ы  в  целом  и  основанная  на  возросшем
понимании принципов сосуществования  биологических  видов.  Мы  сильно
продвинулись вперед в осознании того, насколько многообразны и  сложны
связи в дикой природе и как много нам  еще  предстоит  узнать.  Однако
время не терпит, и его быстротечность может свести на  нет  многие  из
наших усилий.
   Мощь технологии двадцатого века,  расширение  фермерских  хозяйств,
политические  коллизии  и  рост  народонаселения  -  все  эти  факторы
развиваются с устрашающей скоростью и грозят воспрепятствовать  научно
обоснованным мерам по охране природы. Нам попросту  может  не  хватить
времени, чтобы  прочесть  и  глубоко  осознать  бесчисленные  страницы
безбрежной  библиотеки,  таящейся  в  недрах   природы.   Производимые
разрушения грозят оказаться слишком сильными, чтобы можно было  быстро
восстановить потерянное. Мы можем  лишиться  всего.  Впрочем,  будущее
львов парка Крюгера выглядит сегодня  более  оптимистичным,  нежели  у
львов в большинстве других районов Африки. И роль царя зверей - дарить
глубокое эстетическое наслаждение наблюдательному  человеку  -  служит
достаточным оправданием его  существования  в  глазах  немалого  числа
людей.

   Всевозможные  легенды  о  львах  стали  неотъемлемой  частью  самой
атмосферы парка Крюгера, и здесь вы можете  услышать  немало  историй,
повторяющихся на разные лады. Вероятно, во всем мире известен  рассказ
о приключении Гарри Волхутера,  испытавшего  жестокое  нападение  двух
львов-самцов. В библиотеке имени Стивенсона-Гамильтона в Скукузе,  где
располагается главный офис парка, можно созерцать шкуру льва, которого
Волхутер заколол ножом во время  этого  столкновения.  Мы  зашли  туда
посмотреть на шкуру и прочесть рассказ об этом эпизоде.
   Случилось это 26 августа 1904 года, когда Волхутер в  сопровождении
четырех  помощников-африканцев,  ведущих  навьюченных  ослов,  обходил
дозором  границы  парка.  Наступили  сумерки,   короткие   африканские
сумерки,  которые  как-то  сразу  сменяются  здесь  полной   темнотой.
Внезапно собака Волхутера залаяла и бросилась вперед, а он сам  увидел
два неясных силуэта, которые принял сначала за пару  болотных  козлов.
Он сразу же сообразил, однако, что перед ним два льва и находятся  они
на расстоянии одного прыжка от него. Недолго думая, Волхутер пришпорил
свою лошадь, но в этот момент когти одного из  львов  вонзились  в  ее
бок. Человек потерял равновесие и рухнул  на  землю,  и  в  это  время
второй лев бросился на него. В следующее мгновение Волхутер  в  панике
осознал, что лев тащит его за собой. Правая рука и плечо были в  пасти
льва,  а  тело  волочилось  по  земле  между  лапами  зверя.  Лев,  не
переставая рычать, тащил свою жертву, выискивая, по-видимому,  удобное
место, где можно было бы приступить к ужину.
   Боль была неимоверной. Вот что писал сам Волхутер позже: "Я страдал
сверх всякой меры и  надеюсь,  что  мне  никогда  больше  не  случится
пережить то страшное состояние ума, в котором я находился.  Что  может
быть ужаснее, чем погибнуть подобным образом! И в то  же  время  я  не
имел ни малейшего шанса  спастись,  никакого  выхода,  чтобы  уйти  от
грозящего мне трагического конца".
   Внезапно Волхутер вспомнил, что  у  него  есть  нож  для  обрубания
веток, и потянулся за ним свободной рукой, пока лев  продолжал  тащить
его дальше. Нащупав оружие, человек вонзил стальное лезвие в то место,
где, по его расчетам, находилось сердце  льва.  Второй  удар  пришелся
позади плеча зверя, а третьим  он  проткнул  горло  хищника,  разрезав
яремную вену, после чего кровь струей  хлынула  на  тело  жертвы.  Лев
отпустил свою  добычу  и  отступил  в  сторону,  с  угрозой  глядя  на
поверженного человека с расстояния в три метра. Волхутер  дико  заорал
на него, и тот скрылся из глаз, обреченный на смерть.
   Жестоко израненный, Волхутер все же не потерял присутствия  духа  и
кое-как взобрался на  ближайшее  дерево.  Обрывками  своей  одежды  он
привязал себя к толстой ветви. В это  время  из  мрака  ночи  появился
второй лев, которого осаждала разъяренная собака Волхутера. Лев пришел
сюда по кровавому  следу  человека  и  уставился  на  него,  сидя  под
деревом, в то время как несчастный пытался  криками  подзадорить  пса,
чтобы тот смелее нападал на хищника. В конце  концов  собаке  каким-то
чудом  удалось  прогнать   льва.   Подоспевшие   африканцы,   спутники
Волхутера, помогли ему спуститься с дерева.
   Эта история словно символизирует собой конфликт между  Человеком  и
Зверем, в котором сила характера первого,  его  физическая  закалка  и
воля  к  жизни  помогли  ему  перебороть  поистине  ужасающий   натиск
смертельного  врага.  Таковы  были  люди,  причастные  к  первым  дням
существования парка Крюгера.  Волхутер  работал  здесь  на  протяжении
сорока четырех лет.
   В  те  времена  здесь  произошел  и  другой  такой   же   инцидент.
Обходчик-африканец по имени Манкоти подвергся нападению льва, когда  в
одиночку совершал обход территории  парка.  Защищаясь  от  нападавшего
хищника, Манкоти выстрелил в него и попал зверю в  грудь,  но  тот  не
остановился, а кинулся на обидчика и вцепился в него. Терзаемый  львом
человек дотянулся до ножа и заколол зверя насмерть.  Во  время  борьбы
лев страшно искалечил свою жертву. Хотя Манкоти  был  не  в  состоянии
подняться, он нашел в себе силы разложить свои пожитки на трупе льва -
видимо, в соответствии с каким-то ритуалом, а затем пополз  в  сторону
видневшегося неподалеку русла, рассчитывая, очевидно, найти там  воду.
Здесь он вскоре и скончался.
   Агрессивное поведение некоторых львов в те времена можно  объяснить
жестоким преследованием, которое звери испытывали со стороны человека.
Некоторые из них страдали от полученных ранее  ран  и  вынуждены  были
стать  людоедами.  Так   или   иначе,   описанные   случаи   были   не
единственными. Сам Волхутер снова подвергся нападению льва, но на этот
раз ушел невредимым. В южной части парка неопознанный человек был убит
и съеден хищником. В центральной зоне заповедника лев напал  ночью  на
спящего и нанес ему смертельное ранение в голову.  На  железнодорожной
станции Дуба атакованный львом  человек  успел  захлопнуть  перед  ним
дверь своей хижины и по счастливой случайности уцелел.
   В последние четыре года в парке снова были отмечены у львов  случаи
людоедства.  На  этот  раз  причиной  их  необычного  поведения  стали
трагические события в соседнем Мозамбике, где жители деревень  жестоко
уничтожались  отрядами  воюющих  между  собой  повстанцев  фрелимо   и
регулярных войск. При этом  гибли  посевы,  и  народ  начал  голодать.
Тысячи пострадавших беженцев пустились в поисках еды и безопасности за
семьдесят и более километров в Газанкулу,  что  в  Южной  Африке,  где
рассчитывали  в  резервациях  найти  своих   соплеменников.   Беженцам
предстояло миновать на пути девственные просторы парка Крюгера.  Среди
странников были старики и  подростки,  маленькие  и  грудные  дети,  и
многие из них умерли во время этого перехода. Один из встреченных мною
туристов рассказал мне, как он однажды наткнулся  на  семью  беженцев,
умиравших от жажды. За время странствия в парке они уже потеряли двоих
домочадцев. Турист снабдил несчастных  питьем  и  пищей  и  тем  самым
практически спас им жизнь. Тела тех, кому не  повезло,  стали  добычей
всевозможных плотоядных -  грифов,  гиен,  шакалов  и  львов.  Следует
сказать, что лев - наименее требовательный из всех животных, поедающих
падаль, он довольствуется даже мясом, находящимся на последней  стадии
разложения. Как-то мне рассказали, что  видели  льва  с  окровавленной
рубашкой в зубах.  Этот  трофей  зверя  был,  видимо,  последним,  что
осталось от человека, который, зная, чем ему  грозит  дикая  безлюдная
местность, все же решился пересечь эти зловещие места в поисках пищи и
свободы. Увы,  вместо  этого  его  душа  нашла  успокоение  в  грозном
безлюдном вельде.
   Пока мы путешествовали по парку в поисках львов, иногда проводя  на
колесах весь день напролет,  я  все  больше  подпадал  под  очарование
парка, поистине прекрасного в это время года. В начале декабря  прошли
обильные дожди, и сейчас, в январе, южная часть парка  оделась  пышной
растительностью. Местами высокая трава доходила мне до  пояса.  Обилие
зелени было просто поразительным. Живя в Ботсване,  я  привык  к  виду
сухой, потрескавшейся земли,  безводных  речных  русел  и  угнетенных,
низкорослых деревьев. В заповеднике  Северного  Тули  мне  никогда  не
приходилось видеть такого буйства свежей растительности. В лучшие годы
моего там пребывания дожди мгновенно преображали природу, но, если они
оказывались непродолжительными, растения сразу же увядали  и  ландшафт
вновь становился серым и унылым. Здесь же, в парке Крюгера,  напоенная
влагой зелень выглядела  сочной  и  блестящей,  и  это  отражалось  на
состоянии местных животных, их поведении и привычках.
   Как-то утром, в первую неделю наших странствований,  мы  наткнулись
на небольшое стадо самок антилоп куду с их детенышами.  Они  стояли  в
пышных  зарослях   посреди   кольца   деревьев.   Медленно,   плавными
скользящими движениями куду начали двигаться кругами, словно  совершая
ритуальный танец. Их хвостики были задраны кверху,  выставляя  напоказ
пушистую белую шерсть, окружающую хвост.  Антилопы  время  от  времени
останавливались как вкопанные с  таким  видом,  точно  прислушивались,
после чего одна, а вслед  за  ней  и  все  другие  возобновляли  танец
"карусели" во славу животворному дождю.
   Млекопитающие выглядели упитанными: некоторые  еще  носили  в  себе
детенышей, у других животы были  переполнены  после  сытной  кормежки.
Птицы не переставая пели и перекликались, разыскивая пропитание  среди
невысоких кустов. В эту пору  здесь  было  много  перелетных  птиц  из
других стран, прибывших сюда на зимовку - вроде большого улита,  этого
обитателя сырых, болотистых мест, прилетевшего в Южную  Африку  аж  из
самой Скандинавии. Степной сарыч проделал длинный путь  из  России,  а
белый аист оставил на зиму  свое  гнездо,  выстроенное  где-нибудь  на
крыше европейского дома. Он миновал  разоренный  войной  Афганистан  и
измученную засухой Эфиопию - и вот путешественник здесь и наслаждается
всеобщим изобилием.
   Стоя на высоком  берегу  Себи,  мы  следили  взглядом  за  стайками
карминных щурок, выделывающих забавные пируэты в воздухе.  Они  быстро
взмахивали  крыльями,  зависая  почти  что  на  одном   месте,   затем
стремительно проносились  над  нашими  головами  и  штопором  взмывали
вверх, точно уносимые ветром клочки красной  материи.  Словом,  вокруг
нас все выглядело как в сказке. Однажды вечером, возвращаясь в лагерь,
мы остановились на нижнем течении Себи, чтобы понаблюдать  за  группой
бегемотов. Обычно крайне малоподвижные, сейчас  они  словно  ожили.  В
сумерках угасающего дня  молодняк  играл  в  догонялки,  плескаясь  на
мелководье. А в это время двое взрослых раз  за  разом  спаривались  в
неглубокой  заводи  поодаль,  тяжело   кружась   друг   подле   друга,
сталкиваясь телами и сопя, погружаясь в воду  и  вновь  поднимаясь  на
поверхность. Лишь  одна  старая  самка  оставалась  невозмутимой.  Она
держалась на плаву, наполовину скрытая водой, которая  бурлила  вокруг
от игр ее соплеменников. В другой  раз,  в  послеполуденные  часы,  мы
стали свидетелями турнира  двух  молодых  самцов  жирафов,  задумавших
испробовать  свои  силы.  Стычка  жирафов  -  это,   вероятно,   самая
медлительная  и  грациозная  битва,  какую  только  можно  увидеть   в
африканском буше. Жирафы  не  бодаются,  скрестив  шиловидные  рога  и
упершись в землю всеми четырьмя напруженный  ногами,  как  это  делают
самцы антилопы импала,  когда  каждый  старается  побороть  соперника,
зацепив рогами его  рога  и  силясь  повалить  врага  на  бок.  Нельзя
сравнить  бой  жирафов  и  с  дракой  львов,  наносящих   друг   другу
молниеносные  удары  могучими  лапами  и  раздирающих  гриву  и  морду
противника. Будучи столь же разгневаны,  как  и  прочие  сошедшиеся  в
схватке животные, жирафы, тем не менее, ведут себя довольно  необычным
образом. Они дерутся так же, как и  бегают,  -  словно  в  замедленном
фильме. Пока я с интересом наблюдал за происходящим, яркий, сверкающий
синими переливами зимородок пронесся у  меня  над  головой  и  скрылся
вдали. Жирафы стояли вплотную друг к другу, прижавшись бок к боку, как
если бы каждый пытался оттолкнуть и повалить недруга.  Вслед  за  этим
медленно, неописуемо медленно один из них опустил шею  вниз  и  мягким
движением, напоминающим качание ветки  под  легким  бризом,  столь  же
неторопливо нанес точно рассчитанный и весьма сильный удар головой как
раз в  середину  брюха  другого  самца.  Сразу  же  шея  "нападавшего"
вернулась в исходное положение и вытянулась кверху.  Теперь  он  стоял
абсолютно  неподвижно  и  казался  слишком  пассивным,  чтобы   как-то
отразить точно такую же ответную атаку второго бойца.
   В одну из наших ежедневных поездок  мы  увидели  перед  собой  двух
белых носорогов  в  стаде  пасущихся  буйволов.  В  сознании  возникла
ассоциация с неприступной белой крепостью, окруженной темной  зубчатой
стеной. За поворотом дороги показался одинокий буйвол,  стоящий  почти
по колено в грязи. Он в  ярости  бросился  по  направлению  к  машине,
разбрызгивая черную жижу, но сразу же остановился, сопя  и  проделывая
угрожающие движения головой в нашу сторону.  На  плоском  черном  носу
буйвола зияла открытая кровоточащая  рана.  Мне  показалось,  что  это
повреждение могло быть результатом столкновения со  львом,  безуспешно
попытавшимся одолеть буйвола. Бык, судя  по  всему,  отразил  атаку  и
спасся, но этот инцидент обозлил его и заставил держаться  агрессивно.
Он нетерпеливо  топтался  на  месте,  осаждаемый  тучей  летних   мух,
роившихся около раны. Наверное, пешеходу, не подготовленному  к  такой
встрече, было бы весьма неприятно оказаться е глазу на глаз  с  этаким
могучим зверем. Мы тихо проехали в стороне  от  буйвола,  оставив  его
наедине с назойливыми мухами около прохладной грязевой ванны.
   В период летних дождей не  все  обходится  благополучно,  и  многие
обитатели вельда погибают в это время. Тысячи новорожденных  детенышей
импалы  становятся  жертвами  хищников:  могучему  воинственному  орлу
удается высмотреть ненадолго оставленных матерями, прячущихся в  траве
малышей.   Шакалы   непрерывно   снуют   вокруг   стада,   высматривая
миндалевидными глазками зазевавшихся, готовые атаковать их при  первой
возможности. Прочие хищники также настороже: гепард, леопард, гиеновая
собака и, разумеется,  лев  взбудоражены  обилием  юных  травоядных  и
матерей на сносях и не упустят случая  отогнать  беременную  самку  от
стада и задрать ее. Таковы законы природы, предписывающие  максимально
использовать кратковременное изобилие белковой пищи;  но  уцелевшие  в
этой борьбе упорно осуществляют свое предназначение в очередном цикле.
   Я заметил также, что дороги в парке представляют собой своего  рода
эшафот  для  мелких  существ,  нечасто  попадающихся  нам  на   глаза.
Хамелеоны,  чьи  движения  напоминают  колыхание  древесных   листьев,
довольно обычны здесь, и мы раз за разом наблюдали,  как  эти  ящерицы
пересекают  наезженную  дорогу.  Как-то  раз  черный  коршун,   зимний
пришелец из Северной Африки, спикировал на  шоссе  прямо  перед  нашей
машиной и схватил хамелеона, оказавшегося на трассе. Лапки ящерицы еще
некоторое время лихорадочно искали ушедшую опору, когда коршун  уносил
рептилию ввысь. Это замечательное создание зачастую  становится  также
жертвой беззаботных водителей, которые смотрят по сторонам  в  надежде
увидеть среди зарослей крупного зверя, не замечая  медленно  ползущего
по дороге хамелеона.  Я  с  жалостью  провожал  глазами  трупики  этих
легендарных  существ,   превращенных   в   лепешку   тяжелыми   шинами
автомобилей и медленно изменяющих под горячими лучами солнца свой цвет
- от ярко-зеленого к мертвенно-черному.
   Потратив целую неделю на обследование южного  участка  заповедника,
мы наконец нашли то, что искали до этого к западу от реки Себи.  Перед
нами были львы. С большого расстояния  я  заметил  молодую  львицу,  а
когда, мы подъехали ближе, услышал  взлаивание  шакалов  -  бесспорный
признак того, что где-то поблизости находится убитое львами  животное.
И вправду, менее чем в пятнадцати метрах от дороги  лежала  наполовину
съеденная туша зебры. Трава вокруг  нее  шевелилась  и  раскачивалась,
сквозь нее виднелись движущиеся желтые силуэты, а позади них, ворча на
молодых львиц, стоял полный уверенности самец - глава прайда. Ему было
около семи лет, и находился он в самом расцвете сил. Здесь было еще не
менее десяти львов. Они возлежали вокруг,  с  окровавленными  мордами,
сытые и довольные жизнью.
   Скорее всего, зебра не  была  единственной  жертвой,  добытой  этой
ночью,  поскольку  туша  была  съедена  лишь  частично  и  много  мяса
оставалось  нетронутым.  Будь  зебра  первой  поживой  прайда,   такое
количество львов сожрало бы ее за час или  около  того.  Позже,  когда
солнце пробилось сквозь тонкий слой облаков и  над  разогретой  землей
задрожало дневное марево, я заметил высоко в  небе  крошечные  силуэты
грифов, обнаруживших, по всей видимости, более раннюю добычу львов.
   Мы  находились  рядом  со  львами  больше  двух  часов,   испытывая
несказанное удовольствие  от  возможности  снова  побыть  с  ними.  Мы
наблюдали, обращая внимание на каждый звук и каждое движение и радуясь
их довольному виду и мощному дыханию. Когда жара стала усиливаться  не
на шутку, они все вместе направились под тень невысоких деревьев, а мы
неохотно покинули прайд, дав себе слово вернуться сюда вечером.

   К тому времени,  как  мы  возвратились,  львы  под  жаркими  лучами
предзакатного солнца перешли в более густую тень придорожных зарослей.
Позже я узнал от одного из  своих  знакомых,  который  довольно  долго
изучал этот  прайд,  рассчитывая  получить  диплом  квалифицированного
природоохранителя, что группа включала в себя  взрослого  самца,  двух
львиц  (одна   из   которых   была   снабжена   особым   ошейником   с
радиопередатчиком) и два выводка подрастающих  молодых.  Этот  человек
рассказал мне, что в ноябре прошлого года прайд более двенадцати  дней
вынужден был поститься. Это показалось мне странным, учитывая изобилие
крупной дичи, в частности зебр  и  гну,  по  всей  округе.  По  мнению
рассказчика, неудачи львов при охоте объяснялись  большим  количеством
молодняка, который перевозбуждается при виде  потенциальной  жертвы  и
раньше времени устремляется вперед, спутывая карты взрослым львам.
   Недолго мы наблюдали за львами, страдавшими  от  одышки  в  знойной
атмосфере.  Внезапно  окрестности  превратились   в   нечто   ужасное.
Микроавтобус, битком набитый туристами, резко затормозил  недалеко  от
нас. Множество фото- и кинокамер показалось в окнах автобуса вместе  с
головами их владельцев. Камеры защелкали на все лады,  и,  как  только
съемка закончилась и желанные фототрофеи были  гарантированы,  зеваки,
как это обычно бывает, принялись  болтать,  перекликаться  и  издавать
всевозможные другие звуки. Подъехал еще один микроавтобус, а за ним  -
следующий. Гудели кондиционеры, раздавался  какой-то  скрип.  Туристам
было уже неинтересно смотреть на отдыхающих львов.  Они  требовали  от
них каких-нибудь действий, и звери начали нервничать. Толпа стучала  и
свистела, и какой-то дурак, демонстрируя свою отвагу, приоткрыл  дверь
автомобиля, к ужасу всех прочих пассажиров. Стали  открывать  банки  с
пивом, смех становился все  громче.  Потеряв  уже  всякий  интерес  ко
львам, люди начали разговаривать во  весь  голос.  Один  из  туристов,
обнаружив своего земляка среди присутствующих, закричал в его сторону:
"Черт возьми, парень, какая  погода  была  в  Блемфа