отправиться на поиски  пешком,  оставив
Джейн наблюдать с крыши.
   Сперва я прошелся по кустам, затем зашагал по  краю  дороги  и  обнаружил
новые следы. Двинувшись по ним, я осторожно  приблизился  к  самому  густому
кустарнику, как вдруг из-за  ветвей  в  нескольких  метрах  справа  от  меня
раздался оглушительный рев. Поначалу вздрогнув от грозного звука и  сознания
неожиданной близости хищника, я сообразил, что характер рева свидетельствует
отнюдь не об агрессивных намерениях зверя - так кавалер выражал свой  экстаз
в самый сладострастный миг брачной игры. Поняв, что скрытые за гущей  ветвей
львы не заметили меня,  я  быстро  выскочил  из  кустов  и  пополз  назад  к
лендроверу.
   Джейн по-прежнему стояла на крыше и  напряженно  всматривалась  в  кусты,
пытаясь разглядеть, что происходит. Я ласково позвал ее, и тут  же  лицо  ее
озарила улыбка.
   Оно и понятно: услышав из кустов пугающие звуки,  она  подумала  о  самом
худшем...
   Мы  стали  обсуждать,   как   все-таки   выманить   Люцифера,   и   после
десятиминутной дискуссии поехали туда, где я  слышал  львов.  Я  свернул  за
небольшой поворот - и что же! Там стоял тот самый лев, которого я разыскивал
уже почти три месяца. Пропавший без вести Люцифер, давно  не  числившийся  в
живых, преспокойно стоял себе  на  дороге,  а  перед  ним  стояла  его  юная
подруга. Невозможно описать, какую радость и какое облегчение  принесла  мне
эта встреча!
   Хотя я видел Люцифера впервые, я тщательно изучал его фотографии и  мигом
узнал эту угловатую голову. А вот и темная  полоса  вокруг  шеи  -  след  от
стягивавшего ее ошейника. Значит, ему удалось каким-то образом избавиться от
него. С души у меня свалился камень: ведь теперь операция по отлову зверя  и
снятию ошейника не потребуется.
   Хищники медленно удалились, и я смог четко разглядеть шрамы на  шее.  Да,
остались отметины и темные царапины, но ошейника не было.
   Волнения, которое испытали мы с Джейн от долгожданной встречи, хватило на
несколько последующих дней и вечеров. Радость Джорджа, когда по  возвращении
в лагерь мы поведали ему обо всем, была не меньшей. Я спросил его, хочет  ли
он поехать с нами и увидеть все своими глазами. Что за вопрос! Компанию  нам
составил еще и Брам, примостившийся на заднем сиденье, - и вот  мы  катим  к
Гепардовой скале. Приближаемся - и точно, вот львиные следы. Мы вырулили  на
открытое место,  где  видели  льва  в  последний  раз,  и  заглушили  мотор,
прислушиваясь, не раздаются ли львиные брачные песни. Надо сказать, что львы
брачуются часто и подолгу - в среднем каждые двадцать минут в течение суток,
а то и двух. Мы прождали с полчаса, и, к своему удовольствию, я  услышал  из
глубины кустов исполненный сладострастия рев, Я  попросил  Джорджа  кликнуть
Люцифера, надеясь, что львы отзовутся на его голос и приблизятся к  нам;  но
текли минуты, и никакой реакции. Мы подождали еще немного, и снова  услышали
брачные серенады. Я заехал, насколько мог, в кусты, но дальше они  оказались
настолько густыми, что добраться до того места, где  определенно  находились
львы, было невозможно.
   Опечаленные, мы повернули назад к лагерю,  но  на  обратном  пути  Джордж
предложил мне приехать сюда вечером, да не забыть хорошую приманку. А  вдруг
выйдут покормиться? Тогда, может быть,  удастся  увидеть  их  поутру,  когда
рассветет.
   В тот вечер со мной и Джейн поехал Мохаммед. Новость, что я выследил-таки
Люцифера, волновала его не меньше, чем нас с Джорджем, и  ему  не  терпелось
самому взглянуть на льва. Когда мы приблизились к тому месту,  где  я  видел
львов в последний раз, я попросил Джейн сесть за руль,  а  мы  с  Мохаммедом
влезли на крышу.  Но  как  только  Джейн  нажала  на  газ,  из  гущи  кустов
высунулась голова Люцифера. Я постучал по крыше, делая знак остановиться,  и
указал на льва Мохаммеду.
   Увидев зверя, он вцепился в меня, чтобы не свалиться с крыши  лендровера,
и выпалил на одном дыхании:
   - Да, это Люцифер! Это Люцифер!
   Он был ошеломлен тем, что перед ним стоял тот самый  зверь,  которого  он
помог выпестовать, и взволнованно хлопал меня по  плечу,  а  я  подал  Джейн
сигнал подъехать как можно ближе.
   Я забыл сказать, что мы пожаловали  к  Люциферу  в  гости  не  с  пустыми
руками,  а  с  гостинцем-тушей  козла,  которую  везли  на  прицепе.   Джейн
развернула машину, и мы привязали угощение цепью к  низкорослому  дереву,  а
потом еще разбросали по кустам дурно пахнущие куски рубца  и  Мохаммед  стал
подзывать льва. Мы отогнали  машину  метров  на  двадцать  пять  от  туши  и
расположились так, чтобы, если ночью львы придут кормиться,  их  можно  было
как следует рассмотреть при свете фар.
   Солнце  скрылось,  угасли  последние  лучи,  пробивавшиеся  сквозь  толщу
ветвей, - пора заступать на вахту. Не прошло и получаса, как до нас  донесся
рев влюбленного.
   Тотчас же лицо Мохаммеда  озарила  до  неприличия  самодовольная  улыбка.
"Слушайте, Люцифер-то уже совсем взрослый, в самом соку мужчина!" -  ликовал
он. Символично, что эта ситуация доставила Мохаммеду радость,  какую  обычно
доставляет папаше известие о том, что его  сын  превратился  из  мальчика  в
настоящего мужчину.
   Позже, вдоволь наслушавшись любовных песен, раздававшихся каждые двадцать
минут, мы полезли на крышу лендровера, чтобы насладиться приятным вечером.
   Едва ли где сыщешь такого  непревзойденного  рассказчика,  как  Мохаммед.
Текли часы, а мы все не уставали слушать его истории  о  годах,  прожитых  в
Коре. Среди прочих он поведал нам драматическую историю о леопардихе Комунью
и японской кинозвезде Томоко, которая приехала  в  Кору  с  киногруппой  для
съемок фильма о Джордже. И надо же было  случиться,  что  на  нее  напал  не
только один из львов Джорджа,  но  и  леопардиха,  которую  взращивал  Тони.
Блестящий  мимик,  Мохаммед  к   тому   же,   рассказывая   о   подробностях
случившегося,  мастерски  пародировал   японскую   речь.   Однажды   вечером
киногруппа обедала в лагере Тони, и вдруг он увидел, как  Комунью  перелезла
через забор и принялась бродить вокруг. Еще мгновенье - и хищница  оказалась
возле Тони и Томоко и бросилась на несчастную японку.  Схватив  бедняжку  за
спину, она повалила ее наземь; Томоко орала, а Тони  пытался  оттащить  свою
питомицу. Тут Мохаммед рассыпался каскадом  изощреннейших  японских  звуков,
изображая, как верзила оператор рванулся вперед и, сорвав  с  себя  башмаки,
принялся изо всех  сил  лупить  зверюгу.  Испуганной  леопардихе  ничего  не
оставалось, как бросить  жертву  и  задать  стрекача.  Томоко  была  изрядно
потрепана, но выздоровела и вернулась  в  лагерь,  горя  желанием  закончить
съемки.
   Джейн чуть не до слез смеялась еще над одной историей,  приключившейся  с
той же леопардихой Комунью и козлом по кличке  Сэм.  Как-то  вечером  Джордж
отправился поужинать в  лагерь  Тони;  в  "Кампи-иа-Симба"  остались  только
несколько посетителей да этот козлик. Он был  настолько  мил  и  нежен,  что
жалко было скармливать его львам. Вдруг через несколько часов после  отъезда
Джорджа Мохаммед  услышал  встревоженные  голоса  и  вышел  посмотреть,  что
происходит. Набившись в лендровер, гости кричали Мохаммеду,  что  леопардиха
перелезла  через  ограду  и  схватила  козленка.  О  случившемся  немедленно
доложили по радио Джорджу, и он тут же примчался наводить порядок. Въехав  в
ворота, он увидел широко раскрытые глаза гостей, по-прежнему скрывавшихся  в
лендровере, и Мохаммеда, пытавшегося убедить  леопардиху  оставить  козлика.
Джордж подцепил уже бездыханное тельце крючком и  поволок  за  собой,  чтобы
таким образом выманить леопардиху из лагеря. Оказавшись  за  его  пределами,
Комунью схватила добычу и полезла с ней на ближайшее дерево.
   Но, увы, дело на этом не кончилось! Джордж уже  запирал  ворота  и  вдруг
услышал, как сверху  плюхнулось  что-то  тяжелое.  Это  была  туша  козлика,
которую леопардиха не сумела удержать, и тут же из ночной тьмы появились две
алчные гиены. Козлик выпал - с ним были плутовки таковы.
   Как ни был огорчен Джордж, что леопардиха  зарезала  его  любимца,  более
всего его взбесило то, что козлик достался этим двум пройдохам.  Выбежав  из
лагеря, он бросился преследовать гиен. Воровки, заметив присутствие Джорджа,
позорно бежали. Подобрав брошенную ими тушку, Джордж вернул  ее  леопардихе.
Да, таковой порою бывает жизнь в Коре!
   Возвращаясь к нашей главной  теме,  Мохаммед  показал  при  свете  фонаря
несколько шрамов на бедре  -  следы  "шутливых"  игр  Люцифера,  когда  тому
исполнилось полтора года. Затем он рассказал, как однажды лев цапнул его  за
ногу. Когда он схватил его, Мохаммед, не желая еще больше возбуждать  зверя,
аккуратно взял его руками за челюсти  и  разжал  их.  При  этом  он  проявил
необыкновенное чувство самообладания - ведь укус был глубоким и  он  истекал
кровью. Высвободив ногу из Люциферовых челюстей, он тихо, но твердо приказал
зверю удалиться, а сам отправился в лагерь залечивать рану.
   ...Истории Мохаммеда все текли, репертуар его  казался  неисчерпаемым.  К
обычным  ночным  звукам,  через  равные  промежутки   времени,   добавлялось
довольное ворчание Люцифера и его спутницы. Очевидно,  вожделение  оказалось
сильнее голода, и ни он, ни она не явились к накрытому столу, несмотря на то
что возле того места, куда мы привязали козла, собралась стая шакалов.
   На следующее утро мы снялись  с  места  и,  оставив  тушу  привязанной  к
дереву, возвратились в лагерь раньше обычного. Я рассказал Джорджу, как  все
было; Мохаммед, радостно блестя глазами, также изложил свои впечатления.  Мы
решили - пусть Джордж посмотрит на Люцифера сам, если тот явится.
   Отвергая просьбы некоторых гостей взять их с собой, я заявил, что со мной
поедут только Джордж и  Абди.  Я  не  хотел,  чтобы  кто-нибудь  посторонний
помешал Джорджу увидеть Люцифера.  Ведь  известно,  как  львы  реагируют  на
пришельцев. Всем же памятно, как вели себя животные из прайда Гроу во  время
съемок фильма.
   Вернувшись на прежнее место,  мы  обнаружили,  что  за  два  часа  нашего
отсутствия от козла остались рожки да ножки. Значит, отдыхают где-то  рядом,
переваривают!  Мы  выехали  на  открытое  пространство  и  после  долгих   и
внимательных поисков я увидел,  что  львы  преспокойно  наблюдают  за  нами,
возлежа в тени развесистой акации.
   Я остановил машину и  показал  зверей  Джорджу.  Абди  моментально  узнал
Люцифера и пришел в такой же восторг,  как  Мохаммед  накануне  вечером.  Он
принялся  энергично  трясти  мне  руку  и  похлопывать  по  спине.  Я  снова
растрогался,  видя,  сколь  много  значит  этот  лев  для  Джорджа   и   его
сподвижников. Джордж вышел из машины, пытаясь подозвать львов  поближе.  Но,
увы, юная подруга Люцифера снова начала заигрывать, и кавалер, на  мгновение
задержав на нас взгляд и, возможно, узнав Джорджа, скрылся вслед  за  ней  в
густом кустарнике.
   Итак, в это  утро  наша  настойчивость  была  вознаграждена.  Нам  трижды
удалось отчетливо рассмотреть львов. Счастливо улыбаясь, Джордж  подтвердил,
что это и в самом деле Люцифер, и выразил радость  по  поводу  его  удачного
избавления от ошейника.
   Так кончилась погоня за  "пропавшим  без  вести"  львом,  которая  стоила
стольких  недель,  стольких  километров  пути.  Наградой  за  долгие   ночи,
исполненные горечи разочарования, для меня были счастливые глаза Джорджа.
   Еще одной наградой за мои труды стало открытие, что странствия  Люцифера,
по-видимому, ограничены определенной территорией в южной части  заповедника.
Наблюдая за его передвижениями, я ни  разу  не  заметил,  чтобы  он  зарезал
домашний скот - ни  на  территории  заповедника,  ни  за  его  пределами.  Я
вспомнил разговор Мохаммеда с молодыми сомалийскими  пастухами,  которые  за
три месяца, что знали о существовании Люцифера, не понесли от него  никакого
урона. Это начисто развеяло мои порожденные слухами опасения, что Люцифер  и
был тем самым молодым львом, который напал на человека в Боке.
   Наконец я развернул лендровер, и мы покатили назад в лагерь.  Позади  нас
остался Люцифер - дикий свободный лев. В прошлом его преследовали сомалийцы,
его отверг прайд Гроу - но теперь он сам стал вожаком на своей территории, и
через несколько месяцев обзаведется  собственным  потомством.  Так  положено
начало новому прайду, который будет расти в Коре. Воздадим за это  хвалу  не
только льву, но и трудам Джорджа и  Тони,  их  неколебимой  вере  и  святому
идеализму.

Глава десятая
НЕ ХОЧУ БЫТЬ ПОСТОРОННИМ

   Было начало декабря, и шли бесконечные дожди. К несчастью, в это время  в
правительстве Кении развернулись дебаты по землепользованию. Некоторые члены
парламента настаивали на том, что пора пересмотреть структуры  заповедников,
так как растущему населению требуется все больше земли.  На  обсуждение  был
вынесен вопрос об упразднении "бесперспективных" заповедников с передачей их
земель местным жителям.
   О Коре пошла  дурная  слава.  Национальная  газета  опубликовала  статью,
озаглавленную  "Дело  не  только  в  браконьерстве",   где,   в   частности,
говорилось: "...Заповедники вроде Коры, что  в  районе  реки  Таны,  следует
признать бесперспективными. В них хозяйничают браконьеры  и  хиппи,  которые
держат львов и летают на самолетах с непонятными целями".
   Эта статья крайне встревожила меня. Ведь было же обещано, что Кора станет
национальным парком! А любое негативное мнение  о  проектах  и  деятельности
Джорджа могло быть использовано теми членами правительства,  которые  против
данного решения. Я знал, что Джордж легко станет мишенью для критики, если в
лагере будут по-прежнему подолгу жить непрошеные посетители.  Я  чувствовал,
что их устремления далеки от целей Джорджа, что  местным  жителям,  на  чьей
земле построен лагерь, от их пребывания в  Коре  нет  никакой  пользы.  Даже
наоборот - последствия этого пребывания могут оказаться  самыми  плачевными.
Что ждет  Джорджа  и  его  работу,  если,  к  примеру,  кто-либо  из  гостей
пренебрежительно отнесется к предупреждению не выходить за  ограду  и  будет
атакован диким зверем? Или если полиции вздумается устроить в лагере обыск и
у кого-то из приезжих будут обнаружены наркотики?
   Как это ни было обидно, но за те месяцы, что я провел в Коре, она стяжала
себе дурную славу именно из-за молодых посетителей. Значит, если я  связываю
свое будущее с получением  Корой  статуса  национального  парка,  то  должен
добиваться регулирования числа приезжих, а непрошеным гостям  вообще  давать
от ворот поворот. Если мы  хотим,  чтобы  Джорджу  доверяли,  а  его  работа
пользовалась уважением, нужно создать новый облик заповедника и поднять  его
репутацию.  Ничто  не  должно  помешать  Коре  стать  национальным   парком,
поскольку  только  это  обеспечит  защиту  данного  региона  и   гарантирует
продолжение дела Джорджа.
   Ситуация усугублялась для меня тем, что, до сих пор не получив разрешения
на постоянную работу, я не  мог  воздействовать  на  решение  тех  или  иных
проблем. Руки у меня были связаны, и  я  сомневался,  удастся  ли  сохранить
ситуацию даже на нынешнем уровне в случае возможного ухода  Джорджа  -  ведь
тогда рухнет надежда на получение Корой статуса национального парка, а моя -
на более или менее определенное будущее.
   В это неспокойное время нас редко баловали  вниманием  такие  гости,  как
Брам. К счастью, как раз теперь Бог послал нам экспедиционного чиновника  из
Королевского географического общества  Найджела  Уинсера,  своим  появлением
нарушившего привычную монотонность потока посетителей, зачем-то  стремящихся
в "Кампи-иа-Симба".
   Визит Найджела на короткое время придал мне  сил,  ибо  отношение  его  к
нашему делу было как нельзя более позитивное, и мы с ним  разделяли  веру  в
огромные возможности Коры: если бы удалось их  реализовать,  можно  было  бы
доказать правительству, что Кора имеет право на существование.
   Королевское географическое общество однажды уже предпринимало углубленное
исследование экологических компонентов Коры. Беседуя с Найджелом, я заострил
его внимание на том, что столь важную работу следовало бы возобновить -  она
подчеркнула  бы  необходимость  охраны  заповедника.   Осуществление   таких
проектов превратило  бы  Кору  в  "лабораторию  под  открытым  небом",  а  в
международном масштабе - подтвердило бы ее огромную ценность.
   Еще  в  1983  году  Королевское  географическое  общество   совместно   с
национальными музеями Кении основало лагерь в двенадцати километрах к западу
от  "Кампи-иа-Симба"  на  берегу  Таны.   Двадцать   ученых,   возглавляемых
досточтимым доктором Мэлкольмом Коу из  Оксфордского  университета  (который
впоследствии написал книгу "Острова в густом кустарнике" -  "Island  in  the
Bush",  где  в  развлекательной  форме  рассказал   о   жизни   экспедиции),
предприняли комплексное  исследование,  начиная  с  растительности  и  самых
мелких созданий и кончая крупнейшими млекопитающими.
   Экспедиция оказалась благотворной и для Коры, и для Джорджа;  в  ходе  ее
было выполнено немало работ, наводящих  на  размышления.  Опубликованные  на
основе исследований статьи и отчеты  сделали  этот  регион  известным  всему
миру. Но в этой экспедиции было немало и комичных моментов.
   У Джорджа волосы вставали  дыбом,  когда  иные  не  в  меру  внимательные
наблюдатели докладывали ему, к примеру, что  д-р  Мэлкольм  Коу  вытаскивает
ящерицу из глотки яростно протестующего  кукаля  или,  застигнув  питона  за
поглощением куропатки, смело шагает вперед, отрубает  рептилии  голову  и...
готовит куропатку на ужин! Ну а если серьезно, то за два года ученые выявили
различные последствия безжалостной засухи и опустынивания, причиной которого
являются огромные стада скота.
   За короткий период пребывания Найджела  Уинсера  в  Коре  были  набросаны
планы возобновления здесь исследовательских проектов.
   Между тем дожди все шли, и, несмотря на  неотвязные  раздумья  о  будущем
Коры, я был рад, что  мне  выпало  счастье  видеть  пробуждение  этих  мест.
Интересно, что несколькими неделями ранее, хотя  дождя  не  было  уже  много
месяцев подряд, я заметил, что акация коммифора стала  таинственным  образом
покрываться листвою. Я знал еще по Ботсване - это признак  того,  что  скоро
польются щедрые дожди. К счастью, мои предсказания сбылись -  за  одну  ночь
цветы и травы всех оттенков  и  разновидностей  наполнили  заповедную  землю
трепетом жизни.
   Особенное впечатление произвели на меня Люциферовы владения в южной части
заповедника  -  ведь  именно  эти  места  больше  всего  страдали  от  скота
сомалийцев. Теперь же они покрылись разноцветным ковром из трав,  Каждая  из
которых играет особую роль в формировании почвы, а она, в свою очередь,  при
хороших условиях обеспечивает их произрастание. Я пришел  к  выводу:  ущерб,
наносимый скотом, отнюдь не  является  невосполнимым,  тем  более  что  сама
природа позаботилась о своей защите. Там, где разрослись  колючие  растения,
трава предохраняется от коров  и  коз,  семена  успевают  вызреть,  а  затем
высеваются и прорастают вновь.  Я  искренне  лелеял  надежду,  что  если  бы
заповедник удалось в течение продолжительного времени уберечь  от  пастухов,
пригоняющих  сюда  скот,  то  со  временем  все   его   участки   могли   бы
восстановиться. Ситуация в Коре напомнила мне ту, свидетелем которой я  стал
на северо-востоке Тули. В 1982 - 1983 годах  этот  регион  поразила  суровая
засуха, и как раз в это время там был избыток травоядных, в частности  зебр.
Менее чем за полтора года их поголовье сократилось на 90 процентов. Из  трех
тысяч зебр и других животных выжило едва ли 300.  Но  в  последующие  сезоны
прошли добрые дожди, и жизнь здесь чудесным  образом  возродилась  -  взошли
высокие травы, укрыв собой останки тысяч погибших животных. Вот  выгнать  бы
сомалийцев и их скот -  и  заповедник  точно  так  же  восст