е заповедника. Инспекторы не знали, что едут прямехонько
в засаду сомалийской шифты. Град пуль из автоматического оружия -  возможно,
того самого, из которого были убиты слониха с детенышем, -  прошил  грузовик
насквозь; водитель был мгновенно сражен пулями, пробившими  лобовое  стекло.
Машина, потеряв управление, выскочила из колеи, сшибла несколько деревьев и,
наткнувшись на камни,  наконец  остановилась.  Бандиты  продолжали  поливать
грузовик свинцовым дождем  из  двух  тщательно  скрытых  точек;  позже  было
установлено, что главной целью шифты было убить охранника,  отличившегося  в
перехватах браконьерски добытой слоновой кости. Когда машина остановилась, в
живых оставались только двое  пассажиров:  охранник,  который,  по  счастью,
остался невредим и удрал в кусты, и  один  из  инспекторов.  Но,  видно,  от
судьбы не  уйдешь:  когда  раздались  последние  выстрелы,  пуля,  рикошетом
отлетев от кабины, задела инспектора. Раненный, но не смертельно,  он  лежал
неподвижно - отчасти  из-за  шока,  отчасти  опасаясь,  как  бы  бандиты  не
увидели, что он жив.
   Потом все вокруг стало тихо. Какое-то время спустя инспектор открыл глаза
и, по-прежнему лежа плашмя, попытался отыскать следы  нападавших.  Позже  он
укрылся в кустах;  на  его  перепачканной  землей  форме  выступила  красная
полоска от крови, вытекавшей из раны; так же, как охранник,  он  думал,  что
все, кроме него, перебиты.
   Раненый инспектор оказался мужественным малым и, превозмогая боль -  пуля
засела у него в спине, - начал  свой  двадцатичасовой  поход  в  направлении
"Кампи-иа-Симба". Его подобрал другой патруль и доставил на место.
   То, что буквально накануне к нам  прилетел  Андреас,  оказалось  подарком
судьбы. Обернув вокруг пояса кикой - местную хлопчатую ткань, - Джордж пошел
в хижину, где спал врач, и вскоре тот  уже  осматривал  рану.  Пуля  вырвала
кусок мяса размером с крупную монету. Когда Андреас сообщил инспектору,  что
он чудом избежал тяжелого увечья, тот, несмотря на  страдания,  почувствовал
себя совершенно счастливым.
   История с инспектором, равно как  и  сцена  с  Джорджем,  происшедшая  на
глазах у всех и трагедия со слонами накрепко  врезались  в  умы  посетителей
лагеря. Все это полностью развеяло миф, с которым  многие  из  них  приехали
сюда, - миф об Африке как о спокойном райском месте, каковой  ее  воображают
только те, кто никогда там не жил.

Глава третья
ПЕРВЫЕ ДНИ В КОРЕ

   Жизнь в Коре быстро возвращалась в нормальное русло - казалось даже,  что
слишком  быстро,  как  это  обычно  представляется  после  смерти  или  иной
трагедии. Зверское убийство шифтой  охотинспекторов  потрясло  и  привело  в
негодование правительство Кении, и на территорию  заповедника  были  введены
военизированные части.  Перед  ними  поставили  задачу  удалить  за  пределы
заповедника всех сомалийцев с их скотом,  а  главное  -  выследить  убийц  и
расправиться с ними.  Президент  страны  издал  указ  о  том,  что  с  целью
пресечения истребления слонов и дальнейшей дестабилизации положения в  Кении
разрешается стрелять в браконьеров на месте преступления - мотивом послужило
все то же убийство охотинспекторов. Теперь, когда военизированные части были
дислоцированы  всего  в   четырех   километрах   от   "Кампи-иа-Симба",   мы
почувствовали себя как за каменной стеной.
   Кроме того, у нас в лагере жили трое львят, которым было каких-нибудь две
недели от роду. Их мать трагически погибла - ее застрелили за  то,  что  она
резала скот. Когда осматривали тело убитой, обнаружили, что она выкармливала
детенышей. Их принялись искать и нашли. Всех троих - самца, который  получил
имя Батиан, и двух сестричек, которых назвали Фьюрейя и Рафики,  -  передали
Джорджу.
   Новорожденных львят поместили  в  большой  загон,  примыкающий  к  хижине
Джорджа, а когда они подросли, то укладывались спать, прижавшись к ограде, в
нескольких футах от того места, где Джордж ставил свою раскладушку.
   Их  присутствие  вызывало  в  памяти   Джорджа   много   воспоминаний   и
подсказывало  ему  множество  историй.  После  восьмилетнего  перерыва   ему
предстояло возобновить работу, с которой были связаны лучшие годы его жизни,
и детеныши, напоминая о прошлом, вселяли надежду на будущее. С того времени,
как родилась легенда о львице Эльсе, прошло  примерно  тридцать  лет  и  три
года, и теперь ее дух, как и дух  других  львов,  встретившихся  Джорджу  на
жизненном пути, воплотился в крошечных, едва держащихся на лапах  детенышах.
Они же, в свою очередь, были отражением судьбы  человека,  который  посвятил
свою жизнь дикой природе и ныне, несмотря на почтенный возраст, неустанен  в
своем поиске; человека с искрометными глазами, который видел немало перемен,
стал свидетелем эпохи первых белых поселенцев и дожил  до  тех  дней,  когда
экономическое благополучие его страны оказалось в  сильной  зависимости  .от
того, что составляло смысл его существования, - от сохранения дикой природы.
   В первые недели моего пребывания в Коре, когда нам с  Джорджем  удавалось
отделаться от назойливых посетителей, он рассказывал мне о прошлом. При этом
он обычно садился за письменный стол, а я - просто на  песчаный  пол  в  его
узенькой комнатенке.
   Здесь, в этой комнатенке, прошлое оживало  перед  нашими  глазами  -  оно
вставало с поблекших фотографий
   Джой и Эльсы, Мальчика и Кристиана, о нем напоминало небогатое барахлишко
вроде шомполов для чистки ружей да  старенького  фотоаппарата  "лейка".  Это
было жилище человека, которому претила погоня за материальными благами. Все,
что у пего имелось, служило какой-то цели, играло какую-то роль в его  жизни
и, естественно, занимало свое место. Никакого хаоса, беспорядка.
   Ближе к полудню он обычно наливал себе стакан джина с апельсиновым соком,
и я чувствовал, как он вздрагивает при мысли о нынешних  трагедиях,  пытаясь
отогнать ее от себя. Мы погружались во мглу прошедших лет,  извлекая  оттуда
забытые истории, проникнутые счастьем  и  печалью.  Память  у  Джорджа  была
по-прежнему светла, на  нее  как  будто  ничуть  не  повлияли  годы,  и  нам
доставляло наслаждение рыться в глубинах шестидесяти пяти прожитых  Джорджем
в Кении лет, вместивших всю историю страны.
   Джордж родился в 1906 году в Индии.  Восемнадцати  лет,  закончив  восемь
классов в Англии, он отплыл к самой южной оконечности Африки -  мысу  Доброй
Надежды:  он  думал  встретиться  там  с  родителями,   которые   собирались
поселиться в Южной Африке. Но  едва  пароход  причалил  в  порту  Кейптауна,
Джордж получил телеграмму от отца: тот  осел  в  Кении  и  так  полюбил  эту
страну, что просил сына приехать к нему. Джордж не мог сдержать смеха, когда
рассказывал, как ему доставляли телеграмму и как его самого потом доставляли
на корабль после бурной ночной попойки в отеле "Маунт Нельсон"...
   Эту историю Джордж до  сих  пор  помнил  во  всех  подробностях.  К  тому
времени, когда корабль бросил якорь в порту Момбаса, его родители  приобрели
небольшую кофейную плантацию в местечке Лимуру близ Найроби.
   Хотя стране  в  ранге  британского  протектората  еще  не  исполнилось  и
тридцати, по ней уже ходили легенды об африканских  львах.  Одной  из  самых
драматичных была история со львами-людоедами из Цаво, разворачивавшаяся  как
раз там, где теперь национальный парк.

   Строилась железнодорожная линия, соединявшая Момбасу с  Найроби.  Для  ее
постройки  сюда  свозились  десятки  тысяч  рабочих  из   Индии,   поскольку
выяснилось, что местные жители  почему-то  не  питают  особой  склонности  к
подобным работам.
   А беда тут как тут. Дело-то пошло, да вдруг откуда ни возьмись объявилась
стая львов, наводившая ужас на обитателей строительных лагерей, в  частности
индийцев, их жен и детей. Когда число сожранных людей перевалило  за  сотню,
работы на железной дороге были  приостановлены.  За  отстрел  львов-людоедов
взялся главный инженер, полковник Р. - Дж. Паттерсон, но сначала  он  собрал
статистические сведения. Его книга "Людоеды Цаво", в  которой  он  описывает
леденящие душу истории, стала  классикой  охотничьей  литературы,  завоевала
колоссальную популярность и  переиздается  до  сих  пор.  Бравый  Паттерсон,
конечно, отстрелял прайд людоедов Цаво, но, увы, дело на этом не  кончилось:
как пишет сам  инженер-полковник,  объявился  лев,  который  почитал  особым
лакомством железнодорожное начальство и даже скушал за  милую  душу  офицера
полиции мистера Райалла! Но в конце концов и этот лев попался в капкан.  Его
продемонстрировали публике, охочей до  кровавых  сенсаций,  и  только  после
этого пристрелили.
   Людоедство - загадочная форма поведения львов. Многие столетия печального
опыта приучили их бояться людей как своих наследственных врагов.  И  тем  не
менее людоедство передается из поколения в поколение. Обычно  львы  не  едят
приматов, например павианов, равно как  и  соперников-хищников  вроде  гиен,
хотя нередко убивают и тех и других. Если нас, людей, львы видят  в  сходном
свете - значит,  людоедство  следует  считать  более  чем  странной  чертой,
проявляющейся периодически.
   Трагическая история с людоедством в Цаво могла произойти вследствие того,
что изголодавшаяся стая львов пересилила свой врожденный страх перед  людьми
и начала  за  ними  охотиться,  быстро  осознав  незащищенность  человека  и
легкость добычи.
   Рассказывая о похождениях Паттерсона, Джордж с трудом сдерживал  усмешку.
Еще бы,  ведь  носились  слухи,  что  отважный  борец  со  львами-людоедами,
сделавшись профессиональным охотником,  оказался  замешанным  в  скандальной
истории: когда один из его высокопоставленных  клиентов  загадочным  образом
встретил смерть во время сафари, Паттерсон и вдова покойного продолжили путь
вдвоем и спали в одной палатке - но это уже другой рассказ.
   За  первые  десять  лет  жизни  в  Кении  Джордж  перепробовал  множество
профессий. Сначала он строил дороги, потом решил заняться перевозкой грузов,
но не тут-то было: первым заказом, который было поручено доставить  Джорджу,
оказались спички. От езды по тряской дороге произошло воспламенение, и  весь
груз сгорел. Оправившись от  этого  приключения,  он  попробовал  выращивать
кофе, но и здесь  потерпел  фиаско;  пытался  торговать  козами  и  пчелиным
воском, но козы у него постоянно дохли от перепада  высот  при  перегоне,  а
пчеловоды, добыв  желанный  мед,  постоянно  забывали  оставлять  ему  воск;
наконец устроился было продавцом, и снова его  постигла  неудача.  Наверное,
всем подобным занятиям недоставало той сущности, которой жаждал  его  разум.
Он был, как юный лев, странствующий в поисках назначенной ему природой доли,
и годы учения и развития в конце концов привели его к цели.

   В какой-то момент Джордж со своим закадычным другом Невилом  Баксендейлом
решили податься в старатели Раздобыли оборудование, договорились,  чего  они
хотят, - и были вознаграждены за все старания случайными  крупицами  золота,
осевшими у них на лотках. Прибыли они,  конечно,  не  получили,  но  радости
Джорджу такая жизнь доставила немало, и к этому занятию он еще вернется.
   То были времена чудачеств и потакания своим прихотям, трудной работы и не
менее трудной игры. Такие люди, как лорд Деламер, будучи  без  ума  от  этой
страны, вкладывали в нее свои души и  капиталы.  Деламер,  отпустив  длинные
волосы, стал кровным братом племени масаев и вместе с  тем  -  неофициальным
представителем поселенцев, выступавшим за их  интересы.  То  были  начальные
годы существования знаменитого клуба "Мутайга",  где  играли  в  гольф  и  в
теннис, катались на породистых скакунах, крутили романы и даже стрелялись  -
в общем, отводили душу кому как  нравится.  Здесь  лорд  Деламер,  в  разгар
веселой пирушки, запузыривал мячи для гольфа на крышу клуба и потом лазил за
ними; здесь любовник Карен Бликсен Дэнис Финч-Хэттон плюхался, словно  бегемот,  во
все кресла подряд, пока не усаживался комфортабельно в какое-нибудь из них.
   Я попросил  Джорджа  рассказать  о  самых  темпераментных  женщинах  того
времени, которые вели столь удивительный образ  жизни.  Он  сказал,  что,  в
отличие от его подруг в  охваченных  кризисом  Англии  или  Америке  здешние
женщины имели множество слуг, а потому располагали возможностью жить, как им
хочется, и развивав  свои  таланты  в  пику  невзгодам  того  времени.  Вот,
наверное, почему самые яркие картины "белой" Кении тех лет - и в литературе,
и в живописи, и в легендах - принадлежат женщинам.
   Подруга Джорджа Элспет Хаксли написала о Кении множество  книг;  пожалуй,
лучшим образцом повествования о судьбах поселенцев-пионеров  в  этой  стране
является ее книга "Пламенные деревья Тика". Но для меня воплощением жизни  и
любви той эпохи остается Карен Бликсен. Ее собственная жизнь была  исполнена
высокого драматизма и фатализма: вначале юная цветущая светская леди,  затем
красавица-невеста,  приехавшая  в  Момбасу,  потом  -   женщина,   познавшая
предательство в браке, но нашедшая истинную любовь  в  стране,  исполненной,
как она сама, оптимизма, граничащего с пессимизмом. Ее любовник Финч-Хэттон,
чувствительный индивидуалист, был превосходным охотником и одним из пионеров
авиации в Кении.  По  иронии  судьбы  он  встретил  смерть,  паря  над  этой
величественной страной и наслаждаясь свободой, которую дает полет.
   Знаменитой в Кении 20  -  30-х  годов  покорительницей  неба  была  Берил
Маркхем, также знакомая Джорджа.  Ее  вольное  босоногое  детство  протекало
среди людей племени нанди; ее долгая жизнь была богата событиями, но главным
для  Берил  всегда  оставалось  небо.  Она  стала  первой   женщиной-пилотом
почтового самолета и  первой  женщиной,  предпринявшей  попытку  в  одиночку
перелететь Атлантический океан с востока на запад.
   В молодые годы Джордж стал свидетелем королевского визита в Кению.  Принц
Уэльский, будущий Эдуард VIII, вкушал прелести жизни в  этой  стране;  среди
тех, кто услаждал его, были Карен Бликсен, ее муж Брор  Бликсен  и  любовник
Финч-Хэттон, а также Берил Маркхем.  Принц  нашел  страну  очаровательной  -
здесь так приятно поиграть! Что ж, у каждого свои вкусы.
   Визит принца был  резко  оборван  сообщением,  что  его  отец,  Георг  V,
находится при смерти. Невероятно, но факт - примерно  четверть  века  спустя
визит его племянницы, принцессы  Елизаветы,  в  Кению  закончился  столь  же
печально: смертью ее отца Георга VI.
   Джордж рассказал мне, что, поскольку он рос в Кении, у него уже в  юности
появилась тяга к охоте. Первые охотничьи экспедиции  он  совершал  со  своим
братом Теренсом: единственный транспорт - мотоцикл с коляской, одно ружье на
двоих, причем патроны стоили так дорого, что промахиваться было накладно.  И
поверьте, в самом деле ни единого промаха!
   Джордж освоил язык дикой природы, научился распознавать ее звуки и  знаки
- это была  наука  на  всю  жизнь.  Когда  у  братьев  особенно  обострялась
"карманная чахотка", они накапливали из последних сил двадцать пять фунтов и
покупали лицензию на отстрел слона. Выбирали зверя с самыми могучими бивнями
- и выручали за них фунтов пятьдесят, а иногда и целую сотню. И  как  раз  в
этот период  Джордж,  снова  в  сопровождении  Баксендейла,  во  второй  раз
отправился на поиски золота.
   Джордж всегда с теплотой вспоминал об этой экспедиции, целью которой было
ни  больше  ни  меньше  как  поиск   легендарных   копей   царицы   Савской,
находившихся, если верить старинным преданиям, на берегах  озера  Туркана  -
большой наполненной водой котловины, затерянной на севере Кении. Золота  они
и в этот раз намыли немного,  но  главным  было  ощутить  свободу,  пережить
волнующие приключения.
   Вскоре он стал профессиональным охотником и гидом. Прежде чем поступить в
Департамент охраны природы Кении, который был только что  образован,  Джордж
несколько лет прослужил в охране северной пограничной провинции. Территория,
оказавшаяся на  его  попечении,  размером  с  Великобританию,  была  глухой,
суровой и необъятной, а транспортом ему служили верблюды, вьючный  ослик  да
драный пикап.
   Пока Джордж жил  отшельником  в  отдаленном  северном  уголке  страны,  в
Счастливой Долине своим чередом шла бурная светская жизнь, увековеченная  во
многих книгах. Сексуальная  распущенность,  пьянство,  наркотики  и  опасные
связи достигли своего  апогея  с  убийством  лорда  Эрролла.  Его  репутация
сторонника фашистов, волокиты и бабника стала в колонии легендой, а события,
приведшие к его убийству на перекрестке дорог вдали от  Найроби,  более  чем
полно отражены в книге "Белый проказник" ("White  Mischief")  и  одноименном
кинофильме, о которых в те времена судачили на всех углах.
   Как раз после этого скандала Джордж встретил Джой и через какое-то  время
женился на ней. Я никогда не выпытывал у него подробностей, надеясь, что  он
сам обмолвится, расскажет, как они жили - вместе и врозь. О чем не упоминают
многие из тех, кто писал о Джордже и Джой, - так это о том,  что  в  течение
двадцати  лет  они  черпали  силы  друг  в  друге.  Источником   средств   к
существованию для них были в основном сафари по  северной  Кении,  жили  они
среди величественных картин дикой природы и делились  друг  с  другом  всем,
чему научились и что открыли.
   Она писала окружавшие ее пейзажи,  а  Джордж  охотился  за  браконьерами,
постоянно рискуя собой, - такова доля охранника. Но они  жили  замечательной
жизнью, и их любовь ничем было не сломить.
   Впрочем, тайна их отношений и поныне разгадана  не  до  конца.  Это  были
отношения между двумя совершенно разными личностями, пусть у них  и  нашлись
точки  соприкосновения.  Впоследствии,  когда  они  поженились,  преданность
Джорджа львам, вне всякого сомнения, сердила  Джой;  еще  бы,  ведь  уютному
семейному гнездышку на  озере  Наиваша  он  предпочел  жизнь  среди  грозных
представителей семейства кошачьих! Возможно, временами она чувствовала,  что
ее выбор был ошибкой. Джой обладала незаурядными  талантами  -  она  была  и
художницей, и писательницей, и замечательным оратором, выступавшим в  защиту
дикой африканской природы. Наверное, благодаря этим успехам  тот  факт,  что
она все-таки не была вполне счастлива в супружестве, оставался в тени, да и,
я думаю, она сама не призналась бы себе в этом. Но несмотря на то, что  этим
двум людям случалось жить и порознь, между ними  существовал  некий  особый,
только им ведомый род любви, скрытый от любопытных посторонних глаз.

   Да, возможно, их брак был отнюдь не безоблачным,  но  ведь  и  в  истории
Кении пятидесятые годы, когда устоявшийся колониальный порядок столкнулся  с
пробудившимся самосознанием чернокожего населения, оказались самым  кровавым
и жестоким в истории страны периодом.
   Джордж говорил о той  поре  без  особых  эмоций  и  со  свойственным  ему
оптимизмом чаще  вспоминал  комичные  стороны  охватившего  страну  кризиса.
Борьбе кенийцев за освобождение  от  колониального  режима  положили  начало
бунты племени мау-мау, и как только было объявлено  чрезвычайное  положение,
Джордж записался на военную службу и занялся  обучением  патрулей  -  знание
тайн и хитростей густых  кустарниковых  зарослей  очень  пригодилось  ему  в
глухих лесах в  горах  Абердэр.  Он  редко  вспоминал  об  ужасах  тех  лет,
возможно, потому, что считал их делами давно минувших дней, да и жизнь с тех
пор переменилась; но то была эпоха,  отмеченная  страшной  войной  длиной  в
четыре долгих года, начавшейся с клятв людей из племени кикуйю убивать белых
и  изгонять  их  из  Кении;  эпоха  терроризма,  крупных  военных  операций,
пикирующих бомбардировщиков и жестоких убийств.
   Подавление мятежа стоило жизни 26 азиатам, 90 европейцам, 1800 "лояльным"
африканцам и примерно 11 500 "бунтовщикам". Это была одна из первых в Африке
войн против  колониальных  властей,  и,  по  иронии  судьбы,  она  оказалась
единственной за  два  десятилетия,  которую