нтейне,  когда  вы
уезжали? Бьюсь об заклад, страшная жара!" - и снова хлопки открываемых
банок с пивом.
   Вся магия исчезла. Мы снова оказались в человеческом  балагане,  мы
уже не были почтительными зрителями перед лицом совершенного  творения
многовековой эволюции. Оказавшись в этой шумной компании, мы стали  не
более  чем  частицей  бесцеремонной  толпы,  вновь  утверждающей  свое
превосходство над миром природы. Люди приехали сюда смотреть спектакль
с участием львов, они платили за это и  хотели  окупить  свои  затраты
сполна.   Когда   автобусы    отъезжали,    все    чувствовали    себя
удовлетворенными.
   К счастью, далеко не все посетители заповедника демонстрируют столь
полное отсутствие понимания природы и уважения к ней. Я встречал здесь
и вполне почтенных натуралистов-любителей. Один из них, удалившийся от
дел джентльмен из Кейптауна, с благоговением возвращался в парк каждый
год и  проводил  здесь  целых  семь  недель.  Он  очень  интересовался
птицами,  а  страстью  его   были   наблюдения   за   так   называемым
четырехцветным кустарниковым сорокопутом и его  фотографирование.  Эта
крикливая птица необыкновенно яркой окраски живет  в  труднопроходимых
речных зарослях. Другие посетители парка  просто  хотят  побыть  среди
диких обитателей парка.  К  сожалению,  многие  дни  этих  энтузиастов
оказываются  отравленными  гвалтом  неуемной  толпы,  разрушающей  все
очарование тишины буша и восторга от фантастической  встречи  с  царем
зверей.

   В наш последний день  пребывания  в  парке  мы  поехали  в  главное
управление заповедника в  Скукузе.  Его  директор,  профессор  Саломон
Джауберт, блестящий эколог современного направления, был, к сожалению,
в отъезде. Впервые я встретился с ним в  заповеднике  Северного  Тули,
когда экспертная комиссия посетила  его,  чтобы  провести  там  точный
подсчет запасов дичи. Эта комиссия возвращалась к  нам  еще  дважды  и
собрала за время своей работы  огромное  количество  ценных  сведений.
Среди членов этого научного коллектива, посетившего Тули  в  последний
раз, был и Петри Вильоин, знаток львов, позже назначенный  начальником
отдела исследований в парке Крюгера. Петри и я изучали  две  популяции
львов, обитавшие в противоположных концах Ботсваны. Как-то раз в одном
и том же журнале были опубликованы его интервью по поводу  исследуемых
им львов Савути и мой очерк о прайдах Северного  Тули.  Забавно,  что,
занимаясь одним и тем же вопросом, мы никогда не встречались ранее.
   Помимо  административной  работы  в  парке,  Петри   был   поглощен
подготовкой исчерпывающего отчета  о  тех  исследованиях,  которые  он
провел в Савути. Хотя мы не  были  знакомы,  он  встретил  меня  очень
сердечно, и мы более двух часов обсуждали  особенности  здешних  мест,
делились своими планами и вспоминали общих знакомых.  Но  более  всего
было сказано о нашей общей привязанности - о львах.
   Когда мы покидали парк на следующий день, я не переставал думать  о
том, насколько приятной и содержательной была эта беседа,  и  как  это
здорово, что парком Крюгера  руководят  энтузиасты  вроде  Петри.  Это
интеллигентные, знающие и приветливые люди, и, что особенно важно, они
глубоко понимают насущные  проблемы  охраны  природы  Африки  -  дело,
которому коллектив парка отдает все силы.
   Важность существования парка Крюгера трудно переоценить. Это прежде
всего один из храмов дикой  природы,  красота  которого  предоставляет
душевный и интеллектуальный отдых перегруженному заботами  горожанину.
Парк важен и в научном отношении: здесь удобно решать многие проблемы,
постоянно возникающие перед теми, кто занят охраной окружающей  среды,
а полученные результаты могут быть использованы как в самом парке, так
и для  улучшения  ситуации  в  других  районах  Африки.   И   наконец,
пребывание в парке Крюгера открывает современному человеку  уникальную
возможность вернуться к своим истокам, побыть в окружении всего  того,
чего мы так давно лишены, и попытаться восстановить утраченные знания,
ныне сохранившиеся  лишь  у  "примитивных"  народов,  вроде  бушменов,
которые сами находятся на грани исчезновения, - знания о самих основах
жизни.

   После десяти дней, проведенных в парке Крюгера,  мы  направились  в
Свазиленд. Мы сделали короткую остановку  в  городе,  по  контрасту  с
которым  в  нашей  памяти  с  особой  силой  воскресла  вся   прелесть
пребывания  среди  девственной   Природы.   Мы   вспоминали   названия
разнообразных животных, прошедших перед нашими глазами, их излюбленные
места обитания, поведение и привычки. Нам казалось, что мы побывали  в
обществе  близких  друзей,  которых  до  этого  долго  не  видели.  Мы
освободились  от  этой  вечной   тревоги,   преследующей   горожанина;
почувствовали себя отдохнувшими и удовлетворенными,  способными  снова
воспринимать радость окружающего мира.
   Нашей целью  при  посещении  Свазиленда  было  восстановить  старые
дружеские отношения с моим соратником по Ботсване,  Кимом  Волхутером,
внуком того самого Гарри Волхутера. Ныне Ким стал директором одного из
самых молодых заповедников Свазиленда под названием Млавула.
   Свазиленд - маленькая страна, окруженная в основном территорией ЮАР
и лишь на востоке граничащая с Мозамбиком. Я никогда  не  посещал  эти
места раньше и был в восторге от открывшейся перед нами  панорамы  при
выезде из городка  под  названием  Коматипоорт.  На  востоке  тянулись
невысокие длинные  цепи  горного  хребта  Лебомбо,  этой  естественной
границы между Свазилендом и раздираемым гражданской войной Мозамбиком.
Через полтора часа  езды  мы  остановились  у  пропускного  пункта  на
границе ЮАР и  Свазиленда.  Чиновники  обоих  государств  были  весьма
любезны, особенно со стороны Свазиленда, где они были извещены о нашей
договоренности с руководством  заповедника  Млавула.  Дорога,  хотя  и
асфальтированная, была вся в ужасных  рытвинах,  а  кругом,  насколько
хватало глаз, тянулись гигантские плантации сахарного тростника.
   Через тридцать километров  от  границы  мы  въехали  на  территорию
заповедника, где растительность  стала  намного  богаче.  Проезжая  по
извилистой дороге, ведущей к лагерю, мы увидели самку белого  носорога
с маленьким  детенышем.  Они  стояли  под  сенью  раскидистой  акации.
Детенышу было никак не больше четырех месяцев. Животные не  выказывали
ни малейшего страха, укрывшись в тени дерева от безжалостного  солнца,
низвергавшего зной на наш автомобиль. Никто не  посещал  этот  суровый
прекрасный парк на  протяжении  последних  пяти  дней,  и  лагерь  был
пустынен.
   Не прошло и часа после нашего прибытия  на  место,  как  мы  пешком
отправились по звериной  тропе  в  северозападном  направлении,  вдоль
берега сухого русла реки. Стояла жара,  но  воздух  казался  не  столь
насыщенным влагой,  как  в  южной  части  парка  Крюгера.  Мы  подошли
незамеченными к стаду импал, показавшемуся нам весьма  многочисленным.
Увидев людей или почуяв наше присутствие, антилопы золотистыми  тенями
рассыпались вокруг нас. На тропе со множеством  V-образных  отпечатков
копыт импал мы наткнулись на "уборную" носорога - большую кучу помета,
которую животное  регулярно  посещает  и  пополняет,  используя  ее  в
качестве  своеобразного  пограничного  столба  на  принадлежащей   ему
территории.
   Неясные царапины на утоптанном грунте  тропы  подсказали  нам,  что
взрослый носорог еще утром щипал траву на  высоком  берегу.  Когда  мы
пересекли русло и повернули  назад  к  лагерю,  я  услышал  над  собой
пронзительный писк. Угодившая  в  желтую  сеть  паука-кругопряда,  над
землей висела маленькая птичка, молодая райская мухоловка. Ловчая сеть
этого паука необыкновенно прочная - каждая нить паутины напоминает  на
ощупь рыболовную леску. Паутина к  тому  же  очень  липкая,  и  птичка
запуталась в ней основательно, повиснув вверх ногами. Я вытащил ее  из
липкой сети и положил на руку. В стремлении освободиться мухоловка  по
неосторожности лишилась всех оранжево-рыжих перьев  своего  роскошного
хвоста,  ее  крылья  были  опутаны  паутиной,  а  ножки   беспорядочно
дергались в сплошном клубке липких нитей. Я, как мог, очистил птицу от
паутины, собираясь отпустить ее и посмотреть, сможет ли она  подняться
в воздух. Несмотря на  утрату  хвоста,  мухоловка  мгновенно  унеслась
прочь, издавая ликующие крики.  Вскоре  я  услышал  ее  перекличку  со
своими родителями. Те терпеливо перепархивали все это время неподалеку
от пленницы  и  приветствовали  освободившееся  дитя  -  пример  того,
насколько сильны родительские инстинкты в мире животных.
   Мы пошли в сторону лагеря, то  и  дело  вспугивая  компании  импал,
которые выскакивали из высокого тростника на берег реки  и  скрывались
под сенью приречного кустарника.
   Когда мы проснулись на следующее утро, то обнаружили самку носорога
с ее детенышем прямо у себя в лагере. Подкравшись ближе, мы с близкого
расстояния  наблюдали  за  ними  некоторое  время.  Когда  же   солнце
поднялось  выше,  наши  гости  неторопливо  проследовали  под   густые
тенистые кущи. К завтраку  подоспел  и  Ким  Волхутер,  который  горел
желанием показать нам свою вотчину, а также расположенный по соседству
заповедник Элани.
   Ким Волхутер - один из последних могикан в раду поколении "прежних"
белых хранителей природа в черной Африке.  Он  представитель  третьего
поколения, следующий по стопам своего деда, Гарри Волхутера. Его  отец
также был главным хранителем  в  национальном  парке  Крюгера.  Черные
объездчики уважают  Кима  за  его  основательность.  Им  нравится  его
энергичный характер, умение находить решение в любых ситуациях  и  то,
что он ожидает от них таких же действий, которые он  предпринял  бы  и
сам. Ким -  неутомимый  борец  с  браконьерами,  и  этим  он  завоевал
уважение  и  местных  жителей,  и  за  пределами  заповедника.   Белых
хранителей сокровищницы природы становится с каждым годом все  меньше,
и  с  ними  умирает  старая  колониальная  Африка.  Заповедники  этого
континента  есть,   по   существу,   наследие   колониализма.   Вскоре
заповедники перейдут в руки коренного населения, черных африканцев, на
которых ляжет теперь ответственность за островки девственной  природы,
вроде Млавула, по всей  Африке,  чтобы  их  внуки  и  правнуки  смогли
лелеять и изучать сокровища своей родной земли. Ким рассказывал нам  о
Млавула и о своеобразии этих мест. Заповедник занимает свыше  двадцати
трех миллионов гектаров и представляет собой сочетание сухой саванны с
колючими древовидными кустарниками на западе и сырых низкорослых лесов
прибрежного типа на  востоке.  Из-за  такого  разнообразия  ландшафтов
фауна млекопитающих и птиц здесь  чрезвычайно  разнообразна.  Антилопы
красный дукер и ориби, а также обезьяна саманго  столь  же  характерны
для заповедника, как куду, импала и  гну.  Здесь  есть  также  немного
гиен, но вездесущий леопард встречается в изрядном количестве.
   В первый день путешествия, когда мы оказались в Элани, Ким  поведал
нам об основании заповедника и о тех потерях, которые природа  понесла
в прошлом.  Эта  местность  являлась  прибежищем   множества   крупных
животных, так что белые  не  стали  терять  времени  зря  и  буквально
набросились на местные богатства. В Элани гну были в свое время  столь
многочисленны, что отношение количества голов к площади даже превышало
тот  же  показатель  для  Серенгети  в  Восточной   Африке.   Охотники
опустошали земли на своем пути, а вслед  за  ними  двигались  фермеры,
оседавшие здесь на житье. Масштабы уничтожения импалы превышали всякую
меру. Один  фермер,  осознав,  что  он  не  в  силах  реализовать  все
добываемое им  мясо  антилоп,  начал  кормить  им  свиней.  Немыслимый
абсурд, характерный, однако, для  поведения  фермеров:  кормить  мясом
животных, в свою очередь идущих на мясо! И  это  при  том,  что,  если
вести бизнес разумно и расчетливо, на диких  животных  можно  было  бы
заработать намного больше, чем на разведении свиней.
   В те давние годы никто и не думал о  том  потенциальном  богатстве,
которое представляет  собой  крупный  зверь,  и  фермеры  предпочитали
разводить домашних животных - свиней,  овец  и  коров,  совершенно  не
приспособленных ни к африканскому ландшафту, ни к климату. Коренные же
виды  животных  за  тысячелетия  идеально  приспособились  к   местным
условиям и находились в естественном равновесии со  средой  и  друг  с
другом - и все это для  того,  чтобы  быть  бесцеремонно  вытесненными
скотом, привезенным с другого материка.
   По мере того как мы продвигались  вперед,  контраст  между  разными
типами растительности становился все более заметным.  Мы  ехали  среди
насаждений бледной акации, дающих приют множеству самых  разнообразных
существ.  В  то  же  время  по  склонам  холмов  растительность   была
совершенно иной. Здесь произрастали леса  железного  дерева,  и  среди
стволов мелькали антилопы ориби, скачущие  среди  красноватых  злаков,
которые покрывали склоны  до  самых  вершин.  Дело  охраны  природы  в
Свазиленде находится сейчас на подъеме.  Люди  осознали  наконец  свою
ответственность за наследуемую ими от уходящих европейцев страну и  за
природу как  важнейшую  часть  ее.  В  главном  управлении  Элани  нам
показали молодых слонов, которых привезли из расположенного неподалеку
парка Крюгера, чтобы со временем выпустить их здесь. Эти животные, все
не старше десяти лет, были восхитительны и  с  любопытством  встретили
нас с Кимом,  когда  мы  перелезли  через  загородку  в  загон,  чтобы
угостить их. Некоторые из юнцов приняли при этом особую позу,  закинув
хвосты кверху,  словно  копируя  поведение  взрослых  слонов,  а  одна
парочка начала с угрозой приближаться к  нам  -  точно  так,  как  это
делают рассерженные бывалые звери. В данном случае это  была,  скорее,
игра, но мы тем не менее не забывали об осторожности, которая едва  ли
могла   повредить   при   близком   общении   с   семисоткилограммовым
"детенышем". Сила этих животных не идет ни  в  какое  сравнение  с  их
кажущимися не столь уж большими размерами.
   Есть надежда, что и лев, подобно этим слонам, будет рано или поздно
выпущен в заповедник  в  качестве  благодеяния  властей  ЮАР.  Прежде,
однако, окружающие территории должны быть защищены  от  этих  хищников
ограждением  под  электрическим  током.   Если   эти   замыслы   будут
реализованы, природа Свазиленда только выиграет, ибо лев известен  как
исконный обитатель этих мест.
   Пока машина неслась вперед сквозь  палящий  полуденный  зной,  Ким,
знающий буквально все об этой стране,  обратил  наше  внимание  на  те
изменения, которые произошли в заповеднике.
   Редкость дождей в сочетании с изобилием травоядных животных пагубно
сказались на состоянии травяного покрова. Там, где всего  лишь  десять
лет назад волновались высокие густые травы,  ныне  простиралась  почти
голая земля. Для  того  чтобы  уменьшить  численность  диких  копытных
животных, их частично изымают из популяции, что, в свою очередь,  дает
доходы в казну заповедника. Эти деньги используются для восстановления
земель, и хочется надеяться, что со временем их можно будет вернуть  к
первоначальному состоянию.
   Захват колючими акациями пространств, где ранее  колосились  травы,
идет с неслыханной скоростью. Трава уже не может  расти  на  оголенной
земле под широкими кронами деревьев. Представьте себе,  что  работники
заповедника вынуждены вручную выкорчевывать каждое дерево и  покрывать
оголенную почву ветками колючих кустарников,  чтобы  под  их  покровом
семена взошли и дали начало возобновлению  травяного  покрова.  Только
неустанными усилиями таких людей,  как  Ким  и  его  команда,  богатая
растительность  -  эта  основа  всякого   ландшафта   -   может   быть
восстановлена на благо многих животных. Это - поистине адская  работа,
и остается лишь  пожелать,  чтобы  на  нее  хватило  времени  в  бурно
меняющейся Африке наших дней.
   Из окна машины Ким показал нам  так  называемую  Скалу  Охотника  -
место,  где  последний  властелин  Свазиленда,   Собхуза   II,   видел
последнего в этой стране льва.  Это  напомнило  мне  древнюю  традицию
народа  свази:  прежде,  чем  новый   владыка   будет   коронован   на
царствование, он должен убить льва. Когда Собхуза  скончался,  выбрали
нового короля, но в Свазиленде к тому времени уже не было львов. Народ
свази  отличается  большим  достоинством  и  богатством   национальной
культуры, так что льва надо было найти во что бы то  ни  стало,  чтобы
соблюсти традиции предков. Изложение  последовавших  за  этим  событий
отчасти противоречиво. По одной версии, льва доставили в Свазиленд под
наркозом,  и   юный   наследник   заколол   его   своим   традиционным
копьем-ассагаем. Более  правдоподобную  историю  мне  рассказал  Петри
Вильоин  в  парке  Крюгера:  молодой  король  отправился  в  один   из
заповедников  близ  парка  Крюгера  и  здесь  с   разрешения   властей
застрелил-таки своего льва (ограниченное количество львов  разрешается
здесь отстреливать по лицензиям). Итак, властелину пришлось  выполнить
традиционный обряд своего  народа  в  другой  стране,  поскольку  этих
зверей уже не было в его собственной.
   На следующий день Ким  повез  нас  в  своем  тряском  лендровере  в
восточном направлении к хребту Лебомбо, находящемуся  совсем  рядом  с
границей  Мозамбика.  Машина  карабкалась  вверх  между   краем   леса
железного дерева и руслом горного потока. Несколько раз мы  вспугивали
затаившихся  в  подлеске  антилоп  бушбоков,  убегавших  от  нас   под
аккомпанемент  криков  калао-трубачей(*4),  более  всего  похожих   на
отчаянный плач ребенка.  Трава  росла  в  изобилии  до  самого  гребня
хребта,  миновав  который  мы  оказались   около   старого   коттеджа,
выстроенного уже на  восточном  склоне  горной  гряды.  Там,  всего  в
шестидесяти  километрах  от  этого   первобытного   места,   начинался
Индийский океан. На берегу его,  словно  мираж,  сквозь  дымку  неясно
виднелись очертания современного города - Мапуто,  столицы  Мозамбика.
Можно было разглядеть серые силуэты небоскребов, серые, как дым войны,
поднимающийся над этой страной.
   То, что мы видели на противоположной территории, не укладывалось  в
голове. Какая трагедия, какие невзгоды разыгрались там?  Я  смотрел  в
бинокль  вниз,  на  одинокую  ферму.  Ее  строения  были  разрушены  и
оставлены жителями. Мозамбик сначала был разграблен колонизаторами,  а
затем их самих изгнали революционеры. Они выиграли гражданскую  войну,
но в наследство от нее им досталась страна с искалеченной  экономикой.
Хотя с тех пор число посещающих школы утроилось, города стали  чистыми
и половина населения численностью в десять миллионов человек  получила
прививки  против  холеры,  сельское  хозяйство   так   и   не   смогло
восстановиться, а  туристы,  ранее  приносившие  государству  миллионы
долларов, перестали приезжать сюда, чтобы вкусить  роскошной  жизни  в
стране былого великолепия.
   Русские,  получившие  исключительные   права   на   рыболовство   в
богатейших прибрежных водах Мозамбика, стали вылавливать здесь все без
разбору. И, как это ни парадоксально, худшие сорта рыбы они прессуют в
блоки и  продают  сюда  же,  в  Мозамбик.  Вновь  природные  богатства
оказались в руках чужаков. Все это происходило  в  тот  самый  момент,
когда мы с горных  высот  Свазиленда  обозревали  сквозь  серую  дымку
просторы соседней африканской страны.
   Земля перед нами казалась  обманчиво  спокойной,  но  мы  почему-то
переговаривались вполголоса. Когда мы повернули назад,  на  восток,  и
направились вниз, в сторону саванны, мрачное настроение от  увиденного
еще долго не отпускало нас, словно  потерявший  надежду  нищий  хватал
уходящих лихорадочно трясущимися руками.

   На следующее утро мы упаковали наши пожитки, неохотно расстались  с
Кимом и с его заповедником и направились дальше на юг. Страна  Лебомбо