ъ,  и  кролики передохли все. То же  было и въ
провинции. Уже на закате дней  кроличьяго энтузиазма я какъ-то "обследовалъ"
крупный  подмосковный  кролиководческий  совхозъ,  совхозъ  показательный  и
весьма   привиллегированный   по   части   кормовъ.   Съ   совхозомъ    было
неблагополучно,  несмотря  на все  его  привиллегии:  кролики  пребывали  въ
аскетизме  и размножаться  не  хотели.  Потомъ  выяснилось:  на семь  тысячъ
импортныхъ бельгийскихъ кроликовъ самокъ было только около  двадцати... Какъ
былъ   организованъ   этотъ   кроличий   монастырь  --   то-ли   въ  порядке
вредительства,  то-ли  въ порядке  головотяпства, то-ли заграницей  закупали
кроликовъ  вотъ этакие энтузиасты --  все  это  осталось  покрытымъ  мракомъ
социалистической неизвестности...
     Теперь о  кроликахъ уже  не говорятъ...  Отъ  всей этой эпопеи  остался
десятокъ анекдотовъ -- да и те непечатны...

        КАМНИ ПРЕТКНОВЕНиЯ

     Пути административнаго энтузиазма усеяны, увы, не одними революционными
розами. Во-первыхъ, обыватель -- преимущественно крестьянинъ -- всегда и при
первомъ же удобномъ случае готовъ проломить  активисту черепъ. И во-вторыхъ,
надъ  каждымъ активистомъ  сидитъ активистъ чиномъ повыше  --  и  отъ  этого
последняго проистекаетъ рядъ весьма крупныхъ неприятностей.
     Позвольте для ясности привести и расшифровать одинъ конкретный примеръ:
     Въ "Последнихъ Новостяхъ"  отъ  5  февраля  1934 г. была помещена такая
заметка  о  Советской России,  кажется,  изъ  "Правды".  Грамофонная фабрика
выпускала  пластинки   съ  песенкой:   "Въ   Туле   жилъ  да  былъ  король".
Администрация фабрики, по зреломъ,  вероятно,  обсуждении,  пришла  къ  тому
выводу, что "король" въ пролетарской стране -- фигура неподходящая. "Король"
былъ  замененъ "старикомъ". За этакий "перегибъ" наркомъ просвещения Бубновъ
оную администрацию выгналъ съ завода вонъ.
     Эмигрантский  читатель  можетъ  доставить  себе  удовольствие  и весело
посмеяться надъ незадачливой администрацией: заставь-де дурака Богу молиться
и  т.д.  Могу  уверить  этого  читателя,  что,  будучи  въ шкуре  означенной
администрации,  онъ бы смеяться не сталъ: за "старика" выгналъ Бубновъ, а за
"короля"  пришлось бы,  пожалуй, разговаривать  съ Ягодой.  Ведь  сажали  же
певцовъ за

        "Въ плену императоръ, въ плену"... {93}

Ибо требовалось петь:

        "Въ плену полководецъ, въ плену"...

     Во всякомъ  случае  лучше рискнуть изгнаниемъ  съ двадцати службъ, чемъ
однимъ приглашениемъ въ  ГПУ. Не такой ужъ дуракъ этотъ администраторъ, какъ
издали можетъ казаться.
     Такъ вотъ:  въ  этой  краткой,  но  поучительной  истории  фигурируютъ:
директоръ завода, который,  вероятно, не совсемъ  ужъ  обормотъ, грамофонная
пластинка, которая для "генеральной линии" не такъ ужъ актуальна, и Бубновъ,
который не совсемъ ужъ держиморда. И кроме того, действие сие происходитъ въ
Москве.
     А если не Москва, а Краснококшайскъ, и если  не граммофонная пластинка,
а скажемъ, "антипартийный уклонъ", и если  не Бубновъ, а  просто держиморда.
Такъ тогда какъ?
     Недостараешься --  влетитъ  и  перестараешься  --  влетитъ.  Тутъ нужно
потрафить  въ  самый  разъ.  А какъ  именно  выглядитъ этотъ  "самый  разъ",
неизвестно приблизительно никому.
     Неизвестно потому, что  и  самъ  активъ безграмотенъ  и  безтолковъ,  и
потому, что получаемыя имъ  "директивы" такъ же безграмотны и безтолковы. Те
декреты  и  прочее,  которые  исходятъ  изъ  Москвы по  оффициальной  линии,
практически никакого значения не имеютъ, какъ не имеютъ, скажемъ, решительно
никакого значения проектируемые  тайные выборы.  Ибо кто осмелится выставить
свою кандидатуру, которая ведь будетъ не тайной, а открытой. Имеютъ значение
только  те  --  и  отнюдь не  публикуемыя  --  директивы, которыя  идутъ  по
партийной линии. Скажемъ, по поводу означеннаго тайнаго  голосования активъ,
несомненно, получитъ  директиву о  томъ,  какъ тайно ликвидировать явныхъ  и
неугодныхъ   кандидатовъ  или  явныя  и  "антипартийныя   предложения".   Въ
партийности и антипартийности  этихъ  предложений  судьей окажется  тотъ  же
активъ. И тутъ ему придется сильно ломать голову:  почему ни  съ того, ни съ
сего "король" оказался партийно приемлемымъ и почему за "старика" вздули?
     Партийная директива исходитъ отъ  московскаго держиморды и,  "спускаясь
въ  низовку",  подвергается  обработке  со  стороны  держимордъ  областныхъ,
районныхъ  и прочихъ,  "прорабатывающихъ  оную  директиву" применительно  къ
местнымъ условиямъ. Такъ что одна и та же директива, родившись въ Москве изъ
одного источника,  по дороге на село или  на заводъ разрастется целой этакою
многоголовой гидрой.  По  советской  линии  (черезъ исполкомъ), по заводской
линии (черезъ трестъ), по партийной  линии  (черезъ партийный  комитетъ), по
партийно-соглядатайской  -- черезъ отделъ ГПУ  и т.д. и т.д. Все  эти  гидры
одновременно  и  съ  разныхъ   сторонъ  вцепятся  нашему  активисту  во  все
подходящия  и  неподходящия  места,  каковой фактъ способствовать прояснению
чьихъ бы то ни было мозговъ -- никакъ не можетъ.
     Конечно,  промежуточные  держиморды  объ  этихъ  директивахъ  другъ  съ
другомъ не сговариваются. Когда  очередная  директива  кончается  очереднымъ
крахомъ,  возникаетъ  ожесточенный  междуведомственный  мордобой. Держиморды
большие сваливаютъ все грехи на держимордъ мелкихъ, и едетъ нашъ активъ и за
Уралъ, и на "низовую работу", и просто въ концлагерь. {94}
     Въ   самомъ   чистомъ  виде   эта   история  произошла  со  знаменитымъ
головокружениемъ  --  история, которую  я  случайно знаю весьма  близко.  По
прямой директиве Сталина югъ  России былъ разоренъ вдребезги --  требовалось
сломить   кулачество  въ  техъ  районахъ,  где  оно  составляло  подавляющее
большинство  населения.  Андреевъ,  нынешний  секретарь  ЦК партии,  а тогда
секретарь  Северо-Кавказскаго  крайкома  партии,   получилъ   на   эту  тему
специальную  и  личную  директиву  отъ  Сталина.  Директива,  примененная къ
местнымъ условиямъ, была передана секретарямъ районныхъ комитетовъ партии въ
письменномъ виде, но съ приказаниемъ, по прочтении и  усвоении, сжечь. Этотъ
последний вариантъ я самолично видалъ у одного изъ,  увы, уже только бывшихъ
секретарей, который догадался ее не сжечь.
     На  донского  и  кубанскаго  мужика  активъ  ринулся  со  всемъ  своимъ
погромнымъ энтузиазмомъ. О томъ, что делалось на Дону и на Кубани -- лучше и
не  говорить.  Но  когда  начались  волнения  и  возстания  въ  армии, когда
волей-неволей  пришлось  дать отбой  --  Сталинъ  выкинулъ  свое  знаменитое
"головокружение отъ успеховъ" -- отъ актива  ему нужно было отгородиться  во
имя собственной шкуры.
     Маккиавели не подгадилъ. Мужики изъ актива вытягивали кишки по  вершку.
ГПУ разстреливало и  разсылало особенно одиозныя фигуры, и самъ я слыхалъ въ
вагоне старушонку, которая говорила:
     -- Вотъ Сталину, ужъ действительно,  дай Богъ здоровья. Прямо изъ петли
вытащилъ...
     Только здесь, заграницей, я  понялъ,  что старушонка эта,  несмотря  на
весь свой преклонный возрастъ, принадлежала къ партии младороссовъ...

        ___

     Тотъ  дядя,  который  догадался оную директиву  не  жечь --  былъ очень
стрелянымъ  советскимъ  держимордой.  Онъ  не только  не  сжегъ  ее, онъ  ее
передалъ въ третьи руки. И, взятый за  жабры по обвинению въ головокружении,
сказалъ,  что,  ежели   съ  нимъ  что-нибудь  особенно  сделаютъ,  такъ  эта
директивка, за подписью  самого  Андреева, пойдетъ гулять по партийнымъ и по
военнымъ  верхамъ...  Дядя сторговался  съ  ГПУ на  томъ, что его выслали въ
Среднюю  Азию.  Директивка  у  него  осталась  и  была  запрятана  въ  особо
секретномъ месте... Но столь догадливые активисты попадаются не часто.
     Такъ  вотъ и  живетъ этотъ активъ -- между обухомъ  рабоче-крестьянской
ярости и плетью рабоче-крестьянской власти...
     Власть съ активомъ не церемонится  --  впрочемъ,  съ кемъ, въ сущности,
церемонится сталинская власть? Разве только съ Ленинымъ, да и то потому, что
все  равно  уже померъ...  Съ активомъ  она не  церемонится въ  особенности,
исходя изъ того весьма  реалистическаго  соображения, что этому  активу  все
равно деваться {95} некуда: лишь только онъ уйдетъ изъ-подъ крылышка власти,
лишь только онъ будетъ лишенъ  традиционнаго  нагана, его зарежутъ въ самомъ
непродолжительномъ времени.

        ЧОРТОВЫ ЧЕРЕПКИ

     Оторванный отъ всякой социальной  базы, предавший  свою мать ГПУ и свою
душу -- чорту, активъ  "делаетъ карьеру". Но  чортъ,  какъ это известно было
уже Гоголю, имеетъ  чисто  большевицкую  привычку платить  черепками.  Этими
черепками оплачивается и активъ.
     Люди,  которые  представляютъ себе этотъ активъ  въ  качестве  "сливокъ
нации" и  победителей въ жизненной борьбе, совершаютъ грубую ошибку. Никакия
сливки и никакие победители. Это --  измотанные, истрепанные, обалделые люди
и не только палачи, но и жертвы. Та небольшая сравнительно прослойка актива,
которая пошла на  все эти  доносы и раскулачивания во имя  какой-то веры, --
пусть  очень  туманной,  но все же веры,  веры  хотя бы только въ вождей  --
состоитъ, кроме всего прочаго, изъ людей глубоко  и безнадежно  несчастныхъ.
Слишкомъ  широкие потоки  крови  отрезываютъ  дорогу  назадъ,  а  впереди...
Впереди ничего, кроме чортовыхъ черепковъ, не видно.
     Советская  власть платить вообще не  любитъ. Индивидуально ценный  и во
многихъ   случаяхъ   практически  трудно   заменимый   спецъ   --   кое-какъ
пропитывается и не голодаетъ, не воруя. Активъ можетъ не голодать только  за
счетъ воровства.
     Онъ и  подворовываетъ, конечно, въ нищенскихъ советскихъ  масштабахъ --
такъ, на фунтъ мяса и на бутылку водки. По такой примерно схеме:
     Ванька  сидитъ  председателемъ  колхоза,  Степка  въ  милиции,  Петька,
скажемъ,  въ  Госспирте. Ванька  раскулачитъ мужицкую  свинью и передастъ ее
милиции. Выходитъ какъ будто и легально --  не себе же ее взялъ. Милицейский
Степка  эту свинью зарежетъ,  часть отдастъ на  какия-нибудь  мясозаготовки,
чтобы  потомъ,  въ случае какого-нибудь подсиживания, легче было отписаться,
часть  въ воздаяние услуги дастъ тому же Ваньке, часть въ чаянии дальнейшихъ
услугъ препроводитъ Петьке.  Петька снабдитъ всю  компанию  водкой. Водка же
будетъ  извлечена изъ  акта,  въ которомъ  будетъ  сказано,  что  на подводе
Марксо-Ленинско-Сталинскаго  колхоза  означенная  водка  была  перевозима со
склада  въ магазинъ,  причемъ въ  силу низкаго качества  оси,  изготовленной
Россельмашемъ,  подвода перекинулась, и водка -- поминай, какъ  звали.  Актъ
будетъ   подписанъ:   председателемъ  колхоза,   старшимъ   милицейскимъ   и
заведующимъ   Марксо-Ленинско-Сталинскимъ   отделениемъ  Госспирта.  Подойди
потомъ, разберись.
     Да и разбираться-то никто не будетъ.  Местное население будетъ молчать,
воды въ ротъ набравши.  Ибо, ежели кто-нибудь донесетъ на Петьку въ ГПУ,  то
въ этомъ  ГПУ у Петьки можетъ быть свой  товарищъ, или, какъ въ этомъ случае
говорятъ {96}  "корешокъ"4. Петьку-то, можетъ, и вышлютъ  въ  концлагерь, но
зато и  оставшиеся  "корешки",  и  те,  кто  прибудетъ  на  Петькино  место,
постараются съ возможнымъ авторомъ разоблачения расправиться такъ, чтобы ужъ
окончательно никому повадно не было портить очередную активистскую выпивку.
     Этакое воровство,  въ той  части, какая  идетъ  на  активистский пропой
души,  большого  народно-хозяйственнаго   значения  не  имеетъ,  даже  и  въ
масштабахъ советской нищеты. Бываетъ значительно хуже,  когда  для  сокрытия
воровства  или для  получения возможности  своровать  уничтожаются ценности,
далеко превосходящия потребительские аппетиты актива. Въ  моей кооперативной
деятельности  (была  и такая) мне разъ пришлось обследовать складъ  въ 8.000
пудовъ  копченаго  мяса, которое сгноили въ целяхъ сокрытия концовъ въ воду.
Концы  действительно были  сокрыты:  къ  складу  за  полверсты  подойти было
нельзя. И на все были акты,  подписанные соответствующими Ваньками, Петьками
и Степками.
     "Ревизионная комиссия" вынесла соломоновское решение: согнать мужиковъ,
выкопавъ ямы, зарыть въ эти ямы оное гнилье.
     Для  полноты  картины  следуетъ  добавить, что  сгнившия  колбасы  были
изготовлены изъ раскулаченныхъ у техъ же  мужиковъ свиней. Въ течение месяца
после этого благовоннаго происшествия половина местнаго актива была вырезана
мужиками "на корню". Остальные разбежались.

        АКТИВЪ И ИНТЕЛЛИГЕНЦиЯ

     Такъ что -- куда ни кинь, все выходятъ чортовы черепки.
     Особенно  обидный  вариантъ  этихъ  черепковъ  получается въ  отношении
актива и интеллигенции.
     Нынешний  российский политический  строй  --  это абсолютизмъ,  который
хочетъ  быть  просвещеннымъ.  Хозяйственный  строй  --  это крепостничество,
которое  хочетъ  быть культурнымъ. Поэтому советский баринъ  любитъ щеголять
культурой и  белыми перчатками.  Обращаясь  къ аналогии крепостныхъ временъ,
следуетъ вспомнить, что тотъ самый Мирабо, который

        ...пьянаго Гаврилу
        за измятое жабо
        хлещетъ въ усъ и въ рыло... --

относился весьма сочувственно  къ Вольтеру и украшалъ жизнь свою крепостнымъ
балетомъ.  Онъ,  конечно,  былъ  покровителемъ  и  наукъ, и  искусствъ. Онъ,
скажемъ,  после  хорошей  псовой   охоты  по  мужичьимъ  полямъ   или  после
соответствующихъ операций на конюшне, былъ  очень не прочь отдохнуть душой и
теломъ  за  созерцаниемъ  какихъ-нибудь этакихъ черныхъ тюльпановъ. По  этой
самой причине онъ милостиво  пригласить въ  свой барский  кабинетъ  ученаго,
хотя и тоже крепостного, садовода и будетъ вести {97} съ нимъ проникновенные
разговоры о цветоводстве  или о  томъ, какъ бы  этакъ распланировать барский
паркъ, чтобы соседнее буржуазное поместье издохло бы отъ зависти.

     4 Подъ терминомъ "корешки" подразумевается вотъ этакая маленькая банда,
спаянная круговой порукой.

     Какъ видите --  тема эта довольно  тонкая. Бурмистръ  же  столь тонкихъ
разговоровъ вести не можетъ. Онъ выполняетъ функцию грубую: бьетъ  плебсъ по
морде.  Садовода пороть невыгодно, на обучение его какия-то деньги ухлопали.
А  на  место бурмистра можно  поставить  приблизительно любого  обормота  съ
достаточно административными дланями и челюстями.
     Вотъ  приблизительная  схема взаимоотношений  треугольника -- партия --
активъ -- интеллигенций  -- такъ,  какъ  эта схема складывается въ последние
годы. Ибо именно въ последние годы стало ясно, что съ интеллигенцией  власть
одновременно и перепланировала, и недопланировала.
     Истребление  "буржуазной  интеллигенции"  было   поставлено  въ  такихъ
масштабахъ,  что, когда  "планъ"  при содействии  доблестныхъ  активистскихъ
челюстей былъ  выполненъ, то оказалось,  что почти  никого и не осталось.  А
новая   --  советская,  пролетарская  и  т.д.  --  интеллигенция  оказалась,
во-первыхъ, еще более контръ-революционной,  чемъ была старая интеллигенция,
и, во-вторыхъ, менее  грамотной и  технически,  и орфографически,  чемъ была
старая  даже  полуинтеллигенция.  Образовалась  дыра   или,   по   советской
терминологии,  прорывъ. Острая  "нехватка кадровъ" врачебныхъ, техническихъ,
педагогическихъ и прочихъ. Интеллигентъ оказался "въ  цене". А недорезанный,
старый, въ  еще большей.  Это  -- не  "поворотъ  политики"  и  не  "эволюция
власти",  а  просто законъ спроса  и  предложения  или,  по  Марксу,  "голый
чистоганъ". При  изменившемся соотношении спроса -- активистскимъ  челюстямъ
снова найдется работа.
     Теперь представьте  себе психологию  актива.  Онъ считаетъ, что  онъ --
соль земли и надежда мировой революции. Онъ проливалъ кровь. Ему не единажды
и не дважды проламывали черепа и выпускали кишки. Онъ безусловно верный песъ
советскаго абдулъгамидизма. Ни въ какихъ уклонахъ, сознательныхъ, по крайней
мере, онъ не повиненъ и повиненъ быть не можетъ. Для "уклона" нужны все-таки
хоть какие-нибудь мозги, хоть какая-нибудь  да совесть. Ни темъ,  ни другимъ
активъ не переобремененъ. Можете  вы представить  себе  уезднаго держиморду,
замешаннаго въ  "безсмысленныхъ  мечтанияхъ"  и болеющаго  болями и скорбями
страны?
     По всему этому активъ считаетъ, что кто -- кто, а ужъ онъ-то во всякомъ
случае  имеетъ право  на  начальственныя благодеяния  и  на  тотъ  жизненный
пирогъ, который,  увы, проплываетъ мимо  его стальныхъ  челюстей и разинутой
пасти  и попадаетъ  въ  руки интеллигенции  --  руки  заведомо ироническия и
неблагонадежныя.
     А  пирогъ попадаетъ все-таки къ  интеллигенции.  Цепныхъ  псовъ никогда
особенно не  кормятъ: говорятъ, что они отъ этого теряютъ злость. Не кормятъ
особенно и активъ -- прежде всего потому, что кормить до сыта вообще нечемъ,
а то, что есть, перепадаетъ преимущественно "людямъ въ цене", т.е. партийной
верхушке и интеллигенции. {98}
     Все это  -- очень обидно и  очень какъ-то двусмысленно. Скажемъ: активъ
обязанъ  соглядатайствовать   и  въ  первую  голову   соглядатайствовать  за
интеллигенцией и въ особенности за советской и пролетарской, ибо ея больше и
она более активна...  Какъ  бы  осторожно человека  ни учили, онъ  отъ этого
приобретаетъ  скверную  привычку думать. А ничего въ мире советская власть у
трудящихся массъ  такъ не  боится, какъ оружия въ руке и мыслей  въ  голове.
Оружие можно  отобрать. Но какимъ, хотя  бы самымъ  пронзительнымъ обыскомъ,
можно обнаружить, напримеръ, складъ опасныхъ мыслей?
     Слежка за мыслями -- вещь тонкая и активу явно не подъ силу. Но следить
онъ  обязанъ. Откопаютъ,  помимо какого-нибудь приставленнаго къ этому  делу
Петьки, какой-нибудь троцкистско-бухаринский право-левый  уклоно-загибъ -- и
сейчасъ же Петьку за жабры: а ты  чего  не вцепился? И поедетъ Петька или на
Аму-Дарью, или въ ББК.
     А, съ другой стороны, какъ его сигнализируешь? Интеллигентъ -- онъ "все
превзошелъ,   депеши   выдумывать  можетъ",   а   ужъ   Петьку  ему  этакимъ
уклоно-загибомъ  обойти --  дело  совсемъ плевое. Возьметъ въ руки книжку  и
ткнетъ туда Петьку носомъ.
     -- Видишь?  Кемъ написано?  -- Бухаринымъ-Каменевымъ-Радекомъ написано.
Смотри:  партиздатъ  есть?  --  Есть.  Виза  Главлита  есть?  -- Есть. "Подъ
редакцией коммунистической академии" написано? -- Написано. Ну, и  пошелъ ты
ко всемъ чертямъ.
     Активисту  ничего не  останется,  какъ пойти ко всемъ чертямъ. Но и  въ
этомъ  местопребывании  активисту  будетъ  неуютно. Ибо  откуда  его  бедная
чугунная голова можетъ  знать, была ли инкриминируемая Бухаринско-  и прочее
фраза  или  цитата написана до разоблачения? Или  после покаяния? Или успела
проскочить   передъ  обалделымъ   взоромъ   коммунистической   академии   въ
промежутокъ между разоблачениемъ и покаяниемъ? И  не придется ли означенному
Бухарину  за означенную фразу снова разоблачаться, пороться и  каяться, и не
влетитъ ли  при этомъ и  оному  активисту --  заднимъ числомъ  и по  тому же
месту?
     Не досмотришь -- и:
     Притупление классовой бдительности.
     Хождение на поводу у классоваго врага.
     Гнилой оппортунизмъ.
     Смычка съ враждебными партии элементами.
     Перестараешься -- и опять палка:
     "Головокружение",  "перегибъ", "спецеедство", "развалъ  работы" и  даже
"травля  интеллигенции"...  И  какъ  тутъ  отличить  "линию"  отъ  "загиба",
"недооценку"  отъ "переоценки",  "пролетарскую  общественность" отъ  "голаго
администрирования" и халтуру отъ просто кабака?
     На всей  этой терминологии  кружатся и гибнутъ головы, наполненныя и не
однимъ только "энтузиазмомъ". {99}

        СТАВКА НА СВОЛОЧЬ

     Советскую власть, въ зависимости отъ темперамента или отъ политическихъ
убеждений, оцениваютъ, какъ  известно, съ  самыхъ различныхъ  точекъ зрения.
Но, повидимому,  за  скобки  всехъ  этихъ точекъ зрения можно  вынести одинъ
общий множитель,  какъ  будто  безспорный: советская  система, какъ  систе