риторию лагеря пройтись вдоль берега и  находил
то тут, то там чашки, бутылки и прочий хлам, в том числе один из  моих
башмаков - другой я нашел  много  недель  спустя  и  гораздо  ниже  по
течению. Мы потратили целый день, возвращая лагерь к нормальной  жизни
после стихийного бедствия, доказавшего в который раз, что Тули - земля
контрастов и крайностей.

        x x x

   В середине лета этого года русло реки Питсани было заполнено чистой
водой, медленно струившейся на юг, к  Лимпопо.  В  самые  жаркие  дни,
когда температура в тени переползала за сорок,  мы  с  Джулией  шли  к
Питсани.  Там,  в  тени  огромного  дерева  машату,  нависавшего   над
речушкой, мы сбрасывали с  себя  все  и,  ступая  в  реку,  испытывали
любимое до боли удовольствие от воды, обжигавшей  и  пощипывавшей  нам
обожженную кожу. Вдоволь насладившись  водой,  мы  сидели  или  лежали
рядышком,   наблюдая   за   другими   водяными   жителями,    например
пресноводными черепахами с твердыми панцирями, опутанными водорослями.
Заметив нас, черепахи в испуге ныряли в воду, где оставались  подолгу,
потом выныривали на поверхность  подышать  воздухом  и  ныряли  снова.
Пресноводные черепахи - преимущественно  хищные  рептилии,  питающиеся
другими   обитателями   воды,    например    насекомыми,    лягушками,
головастиками и любой падалью, какая им может попасться. У Джулии  был
врожденный интерес к любым формам жизни, но я давно предупреждал ее не
быть излишне любопытной и не брать в  руки  водяных  черепах.  У  этих
черепах имеются железы, выделяющие секрет с отвратительным запахом,  -
это одно из защитных средств этих рептилий. Запах держится на  пальцах
и руках долго, как ты их ни мой. К разряду курьезов можно отнести  то,
что этот запах напоминает запах  льва,  которым  он  метит  кусты,  но
только гораздо сильнее.  Я  слышал,  что  запах  пресноводных  черепах
отпугивает лошадей и ослов, которые принимают его за львиный.
   Когда кожа наших пальцев и ступней  морщилась  от  продолжительного
пребывания в воде, мы выходили, а  затем  по  нескольку  минут  просто
стояли в густой тени, чтобы остудиться как можно  больше,  впитывая  в
себя  прохладу,  прежде  чем  приступить  к  неизбежному  одеванию   и
возвращению в пекло автомобиля.
   К тому времени Рафики и Фьюрейя практически достигли  независимости
- в том смысле, что могли прокормить себя сами.  Особенно  наглядно  я
убеждался  в  этом,  когда,  отправляясь  на  север  искать   общества
львов-Близнецов, они отсутствовали по неделе  и  более,  но  неизменно
возвращались сытыми, холеными и, как правило, с набитым брюхом - видно
было, что они поохотились всласть. Когда же у  них  начиналась  течка,
они обычно направлялись к постоянно действующему источнику  в  регионе
Тули-сафари, почему-то прозванному "Новая Англия"  и  находившемуся  в
самом сердце владений львов-Близнецов.
   Не знаю, кто дал источнику столь необычное имя, только слышал,  что
это был кто-то из первопроходцев конца  1890-х  годов,  прокладывавших
себе путь на север в направлении земли, получившей  название  Родезия.
Видимо, уж больно приглянулся этот источник путешественникам - он  был
редким оазисом в  этой  сухой,  сожженной  земле.  Вода  струилась  на
поверхность, заполняя несколько углублений под старым фиговым деревом,
разделявшимся на два ствола, дающих круги густой тени.
   Эпоха первопроходцев давно  прошла.  Теперь  источник  с  названием
"Новая Англия" чаще всего поит диких зверей - исконных обитателей этой
земли. За много миль вокруг к этому оазису ведут следы диких зверей  -
тысячи лап и копыт пробили в красной почве тропы,  словно  колеи.  Вот
почему львы-Близнецы сделали источник центром своих владений  -  здесь
неплохое  место  охоты.  Антилопы,  приходящие  к  источнику  издалека
утолить жажду, часто находят здесь свой конец: они гибнут, давая  жить
львам и другим хищникам.
   Когда Батиан пытался последовать  за  своими  сестрами  в  северном
направлении,  между  ним  и  львами-Близнецами  непременно  вспыхивали
конфликты. Стычки происходили обычно около источника или вблизи  него.
После этого Батиан в  отчаянии,  жестоко  поцарапанный  и  покусанный,
плелся на юго-восток, ко мне в "Тавану". Он появлялся в лагере (либо я
находил его по пути); вид у него был жалкий: бока истерзаны  глубокими
ранами, задние ноги испачканы его  собственными  испражнениями.  Львы,
как и леопарды, также испражняются, когда вступают в отчаянную схватку
с себе подобными. Мое сердце сжималось от жалости к  Батиану,  который
поначалу всегда проигрывал в этих сражениях; но и вины его  в  том  не
было - каждый из Близнецов, с которыми он поочередно схватывался,  был
старше его на шесть-восемь месяцев и значительно крупнее. После  таких
схваток я целые часы уделял Батиану, зная, что  он  видит  во  мне  не
только источник успокоения и поддержки, но и товарища по  прайду.  Тем
не менее первоначальные поражения в схватках то с одним, то  с  другим
из Близнецов отнюдь не убавляли мужества в Батиане.  Пробыв  несколько
дней на своей территории, он, часто в моем сопровождении,  отправлялся
на север, посылая  свои  громкие  позывные  туда,  где  его  сестрички
предавались любовным утехам с Близнецами.
   Но время шло, Батиан записывал на свой счет все больше  схваток,  и
Близнецы стали уважать его "собственность" и  редко  заходили  на  его
территорию - в долины "Таваны"  и  Питсани.  Не  нужно  забывать,  что
Батиан  не  был  одинок  в  своих  территориальных  притязаниях:   его
притязания  поддерживались  обеими  его  сестрами.  Последние   искали
общества львов-Близнецов только в период течки, а в остальное время не
испытывали к ним ни малейшего интереса. Даже наоборот - в их отношении
преобладали антагонизм и чувство собственности над территорией.
   Иногда  схватки  между  моими  львами  и   Близнецами   происходили
непосредственно на территории "Таваны" и при моем участии; это было  в
то время, когда львы, в том числе и Близнецы, были еще  очень  молоды.
Однажды рано утром мы с Джулией проснулись от рычания дерущихся львов.
Тогда с нами еще работал Мафика. Я вышел  за  ворота  лагеря  выяснить
ситуацию; а Джулия направилась в кухоньку,  где  Мафика  мыл  тарелки;
Разве могли они знать, что через несколько, минут  окажутся  в  центре
театра военных действий между моими львами и львами-Близнецами?!
   Через несколько минут после того, как я вышел за ворота  лагеря,  я
заметил, как Рафики  кинулась  ко  мне.  За  ней  неслась  Фьюрейя,  а
последним   Батиан.   Все   трое   были   крайне    возбуждены.    Они
поприветствовали меня и принялись лихорадочно метить все вокруг, и тут
я обратил внимание, что у всех троих тела здорово поцарапаны,  хотя  и
без серьезных повреждений.
   "Где же Близнецы? - подумал я. - Наблюдают?"
   Тут  из-за  небольшого  холмика  в  непосредственной  близости   от
хозяйственной части нашего лагеря раздалось приглушенное рычание; и я,
и мои львы тут же обернулись. Моментально  вся  троица,  словно  свора
охотничьих  собак,  бросилась  туда,  откуда  доносились   звуки.   Я,
естественно,  за  ними.  На  бегу  я  уже  слышал,  как  впереди  меня
начиналась встреча двух львиных команд - и вот уже  львы  со  страшным
шумом несутся ко мне. Я попробовал различить, кто  бежит  впереди,  но
был моментально ослеплен ярким утренним солнцем. Впрочем, я  разглядел
силуэты трех львов, приближающихся ко мне.
   На кухне Джулия и Мафика с  тарелками  и  кухонными  полотенцами  в
руках неожиданно увидели Батиана, преследуемого  одним  из  Близнецов;
затем мимо них промелькнули  силуэты  других  львов.  Через  несколько
мгновений  за  ними  промчался  второй  из  Близнецов;  он  гнался  за
Батианом, а за Близнецом - Рафики и Фьюрейя. Мафика и Джулия наблюдали
за всем этим, не будучи в силах сказать ни слова, тогда как я надорвал
глотку, зовя своих львов и гоняясь вокруг,  так  как  я  в  этой  каше
потерял их из виду.
   Впрочем, вскоре схватка утихла. Близнецы ушли к себе на север, я  -
назад в лагерь; после того, как мы обсудили все  увиденное,  Джулия  и
Мафика закончили работу по кухне. Не правда ли,  несколько  нетипичное
начало повседневных домашних забот?!

        x x x

   Через несколько месяцев у нас в лагере произошла другая  стычка  со
львами-Близнецами. Однажды ночью, когда мы с Джулией мирно отдыхали  у
себя в палатке, до  нас  неожиданно  донесся  страшный  шум  дерущихся
львов. Похоже, скандал разразился где-то возле ворот лагеря.  Пробегая
мимо палатки Мафики, стоявшей невдалеке от ворот, я не услышал  оттуда
ни звука. Или он спал без задних  ног,  так  что  даже  свалка  львов,
происходившая  всего  в  пятнадцати-двадцати  метрах,  не  могла   его
разбудить, или же он вознамерился  продемонстрировать  высшую  степень
мужества, делая вид, что его хата с краю!
   С фонарем в руке и с ружьем наготове я вышел за ограду; тут ко  мне
подлетели Батиан и две сестрички. Когда я шагнул им навстречу, услышал
справа от себя такой рев, что меня бросило в дрожь. Засветив фонарь, я
увидел Близнецов, у которых были пока еще небольшие, но очень  грязные
гривы.  Они  отступали,  по-прежнему  ворча,  за   небольшой   холмик.
Исполненный   стремления   поддержать    свой    прайд,    а    заодно
продемонстрировать "мужскую дружбу" Батиану, я во всю глотку заорал на
Близнецов. Те зарычали еще более зловеще. Мне  ничего  не  оставалось,
как  сделать  предупредительный  выстрел  в  воздух.   Это   заставило
Близнецов пуститься наутек. Мои львы бросились за  ними,  но  конфликт
улегся, не успев разгореться. Проводив пришельцев восвояси,  мои  львы
вернулись и направились туда, где я стоял.  С  торжеством  победителей
они терлись об меня телами и головами, и в ответ я ласкал и гладил их.
   Впрочем, Джулия, как вскоре  оказалось,  была  отнюдь  не  в  столь
блестящем настроении. Лежа на раскладушке, она слышала, как я  выходил
за ворота. Потом до нее донеслось рычание, затем мои  крики,  выстрел,
шум финальной краткой свалки - и тишина. Схватив фонарь, она выскочила
из палатки, прямо как и была, в костюме Евы, проскочила  мимо  палатки
Мафики, откуда по-прежнему  не  доносилось  ни  звука,  и  выбежала  к
воротам. Как раз в этот момент я медленным шагом возвращался в лагерь.
Услышав шум у ворот, я поднял фонарь, и яркий свет озарил Джулию - она
стояла голая, с вытаращенными глазами. Похохотав над  этой  сценой,  я
объяснил ей, как все произошло, после  чего  она  побежала  обратно  в
палатку.
   В палатке Мафики по-прежнему стояла тишина. Я подошел и позвал его,
желая рассказать, как все было.
   - Мафика! - повторил я.
   Из глубины палатки послышалось недовольное бормотание.
   "Плохо спал, бедняга", - подумал я.
   Потом из палатки показалась голова хозяина. Слегка протирая  глаза,
он принялся уверять меня, что ничего не слышал -  ни  львов,  ни  моих
криков, ни выстрела, ни то, как Джулия пробежала мимо его палатки.
   "Сочиняет", - подумал я, но, не подав виду, что  не  верю,  пожелал
ему спокойной ночи. Возвращаясь к  себе  в  палатку,  я  подумал,  что
только человек в коматозном состоянии мог все это проспать, ни на  что
не среагировав. Видно, сработал его кодекс поведения:  осторожность  -
лучшая составляющая мужества.
   Остаток ночи прошел без событий. Близнецы, как я обнаружил  наутро,
ушли в одном направлении, мои львы - в другом, на охоту. В эту ночь  в
долине им досталась импала.




        Глава девятая. ОХОТНИКИ И ПРЕСЛЕДУЕМЫЕ

   Отличительные  ошейники,  которые  я  надел   своим   львам   из-за
конфликта, дали целый ряд выгод. В  ошейник  Фьюрейи  был  вмонтирован
радиопередатчик,  что  позволяло  мне  быстро  обнаруживать  львов   и
наблюдать за  их  передвижением.  С  помощью  радио  я  стал  узнавать
несравненно больше об их перемещениях и результатах охоты. Со временем
благодаря радио мне удалось установить, что территория, контролируемая
моими львами, достигла ста пятидесяти квадратных километров -  обычная
площадь, контролируемая львиным прайдом в Тули. Кроме того, я  открыл,
что мои львы добывают гораздо больше дичи,  чем  я  изначально  думал,
иногда гораздо больше, чем, по моим расчетам, необходимо было  им  для
пропитания. Я отнес это на счет того, что некоторые виды,  на  которых
они охотились, в частности куду, были больными и добыть их  было  куда
легче. Совершенно необязательно, чтобы  они  добывали  преимущественно
больных - я обнаружил,  что  в  действительности  они  добывали  самых
различных животных в самом разном состоянии.
   Так, за пятидневный период наблюдения за львами с помощью радио мне
удалось установить, что они добыли  одну  взрослую  самку  куду,  одну
самку антилопы канна, одного  бородавочника,  одного  взрослого  самца
антилопы канна и  одного  крупного  быка  из  Зимбабве,  который  имел
неосторожность несколько недель назад притащиться сюда для  пастьбы  в
долине, в восточной части территории, контролируемой моими львами.
   После этой пятидневки я обнаружил, что Фьюрейя, охотясь в одиночку,
завалила огромного самца антилопы канна. К тому времени ей было только
29 месяцев и весила  она  около  90-100  килограммов.  Канны  -  самые
крупные африканские антилопы, а самец,  которого  она  добыла,  был  в
самом соку и весил 700-800 килограммов, высотой же был в один  и  семь
десятых метра. Я обнаружил ее около добытого  ею  гиганта;  получив  с
края долины  четко  слышимый  сигнал,  я  туда  и  отправился.  Там  я
обнаружил Фьюрейю - она лежала на земле,  тяжело  дыша,  в  нескольких
метрах от самца канна, которого завалила как раз перед моим  приходом.
Когда я приблизился; Фьюрейя вяло поднялась, поприветствовала меня,  а
затем снова плюхнулась на  землю  -  она  была  явно  измотана  долгой
борьбой с антилопой. Когда я  подошел  к  ее  добыче,  она  отнюдь  не
протестовала.
   По следам на почве и на самой антилопе я смог  вычислить,  как  это
Фьюрейе  удалось  завалить   животное   в   семь-восемь   раз   больше
собственного веса. Львица застала его  врасплох,  когда  он  скакал  к
водопою - к речке, протекавшей по небольшой долине. Когда он подскочил
к берегу, Фьюрейя тут же вцепилась ему в бок, и тут, судя по следам на
земле, между ними началось  великое  побоище.  В  ходе  битвы  Фьюрейе
удалось поменять позицию и схватить его за морду, так что  нос  и  рот
животного  оказались  зажатыми  между  ее  челюстей.  Смерть  антилопы
наступила от удушья. Судя по всему, Фьюрейя,  отправившись  на  поиски
кого-нибудь из Близнецов, отделилась от брата  и  сестры  и  вышла  на
антилопу одна. Впрочем, на следующий день брат и  сестра  отыскали  ее
(при небольшой помощи с моей стороны) и  присоединились  к  пиршеству.
Фьюрейя, набившая себе брюхо до отказа, не протестовала.
   В другом случае я обнаружил львов по радио на берегу реки  Питсани.
Они спокойно залегли на берегу, чего-то ожидая. Я подошел к ним и  был
удивлен тем, что они не встали меня поприветствовать. Тут я понял: они
залегли треугольником вокруг  старой  норы  земляного  волка.  Там,  в
глубине норы, наверняка что-то было. У меня не было ружья, потому  что
то, которое я брал с собой прежде, мне одолжили, а теперь пришлось его
вернуть, так что  я  теперь  патрулировал  заповедник,  вооруженный...
одним копьем!
   Взяв копье на изготовку, я решил топнуть ногой возле  отверстия.  И
тут же, как из пушки, оттуда  вылетел  крупный  бородавочник.  Фьюрейя
прыгнула, и я был потрясен, как она поймала его прямо в воздухе  -  ее
челюсти цепко впились в его тугую серую шкуру. Я, не раздумывая,  тоже
прыгнул вперед и  вонзил  копье  в  грудь  бородавочника,  пытавшегося
вырваться из цепких челюстей Фьюрейи:  должно  быть,  во  мне  взыграл
первобытный инстинкт хищника. После этого  я  отступил  назад,  а  мое
место заняли Батиан и Рафики. Я наблюдал за тем, как Фьюрейя  поменяла
позицию и вцепилась бородавочнику в глотку, силясь ее перегрызть.  Так
он и умер. Я ожидал, что  львы  при  виде  загрызенного  бородавочника
кинутся на него и примутся  за  трапезу,  соревнуясь  друг  с  другом.
Этого, однако, не произошло.  Уважая  преимущественное  право  рычащей
Фьюрейи на добычу, Батиан и Рафики отошли в тень и стали наблюдать  за
ней. Она принялась терзать мягкие части тушки бородавочника, но позже,
когда солнце стало нещадно палить, она тоже захотела уйти в тень.  Тут
Рафики метнулась к остаткам добычи и уволокла  под  куст  мопана,  но,
поев немного, потеряла интерес и ушла. И то сказать, львы  в  то  утро
были уже сыты - они славно поохотились накануне ночью.
   Теперь вся троица с  наслаждением  валялась  в  тени,  я  же  пошел
осмотреть бородавочника: у нас с Джулией давно не было  свежего  мяса,
да в конце концов разве я не такой же полноправный член прайда, как  и
львы?!! Вытащив нож, я принялся сдирать с тушки шкуру. Вы не поверите,
что дальше было! Узрев мою возню около львиной добычи,  Батиан  поднял
голову  и  взглянул  на  меня  сонными  глазами.  Вдруг  он   вскочил,
потянулся, зевнул и поскакал в мою сторону,  не  выражая,  однако  же,
агрессивных намерений. Добавлю, что он достиг меня прежде, чем я успел
отрезать хоть сколько-нибудь мяса. Я встал  и  принялся  наблюдать  за
тем, как он, наклонив голову, схватил тушку, лежащую около моих ног, и
медленно уволок туда, где отдыхали его сестрички. Спрятав  отвоеванную
добычу под кустами, он с довольным вздохом завалился на землю и закрыл
глаза.
   Улыбнувшись тому, чему стал свидетелем, я зашагал назад  в  лагерь.
Когда в конце того же дня я вернулся на  то  же  самое  место,  то,  к
своему удивлению, обнаружил, что от бородавочника остались хвостик  да
ножки. Прошло всего  несколько  часов,  а  львы,  насытившиеся  утром,
успели проголодаться и с жадностью набросились на  бородавочника.  Нам
же с Джулией на ужин пришлось опять есть консервы.

        x x x

   Снова наступил сезон летних дождей - время рождений.  Когда  берега
рек опять  покрылись  высокой  зеленой  травой,   оживленной   дождем,
появилось  множество  детенышей  импалы.  Эти  крошки  особенно  часто
становились добычей самых разнообразных хищников. Из поднебесья на них
камнем падает степной орел; пятнистая гиена сперва  вынюхивает  их,  а
потом  исподтишка  нападает;  гепард  хватает  их  живьем  и  приносит
детенышам, чтобы те учились их  загрызать.  Питоны,  имеющие  в  пасти
язык, буквально пробуют на вкус все вокруг себя, не  обходя  стороной,
конечно, детенышей импалы; ну и, разумеется, львы не  упускают  случая
поживиться легкой добычей - однажды утром я стал свидетелем того,  как
с такой крошкой расправилась Рафики.
   Услышав зов Рафики к востоку от лагеря, я вышел и увидел,  что  она
движется на юг. Я догнал ее, и мы пошли  вместе.  Только  мы  вышли  в
открытую местность, как Рафики остановилась и подняла  голову;  задрав
уши, она прислушалась. Я посмотрел туда же и увидел шакала, носящегося
кругами вокруг молодой импалы. Несколько раз он чуть  было  не  поймал
детеныша, начавшего отчаянно кричать. Было ясно, что матери нет рядом,
иначе она или вожак стада откликнулись бы на крики,  поспешили  бы  на
помощь и отогнали шакала.
   Детеныш был обречен, только причиной  его  гибели  стал  отнюдь  не
шакал. Рафики двинулась вперед и помчалась рысью. Я наблюдал  за  тем,
как шакал, увидев несущуюся на него львицу, сам издал отчаянный  вопль
и, растеряв в доли секунды все свое шакалье достоинство, дал стрекача,
не желая превращаться из охотника в преследуемого. Подбежав поближе, я
увидел, как Рафики готовится к прыжку на детеныша импалы, который явно
выдохся  и  по-прежнему  был  в  состоянии   шока.   Странное   и   не
укладывающееся в голове зрелище - сильная  львица  против  крошечного,
беззащитного существа! В течение нескольких минут Рафики играла с  еще
живой добычей, как  домашняя  кошка  с  еще  не  удушенной  мышью  или
птичкой. После этого, к моему облегчению,  Рафики  загрызла  импалу  и
пр