европейцы  на  этом  континенте
выиграли.
   Беседуя с Джорджем о тех годах, я спросил его о  Роберте  Рьюарке  и  его
знаменитой книге "Ухуру". В  ней  речь  идет  о  людях  -  белых  и  черных,
застигнутых врасплох неразберихой в годы, предшествовавшие завоеванию Кенией
независимости. Из рассказов о страхах одних и  надеждах  на  будущее  других
вырисовывалась живая картина умонастроений кенийцев тех лет. Джордж  не  раз
повторял, что в этой книге блестяще предугадано  будущее  континента  и  его
белых жителей. Рьюарк был у Джорджа на сафари, и тот  восхищался  им  и  как
писателем, и как человеком. Джорджу на его веку  пришлось  стать  свидетелем
множества смертей и зверств, и он видел, что подобные жуткие сцены описаны в
книгах Рьюарка как нельзя более живо и точно. Они  не  могли  быть  высосаны
автором из пальца - все  это  происходило  в  действительности.  Хотя  племя
кикуйю и проиграло войну, оно тем не менее пережило психологический  подъем.
Еще бы - они поднялись против белого человека! И ветры перемен понеслись  по
всему континенту. Как раз в это неспокойное время в жизни Джорджа  произошло
событие, которое все перевернуло: появилась львица по имени Эльса, та самая,
что стала героиней книги Джой "Рожденная  свободной".  На  этом  важном  для
Джорджа периоде я еще остановлюсь подробнее.
   Мои разговоры с Джорджем с глазу на  глаз  обычно  имели  продолжение  по
вечерам, когда остальные обитатели и гости лагеря  разбредались  по  хижинам
спать. И как раз в эти первые недели я  пришел  к  более  полному  пониманию
своего наставника и его жизни.
   Джордж почти постоянно был окружен  людьми,  ему  все  время  приходилось
уделять внимание посетителям, и, возможно,  он  чувствовал  себя  счастливым
только  тогда,  когда  уединялся  в  мастерской  и   чинил   что-нибудь   из
оборудования. Джордж, конечно, любил компанию, если она  ему  подходила,  но
так, увы, бывало не всегда.  Правда,  отшельником  он  тоже  не  был  -  ему
нравилось, когда его  окружают  друзья,  и  он  умел  скрывать  раздражение,
которое порой вызывал у него поток посетителей.
   Когда я видел, как Джордж нуждается в уединении, я  вспоминал  цитату  из
книги Питера Мэтиссена "Дерево, под  которым  родился  человек"  ("The  Tree
Where Man Was Born"). Много лет назад на сафари в долинах  Самбуру  Питер  с
приятелем встретили Джорджа со стариком-егерем,  и  Питер  написал:  "Адриан
помахал рукой сидевшей в кресле персоне, которая не ответила. Белый  человек
и черный человек, сидя под прямым углом друг к другу, остались неподвижными,
будто  высеченными  из  камня.  Эти  старцы,  похожие  на  бизонов,   словно
обособившись друг от друга, глядели на окружавшую их Африку".

   Я чувствовал себя неловко, видя, как перенапрягается Джордж. Я-то  хорошо
знал, что жизнь людей в тесном контакте друг с другом,  да  еще  в  условиях
маленькой общины посреди дикой природы, создает множество проблем. Я с  этим
столько раз сталкивался в Ботсване, и право же, человеку, который  хотел  бы
провести остаток жизни в мире  и  покое,  расхлебывать  все  это  совершенно
незачем.
   В первые недели пребывания в Коре я сосредоточился  на  постижении  жизни
Джорджа и ведении записок - я уже тогда замышлял книгу в духе  той,  что  вы
сейчас читаете.  Я  надеялся,  что  прилив  посетителей  и  просто  зевак  -
преходящее явление, возможно  совпадающее  с  пиком  туристического  сезона.
Какое там! Время шло, и я начал понимать, что жизнь Коры в целом именно  так
и протекает. Когда я в прошлый раз простился с Джорджем, я обещал вернуться,
чтобы, в частности, помочь с проектом, хотя мы не делали друг другу  никаких
конкретных предложений. Когда же я приехал в Кору,  то  обнаружил  там  трех
детенышей, окруженных лаской и заботой всего лагеря; как только одна  группа
приемных отцов и матерей уезжала, ее  тут  же  сменяла  другая  -  возможно,
просто чтобы потешить свое "я",  вот,  мол,  какие  мы  хорошие.  Постоянное
внимание, которое обитатели  и  гости  "Кампи-иа-Симба"  уделяли  детенышам,
порой отдаляло от них даже Джорджа.  Несмотря  на  эту  печальную  ситуацию,
львята чувствовали  себя  хорошо  (хотя  нашли  их  далеко  не  в  идеальном
состоянии: у них было обезвоживание организма). Большую  часть  времени  они
проводили в тени деревянной стенки загона, спасаясь от знойного солнца.
   Я  часто  сопровождал  Джорджа  в  поисках  львицы  Гроу  и  ее   прайда,
насчитывавшего восемь членов, используя эти походы  для  изучения  жизни  за
пределами лагеря, на территории заповедника. Я читал  по  земле,  словно  по
раскрытой книге, подмечал все подробности,  и  мне  не  потребовалось  много
времени, чтобы понять, сколь прекрасна дикая природа Коры.  Но  ее  недавняя
история тесно связана с деятельностью человека. Купцы издавна пересекали  на
одномачтовых суденышках Индийский океан, ходили в страны Персидского залива.
Самыми желанными для них были такие  товары,  как  ладан  и  мирра,  которые
добывались, в частности, в Коре. Джордж рассказал мне, что мирру получали из
акации коммифоры, а ладан - из растения близкого ей  семейства  -  Boswellia
carteri.
   Главная достопримечательность Коры - река  Тана,  питающаяся  потоками  с
южных и восточных склонов горы Кения и восточных  склонов  Абердэра.  Теперь
воды ее темны, скованы целой чередой плотин, а когда-то это была  сверкающая
чистая река, несшая свои  живые,  ничем  не  стесненные  воды  к  Индийскому
океану.
   Когда я увидел берега Таны, они были  совершенно  лишенными  травы  из-за
нещадно  вытаптывающих  и  поедающих  ее  стад,  принадлежащих   сомалийцам.
Поголовье бегемотов, едва оправившееся  от  последствий  предыдущей  засухи,
оказалось перед лицом еще более  страшной  угрозы.  Немало  пальм  дум  было
уничтожено сомалийскими пастухами, выжигавшими землю  в  отчаянных  попытках
снова заставить расти здесь траву. Но безмолвный, кажущийся мертвенным облик
Коры обманчив - стоит улучшиться условиям, и  она,  как  и  всякий  подобный
уголок Африки,  мгновенно  преображается.  Природа  Коры  уникальна,  но,  к
сожалению,  для  большинства   людей   она   не   имеет   той   эстетической
привлекательности,    что,    напри-мер,    заповедники    Масаи-Мара    или
Масаи-Амбосели. Так или иначе, но это тот тип страны, который я люблю. Сушь,
низкий уровень осадков и не видимый постороннему глазу животный  мир  -  все
это создает мистический облик, скрывающий истинную сущность этого  чудесного
уголка!
   В  1970  году  -  ровно  через  сто  лет  после  появления  на   заросшей
непроходимым  колючим   кустарником   земле   ньики
первых исследователей-европейцев - Джордж решил  поселиться  в  этом  месте,
которое позже, благодаря его усилиям, стало национальным заповедником  Кора.
Джордж приехал сюда продолжать свою работу и  искать  убежище  для  льва  по
имени Кристиан  (он  собирался  после  подготовки  выпустить  его  в  родную
стихию), а также для  тех,  кто  за  ним  последует.  Место  показалось  ему
идеальным: вся  в  кустах  акации  коммифоры  территория,  имеющая  в  плане
треугольник,  представлялась  защищенным  анклавом   между   земледельческим
регионом на западе и скотоводческим на юге и востоке.
   Джордж побывал в Коре за много лет до  того,  и  ему  запомнились  густые
кустарники и уединенность этого места. Оно казалось спасительной  гаванью  и
для человека, и для льва. С ним приехал его брат Теренс, который  много  лет
проработал в Кении на строительстве дорог.  В  этом  регионе  предполагалось
развитие  дорожной  инфраструктуры  на  подобающем  уровне,  и  его  опыт  и
мастерство могли оказаться бесценными.
   Они выбрали место для лагеря  "Кампи-иа-Симба"  между  двумя  живописными
скалами Коры - они выглядели как часовые, стоящие на страже, их  присутствие
успокаивало. Но удивительнее всего  то,  что  самой  природой  на  них  были
высечены изображения львов.
   В лунные ночи я видел  на  отвесной  скале  царственный  силуэт  могучего
владыки зверей, а с другой стороны  получался  контур  львицы  с  оскаленной
пастью. Но и это не все -  если  свет  падал  под  иным  углом,  можно  было
различить еще фигуры. Видно, Джорджу судьбой было назначено найти пристанище
для своих львов среди скал, на которых  время  изваяло  их  желто-коричневые
тела. Да и само название "Кора" подходит сюда как нельзя лучше:  на  местном
языке  оромо  это  значит  "место  встреч".  Правда,  некогда  в  эти  слова
вкладывался иной смысл: здесь  собирались  воины  для  набегов  на  соседние
племена.
   В 1970 году местные жители  под  руководством  Теренса  проложили  первые
дороги.  Егерь  Мохаммед  рассказывал  мне,  что  был  свидетелем  множества
случаев, когда строители, словно муравьи, врассыпную разбегались по  кустам:
в то время в этом  регионе  обитали  черные  носороги,  и  когда  работавшие
сталкивались с ними, и те и другие чуть не умирали от страха!  Люди  уносили
ноги, едва заслышав приближающееся фырканье  разъяренного  зверя,  а  Теренс
стрелял в воздух, пытаясь созвать рабочих вновь.
   Но эти сцены остались в прошлом и не повторятся  сегодня  просто  потому,
что носорогов здесь теперь нет - их всех  перебили  браконьеры.  Как  слонов
истребляли из-за их бивней, так носорогов - из-за их  рогов,  ценившихся  на
Среднем Востоке на вес золота.

Глава четвертая
ПРО ЛЬВА ПО ИМЕНИ ЛЮЦИФЕР

   Сегодня Кора по-прежнему изолирована даже в пределах Кении. Она находится
вдалеке от магазинов с дорогими товарами, а уж о такой роскоши, как  обычный
телефон или электричество, и говорить не приходится.  Единственное  средство
связи лагеря с внешним миром -  радиотелефон,  с  помощью  которого,  сквозь
щелчки и помехи, "Кампи-иа-Симба" соединяется с основной  телефонной  сетью.
Без радиотелефона как без рук, особенно  в  случае  несчастья  или  болезни;
тогда стоит только вызвать службу "летающий доктор" из Найроби - и  примерно
через час оттуда прибудет крылатая машина  с  квалифицированным  медицинским
персоналом.
   Хуже обстоит дело, когда кончаются запасы провианта,  топлива  или  всего
сразу. В этом случае  организуется  поездка  в  ближайший  более  или  менее
крупный город - Мвинги.
   От лагеря до него более четырех с половиной часов езды, и ни  одна  такая
поездка не обходится без приключений. Если дело ограничивается проколом  или
легкой поломкой, так это чудо.
   Поездки устраивались так: рано поутру работники лагеря грузили на один из
лендроверов  пустые  44-галлонные  бочки  для  бензина  и  ящики  с  пустыми
бутылками и все это надежно привязывали прочной  веревкой,  прекрасно  зная,
что из-за одного-единственного плохо затянутого  узла  от  езды  по  тряской
дороге могут ослабнуть все веревки, и тогда едва ли довезешь груз в  целости
и сохранности.
   Всякий раз, собираясь ехать в Мвинги, я проверял,  достаточно  ли  машина
заправлена горючим, маслом и водой, убеждался, что домкрат, насос  и  прочие
причиндалы, необходимые для устранения неполадок, которые  могут  возникнуть
посреди пустынной дороги, на своем месте  под  сиденьем.  Туда  же  грузился
неприкосновенный запас воды - пять литров - для полива в радиатор и, конечно
же, для нас - на случай, если в пути замучит жажда. Убедившись,  что  все  в
порядке, я  садился  за  руль;  обычно  в  кабине  ехал  еще  кто-нибудь  из
посетителей лагеря, а Мохаммед или другой  работник  восседал  на  грузе,  в
открытом кузове. Помахав на прощание Джорджу, я трогался в путь.
   Эти поездки всегда были крайне интересны - ведь  маршрут  пролегал  через
весь заповедник на юг, а затем еще через заповедник  Китуи,  прежде  чем  мы
достигали земли Шамба. Дикие животные редко показываются на  глаза  в  Коре,
скрываясь в  густом  кустарнике.  Но  каждое  их  появление  было  для  меня
праздником - возможно, большим, чем когда я видел  стада  диких  животных  в
других местах Кении.
   Кора-часть восхитительной экосистемы, называемой ньика, и хотя внешне она
не так чарующа, как другие восточноафриканские заповедники, тем не менее она
остро нуждается в защите. Обитающие в  столь  суровых  условиях  животные  -
прекрасный пример приспособляемости. Присмотрись  к  этой  земле  поближе  и
увидишь, что это настоящий кладезь разнообразных сведений и тайн,  овладение
которыми пополнило бы знания не  только  о  Коре,  но  и  о  других  сходных
регионах Африки, помогло бы определить  основные  направления  развития  там
природоохранной деятельности.
   Когда едешь по заповеднику, порой дорогу  перебегает  малый  купу,  более
хрупкий и привлекательный,  чем  его  собрат  большой  куду,  а  если  очень
повезет, то может показаться  и  геренук  -  длинношеее  существо,  исконный
обитатель этих засушливых земель. Геренук, или жирафовая газель, -  размером
примерно с импалу и сходной с ней расцветки; но у этих  животных  удлиненная
шея, позволяющая им доставать до более высоких веток. Есть у  них  и  другой
способ добывать себе лакомство - они поднимаются на задние ножки и  кормятся
примерно так же, как изголодавшиеся козы в засушливых землях.
   Во время поездок я высматривал хоть какие-нибудь признаки слонов, и  лишь
изредка мои усилия вознаграждались круглыми следами - обычно молодых слонов,
бродящих в одиночку или небольшими группами. Это следствие  нещадной  бойни,
происходящей в Коре в последние годы: если остались  только  молодые  слоны,
значит, на взрослых охотятся с размахом.
   У слонов высоко развита  социальная  структура,  и  сложившаяся  ситуация
означает ее  крах.  В  результате  истребления  пожилых  самок,  управляющих
матриархальным обществом, без лидера остаются семейства и группы растерянных
осиротевших детенышей; выжившие животные утрачивают представление  о  земле,
на которой живут, и ее ресурсах. Погибшие старые самки уносят с  собой  опыт
многих лет: как  избегать  опасных  ситуаций,  где  искать  воду  и  пищу  в
засушливые периоды. Для таких  земель,  как  Кора,  истребление  слонов  еще
отзовется эхом впоследствии, поскольку на  этих  животных  держится  здешняя
экосистема: благодаря слонам, вытаптывающим густые заросли акации коммифоры,
образуются лужайки, зарастающие травой, а это корм для зебр, антилоп канна и
прочих антилоп. При наличии стабильного количества слонов  в  регионе  таких
лужаек станет больше, а следовательно, повысится уровень грунтовых вод,  ибо
корни  травы  разрушают  ссохшуюся  структуру  почвы,  которую   многолетние
кустарники консервируют.

   В пути я часто задумывался над тем, что  ждет  Кору,  если  исчезнут  эти
замечательные архитекторы жизни дикой природы - стада слонов. Они,  конечно,
губят деревья, но вместе с тем создают условия для возрождения жизни.  Когда
слоны поедают растительность, то сквозь их пищеварительную систему  проходят
семена,  которые,  попадая  в  почву,  обеспечивают  на  будущие  годы  корм
листоядным животным. Не  станет  слонов  -  более  ценные  кустарники  будут
вытеснены  менее  желательными,   пересыхающие   реки   и   ручьи   иссохнут
окончательно, исчезнут и водопои, выкопанные слоновьими бивнями, и старейшие
африканские дороги, протоптанные когда-то слонами.
   Придется много поработать, чтобы ликвидировать дисбаланс,  в  котором  во
многом повинен человек с его многочисленными стадами скота и который может в
ближайшие годы привести  к  экологической  катастрофе.  Необходимо  отстоять
последних оставшихся в Коре  слонов,  и  надежда  на  то,  что  это  удастся
сделать, забрезжила у меня еще в первые недели  пребывания  там,  пробившись
сквозь пессимизм и готовность  смириться  с  существующим  положением.  Кора
имеет всего лишь статус  национального  заповедника,  управляемого  местными
властями, тогда как, будь у нее статус национального  парка,  подчиняющегося
непосредственно  правительству,  она  имела  бы  и  соответствующий  уровень
охраны.
   Южная  граница  заповедника  Кора   и   сопредельная   северная   граница
заповедника Китуи проходят по длинной заросшей  просеке,  вырубленной  среди
кустарника много лет назад бригадами под  руководством  Теренса.  Приходится
сожалеть, что из-за недостатка средств, оборудования и людей эти  территории
отданы на милость сомалийцев с их стадами и охотящихся  за  слоновой  костью
браконьеров с их автоматами. Если бы не присутствие Джорджа,  Кора  и  вовсе
осталась бы без защиты. Своей работой со львами  он  привлек  к  заповеднику
внимание всего мира, а это  означало  и  материальные  выгоды  для  местного
населения. 19 октября 1973 года Кора была официально объявлена  национальным
заповедником. Я думаю, что, не будь Джорджа, она так и  осталась  бы  краем,
преданным забвению.
   Я ехал по этой суровой земле, и мне вспоминались программы,  опробованные
и действующие в других частях Африки.  Сегодняшняя  реальность  такова,  что
будущее заповедников зависит от жителей окружающих их территорий.  Если  они
непосредственно  выигрывают  от  соседства  с   заповедником,   тогда   есть
уверенность, что он выживет. В  Коре  можно  было  бы  развернуть  множество
долговременных   проектов,   осуществление   которых   предусматривало    бы
профессиональное обучение местных жителей и создание для них  рабочих  мест.
Кора никогда не сможет быть центром массового  туризма,  но  здесь  возможно
развитие  более  избирательной  его  формы,  с  показом   различных   частей
заповедника как уголка дикой природы.
   Одной из моих  первых  идей  относительно  Коры,  которую  я  обсуждал  с
Джорджем, была организация "Маршрутов следопытов", предусматривающая  походы
небольших групп энтузиастов, желающих  открыть  для  себя  эту  местность  и
исследовать ее.  Упор  в  данном  случае  делается  на  то,  что  составляет
особенности региона, - деревья, выходы каменных пород и,  естественно,  саму
жизнь, кипящую в этих краях. Во время ночевок вокруг костров  туристы  могли
бы вслушиваться в звуки африканской ночи - лиричный зов ночных сов, покрытых
жемчужными пятнами,  отдаленное  рычание  львов...  Этот  способ  постижения
окружающего мира в наши дни завоевывает  все  большую  популярность  на  юге
Африки, ибо дает возможность городскому жителю  ненадолго  сбросить  с  себя
оковы каменных джунглей и прикоснуться к исконным корням в окружении вольной
природы, от которой ныне остались только островки. Проработав в  Африке  уже
семь лет, я чувствую, что ныне человеку мало наблюдать  реки  и  саванны  из
окон машин - в нем пробуждается чувство близкого родства с дикой - неведомой
- стихией.
   Я обратил внимание, как  изменились  интересы  людей  -  от  изначального
любопытства к жизни животных и птиц к желанию познать  основные  компоненты,
составляющие природу: цепочки жизни, деревья, саму землю. Организация такого
рода походов по Коре  предполагала  бы  программы  переподготовки  егерей  и
обучение их профессии гида. Тот  же  Мохаммед,  для  которого  заповедник  -
родной дом, с большой охотой ее освоил бы. К этому можно было бы  подключить
и остальных работников лагеря. Походы будут приносить прибыль,  повлекут  за
собой создание новых рабочих мест, а главное - докажут скептикам,  что  Кора
заслуживает сохранения, если уж на то пошло, как важный источник средств. Но
пока это были всего лишь идеи; в последующие месяцы к ним добавились новые.
   После заповедника Китуи появлялись шамба (фермы), и я с  тяжелым  сердцем
осознавал,  что  я  вновь  в  мире  людей  и  деревень.  Здесь   мы   обычно
останавливали машину у конторы, расспрашивали охотинспекторов, не слышно  ли
чего нового о шифте и не нужно ли чего привезти из Мвинги.
   Далее наш путь лежал к небольшому городку Кайсо. По дороге почти  повсюду
встречались люди, что подтверждало факт колоссального прироста  населения  в
Кении - самого высокого в Африке.
   В Кайсо мы всегда останавливались у  католической  миссии  повидать  отца
Джерри. Этот милейший ирландец слыл радушным хозяином и был большой любитель
поболтать, что мы очень даже ценили! Джерри жил в