каться  от  работы,  а  поскольку  лишь
немногим посторонним разрешали  сюда  входить,  диспетчеры  почти  никого,
кроме друг друга, и не видели. Таким образом, работа в диспетчерской  была
не только отчаянно напряженной, но и по-монастырски  аскетической  -  ведь
женщин сюда не брали.
   В комнате, примыкавшей к диспетчерской, Кейз стащил  с  себя  куртку  и
вошел в помещение в свежей белой рубашке, которая была своего рода  формой
для диспетчеров. Никто  не  знает,  почему  диспетчеры  работают  в  белых
рубашках - такого правила нет, просто так заведено. Пока Кейз шел к своему
месту, несколько коллег дружелюбно пожелали ему доброго утра, и  это  тоже
было необычно. В диспетчерской царило всегда такое  напряжение,  что  люди
лишь поспешно кивали друг другу или бросали  коротко  "привет",  а  иногда
обходились и без этого.
   Кейз работал в секторе Питтсбург -  Балтимор.  Наблюдение  за  сектором
осуществляли трое. Кейз был  диспетчером  на  радаре;  в  его  обязанности
входило поддерживать связь с самолетами и давать им по радио указания. Два
младших  диспетчера  занимались  сбором  данных  о  полетах  и  связью   с
аэропортами. Старший по группе координировал деятельность  всех  троих.  В
тот день с ними работал стажер, которого  Кейз  натаскивал  на  протяжении
нескольких недель.
   Вместе с Кейзом Бейкерсфелдом в помещение вошло еще несколько  человек;
все они встали за теми, кого пришли сменить: нужно две-три  минуты,  чтобы
"запомнить картинку". Так было у всех экранов по всей диспетчерской.
   Став у своего сектора, позади  диспетчера,  которого  он  сменял,  Кейз
сразу почувствовал,  как  обострилось  его  восприятие,  усилилась  работа
мысли. Так будет функционировать  его  мозг  в  течение  ближайших  восьми
часов, не считая двух коротких перерывов.
   Самолетов в небе, как обнаружил Кейз, было, несмотря на дневное  время,
довольно много, - правда, почти всюду стояла  хорошая  погода.  На  темной
поверхности экрана ярко горело пятнадцать зеленых звездочек,  обозначавших
самолеты в воздухе, или "целей",  как  называли  их  те,  кто  работал  на
радарах. Самолет "конвейр-440" компании "Аллегени" летел на высоте  восьми
тысяч футов, приближаясь к Питтсбургу. За этим самолетом на разной  высоте
летели: ДС-8 компании "Нейшнл", "боинг-727" компании "Америкен  Эйрлайнз",
два частных самолета - реактивный самолет "лир" и "фейрчайлд Ф-27" - и еще
один самолет компании "Нейшнл" - на  сей  раз  турбореактивный  "электра".
Кейз отметил про себя,  что  на  экране  вот-вот  появится  еще  несколько
самолетов - из  других  секторов,  а  также  те,  что  должны  взлететь  с
Балтиморского аэропорта. В Балтимор же летел ДС-9 - вскоре он  перейдет  в
зону наблюдения Балтиморского аэропорта; за  ним  летел  самолет  компании
"ТВА", потом самолет компании "Пьемонт Эйрлайнз", потом  какой-то  частный
самолет, два самолета компании "Юнайтед" и самолет компании "Мохаук".  Все
они летели на положенной высоте и на достаточном удалении друг  от  друга,
за исключением двух самолетов "Юнайтед", летевших в  Балтимор:  по  мнению
Кейза, они, пожалуй, слишком  сблизились.  Словно  прочитав  мысли  Кейза,
диспетчер, все еще сидевший у  экрана,  дал  одному  из  самолетов  другой
обходной курс.
   - Картинку запомнил, - спокойно сказал Кейз.
   Диспетчер, которого он сменял, кивнул и встал с места.
   Старший по группе - Перри  Юнт  -  надел  наушники  и,  нагнувшись  над
Кейзом, стал вглядываться  в  экран,  оценивая  ситуацию.  Перри,  высокий
стройный негр, был на несколько лет младше Кейза. Голова у  него  работала
быстро, и он обладал хорошей памятью, способной хранить уйму  всевозможной
информации и затем выдавать  ее  по  частям  или  всю  сразу  с  точностью
счетно-вычислительной машины. В трудные минуты легче дышалось, когда Перри
был рядом.
   Кейз уже принял три  самолета  и  передал  несколько  самолетов  другим
центрам, когда старший дотронулся до его плеча.
   - Кейз, я сегодня контролирую две группы - вашу и  соседнюю.  Не  вышел
один человек. У тебя пока все в порядке?
   Кейз кивнул.
   - Вас понял. - Он передал по радио коррекцию к курсу самолету  компании
"Истерн", затем указал на стажера Джорджа Уоллеса, опустившегося в  кресло
рядом с ним. - При мне Джордж - он подстрахует меня.
   - О'кей.
   Перри Юнт снял наушники  и  перешел  к  соседней  группе.  Такого  рода
ситуации возникали и прежде, и все протекало гладко. Перри Юнт и Кейз  уже
несколько лет работали вместе, каждый знал, что может вполне положиться на
другого.
   Кейз повернулся к стажеру, сказал:
   - Джордж, запоминай картинку.
   Джордж Уоллес кивнул и ближе пригнулся к экрану. Ему было лет  двадцать
пять, и он уже два года работал стажером; до  этого  он  проходил  военную
службу в авиации. Уоллес успел показать, что у него живой,  быстрый  ум  и
что он обладает способностью не терять головы в минуты  напряжения,  Через
неделю он должен был стать полноправным диспетчером, хотя практически  уже
сейчас мог занять этот пост.
   Кейз намеренно дал сблизиться самолетам "Америкен Эйрлайнз" и "Нейшнл":
он был уверен, что мигом сумеет развести  их,  если  возникнет  опасность.
Однако Джордж Уоллес сразу заметил  непорядок  и  предостерег  Кейза;  тот
выправил положение.
   Это был  единственный  надежный  способ  проверить  способности  нового
диспетчера. Стажера иногда специально оставляли одного у  экрана  и,  если
возникали сложности, давали ему возможность проявить  изобретательность  и
справиться самому. В такие минуты диспетчеру-инструктору полагалось сидеть
спокойно и, сжав кулаки, обливаться потом. Кто-то однажды сказал: "Это все
равно что висеть в воздухе, зацепившись ногтями за карниз". Решение о том,
чтобы вмешаться или вообще подменить стажера, следовало принимать  вовремя
- не слишком рано, но и не слишком поздно. Приняв решение вместо  стажера,
можно навсегда подорвать у него  уверенность  в  себе,  и  тогда  из  него
никогда  уже  не  выйдет  хорошего  диспетчера.  С  другой  стороны,  если
инструктор не  вмешается  в  нужную  минуту,  в  воздухе  может  произойти
ужасающая катастрофа.
   Риск  и  нервное  напряжение  при  этом  так  возрастают,  что   многие
диспетчеры отказываются брать  стажеров.  Они  ссылаются  на  то,  что  не
получают за это ни благодарности, ни дополнительной оплаты. Более того:  в
случае катастрофы инструктор целиком в ответе. Так зачем же взваливать  на
себя и ответственность, и дополнительную нагрузку?
   Однако Кейз охотно выступал в  роли  инструктора  и  терпеливо  готовил
стажеров. И хотя порой он тоже терзался и потел, но все же брался  за  эту
работу, потому что считал ее необходимой. И сейчас гордился  тем,  что  из
Джорджа Уоллеса получается отличный диспетчер.
   - Я бы развернул "Юнайтед", рейс двести восемьдесят четыре,  вправо,  -
спокойно сказал сейчас Уоллес, - чтобы он  не  летел  на  одной  высоте  с
"Мохауком".
   Кейз кивнул и нажал на кнопку микрофона:
   - Вашингтонский центр - самолету  "Юнайтед",  рейс  двести  восемьдесят
четыре. Сверните вправо, курс ноль-шесть-ноль.
   В ответ почти тотчас прохрипело:
   - Вашингтонский  центр,  говорит  "Юнайтед",  рейс  двести  восемьдесят
четыре. Вас понял: ноль-шесть-ноль.
   Там, в ясном небе, где сверкает солнце, на расстоянии  многих  миль  от
центра, мощный элегантный реактивный самолет незаметно  свернет,  согласно
указаниям, со своего курса, в то время  как  пассажиры  будут  по-прежнему
спать или читать. И на экране радара  ярко-зеленая  звездочка  в  полдюйма
величиной, обозначающая самолет компании "Юнайтед", начнет перемещаться  в
новом направлении.
   Под диспетчерской находится комната,  уставленная  сплошь  полками,  на
которых размещены магнитофоны; диски их величественно вращаются, записывая
переговоры  между  землей  и  воздухом,  чтобы  потом   можно   было   при
необходимости поставить пленку и прослушать. Все  указания,  которые  дает
каждый из диспетчеров, записываются и хранятся. Время от  времени  старшие
по группе весьма  придирчиво  прослушивают  записи.  И  если  что-то  было
сделано  не  так,  диспетчера  тотчас  ставят  об  этом   в   известность;
диспетчеры, конечно, не знают, когда тот или  иной  из  них  попадает  под
проверку. На двери комнаты  с  магнитофонами  висит  табличка,  с  мрачным
юмором оповещающая: "_Старший брат слушает тебя_".
   Время шло.
   Перри Юнт то и дело возникал за спиною Кейза. Он  по-прежнему  наблюдал
за двумя группами и возле каждой задерживался - ровно на столько,  сколько
требовалось, чтобы осмыслить обстановку в воздухе. Положение дел у  Кейза,
видимо, удовлетворяло его, - гораздо  больше  времени  он  проводил  возле
другой группы, где возникли сложности.  Утро  шло,  и  число  самолетов  в
воздухе уменьшалось, - их снова станет больше перед полуднем. Вскоре после
10:30 Кейз Бейкерсфелд и Джордж Уоллес поменялись местами.  Теперь  стажер
сидел у экрана, а  Кейз  наблюдал  за  ним  сбоку.  Довольно  быстро  Кейз
обнаружил, что не нужен Уоллесу - тот явно уже поднабрался опыта и  ничего
не  упускал  из  виду.  И  Кейз,   насколько   позволяли   обстоятельства,
расслабился.
   Без десяти одиннадцать Кейз почувствовал потребность сходить в  туалет.
За последние месяцы он перенес  несколько  вспышек  желудочного  гриппа  и
опасался, что начинается новая. Он поманил Перри  Юнта  и  доложился  ему.
Старший кивнул.
   - Джордж справляется?
   - Не хуже ветерана. - Кейз сказал это достаточно громко,  чтобы  Джордж
мог услышать.
   - Я присмотрю, - сказал Перри. - Можешь быть свободным, Кейз.
   - Спасибо.
   Кейз отметил в журнале своего сектора время ухода, Перри нацарапал свои
инициалы на следующей строке,  тем  самым  принимая  на  себя  руководство
Уоллесом. Через несколько минут, когда Кейз вернется, эта процедура  будет
повторена.
   Кейз Бейкерсфелд, выходя из диспетчерской, видел, как старший по группе
всматривался в экран, слегка опершись на плечо Джорджа Уоллеса.
   Уборная, куда направился Кейз,  находилась  этажом  выше.  Несмотря  на
матовое стекло, в нее все же проникал яркий свет дня. Облегчившись и вымыв
руки, Кейз подошел к окну и распахнул его. Ему  захотелось  взглянуть,  не
изменилась ли погода. День сиял по-прежнему.
   Задняя стена  здания,  в  которой  было  прорезано  окно,  выходила  на
служебный двор, за  ним  расстилались  цветущие  зеленые  луга,  виднелись
деревья. Воздух уже успел нагреться. В  знойном  мареве  стоял  навевавший
дремоту гул насекомых.
   Кейз застыл у окна - уж очень  не  хотелось  ему  расставаться  с  этим
радостным, солнечным пейзажем и возвращаться в полумрак диспетчерской.  За
последнее время нежелание идти в диспетчерскую часто возникало  у  него  -
пожалуй, даже слишком часто, - и он подумал, что если признаться по чести,
то оно объяснялось не  столько  полумраком,  который  там  царит,  сколько
напряжением. Было  время,  когда  Кейз  без  труда  справлялся  со  своими
обязанностями и легко переносил напряжение,  которого  требовала  от  него
работа. Сейчас же ему приходилось порой заставлять себя работать.


   Пока Кейз Бейкерсфелд стоял у окна и раздумывал,  "боинг-727"  компании
"Ориент", следовавший из Миннеаполиса-Сент-Пола, приближался к Вашингтону.
В салоне самолета стюардесса склонилась над  пожилым  мужчиной.  Лицо  его
было мертвенно-бледно, он молчал, видимо, не в силах произнести ни  слова.
Стюардесса решила,  что  у  него,  должно  быть,  сердечный  приступ.  Она
поспешила к летчикам, чтобы оповестить о  случившемся  командира  экипажа.
Через  несколько  минут,  по  приказу  командира,  первый  пилот  запросил
Вашингтонский  центр  наблюдения  за  воздухом  о  специальном  разрешении
совершите срочную посадку в Вашингтонском аэропорту.


   Кейз не раз уже задумывался -  как  задумался  сейчас,  -  сколько  еще
сможет выдержать  его  усталый  мозг.  Ему  недавно  исполнилось  тридцать
восемь. Он работал диспетчером добрых полтора десятка лет.
   Самым удручающим было то, что хотя на этой работе человек к сорока пяти
- пятидесяти годам полностью изнашивается и чувствует  себя  стариком,  до
выхода на пенсию остается еще десять - пятнадцать  лет.  Многим  воздушным
диспетчерам это оказывается не под силу, и они не дотягивают до конца.
   Кейз знал, как знали и другие диспетчеры, что о влиянии  их  работы  на
организм уже давно официально известно. У  врачей,  которые  наблюдают  за
состоянием здоровья авиационного персонала, накопились горы материалов  на
этот счет.  В  числе  болезней,  являвшихся  прямым  следствием  профессии
диспетчера, фигурировали: нервное истощение, стенокардия, язва  кишечника,
тахикардия, психические расстройства и  множество  других,  менее  тяжелых
заболеваний. Это подтверждали известные медики, занявшиеся по  собственной
инициативе соответствующими исследованиями. Один из них писал:  "Диспетчер
проводит долгие ночи без сна, раздумывая, каким чудом ему удалось удержать
столько самолетов от столкновения. За  истекший  день  он  сумел  избежать
катастрофы, но будет ли удача и завтра  сопутствовать  ему?  И  вот  через
какое-то время что-то в  нем  отказывает  -  происходит  изменение  в  его
физическом или психическом состоянии, а иногда - и в том и в другом".
   Вооруженное этими данными  -  да  и  не  только  этими,  -  Федеральное
управление авиации обращалось в Конгресс  с  предложением  установить  для
воздушных диспетчеров срок выхода на пенсию  в  пятьдесят  лет  или  после
двадцати лет службы. Двадцать лет работы воздушным диспетчером, утверждали
врачи, равняется сорока годам работы в любой другой профессии. Федеральное
управление авиации предупреждало законодателей, что от их решения  зависит
безопасность граждан: на диспетчеров, прослуживших свыше двадцати лет, уже
нельзя  полагаться.  Кейз   вспомнил,   что   Конгресс   игнорировал   это
предупреждение и отказался утвердить законопроект.
   А затем и специальная комиссия,  созданная  президентом,  проголосовала
против  предложения  о  сокращении  срока  службы   для   диспетчеров,   и
Федеральному управлению авиации, которое тогда находилось при  президенте,
посоветовали прекратить свои попытки и успокоиться. Официально оно  так  и
поступило. Однако, насколько было известно Кейзу, да и другим тоже,  люди,
работавшие в Вашингтоне в Федеральном управлении авиации,  были  убеждены,
что этот вопрос снова возникнет, но лишь после того, как по вине  усталого
диспетчера произойдет очередная авиационная катастрофа, а то и  несколько,
и тогда пресса вместе с общественностью поднимут по этому поводу шум.
   Мысли Кейза снова перенеслись к расстилавшемуся перед ним пейзажу. День
был поистине великолепный, и даже отсюда, из окна уборной, свежесть  лугов
так и манила к себе. Хорошо  бы  выйти  туда,  растянуться  и  поспать  на
солнышке. Но, увы, это не для него, и  вообще  пора  было  возвращаться  в
диспетчерскую. Он сейчас и вернется - вот только  постоит  еще  немного  у
окна.


   Получив  разрешение  из  Вашингтонского  центра,  "боинг-727"  компании
"Ориент" пошел вниз. Другим самолетам, летевшим  ниже,  были  спешно  даны
указания либо изменить курс, либо покружить на  безопасном  расстоянии  от
снижавшегося самолета. В возросшем к полудню  потоке  машин  был  проложен
нисходящий коридор, по которому  самолет  компании  "Ориент"  и  продолжал
снижаться. Об этом был предупрежден КДП Вашингтонского аэропорта, которому
предстояло принять самолет от Вашингтонского центра и посадить его. А пока
полетом этого самолета и всех  прочих  машин  в  этом  секторе  руководила
группа, соседняя с группой Кейза, - та самая, за которой  в  дополнение  к
своему основному сектору наблюдал молодой негр Перри Юнт.
   В  этот  момент  в  воздушном  пространстве  всего  в  несколько   миль
находилось пятнадцать машин, общая скорость которых составляла семь  тысяч
пятьсот миль в час. Все они должны, были лететь  на  известном  расстоянии
друг от друга. И сквозь их строй надо было  провести  и  посадить  самолет
компании "Ориент".
   Подобные ситуации возникали по нескольку раз в день, а в плохую  погоду
-  по  нескольку  раз  в  течение  часа.  Иногда  чрезвычайное   положение
создавалось в нескольких местах сразу, и тогда диспетчеры, чтобы различить
их, говорили: ЧП-1, ЧП-2, ЧП-3.
   Перри Юнт, как всегда спокойно и  уверенно,  давал  указания.  Если  он
включался в работу группы, то на нем лежала обязанность по ликвидации ЧП -
он давал указания спокойным, ровным тоном, так что посторонний никогда  бы
и не догадался о наличии ЧП. Правда,  другие  самолеты  не  могли  слышать
переговоры с самолетом компании  "Ориент",  так  как  пилоту  ведено  было
переключиться на специальную радиоволну.
   Все шло хорошо. Самолет компании  "Ориент"  спускался  по  проложенному
курсу. Еще несколько минут - и чрезвычайное положение будет ликвидировано.
   Хотя напряжение было предельным, Перри  Юнт  все  же  улучил  минуту  и
переключился на соседнюю группу, которой вообще-то должен был уделять  все
свое внимание, чтобы, проверить, как, идут дела  у  Джорджа  Уоллеса.  Все
вроде бы обстояло хорошо, однако Перри чувствовал бы себя спокойнее,  если
бы Кейз Бейкерсфелд был на месте. Он бросил взгляд на дверь.  Но  Кейз  не
появлялся.


   Кейз тем временем продолжал стоять у раскрытого  окна.  Он  смотрел  на
поля Виргинии, и ему вдруг  вспомнилась  Натали.  Он  вздохнул.  Последнее
время между ними стали возникать ссоры из-за его работы.  Жена  то  ли  не
могла, то ли не желала его понять. Ее очень беспокоило здоровье Кейза. Она
хотела, чтобы он бросил эту работу и, пока еще молод и не совсем растратил
здоровье, нашел себе другое занятие. Он понимал теперь, что зря делился  с
Натали своими  сомнениями,  зря  рассказывал  ей  о  коллегах-диспетчерах,
преждевременно состарившихся или ставших инвалидами. Натали забеспокоилась
- быть может, не без основания.  У  него  же  были  соображения,  мешавшие
расстаться   с   работой,   перечеркнуть   все   эти   годы,   когда    он
совершенствовался и набирался опыта, - соображения,  которые  Натали,  да,
наверное, и любой другой женщине, трудно понять.


   Над  Мартинсбергом,  штат  Западная  Виргиния,  милях  в   тридцати   к
северо-западу от Вашингтонского  центра,  четырехместный  частный  самолет
"бич-бонанза", летевший на высоте семи тысяч футов, свернул  с  авиатрассы
В-166 на авиатрассу  В-44.  Маленький  самолетик  с  хвостом,  похожим  на
бабочку, летел со скоростью сто семьдесят пять миль в час в  Балтимор.  Он
вез  семейство  Редфернов   -   Ирвинга   Редферна,   инженера-экономиста,
работавшего консультантом по договорам, его жену  Мерри  и  двух  детей  -
Джереми, десяти лет, и Валери, девяти лет.
   Ирвинг Редферн был человек педантичный  и  осторожный.  В  такую  ясную
погоду он мог бы летать по методу визуального наблюдения. Однако  он  счел
более благоразумным лететь по приборам и  с  тех  пор,  как  покинул  свой
родной аэропорт в Чарлстоне, штат Западная Виргиния, на  протяжении  всего
полета поддерживал контакт  с  соответствующими  диспетчерскими  пунктами.
Только что Вашингтонский центр дал ему новый курс,  приказав  свернуть  на
авиатрассу В-44. Он свернул на нее - стрелка его магнитного компаса слегка
качнулась и успокоилась.
   Редферны летели в Балтимор  частично  по  делам,  которые  были  там  у
Ирвинга, а частично  -  чтобы  развлечься:  вечером  они  всем  семейством
собирались пойти в театр. И сейчас, пока глава семьи вел самолет,  дети  и
Мерри болтали о том, что они будут есть на обед в аэропорту "Фрэндшип".
   Диспетчером, давшим из Вашингтона  новый  курс  Ирвингу  Редферну,  был
Джордж Уоллес, стажер, уже почти закончивший прохождение практики у Кейза.
Он обнаружил самолет Редферна, как  только  машина  появилась  у  него  на
экране в виде яркой зеленой точки, меньшей по размеру,  чем  остальные.  и
передвигавшейся  медленнее