-  второразрядного  репортера  "Санди-таймс";
Дерика  Идена  -  с  его  небрежными  манерами,  потрепанной  физиономией,
чудовищным помятым костюмом (а его  видавший  виды,  грязный  и  внутри  и
снаружи "шевроле"!); Дерика Идена, подцепившего Синди на  крючок  в  такую
минуту, когда ей было на все наплевать, когда ей нужен был мужчина,  любой
мужчина,  пусть  даже   самый   никудышный;   Дерика   Идена,   неожиданно
оказавшегося самым восхитительным, самым утонченным любовником, с  которым
не шел в сравнение ни один из тех, с кем Синди прежде была близка.
   О нет, так у нее еще не было ни с кем, никогда! О  боже,  боже,  думала
Синди. Если достижимо на земле совершенное чувственное блаженство, то  она
его испытала сегодня вечером. И теперь, узнав, что  такое  Дерик  Иден,  -
дорогой Дерик! -  она  уже  мечтала  о  новой  встрече  с  ним,  о  частых
встречах... И какое это счастье - сознавать, что и он  (Синди  в  этом  ни
минуты не сомневалась) мечтает сейчас о встрече с ней.
   Откинувшись на спинку сиденья,  Синди  перебирала  в  памяти  все,  что
произошло с ней за последние два часа.
   В этом своем чудовищном, старом "шевроле" Дерик привез ее из  ресторана
отеля "Лейк Мичиган" в небольшую гостиницу неподалеку от  Мерчендайз-Март.
Швейцар окинул автомобиль презрительным взглядом, но Дерик Иден,  кажется,
даже и не заметил этого, а в вестибюле их встретил  ночной  администратор.
Синди поняла, что один из телефонных звонков  Дерика  был  сюда,  к  нему.
Никаких формальностей, никакой  регистрации:  ночной  администратор  прямо
провел их в комнату  на  одиннадцатом  этаже.  Оставил  им  ключ,  коротко
пожелал "доброй ночи" и ушел.
   Комната была не слишком уютная, но чистая; мебель старомодная, довольно
строгая, со следами от потушенных сигарет. Двуспальная кровать. На столике
возле кровати - неоткупоренная бутылка шотландского виски,  содовая  вода"
лед.  На  подносе  карточка  с  надписью:  "С   лучшими   пожеланиями   от
администрации". Дерик Иден поглядел на карточку и сунул ее в карман.
   Когда потом Синди спросила его про эту карточку, он сказал:
   - Случается, гостиница оказывает представителям прессы  услуги.  Причем
мы не берем на себя никаких обязательств: газета  на  это  не  пойдет.  Но
иногда репортер или какой-нибудь сотрудник газеты может в своем  репортаже
упомянуть  для  рекламы  данную   гостиницу   или   наоборот:   в   случае
какого-нибудь неприятного происшествия, скажем, со смертельным исходим,  -
а они боятся этого  как  чумы,  -  обойти  название  гостиницы  молчанием.
Повторяю, никаких обязательств с нашей  стороны.  Просто  мы  делаем,  что
можем.
   Они выпили, немножко поболтали, снова выпили, и Дерик стал ее целовать.
Очень скоро она вдруг почувствовала, какие у него необыкновенные  ласковые
руки: сначала он долго, нежно перебирал ее  волосы,  отчего  у  нее  вдруг
заколотилось сердце и мурашки побежали по всему телу; потом  медленно,  о,
как медленно... руки скользнули ниже, и  тут  у  Синди  внезапно  возникло
предчувствие чего-то необычайного...
   Он начал раздевать ее  -  с  деликатностью,  казалось,  совсем  ему  не
свойственной, - и она услышала его шепот: "Не  надо  спешить,  Синди,  нам
будет хорошо..." Но когда они уже  лежали  в  постели,  Синди,  охваченная
блаженной,  теплой  истомой  ("Вам  будет  тепло",  -  пообещал  он  ей  в
автомобиле), вдруг утратила выдержку и  воскликнула:  "Ну  же,  ну,  прошу
тебя, прошу, я больше не могу!" Но он был упрям, настойчив, хотя и  нежен.
"Нет, можешь, можешь. Ты должна, Синди". И она  подчинилась,  самозабвенно
отдав себя ему во власть, и он  повел  ее  -  словно  ребенка  за  руку  -
медленно, шаг за шагом к блаженному краю  пропасти,  порой  замедляя  шаг,
порой отступая, и тогда ей казалось, что они, растворившись друг в  друге,
плавают высоко над землей. И снова на шаг ближе к краю, но нет, еще нет, и
весь путь повторяется снова, и сладкая мука почти непереносима, и  наконец
оба мгновенно достигают края, и симфония страсти, в едином слитном аккорде
идет крещендо, подобная гимну. И Синди кажется:  если  бы  можно  было  по
желанию избирать себе конец жизни,  она  сейчас  приказала  бы  сердцу  не
биться. Ведь такое мгновение не повторится никогда.
   Впоследствии  Синди  оценила  в  Дерике  еще  одно  качество  -  полное
отсутствие какого бы то ни было притворства.  Минут  черед  десять,  когда
сердце Синди перестало колотиться так бешено и дыхание  сделалось  ровнее,
Дерик приподнялся на локте, закурил сигарету, дал закурить ей и сказал:
   "А мы с тобой можем показать класс, Синди. -  Он  усмехнулся.  -  Нужно
поскорее сыграть ответный матч и потом повторять их почаще".
   Синди расценила это как двоякое признание: то, что произошло,  лежит  в
области чистой физиологии, их соединило чувственное влечение, не больше, и
не следует притворяться друг перед другом, будто это не так;  и  вместе  с
тем, достигнув редкого, абсолютного слияния в страсти, они открыли, что  в
сексуальном отношении созданы друг для друга.  Отсюда  вывод:  они  должны
оберегать тайно обретенный ими райский сад и посещать его по первому зову.
   Такое положение вещей вполне устраивало Синди.
   Она не была уверена, что у нее  с  Дериком  найдется  много  общего  за
пределами спальни,  и,  уж  конечно,  такой  победой  не  похвастаешься  в
обществе. Особенно над этим не раздумывая, Синди инстинктивно чувствовала,
что она больше потеряет, чем приобретет, если будет открыто  появляться  в
сопровождении Дерика. К тому же он успел ей намекнуть, что его брак вполне
прочен, хотя, как догадывалась Синди, в сексуальном отношении Дерик мог бы
пожелать себе лучшего партнера. А  тут  Синди  готова  была  искренне  ему
посочувствовать, так как сама находилась в таком же точно положении.
   Словом, Дерик Иден был драгоценной находкой - только, имея с ним  дело,
не следовало вторгаться в область чувств. Что ж, Синди будет им  дорожить.
Она решила не предъявлять слишком больших требований и не  позволять  себе
слишком часто предаваться любовным утехам  с  Дериком.  Встреча,  подобная
сегодняшней, оставляет  такой  след,  что  она  долго  будет  жить  одними
воспоминаниями. Нужно делать вид, будто добиться свидания с ней не  так-то
просто, сказала она себе. Чтобы он томился без нее так же сильно, как  она
без него. Тогда эта связь может длиться годы.
   И еще Синди с удивлением  обнаружила,  что  встреча  с  Дериком  как-то
внутренне расковала ее.
   Теперь, когда ее сексуальный аппетит мог быть  сверх  всякого  ожидания
удовлетворен на стороне, она могла легче, без предвзятости, сделать  выбор
между Мелом и Лайонелом Эркартом.
   Ее брак с Мелом уже явно зашел в тупик. Они стали чужими друг  другу  и
душой и телом.  Ссоры  вспыхивали  между  ними  по  любому  поводу.  Мела,
по-видимому, уже ничто не интересовало, кроме его чертова аэропорта. И  от
этого их взаимное отчуждение росло с каждым днем.
   Лайонел, который был во всем, за исключением постели, именно  тем,  что
нужно, хотел жениться на ней и требовал развода.
   К светским успехам Синди Мел относился  с  презрительным  раздражением.
Тут он не только ничем не хотел ей помочь - он мешал.
   Лайонел же занимал высокое положение в светских  кругах  Иллинойса,  не
видел ничего смешного в стараниях  Синди  вскарабкаться  повыше  и  вполне
готов был (и мог) прийти ей на помощь.
   Однако до этой минуты Синди еще  колебалась:  пятнадцать  лет  брака  с
Мелом, воспоминания о том, как им было хорошо Друг с другом когда-то, были
тому причиной. Она подсознательно продолжала надеяться, что  прошлое  -  и
прошлую страсть - еще можно вернуть. Теперь она поняла,  что  надежда  эта
призрачна.
   Правда, в сексуальном отношении Лайонел, отнюдь не был находкой.  Но  и
на Меле надо было теперь поставить крест. Если же пренебречь этой стороной
вопроса  (появление  Дерика  Идена,   хорошего   племенного   жеребца   из
неизвестной конюшни, надежно укрытого от посторонних глаз, давало ей такую
возможность), Лайонел сразу укладывал Мела на обе лопатки.
   Синди  выпрямилась  и   открыла   глаза.   Она   не   будет   принимать
окончательного решения, пока не  переговорит  с  Мелом.  Синди  вообще  не
любила принимать решения и неизменно оттягивала это до последней минуты. А
тут еще неосознанно мешало многое: дети, воспоминания о прожитых  с  Мелом
годах - далеко не все ведь было плохо, и невозможно  полностью  вычеркнуть
из сердца человека, которого ты когда-то пылко любила.
   Такси  уже  давно  выехало  из  предместья,  но  Синди  только   теперь
придвинулась к окну, вглядываясь в темноту, стараясь определить,  где  они
находятся. Ей это не удалось. В запотевшее окно виден был  только  снег  и
множество медленно двигавшихся автомобилей. Ей показалось, что они  где-то
на шоссе Кеннеди, - но где?
   Она заметила, что шофер такси наблюдает за ней в зеркальце.  Такси  она
взяла в стороне от гостиницы, из которой  они  с  Дериком  вышли  порознь,
придя к заключению, что с этого момента  и  впредь  им  следует  проявлять
осторожность.  Впрочем,  о  чем  бы  она  ни  подумала  сейчас,  мысли  ее
возвращались к Дерику, и перед ней возникало его лицо.
   - Это парк Портейдж, - сказал шофер. - Мы уже подъезжаем  к  аэропорту,
теперь скоро.
   - Очень хорошо.
   - А машин туда катит - тьма-тьмущая. Им там, в аэропорту,  тоже  небось
не сладко приходится в такую метель.
   "А, черт с ними! - подумала Синди.  -  Все  точно  помешались  на  этом
аэропорте, ни о чем другом говорить не могут". Но она промолчала.
   У центрального входа  в  аэровокзал  Синди  расплатилась  с  шофером  и
поспешила скрыться за дверью, спасаясь от порывистого ветра, хлеставшего в
лицо мокрым снегом. Она пробиралась сквозь толпу, стараясь обойти довольно
большую  группу  людей,  которые,  должно  быть,  готовились  к  какому-то
публичному выступлению,  судя  по  тому,  что  один  из  них  устанавливал
микрофон.  Негр-полицейский  -  Синди  не  раз  видела  его  с   Мелом   -
разговаривал  с  несколькими   людьми   из   этой   группы,   по-видимому,
официальными  ее  представителями.  Полицейский  очень   решительно   тряс
головой, с чем-то не соглашаясь. Синди не слишком все это  интересовало  -
ничто здесь вообще не могло всерьез  заинтересовать  ее,  -  и  она  пошла
дальше, к административным помещениям.
   Там во всех комнатах горел свет, хотя многие  из  них  были  пусты;  не
слышно было ни треска пишущих машинок, ни  обычного  гомона,  как  днем  в
рабочие часы. "Хоть у кого-то хватило здравого смысла уйти на ночь домой",
- подумала Синди.
   В приемной перед кабинетом Мела сидела какая-то женщина средних  лет  в
темной  поношенной  одежде.  Она  примостилась  на  узеньком  диванчике  и
невидящим взглядом смотрела прямо  перед  собой:  казалось,  она  даже  не
заметила появления Синди. Глаза у нее были  красные  и  опухшие  от  слез.
Должно быть, она блуждала где-то в самую метель, и одежда и  туфли  у  нее
промокли насквозь.
   Синди скользнула по женщине равнодушным взглядом и прошла в кабинет.  В
кабинете никого не  было.  Синди  села  на  стул  и  стала  ждать.  Прошло
несколько  минут;  Синди  закрыла  глаза  и   снова   предалась   приятным
воспоминаниям о Дерике Идене.
   Минут десять спустя Мел стремительно вошел в кабинет - Синди  заметила,
что он прихрамывает сильнее, чем обычно.
   - О! - Мел,  казалось,  был  удивлен,  увидев  Синди,  и,  обернувшись,
прикрыл за собой дверь. - Вот уж никак не  думал,  что  ты  в  самом  деле
приедешь.
   - Ты, конечно, предпочел бы, чтобы я не приезжала.
   Мел покачал головой.
   - Просто я по-прежнему считаю, что этим мы ничего  не  достигнем  -  во
всяком случае, не достигнем  того,  что  у  тебя,  по-видимому,  засело  в
голове. - Он пытливо поглядел на жену, стараясь разгадать истинную цель ее
приезда. Он уже давно привык к тому, что уразуметь побуждения Синди - дело
довольно сложное, поскольку обычно они весьма далеки от  того.  чем  могли
показаться с первого взгляда. Вместе с тем он невольно отметил  про  себя,
что сегодня она необыкновенно хороша, просто  ослепительна,  глаза  так  и
сияют. Как жаль, что все это теперь уже не может его взволновать.
   - В таком случае, не скажешь ли ты, что засело у меня в голове?
   Он пожал плечами.
   - Мне казалось, что тебе хочется затеять ссору. А на мой взгляд, у  нас
их достаточно бывает дома, чтобы устраивать еще и здесь.
   - Вероятно, нам все-таки _придется_  устроить  и  здесь,  поскольку  ты
почти не бываешь дома.
   - Я бывал бы дома чаще, если бы атмосфера там была более спокойной.
   Вот, мы разговариваем всего несколько секунд, а  уже  начали  цапаться,
подумала Синди. По-видимому, мы просто не в. состоянии разговаривать  даже
минуту, не переходя на личности.
   Тем не менее она не удержалась и спросила:
   - В  самом  деле?  Обычно  ты  выставляешь  другие  причины.  Ты  вечно
утверждаешь, что тебе абсолютно необходимо находиться в аэропорту  -  иной
раз даже все двадцать четыре часа  суток.  Ведь  тут  же,  судя  по  твоим
словам, ежесекундно происходит что-то немыслимо важное.
   - Сегодня это действительно так, - сухо сказал Мел.
   - Но не всегда же?
   - Ты хочешь знать, остаюсь ли я здесь иной раз потому, что  предпочитаю
не возвращаться домой? Да.
   - Наконец-то ты хоть честно в этом признался.
   - А когда я все-таки прихожу домой, ты непременно начинаешь тащить меня
на какое-нибудь идиотское сборище, как, например, сегодня вечером.
   Синди вспыхнула.
   - Так, значит, ты с самого начала не собирался появляться там сегодня?
   - Нет, собирался. Я же тебе сказал. Но...
   - Вот именно "но". - Синди уже еле сдерживалась. -  Но  рассчитывал  на
то, что опять, как всегда, вовремя подвернется  что-нибудь  и  ты  сможешь
увильнуть. И в то же время будешь иметь алиби, которое хотя  бы  для  тебя
будет выглядеть убедительным, поскольку меня ты уже ни в чем  не  убедишь.
Я-то знаю, что ты притворщик и лгун.
   - Потише, Синди!
   - И не подумаю!
   Они разъяренно глядели друг на друга.
   Что же такое случилось с нами,  думал  Мел,  как  мы  до  этого  дошли?
Вздорим, пререкаемся, как дурно  воспитанные  подростки.  Мелочные  укоры,
злобные подковырки, и сам он ведет себя ничуть не лучше Синди. Ссоры  ведь
принижают их обоих! Неужели так всегда бывает в  совместной  жизни,  когда
чувства начинают остывать? Помнится, кто-то сказал, что распадающийся брак
выявляет все самое  дурное  в  обоих  супругах.  У  него  с  Синди  так  и
получилось.
   Он постарался взять себя в руки.
   - Я не считаю себя ни лжецом, ни притворщиком. Но, возможно, ты отчасти
права, что  я  рад  любому  поводу  избавиться  от  светских  развлечений,
которых,  как  тебе  известно,  терпеть  не   могу.   Но   я   это   делаю
бессознательно.
   Синди молчала, и он заговорил снова:
   -  Можешь  верить  или  не  верить,  но  я  действительно   намеревался
встретиться с тобой сегодня  вечером  -  во  всяком  случае,  предполагал.
Возможно, на самом деле я вовсе этого и не  хотел,  как  ты  говоришь.  Не
знаю. Знаю только, что не я устроил этот снегопад, а когда он начался, тут
уж стало твориться такое, что я - и  это  истинная  правда  -  обязан  был
оставаться здесь. - Он кивком указал на дверь приемной. - Взять хотя бы, к
примеру, эту женщину, которая дожидается там. Я должен принять  ее  и  уже
сказал об этом лейтенанту Ордвею. С ней, по-видимому,  случилась  какая-то
беда.
   - Беда случилась у твоей жены, - сказала Синди. - Эта женщина  может  и
подождать.
   Мел кивнул.
   - Хорошо.
   - Слишком далеко все зашло, - сказала Синди. - У нас с  тобой.  Не  так
ли?
   Он ответил не сразу, боясь слишком поспешных решений  и  вместе  с  тем
понимая, что раз уж  вопрос  поставлен  ребром,  было  бы  глупо  отрицать
истину.
   - Да, - сказал он наконец. - Боюсь, что так.
   Синди тотчас ухватилась за это.
   - Если бы ты мог перемениться! Встать на  мою  точку  зрения.  Но  нет:
всегда, всю жизнь на первом плане ты - чего ты хочешь или не хочешь.  Если
бы ты мог считаться с тем, чего хочется мне...
   - И шесть вечеров в неделю высиживать  в  черном  галстуке,  а  седьмой
вечер - в белом?
   - Хотя бы и так, а почему бы и нет?
   Щеки Синди пылали, она смотрела на Мела, властно  вскинув  голову.  Мел
любил ее такую - горячую, непокорную; даже если ее  гнев  бывал  направлен
против него, он невольно восхищался ею. Даже сейчас...
   - Мне кажется, я могу сказать слово в слово то же самое, - ответил  он.
- Если бы ты могла перемениться, ну и все такое прочее. К несчастью,  люди
не меняются -  во  всяком  случае,  не  меняются  в  главном.  Они  только
приспосабливаются. В этом, по-видимому, и заключается сущность брака - два
человека приспосабливаются друг к другу.
   - Этот процесс не должен быть односторонним.
   - А у нас так и не было, что бы ты ни  говорила,  -  сказал  Мел.  -  Я
старался приспособиться, и, как мне кажется, ты тоже. Не знаю, кто делал в
этом направлении больше усилий. На мой взгляд - я,  а  на  твой  взгляд  -
должно быть, ты. Важно другое: мы старались долго, но безуспешно.
   Синди проговорила задумчиво:
   - Вероятно, ты прав. То, что ты сейчас сказал... Я сама так же  считаю.
- Она помолчала и добавила: - Думаю, нам лучше разойтись.
   - Ты в этом уверена? Это шаг серьезный. - Даже сейчас, подумал Мел, она
виляет, не хочет взять решение целиком на себя, ждет, чтобы он облегчил ей
это. Он едва не усмехнулся. Хотя, по правде говоря, ему было не до смеха.
   - Уверена, - сказала Синди. И повторила твердо: - Да, уверена.
   Мел сказал спокойно:
   - Что ж, тогда, вероятно, это правильное решение.
   На секунду Синди заколебалась:
   - Ты в этом уверен тоже?
   - Да, - сказал он. - Уверен.
   Казалось, Синди была обескуражена тем, что все  произошло  так  быстро,
что не возникло спора. Она сказала:
   - Значит, решено?
   - Да.
   Они все так же с вызовом смотрели друг на друга, но раздражение прошло.
   - А, черт побери! - Мел качнулся, словно хотел сделать шаг  к  жене.  -
Мне жаль, что все так получилось, Синди.
   - Мне тоже. - Однако Синди не двинулась с места. Теперь ее голос звучал
более уверенно. - Но это наиболее разумный выход, не так ли?
   Мел кивнул.
   - Да, по-видимому, так.
   Значит, все кончено. Оба  понимали  это.  Оставалось  обсудить  условия
развода.
   Синди уже начала строить планы.
   - Роберта и Либби останутся со мной, но ты, разумеется, всегда  сможешь
навещать их. Я не буду этому препятствовать.
   - Я в этом не сомневался.
   Да, конечно, думал Мел, это  естественно:  девочки  должны  остаться  с
матерью. Ему будет очень не хватать их, особенно Либби. Никакие  свидания,
пусть даже самые частые, не могут заменить жизни под одной крышей изо  дня
в  день.  Ему  вспомнился  сегодняшний  разговор  по  телефону  с  младшей
дочуркой. Что это Либби попросила у него? Карту февраля. Ну что ж,  она  у
него уже есть: февральская погода готовит им несколько сюрпризов.
   - Мне придется нанять адвоката, - сказала  Синди.  -  Я,  тебе  сообщу,
когда решу, кого взять.
   Мел   кивнул.   Все   ли   браки,   думал   он,   заканчиваются   таким
буднично-деловым разговором, если супруги решают разойтись. Вероятно,  так
уж положено в цивилизованном мире. Во всяком случае,  Синди,  казалось,  с
поразительной быстротой снова обрела уверенность в  себе.  Опустившись  на
тот же стул, на котором она сидела  вначале,  она  раскрыла  пудреницу  и,
глядя в зеркальце, стала приводить  в  порядок  лицо.  В  уголках  ее  рта
заиграла улыбка. Мелу даже показалось, что ее мысли уже где-то далеко. Мел
всегда думал, что  в  такого  рода  ситуациях  женщины  проявляют  большую
эмоциональность, чем мужчины, однако по  Синди  этого  никак  нельзя  было
сказать, тогда как сам Мел едва удерживался от слез.
   Он услышал голоса и шаги в приемной. Раздался стук в дверь.
   - Войдите!