глаза  щенок  шакалов.  Обычно
выводок у этих зверей состоит из  четырех-пяти  детенышей,  изредка  -
девяти, так что было неясно, то ли перед  нами  единственный  детеныш,
родившийся в семье, то ли все прочие пали жертвой  хищников.  Так  или
иначе, этот щенок неизменно оставался в одиночестве и был известен уже
всем туристам в округе. Всегда было приятно видеть,  как  юный  зверек
резвился в траве, покрывавшей каменистую площадку близ источника.
   В это утро, однако, дело обстояло по-иному, и  мне  посчастливилось
стать свидетелем последнего звена  в  цепи  события,  началом  которых
послужила смерть зебры. К  детенышу-шакалу  наконец  возвратились  его
родители   в   сопровождении   еще   одного    полувзрослого    зверя.
Шакалы-старики пришли, видимо, с ночного  пира  и  накормили  детеныша
мясом,  которое  отрыгнули  перед  ним  на  землю.   Потом   щенок   и
полувзрослый шакал принялись гоняться  друг  за  другом,  а  родители,
утратив свою  обычную  степенность,  шумно  возились  друг  с  другом,
беззаботно  наслаждаясь  сытостью  после  обильного  ужина.  В   жизни
африканской природы смерть есть, по существу, обратная сторона  жизни,
ибо не будь первой, не было бы и второй. Во всяком случае, не  погибни
зебра, жизненная энергия не светилась бы столь  радостно  в  блестящих
глазах щенка шакалов, скачущего сейчас среди желтой травы.

   По всем признакам, что  были  у  меня  перед  глазами,  становилась
очевидной странная разреженность популяции львов в Намутони. Отдельные
их небольшие группы держались  особняком  друг  от  друга.  Однажды  я
наткнулся на  равнине  на  взрослую  самку  в  расцвете  сил,  которую
сопровождал полувзрослый самец примерно  полуторалетнего  возраста.  В
тот же день мне сообщили,  что  видели  одиночного  молодого  самца  в
урочище Чудоп. Я слышал также о каких-то львах,  встреченных  далее  к
северу. Все эти звери обитали в пределах территории площадью около ста
пятидесяти квадратных километров, но ни разу никому не удалось увидеть
весь прайд целиком. На основе всего, что стало мне известно, я пытался
понять причину такой  обособленности  зверей  и  того  антисоциального
поведения, которое прямо-таки бросалось в глаза. По собственному опыту
я знал, что разделение прайда на мелкие группы зачастую бывает вызвано
скудостью  крупной  дичи  в  данной  местности,  что  сплошь  и  рядом
случается в определенные сезоны года в  разных  районах  Африки.  Если
сравнительно большой прайд  раз  за  разом  вынужден  довольствоваться
жертвами не  слишком  крупных  размеров  -  такими,  как  импала  либо
спрингбок, в дело вступают природные антисоциальные  мотивы,  и  прайд
расщепляется. В конечном итоге это выгодно для прайда  как  целого,  и
даже разбившись на группы, его члены остаются на родной территории,  а
позже  вновь  объединяются,  когда  условия  жизни  становятся   более
благоприятными. Однако эта моя теория, как  оказалось,  лишь  частично
объясняла происходящее в Намутони.  Более  важной  причиной  в  данном
случае  оказалась,  как  можно  было  предположить  с  самого  начала,
деятельность человека. Дальнейшее подтверждение этому я получил  после
обстоятельной беседы с одним из местных объездчиков. Он прекрасно знал
обстановку в восточном секторе Этоша и рассказал  нам  о  проблемах  и
конфликтах, нарушающих нормальное течение жизни в подведомственных ему
участках  парка.  Здесь-то  и  коренилось  потерянное  звено  в   моих
рассуждениях об антисоциальности львов Этоша.
   Менее чем за год до нашего  приезда  здесь  существовал  стабильный
прайд, хорошо известный всем в окрестностях Намутони.  В  его  составе
было девять львов, из которых один  взрослый  самец  выступал  в  роли
патриарха. За свою  жизнь  этот  зверь  пережил  немало,  но  один  из
неприятнейших инцидентов закончился тем, что убегавшая от  него  зебра
рассекла ему копытом морду. "Лицо" патриарха  осталось  изуродованным,
но сил от  этого  у  него  не  убавилось.  С  тех  пор  он  получил  у
объездчиков прозвище "Губастый".
   Прайд Намутони посещали и фотографировали сотни приезжих  со  всего
света.  Губастый  и  его  подопечные  стали  любимцами   туристов,   а
объездчики рассматривали этих зверей как особую  достопримечательность
Намутони.
   Однако по прошествии  нескольких  месяцев  до  главного  объездчика
дошли слухи, что на фермерских землях убит какой-то  лев.  Как  только
этот  работник  охраны  точно  выяснил,   что   произошло,   по   виду
просушиваемой шкуры он сразу же  с  негодованием  понял,  что  фермеры
убили старика Губастого. С гибелью своего лидера прайд, вскоре утратил
единство и распался на отдельные группы, чему, вероятно, способствовал
и  тогдашний  дефицит  корма.  На  территорию  прайда  стали  заходить
посторонние бродячие самцы, травмировавшие львиц с детенышами. И  хотя
члены некогда единого прайда еще придерживались границ его территории,
они разбрелись по разным ее участкам и вели себя наподобие неуверенных
в себе бродяг. Все  это  стало  следствием  того,  что  где-то  кто-то
необдуманно нажал на курок винтовки.
   Зловещий  лик  постоянной  угрозы  львам   со   стороны   фермеров,
обосновавшихся у границ охраняемых островков дикой природы, вновь стал
реальностью. Как я уже упоминал ранее, многие другие львы, рискнувшие,
подобно  Губастому,  выйти  за  ограждение  Этоша,   были   уничтожены
фермерами, оставив после себя осиротевшие прайды с  противоестественно
измененной структурой. Так непродуманность планов охраны природы вкупе
с  неблагоприятными  событиями  естественного   порядка   приводит   к
нарушению экологического равновесия в резерватах.
   Когда  мой  собеседник  показал  мне  карту  фермерских   хозяйств,
граничащих с южным сектором Этоша, я был попросту шокирован увиденным.
Границы хозяйств шли в разных  направлениях  подобно  ходам  какого-то
кошмарного лабиринта,  устремляясь  со  всех  сторон  к  национальному
парку,  словно   стрелы   пигмеев,   атакующих   могучего   Гулливера.
Большинство владельцев этих ферм настроены весьма  решительно.  Каждый
лев, осмелившийся выйти за черту национального парка, будет  застрелен
либо отравлен.  Здесь  широко  распространена  ненаказуемая,  по  всей
видимости, практика использования стрихнина, и употребляют его фермеры
в прямо-таки угрожающих количествах. Фермеры Намибии ежегодно получают
столько стрихнина, что он смог бы за один раз уничтожить  в  пять  раз
больше людей, чем все нынешнее население этой страны. Теперь вы можете
представить себе, сколько  же  яда  употребляется  местными  жителями,
воюющими с дикой природой. Если, к  примеру,  лев  задрал  корову,  ее
нашпиговывают стрихнином в надежде на то, что зверь вернется  к  своей
добыче и будет убит ядом.  Однако  первыми  здесь  появляются  шакалы,
гибнущие затем в  страшной  агонии.  С  наступлением  темноты  к  туше
приходят  львы,  и  поутру  их  находят  лежащими  неподалеку  и   уже
окоченевшими. Но и на  этом  смертоубийство  не  заканчивается.  Когда
фермеры увозят с собой трупы львов,  они  зачастую  оставляют  гниющие
останки коровы. Сюда позже слетятся грифы, а вместе с  ними  и  другие
пернатые любители падали - мастер  воздушных  пируэтов  орел-скоморох,
степные орлы и желтоклювые коршуны. Отведав отравленного мяса, все они
обречены на гибель: кто-то рухнет на  землю  с  ветви  дерева,  другой
почувствует себя плохо в воздухе и без сил опустится на  равнину,  где
под палящими лучами солнца примет  медленную  смерть  от  беспощадного
действия стрихнина.
   Цепь  смертей  продолжается,   множа   число   несчастных   зверей,
полакомившихся, на свое несчастье, трупом коровы. И тот самый яд,  что
служит причиной огромного и неконтролируемого числа смертей, продается
повсюду совершенно свободно. Можно  ли  придумать  лучшую  иллюстрацию
безответственности современного человека?
   Был здесь и такой случай. Группа фермеров на первых порах  проявила
понимание ситуации, сообщив работникам  Этоша,  что  неосторожный  лев
забрел в  их  владения.  Но  не  успели  объездчики  собраться,  чтобы
подъехать к месту событий, как фермеры приняли "для смелости" изрядную
долю алкоголя и, войдя в раж, сами отправились в ночь на поиски  льва.
Они расстреляли зверя из окон автомобиля и бросили его труп, буквально
изрешеченный. Это было  все,  что  увидели  объездчики,  прибывшие  по
вызову. Еще один лев, находившийся на их попечении, был  зверски  убит
неуправляемыми людьми с отравленными алкоголем мозгами.
   По нынешним законам Намибии, лев меняет своего "собственника" в тот
самый момент, когда он пересекает границу резервата и  оказывается  на
территории фермерского  хозяйства.  Иными  словами,  зверь  становится
теперь собственностью хозяина участка, который обычно стремится лишь к
одному - лишить незваного гостя жизни.
   Видимо, единственное средство против бессмысленного отстрела львов,
равно как и страшных  последствий  травли  их  ядом  -  это  обнесение
резерватов  проволокой  под  напряжением,  на  что,  как   обычно,   в
большинстве  случаев  нет  денег.  Так  или  иначе,  эта  мера  хорошо
оправдала себя в некоторых заповедниках, но, очевидно, грозящая  парку
трагическая потеря  одной  из  его  главных  достопримечательностей  -
львов,  не  слишком  волнует  тех,  от  кого  зависит   дееспособность
Управления охраны природы в Намибии.
   Возникающие трудности могут быть хотя бы  отчасти  разрешены,  если
будет издан закон, заставляющий фермеров доказать, что львы и в  самом
деле  уничтожают   скот.   Если   это   будет   подтверждено,   лицам,
ответственным за охрану  среды,  придется  устранить  зверя  гуманными
способами. Тогда будет положен конец варварскому  уничтожению  живого,
практикуемому сегодня. Кроме того, лев, даже убитый, должен оставаться
собственностью  резервата  -  его  останки  служат  источником  важной
научной информации, которая в дальнейшем может  быть  использована  во
благо будущих поколений львов.
   Коль скоро  Этоша  окружен  густонаселенными  фермерскими  землями,
актуальность и необходимость такого рода законов не вызывают сомнений.
Я чувствовал, что даже в одиночку смог  бы  организовать  компанию  по
сбору средств для возведения электрифицированной изгороди - а  ведь  я
не единственный,  кто  проникся  бы  этой  идеей.  Ясно,  что  и   сам
административный отдел правительства Намибии мог  бы  положить  начало
подобной кампании и собрал бы при этом вполне приличную  сумму.  Можно
только удивляться и переживать, почему план  обнесения  Этоша  оградой
под током не был осуществлен прежде.
   В Этоша существует множество сложных проблем - например,  стихийное
распространение сибирской язвы. Нерегулярность дождей в последние годы
также создает свои трудности, с которыми  почти  невозможно  бороться.
Однако та единственная  проблема,  из  которой  виден  простой  выход,
остается тем не менее нерешенной, и львов продолжают расстреливать  из
винтовок и почем зря травить проклятым стрихнином.
   И,  наконец,  страшную  опасность  для  Этоша  представляет  быстро
нарастающая волна браконьерства, нацеленного, кстати сказать, на самые
ценные  виды  -  черного  носорога  и  льва.  О   браконьерах   и   их
разрушительной  деятельности  здесь  рассказывают  легенды.  Люди  эти
неразборчивы в средствах, а их операции планируются  и  осуществляются
целыми  организациями.  Один  человек  сказал  мне,  что  бороться   с
браконьерами - это все равно, как если бы  вы  задумали  противостоять
небольшой армии. С моей точки зрения, успех здесь может быть достигнут
лишь в том случае,  если  Управление  по  охране  природы  возьмет  на
вооружение стратегию и  тактику  военных.  Сами  браконьеры  вооружены
полуавтоматическим  оружием  и  передвигаются  по  хитро   продуманным
маршрутам сплоченными отрядами.  Более  того,  следом  идут  несколько
человек, которые умело устраняют все следы пребывания браконьеров.
   Львов по ночам выманивают с территории парка  записями  голосов  на
кормежке, транслируемых через  мощные  громкоговорители.  Более  того,
проделывают бреши  в  ограде,  облегчая  тем  самым  доступ  львам  на
фермерские земли. Для этого иногда мимо бреши протаскивают на  буксире
тушу мертвого животного, оставляющую, за собой  пахучий  след.  Затем,
ночью, львов отстреливают в свете сильного фонаря.
   Одна из историй, которую мне рассказали, касалась львов, помеченных
во время осуществления проекта  профессора  Хью  Берри.  Чтобы  зверей
можно было узнавать персонально, их пометили тавром,  в  надежде,  что
охотники станут избегать отстрела клейменых зверей. И  в  самом  деле,
кто купит шкуру льва с хорошо видным выжженным на ней знаком?
   Вопреки этим  ожиданиям  браконьеры  ухитрились  придумать  способ,
которым можно было обойти возникшие перед ними трудности. Они стреляли
львов, не обращая внимания на то, клейменые они или  нет.  Если  зверь
имел тавро, этот кусок шкуры они вырезали и заменяли другим.  Все  это
проделывалось с таким искусством,  что  подделку  удавалось  заметить,
лишь  вывернув  шкуру  наизнанку  и  тщательно  разглядывая  ее.  Если
продавца спрашивали по поводу круглой заплатки,  он,  не  задумываясь,
отвечал, что  здесь  было  выходное  отверстие  пули  и  что  пришлось
отреставрировать поврежденный участок шкуры.
   Здесь  процветала  также  незаконная  охота  на  черных  носорогов,
поскольку  рог  этого  животного  продолжал  пользоваться   повышенным
спросом. Рассказывали, что у одного из местных землевладельцев за один
раз нашли пятнадцать рогов. Все это особенно прискорбно, ибо  в  Этоша
сейчас обитает одна из последних устойчивых популяций этих животных  в
Африке.
   Я уверен, что проблему браконьерства в Этоша  и  в  других  районах
Африки  удастся  решить  лишь  в  том  случае,  если   натренированные
патрульные отряды будут при встрече с браконьерами  применять  тактику
"стреляю  без  предупреждения".  Это  уже  осуществляется  в  бассейне
Замбези в Зимбабве и в национальном парке Крюгера, и  тот  же  порядок
собираются  ввести  в  Ботсване.  Использование  в   качестве   членов
патрульных нарядов  людей,  прошедших  военную  подготовку  и  умеющих
хорошо стрелять, - вот единственный способ  искоренить  браконьерство.
Разумеется, печально сознавать, что требуются столь жесткие  меры,  но
сегодня идет война, в полном смысле этого слова, в которой  мы  должны
защитить братьев наших меньших. И воевать при этом люди вынуждены друг
с другом.
   С этими невеселыми мыслями мы покидали Этоша  после  двухнедельного
пребывания здесь и с надеждой,  что  когда-нибудь  нам  посчастливится
вернуться сюда снова.

   Теперь нам предстояло проехать шестьсот двадцать пять километров  в
западном  направлении,  туда,  где  на  берегу  Атлантического  океана
покоятся останки потерпевших крушение судов. Это  место  известно  под
названием берег  Скелетов.  Во  мне  же  название  местности  вызывало
представление о разбросанных повсюду костях львов, которые  давно  уже
исчезли из этого района. Наш путь туда лежал  через  изолированные  от
мира городки Оучо и  Хориксас.  Именно  на  этом  отрезке  маршрута  я
повстречал семью, которая относится, как я полагаю, к обширной  группе
"мыслящих" людей в современной Южной  Африке.  Они  имеют  собственную
точку зрения на многие вещи, в том числе и на значение дикой природы в
нашей жизни, и я собираюсь рассказать об этой встрече,  поскольку  она
существенно повлияла на мои размышления об Этоша. Для каждого человека
в слове "Африка" содержится свой  особый  смысл.  Даже  точки  зрения,
касающиеся  одного  и  того  же  предмета,  различаются  необыкновенно
широко. Именно эти различия во  взглядах  и  в  той  настойчивости,  с
которой они проводятся - в  разговоре,  в  действиях,  даже  во  время
войны, - и определяют многое из того, что происходит сейчас в  Африке.
Человек, о котором я собираюсь рассказать, родился и вырос  в  стране,
принадлежащей сегодня к так называемой  "независимой  черной  Африке".
Люди этого сорта с видом превосходства  сообщат  вам,  что  они  знают
африканцев и относятся к ним жестоко, но справедливо. Война и политики
заставили многих из  этих  людей  с  неохотой  покинуть  места  своего
рождения, во многом из-за постоянно растущего  неприятия  "черных",  и
переселиться в последнюю "родину белых", сохранившуюся в Африке,  -  в
ЮАР.
   Билл - так звали человека, о котором идет речь, - оказался типичным
представителем  обрисованной  категории  людей,   но   при   этом   он
по-настоящему любил африканскую природу и пользовался  каждым  случаем
оказаться наедине с ней. Билл почти удалился от дел  -  но  не  в  том
смысле, в котором это выражение применяется к чиновникам из  категории
"белых  воротничков".  Он  занимался  охотой   в   Восточной   Африке,
фермерством в Малави, воевал наемником во  время  кризиса  в  Конго  и
вернулся к себе домой, в Родезию,  сражаться  за  нее  против  черных,
вместе с которыми он вырос. Он считал себя африканцем как раз в  такой
степени, в какой им может быть белый человек.
   Жизнь в постоянной борьбе сделала Билла человеком,  считающим,  что
его позиция  -  это  трезвое  и  практическое   отношение   ко   всему
происходящему. Когда я рассказал  ему  о  моей  работе  в  заповеднике
Северного Тули и о проблемах в деле  охраны  природы,  его  ответ  был
краток: "Отбраковывайте их". Он имел в виду браконьеров. "Ловите их  и
дайте самой Африке наказывать их за ошибки". Он  продолжал:  "Поймайте
черного, делающего что-либо не так, и он скажет вам:  "ошибка".  Стало
быть, предоставьте Африке  иметь  дело  с  ошибками.  Поймайте  его  и
позвольте физи (гиене) и шакалам разнести  ошибки  по  всей  Африке  в
такой форме,  которую  не  сможет  распознать  даже  самый  выдающийся
патологоанатом".
   Все это прозвучало прагматично, но могло быть применено не только к
браконьерам. Билл не знал только одного: в стране,  откуда  он  уехал,
закон сегодня решил безнадежную,  казалось  бы,  проблему  незаконного
уничтожения черных носорогов,  разрешив  стрелять  в  браконьеров  без
предупреждения согласно декрету самого президента, Роберта Мугабе.
   Вообще говоря, Билла следовало бы назвать убежденным  проповедником
расизма, но  подобные  ему  люди  оказывают  определенное  влияние  на
события, происходящие  на  континенте.  Как  мы  видели  повсюду,  где
проезжали, природа находится сегодня в состоянии кризиса. Если люди не
в состоянии избежать конфликтов в своей собственной среде,  как  можем
мы надеяться вывести дикую природу из-под  пресса,  давление  которого
есть результат нашей собственной деятельности?  Не  хочется  верить  в
это, но трудно удержаться от мысли, что Африка  медленно  умирает  под
тяжестью многих трудно совместимых друг с другом причин. Среди них  не
последнее место занимает первоначальная позиция, занятая  в  отношении
Африки белым человеком. Он разделил континент множеством  пересекающих
ее во всех направлениях  границ,  ранее  отделявших  одну  колонию  от
другой. Создается впечатление, что и сегодня эти искусственные границы
не дают расправить крылья современной Африке.

   Эти печальные размышления о будущем Африки словно эхом откликнулись
на узкой полосе побережья, куда мы держали свой путь. Мы  ехали  через
бесплодные земли. Эта безмолвная, нетронутая страна песчаных пустынь и
мрачных скал известна как Дамараленд. По другую сторону пустыни  лежит
узкая прибрежная полоса, не имеющая аналогов в других районах  Африки.
Здесь проходит холодное океаническое течение и произрастают уникальные
растения. Некогда в этих местах жили  львы  -  единственная  в  Африке
прибрежная популяция этих хищников.
   Так называемый Парк берега Скелетов был заложен не по  эстетическим
либо биологическим соображениям. Просто здесь лежала пустая, никому не
нужная земля. Парк создали по политическим и экономическим причинам, и
экологи  не  принимали  в  этом  участия.  Вп