столь  же  огромной  затраты  энергии,  не
сопоставимыми ни с чем виденным мной  до  этого  в  африканском  буше.
Стадо  спрингбоков  сплошной  живой  массой  ринулось  вперед,   затем
повернуло вправо и  снова  налево,  словно  стайка  рыб,  преследуемых
голодной акулой. Антилопы неслись вплотную друг к другу, и  среди  них
инородным телом выделялся огромный в сравнении с  ними  орикс.  Гепард
был уже близко и словно скользил по воздуху, почти на одном  уровне  с
выбранным в качестве жертвы ориксом. Пробежав около четырехсот метров,
спринт-боки как по команде резко свернули в сторону и помчались  вверх
по склону, а вместе с ними и орикс. Гепард замедлил свой бег и  отстал
от убегающих антилоп.
   Тем  временем  остальные  ориксы  взбежали  по  склону  долины   и,
достигнув гребня, остановились, глядя вниз на мелькающие в клубах пыли
рога и копыта. Но они  не  заметили  двух  других  гепардов,  которые,
промчавшись мимо нас, перевалили за тот же  самый  гребень.  И  затем,
находясь внизу, в ложе реки, мы услышали с той стороны отчаянный вопль
схваченной антилопы. Нападение произошло за гребнем,  и  мы  не  могли
видеть, что именно там случилось, но нетрудно было  предположить,  что
жертвой гепардов стал один из молодых членов стада ориксов.
   Все стихло в долине, и лишь в  дальнем  ее  конце  маячил  одинокий
силуэт гепарда-самки. Она издала призывный  крик,  напоминающий  голос
детеныша гепарда, и  он  эхом  отразился  от  склонов  окружающих  нас
холмов. В конце концов партнеры самки  ответили,  по-видимому,  на  ее
призыв, хотя мы ничего не услышали. Так или иначе, охотница  торопливо
пошла по  направлению  к  тому  месту,  где,  вероятно,  уже  началось
пиршество.
   Этот эпизод  был  необычен  в  том  отношении,  что  гепарды  редко
пытаются нападать на животных более крупных, чем спрингбок или импала.
Как правило, именно такие антилопы средних размеров служат им основной
пищей, хотя гепарды охотно ловят и более мелких млекопитающих - таких,
как стенбок или даже заяц. Теперь  мы  смогли  убедиться  в  том,  что
возможности гепарда, как опасного хищника, обычно недооцениваются. Так
или иначе, за  семь  лет  моей  работы  в  африканском  буше  это  был
четвертый случай, когда мне посчастливилось увидеть  погоню  за  дичью
самого быстрого из всех известных четвероногих.
   На следующий день, пока мы разыскивали  львов,  нам  несколько  раз
попадались на  глаза  самые  мелкие  плотоядные  Калахари.  К  ним,  в
частности, относится  так  называемая  южноафриканская,  или  капская,
лисица.  Это  истинный  обитатель  пустыни,  чей  мех,  окрашенный   в
сочетание серебристого и оранжевого, прекрасно гармонирует  с  мягкими
тонами здешнего ландшафта. Ученые пока еще очень мало  знают  о  жизни
этого зверька, который, к сожалению, часто становится жертвой  нелюбви
фермеров ко всем хищным животным. Никто не  смог  бы  утверждать,  что
капская лисица способна одолеть домашнюю  овцу  или  козу,  но  к  ней
крепко пристала репутация "убийцы скота", и  фермеры  уничтожают  этих
животных всякий  раз,  когда  встречают  их  за  границами  охраняемых
резерватов.
   Другое очаровательное существо, живущее в  тех  же  местах,  что  и
капская лисица, -  это  суриката.  Этот  зверек,  близкий  родственник
мангустов,  вне  всякого  сомнения,  самый   симпатичный   из   мелких
плотоядных Калахари. Они живут семьями, включающими в себя до двадцати
особей, и во время своих утренних экскурсий мы часто видели нескольких
сурикат, только что вылезших из норы и  сидящих  друг  подле  друга  в
лучах восходящего солнца. Как-то нам на  глаза  попалась  троица  этих
зверьков, занимавшихся ловлей насекомых в плоской  долине  реки  Авоб.
Один из них, увлекшись погоней, оказался буквально в  метре  от  мирно
пасущегося  одинокого  спрингбока.  Мы  с  интересом  наблюдали,   как
спрингбок с любопытством следил за  непонятным  животным,  поглощенным
своими делами почти перед самой мордой  антилопы.  Один  раз  он  даже
понюхал зазевавшуюся сурикату, которая тут  же  отскочила  в  сторону,
уселась столбиком и с  ошарашенным  видом  уставилась  на  спрингбока,
позволившего себе такую вольность.
   Эти  милые  маленькие  зверьки  постоянно  настороже  и   мгновенно
прячутся в нору даже при виде тени скользящей в небесах хищной  птицы.
А их в  Калахари  немало,  и  за  время  нашего  пребывания  здесь  мы
познакомились с разными  видами  этих  пернатых.  Особенно  часто  нам
попадались змееяды и певчие ястребы, но несколько раз мы видели и царя
африканских хищных птиц - так называемого боевого  орла.  Снежно-белая
грудь этой мощной птицы резко контрастирует с черной  головой,  словно
одетой в черный капюшон палача.  Я  встречал  этих  птиц  и  в  других
районах Южной Африки и знаю, что их  добычей  часто  становятся  столь
крупные животные,  как  дукеры,  молодые  импалы  и  немалой  величины
вараны. Мне рассказывали, что в Кении видели, как боевой орел  упал  с
неба на  антилопу  геренук  и  вонзил  когти  в  не  ожидавшее  такого
нападения травоядное, вес которого превышал семьдесят килограммов.
   Во время наших  поездок  в  долину  Авоб  мы  с  Джейн  каждый  раз
останавливались в одном  месте,  чтобы  проследить  процесс  постройки
гнезда парой боевых орлов. Сначала мы  увидели  в  этом  месте  самку,
которая  сидела  на  ветке  около  начатой  постройки   и   обозревала
местность, собираясь отправиться на  поиски  строительного  материала.
Птица легко  снялась  со  своей  присады  и  спланировала  над  нашими
головами в сторону дюн. Опустившись на  землю,  она  отчасти  утратила
свою грациозность, когда, присев на полусогнутых лапах, стала теребить
сухую  веточку.  Держа  в  клюве  свое  приобретение,  она   захлопала
крыльями, вновь пролетела над нами и вернулась к строящемуся гнезду.
   Полный  контраст  этому  массивному  хищнику  составляет  крошечный
карликовый сокол. Особенно много этих птиц  держалось  в  окрестностях
огромного гнезда общественных ткачиков, висевшего на одиночно  стоящем
сухом дереве в долине реки.  Как-то  раз  мы  решили  проследить,  как
именно  эти  соколы  добывают  здесь  пропитание.  Терпеливо  просидев
некоторое время под деревом, мы наконец увидели, как нечто  бело-серое
промчалось над нами и исчезло в хитросплетении сухой травы, из которой
было свито гнездо. В тот же момент соколок выскочил наружу и уселся на
соседнюю ветку, держа в лапе голое  тельце  птенца  ткачика.  Все  это
заняло какие-то доли секунды, и мы были поражены проворностью  хищника
и той легкостью, с которой он  справился  со  своей  задачей.  Соколок
несколько секунд поглядывал на нас блестящими глазками,  а  затем,  не
выпуская из лапы своей добычи, унесся прочь и скрылся в густой  листве
ближайшей колючей акации.
   Таковы были некоторые наши впечатления от трехнедельного пребывания
в прекрасной и незабываемой Калахари. Огорчало лишь то, что нам так  и
не удалось увидеть наиболее скрытного  из  местных  хищников  -  бурую
гиену. Каждое утро, осматривая долину и склоны  холмов,  мы  надеялись
хотя бы мельком бросить взгляд  на  это  животное,  о  котором  совсем
недавно почти ничего не было известно. Оно, подобно другим плотоядным,
подвергалось  жестоким  преследованиям  со  стороны  владельцев   стад
крупного рогатого скота и  овец.  В  результате  бурых  гиен  осталось
совсем немного, и нельзя  быть  уверенным,  что  существующие  ныне  в
заповедниках популяции смогут гарантировать  выживание  этого  вида  в
будущем. Изучению образа  жизни  этих  зверей  в  Калахари  много  лет
посвятил известный биолог, профессор Гас Миллс. Эти исследования сняли
покрывало таинственности, которым долгое  время  была  окружена  бурая
гиена. В частности, Миллс обнаружил, что  всего  лишь  пять  процентов
своего пропитания бурые гиены добывают  охотой.  Большое  место  в  их
рационе занимают  ягоды,  насекомые  и  птичьи  яйца.  Ученому  далось
проследить   однажды   за   поведением   одиночной   гиены,    которой
посчастливилось найти гнездо страуса с двадцатью семью яйцами.  Только
за две ночи зверь съел семь яиц, что по  своей  массе  равноценно  ста
семидесяти куриным яйцам! Остальные  яйца  страуса  гиена  уносила  из
гнезда по одному и прятала в разных  местах  под  кустами  и  в  траве
неподалеку от своего логова. Нет сомнений в том, что, распределяя яйца
про запас по отдельности, гиена рассчитывала наиболее  надежно  укрыть
свою добычу от других пожирателей яиц.
   В Калахари охотничий  участок  бурой  гиены  покрывает  площадь  до
пятисот  квадратных  километров.  Эту  территорию  охраняет  небольшая
семейная группа,  члены  которой,  однако,  из-за  скудости  корма  не
охотятся вместе,  подобно  пятнистой  гиене,  но  добывают  пропитание
поодиночке. Это кажется невероятным, но в пору появления детенышей все
члены группы приносят им в логово кусочки мяса и кости. Это говорит  о
том, насколько  организованной  оказывается  общественная  жизнь  этих
замечательных животных, обитающих  в  суровой  пустыне.  Правда,  отцы
детенышей не кормят и вообще не остаются долго на одном месте. Дело  в
том, что взрослые самцы ведут бродячий  образ  жизни,  и,  переходя  с
одной территории на другую, разыскивают самок в течке,  спариваются  с
ними и продолжают свой путь.
   Я вспоминаю, как в последние дни пребывания в Калахари думал о том,
что эти недавние открытия, касающиеся поведения животных,  показывают,
насколько много нам предстоит еще узнать о  жизни  дикой  природы.  Но
коль скоро ее осада со стороны человека непрерывно усиливается,  можно
только гадать, сколь долго  просуществуют  еще  не  тронутые  места  и
хватит  ли  нам  времени,  чтобы  узнать  все  секреты   животного   и
растительного мира. Национальный парк Калахари-Хемсбок в  этом  смысле
особенно показателен. К концу нашего пребывания здесь  разнесся  слух,
что по соседству, в Ботсване, начата разработка  запасов  нефти.  Хотя
никто официально не заявлял об этом, стало известно, что запасы  нефти
здесь  весьма  значительны,  так  что   следует   ожидать   дальнейшей
интенсификации  промысла  в  этом,   остававшемся   пока   нетронутым,
удаленном районе. Геологоразведочные отряды уже нанесли заметный  урон
девственному ландшафту. Итак,  одновременно  с  будущим  экономическим
развитием молодой страны погибнет еще один фрагмент дикой  африканской
природы. Между тем этот обширный район Ботсваны имеет жизненно  важное
значение для сезонных миграций животных  Калахари.  Естественный  цикл
природных явлений, составляющий саму основу жизни огромной экосистемы,
может  быть  непоправимо  нарушен,  что  приведет  к   непредсказуемым
последствиям и к окончательной гибели местной природы.

   Завершая наше путешествие по  Южной  Африке,  мы  покидали  ожившую
после недавних дождей Калахари и ее львов. Нас не  оставляла  мысль  о
том,  насколько  разрушительно  воздействие  человека  на  первобытную
природу Африки. Что ждет в  будущем  львов  Калахари?  И  что  готовит
нынешняя ситуация нашим детям? И насколько беднее будут они  без  того
богатства впечатлений и знаний, которые дает нам  природа?  Вот  какие
вопросы  мучили  нас,  когда  мы  уезжали   из   национального   парка
Калахари-Хемсбок.


                             Глава пятая

КЕНИЯ И "ОТЕЦ ЛЬВОВ"

                                 Я только что вернулась из затерянного
                              мира  бескрайних  просторов  пустыни,  я
                              побывала в доисторическом мире. Сегодня,
                              как и тысячи лет назад, после встречи  с
                              великим царем зверей, что подавляет вас,
                              завладевая всем вашим существом,  каждый
                              почувствует, что львы  -  это  то,  ради
                              чего стоило жить.
                                                         Корен Бликсен
                                                      Письма из Африки

   Мы  приближались  к  концу  пути,  проехав  двадцать   две   тысячи
километров по Южной Африке и посетив все  виды  ландшафтных  зон,  где
только могут жить львы, и мне казалось, что  наше  путешествие  -  это
своего рода паломничество. Мы собирались лететь в  Кению,  где  должны
были встретиться с Джорджем Адамсоном, "отцом  африканских  львов",  в
его лагере Кампи-иа-Симба (Лагерь Львов) в заповеднике Кора.
   Сначала мы ехали к  северу,  затем  повернули  на  запад,  назад  в
Ботсвану, и сели на самолет, следующий из  Габороне  в  Найроби  через
Хараре. Я не был в Кении  со  времен  детства,  но  память  о  стране,
олицетворяющей сафари, никогда не оставляла меня. Слишком сильно  было
влияние той поездки с родителями в Кению, в страну необычайно красивых
мест и изобилия диких животных. Я понимал, что в те дни  семена  добра
были посеяны в восприимчивом детском  сознании.  И  то,  что  я  снова
возвращался сюда после многих лет,  позволивших  мне  осуществить  мою
мечту - жить  и  работать  среди  дикой  природы  Африки,  -  казалось
естественным завершением пути, избранного с раннего детства.
   Мы прилетели в Найроби поздно вечером. Нас встретил  Джо  Чеффингс,
который на протяжении многих лет был тесно связан с природой  Кении  -
сначала как охотник,  а  ныне  в  качестве  организатора  великолепных
сафари для фотографов. Я встречался с Джо за год до этого на сафари  в
болотах Окаванго. Именно тогда, узнав о моем  проекте  путешествия  по
Африке, он сердечно пригласил нас с Джейн заехать к  нему  в  гости  в
Кению.
   Джо очень хотел показать нам местные достопримечательности,  и  уже
на следующее утро он повез нас  в  национальный  парк  Найроби.  Между
прочим, по ночам голоса львов  доносятся  до  жилища  Джо  в  Лангата,
настолько близко нетронутая природа парка примыкает  к  жилым  районам
Найроби.
   Пока мы ехали в резерват, Джо рассказывал нам об истории парка и  о
его уникальности   среди   заповедников   мира.   Само   возникновение
национального  парка  Найроби   во   многом   обязано   необыкновенной
притягательности для людей африканского льва. По  существу,  парк  был
основан     благодаря     неравнодушному     отношению     к     львам
одного-единственного человека. Речь идет о Мервине Кови.  Хорошо  зная
этих животных, он загорелся идеей создать первый в Кении  национальный
парк. Кови заверили в том, что  если  представители  властей  хотя  бы
коротко увидят львов на близком расстоянии собственными  глазами,  они
почувствуют все  величие  зверя  и  сами  захотят  принять  участие  в
проекте. Кови начал действовать в этом  направлении.  В  самом  центре
нынешней территории парка, где растет одинокий баобаб, он приступил  к
подробному изучению  повадок  местных  львов,  известных  сегодня  под
названием "прайда одиночного дерева". План оказался  успешным:  как  и
было задумано, тогдашнему  главе  правительства  Кении  показали  этих
львов, и в 1946 году здесь был основан национальный парк.
   О местных львах было написано  и  сказано  немало.  В  шестидесятых
годах К. А. У. Гуггисберг начал систематически наблюдать за  ними.  Он
научился персонально узнавать  многих  членов  прайда  и  впоследствии
написал  книгу  "Симба",  которую  сегодня  можно   считать   наиболее
исчерпывающим для того времени собранием  сведений  о  львах.  В  этой
работе нашло отражение безграничное восхищение автора царем зверей.  Я
хорошо знаю, насколько аура, окружающая льва, волнует душу  знатока  и
сколь сильные эмоции владеют пишущим об этих замечательных животных. В
семидесятых годах проект по изучению  львов  осуществлялся  в  Найроби
исследовательницей из Бельгии Юдифью Руднаи. Среди  прочих  полученных
ею сведений о львах  стоит  упомянуть  о  придуманном  Руднаи  способе
индивидуально опознавать этих зверей по расположению ямок на морде, из
которых растут их усы, чем я воспользовался  впоследствии,  работая  в
Ботсване.
   Сегодня нам не удалось увидеть этих знаменитых кенийских львов,  но
зато нам посчастливилось познакомиться с местными черными  носорогами.
Эти громоздкие,  но  порой  предательски  проворные   существа   почти
полностью исчезли с обширных пространств Африки, где они некогда  были
столь обычными. Спрос на носорожий рог в Аравии и в  странах  Дальнего
Востока,  подогреваемый  жадностью  и  неразборчивостью   поставщиков,
привел к  уменьшению  популяции  этих  животных  в  Кении  до  пятисот
одиннадцати голов.  Между  тем  еще  в  шестидесятые  годы  равнины  и
кустарниковые  заросли  Африки  населяло  около   ста   тысяч   черных
носорогов.  Только  за  время  моей  жизни  люди   стали   свидетелями
исчезновения девяноста процентов существ, по иронии судьбы завоевавших
название "вечных животных".
   Черные носороги попались нам на глаза дважды. Сначала  мы  заметили
крупную  самку  с  годовалым   детенышем.   Мамаша   почти   мгновенно
среагировала на звуки наших  голосов,  которые  донес  до  нее  легкий
ветерок. Находясь от нас  на  расстоянии  около  семисот  метров,  она
начала угрожающе  топтаться,  а  затем  повернулась  в  нашу  сторону,
уставившись на непрошеных гостей своими  близорукими  глазами.  Уяснив
для себя, что мы находимся достаточно далеко, носорожиха  развернулась
на  сто  восемьдесят  градусов  и  засеменила  к  далеким   холмам   в
сопровождении  детеныша.  Вскоре  звери  скрылись  в  густых  зарослях
кустарника. Вторая встреча с  носорогом  выглядела  совершенно  иначе:
молодой самец мирно пасся недалеко от дороги и не обратил  на  нас  ни
малейшего внимания.
   Эти встречи с представителями трагически  вымирающего  вида  навели
нас с Джо на печальные размышления. В прошлом он был  профессиональным
охотником, и черный носорог составлял  неотъемлемую  часть  обстановки
тогдашних сафари. Джо рассказал нам, что в те  добрые  старые  времена
внезапное  появление   старого   рогача   внезапно   нарушало   хорошо
спланированную операцию выслеживания объекта охоты.  Носорог  внезапно
Врывался  на  арену  действий,   вызывая   всеобщее   смятение   своей
агрессивностью. Туристы в ужасе карабкались на  ближайшие  деревья,  а
сопровождавший  их  охотник-профессионал  рисковал   жизнью,   пытаясь
отвлечь носорога и заставить его удалиться. Белые  охотники  наподобие
Джо испытывали  явное  расположение  к  носорогам  и  даже  при  самой
серьезной опасности стремились не стрелять в зверя в целях самозащиты,
оставляя спасительную пулю лишь на самый крайний случай.
   Все  это  давно  кануло  в  Лету.  Население  носорогов   в   Кении
сократилось до минимума, и многие из числа выживших животных обитают в
тщательно огороженных и пристально охраняемых убежищах, где они  могут
спокойно  размножаться.   Охотники   вроде   Джо   стали   свидетелями
трагической кончины прежней Африки, ее красоты, опасностей и связанных
со всем этим сильных ощущений. В глубине души  они  тяжело  переживают
случившееся, в том числе и трагическую судьбу носорогов.  В  сущности,
все, что произошло с этими животными, в значительной мере  постигло  и
самих профессиональных белых охотников Африки.
   Все время, пока мы находились в парке, нам  были  видны  небоскребы
Найроби, составлявшие  странный  контраст  с  обстановкой  девственной
природы  вокруг  нас.  Однако  зрелище  это   порождало   надежду   на
возможность мирного  сосуществования  ее  с  главным  символом  нашего
общества потребления - современным городом. Временами ветерок  доносил
до нас шум городских улиц, нарушавший тишину девственной природы. В то
время, как некий бизнесмен завтракает в ресторане с кондиционерами  на
верхнем этаже небоскреба, неподалеку от него внизу прайд львов выходит
на охоту, стая франколинов поднимается в воздух, и варан, доживший  до
наших дней с доисторических времен, пускается  вплавь  через  заросшее
кувшинками озерцо. Тем и прекрасен Найроби, что прямо  от  его  окраин
начинается волшебное ца