тавляло труда, ибо немало  их  импортировалось  из-за  границы;  но
теперь настало время использовать внутренние ресурсы, и дельцы обратят
жадные взгляды на островки дикой  природы,  которые  еще  не  приносят
доходов. Когда начнется голод, внешний мир предоставит помощь  в  виде
зерна, которое решат посеять на пустующих, еще не освоенных землях.  С
уменьшением площади девственных пространств фермеры начнут  самовольно
расширять свои владения, а бизнесмены и чиновники кинутся делить между
собой новоиспеченный пирог прибылей.  А  природа  тем  временем  будет
безропотно гибнуть, как раненый бездомный  лев  на  раскаленном  песке
пустыни.
   У нас мало, возможно, слишком мало времени, чтобы разрешить  далеко
зашедший конфликт между человечеством и еще сохранившимися  островками
девственной  природы.  Политиканство,  алчность  и  коррупция   словно
объединились, чтобы привести к дальнейшему  упадку  умирающую  природу
континента. Когда времени в обрез, уже не  место  для  сентиментальных
размышлений и для скрупулезных подсчетов тех выгод, что может дать нам
здоровая окружающая среда.  Стрелки  часов  движутся  слишком  быстро,
отсчитывая последние часы умирания африканской природы.

   Чтобы читателю стало понятно, ради  чего  я  затеял  путешествие  в
замечательные уголки дикой Африки в поисках львов,  я  должен  сказать
несколько слов о себе и своем прошлом.
   Я дитя Африки, потомок завербовавшихся на работу англичан,  которые
в начале шестидесятых привезли меня и моего младшего брата в  Нигерию,
на западные берега Африки. Я вырос  в  Африке,  играя  с  африканскими
детьми. Я плавал в прозрачных водоемах и видел бескрайние  девственные
земли, которые - увы! - быстро сокращались по воле человека.
   Я вырос в Африке, и я - дитя Африки. Мной  овладела  непреодолимая,
всепоглощающая любовь к этой земле и к ее  необыкновенной  природе.  Я
уже не мог не думать о местах, где я провел детство, как  об  истинном
своем доме. В те годы родителям и в голову не могло прийти,  что  один
из их сыновей станет настолько предан новой родине, что будет  мечтать
прожить здесь до  конца  своих  дней.  Можно  ли  сравнивать  ощущения
человека, выросшего в Африке, и другого, приехавшего  сюда  жить,  уже
будучи взрослым? Едва ли. Вероятно, во многих семьях завербованных  их
выросшие дети приводят в изумление своих отцов и матерей, заявляя  им,
что не собираются возвращаться "домой" и навсегда остаются  в  Африке.
Для меня это было  самоочевидно,  и  я  был  бы  счастлив  никогда  не
покидать гостеприимный континент.
   Это обычная история, что контрактники не приживаются в  Африке,  не
поддаются ее прелести, а замыкаются  на  короткое  время  контракта  в
узкой среде близких и знакомых. Многие из них -  не  самые  выдающиеся
специалисты или чуть способнее других  в  своем  деле  (чаще,  скорее,
наоборот). Они едут на работу за границей,  привлеченные  значительным
вознаграждением  за   сравнительно   недолгий   период   неудобств   и
"страданий". Я помню, что ребенком, играя с  черными  сверстниками,  я
нередко слышал, как друзья родителей жаловались на туземцев  и  на  их
леность. Многие приезжие цепляются за свое привычное  окружение,  даже
не помышляя о том, чтобы ближе познакомиться со страной,  ее  народом,
культурой и традициями. Они предпочитают держаться  предвзятых  мнений
по поводу туземцев и их страны. Эти люди продолжают грезить о "родине"
- там царит комфорт, там цивилизация  -  не  то  что  временное  место
жительства с его жарой, пылью и угрюмыми черными лицами аборигенов.
   Но мне повезло.  Я  не  перенял  от  окружающих  их  настроения.  Я
чувствовал себя хорошо и привольно в окружении коренных  жителей  этой
земли. Ребенком я побывал вместе с родителями в Кении и  Танзании,  да
еще в том возрасте, когда  впечатлительность  столь  развита;  я  стал
свидетелем  миграций  огромных  стад  гну  в  Серенгети,   побывал   в
величественном кратере Нгоронгоро и наблюдал за львами, дремлющими  на
ветвях высоких деревьев близ озера Манньяра. Я рос среди дикой природы
и  дышал  ее  воздухом.  Позже  мы  переехали  в  Малави  -   поистине
удивительную страну в  самом  центре  Африки.  С  порога  нашего  дома
открывался вид на торный хребет Мичиру, и  там  я  проводил  все  свое
свободное время, выслеживая скачущих антилоп,  взбиравшихся  на  почти
вертикальные скалы, и сопровождая стада желтых павианов. Однако, чтобы
я мог успешно закончить школьное образование, меня оторвали от  Мичиру
и отправили в Англию. Мама и отчим поступили, как им  казалось,  самым
разумным образом, но через полтора года пребывания в холоде  и  вечной
сырости я лучше,  чем  когда-либо  раньше,  начал  понимать,  где  мое
настоящее призвание.

   Кое-как окончив среднюю школу, я словно на крыльях Вернулся домой и
в свои восемнадцать лет начал стажироваться в  качестве  объездчика  в
заповеднике Саби-Сенд, примыкавшего к национальному  парку  Крюгера  в
ЮАР. Отсюда я переехал в Наталь, где в Дракенсберге прошел обучение  в
школе проводников для детей-натуралистов. Спустя полтора  года  я  был
уже в  Ботсване,  и  здесь   мое   увлечение   львами   переросло   во
всепоглощающую страсть. В качестве объездчика я провел четыре  года  в
заповеднике  Северного  Тули  на  юго-западе  Ботсваны.  Эта  суровая,
иссушенная  солнцем  страна  в  изобилии  населена  слонами,   львами,
леопардами, гепардами и множеством других крупных животных.  Именно  в
это время мне предложили приступить к  серьезному  изучению  состояния
львов в заповеднике, о чем в то время почти ничего не  было  известно.
На первых порах звери были пугливыми и скрытными, наученные предыдущим
горьким опытом общения с охотниками.  Но  со  временем  они  перестали
бояться меня и моего автомобиля. Результатом моих  исследований  стала
книга "Плач по львам" - рассказ  о  жестокости  браконьеров  и  о  том
вреде, который они нанесли львам Тули.
   За время моей работы численность львов в заповеднике сократилась  с
пятидесяти пяти до двадцати девяти особей,  причем  основной  причиной
этих потерь оказался отлов  львов  браконьерскими  петлями.  Обдумывая
раскрывшиеся передо мной проблемы и воюя с браконьерами, я  неожиданно
понял, насколько уязвимой может  оказаться  популяция  диких  животных
даже на охраняемых законом  землях.  Боль,  которую  я  испытывал  при
гибели каждого льва, которого я знал иногда  с  самого  его  рождения,
привела  меня  к  мысли  сделать  все  возможное   для   того,   чтобы
предотвратить их полное вымирание. Я надеюсь, что  моя  настойчивость,
многочисленные отчеты о  проделанной  работе  и  опубликованная  книга
принесли значительную пользу для сохранения львов заповедника Тули.
   Жалкое состояние популяции львов в  этом  заповеднике  открыло  мне
глаза  на  общую  проблему  угрожающих  перемен  во  флоре   и   фауне
континента. Именно  поэтому  я  поставил  своей  целью  выяснить,  что
происходит со львами в сегодняшней Африке, и  изложить  все,  что  мне
удастся узнать о жизни и трагедии этих животных, символизирующих собой
девственную природу материка.
   Когда я начинал свою работу в Тули, никому и в голову не проходило,
что львы  этого  заповедника  находятся  под   потенциальной   угрозой
исчезновения, - но лишь потому, что не было никаких реальных  сведений
об их точном количестве и о  структуре  их  прайдов(*1).  Путешествие,
которое я собираюсь описать в этой книге, -  естественное  продолжение
моих прежних исследований. Я  намеревался  выяснить  для  себя,  каким
образом вторжение человека в природу, его деятельность и  общественное
законодательство влияют на благополучие львов,  ибо  когда  я  пишу  о
львах, я пишу о жизни девственных островков Африки в целом.
   Львы  нуждаются  в  обширных  пространствах  нетронутой  земли,   в
животных, которыми они питаются, и в источниках воды,  хотя  последний
фактор кажется наименее  значимым.  Главное,  что  нужно  льву  -  его
пространство, а оно-то как раз и становится дефицитом в  меняющейся  и
развивающейся Африке. Мне хотелось посетить, по крайней мере, часть из
тех мест, где львы еще  сохранились,  чтобы  своими  глазами  увидеть,
каково  состояние  этих  земель,  и  прочесть  написанный   невидимыми
письменами их рассказ о своем прошлом, настоящем и будущем.
   Места обитания львов не всегда были  ограничены  только  Африкой  и
Азией. Еще в исторические времена они населяли Балканский  полуостров.
По подсчетам ученых, львы вымерли в Греции между 80 и 100 годами нашей
эры. Широко распространен был лев и в  Азии,  и  последние  следы  его
пребывания здесь сохранились ныне лишь в истерзанном Лесу Гир в Индии.
   Лев  более  ста  тридцати  раз  упоминается  в   Библии.   Особенно
многочисленна была популяция львов в Ливане и в долине реки Иордан. Ко
времени  крестовых  походов  львы  здесь  вымерли  окончательно.   Это
произошло по многим причинам - совсем иным, чем  те,  что  ставят  под
удар  африканские  популяции  львов.  Между  тем  Южная  Африка  дает,
бесспорно, наиболее пугающий пример  сокращения  численности  львов  в
самые последние годы.
   Основатель Кейптауна  Ян  ван  Рибек  положил  начало  конфронтации
человека со львами уже в самые первые годы колонизации  Южной  Африки.
Прогуливаясь 16 июня 1659 года в своем  саду,  вокруг  которого  позже
разросся нынешний Кейптаун,  он  увидел  льва,  внезапно  появившегося
перед ним и тут же обратившегося в бегство. В  те  дни  голодные  львы
нередко  нападали  на  лошадей  и  скот  первых  колонистов,   которые
вынуждены были по ночам жечь  огромные  костры  в  расположении  своих
гарнизонов.
   Один из людей ван Рибека  подвергся  жестокому  нападению  льва  во
время экспедиции колонистов к  северу.  Зверь  ворвался  в  лагерь  и,
повалив путешественника, прижал его к земле. Попутчик пострадавшего не
растерялся, схватил пищаль и убил хищника. Во время другой  экспедиции
врач отряда, по имени Миллер, отправившись на  охоту,  увидел  "живого
монстра с тремя кошачьими головами и тремя длинными хвостами".  Миллер
был потрясен до глубины души, но видел-то  он  наверняка  трех  львов,
шествующих в низовьях реки.
   Львы были вполне обычны в Капской провинции еще в 1707 году,  и  их
видели  в  Кару  в  1801  году.  Но,  по  мере  того  как  колонизация
продолжалась, нашествие поселенцев, охотников и исследователей природы
стало причиной стремительного сокращения  численности  львов.  Сначала
постепенно, а затем все быстрее львы начали вымирать.
   В  конце  1830-х  годов  началось  движение  буров   на   повозках,
запряженных волами, по направлению к северу, через реку  Оранжевую,  в
нетронутые еще, девственные местности.  На  своем  пути  первопроходцы
убили свыше трехсот львов. В те дни  многие  охотники  считали  честью
уничтожить как можно больше  львов,  создавая  себе  тем  самым  славу
храбрецов. Бур по  имени  Кота  Дафел  застрелил  более  ста  львов  -
поистине редкое достижение, принимая во внимание несовершенство оружия
в те времена. Другой известный охотник на львов, Петрус  Якопс,  также
знаменит тем, что за время своих странствий оборвал  жизнь  более  чем
ста львов. В преклонном возрасте, семидесяти  трех  лет  от  роду,  он
подвергся нападению раненого зверя и был жестоко искалечен им.  Спасла
старика  его  собака,  которая  бросилась  на  льва  и  заставила  его
отступить. Пострадавший получил одиннадцать сильнейших укусов в бедра,
были страшно изодраны зубами льва и его руки. Но  все  это  ничему  не
научило охотника: уже через два месяца старый крепкий бур снова был  в
седле, вознамерившись отомстить своему обидчику.
   Европейские "спортсмены", наводнившие Южную  Африку,  также  отняли
жизни у сотен львов, хотя основной целью их притязаний были  слоны.  В
числе наиболее известных из этих искателей приключений  можно  назвать
Гордона Каммингса,  шведа  Чарлза  Джона  Андерссона,  Уильяма  Чарлза
Болдуина и Уильяма Каттана Освелла. Все эти люди охотились  во  многих
районах Южной Африки и оставили после себя интереснейшие очерки о  тех
местах, где они побывали и где сегодня уже нет никакой достойной дичи.
   Одним из наиболее знаменитых охотников того  времени  был  Фредерик
Картни Силоус, приехавший в Южную Африку в  1871  году.  Силоус  добыл
тридцать львов, но в число его трофеев входило также множество  других
самых разнообразных животных. Некоторые добытые им экземпляры  по  сей
день украшают витрины Британского музея и музеев Южной Африки.  Силоус
во многих отношениях отличался  от  большинства  спортсменов-охотников
своего  времени.  Он  с  научной  тщательностью  вел   наблюдения   за
животными, не упускал из  внимания  особенности  мест  их  обитания  и
методически записывал все интересное в отношении  флоры  и  фауны  тех
мест, которые  посещал.  Вот  какие  советы  Силоус  адресовал  другим
охотникам за львами: "Выследив льва, вам следует стрелять с небольшого
расстояния, и выстрел должен быть расчетливым и метким, чтобы  уложить
зверя с первого раза.  Не  пытайтесь  стрелять  навскидку  или  палить
наугад, ибо вы, в лучшем случае, только раните  льва,  и  разгневанный
хищник уже не подпустит вас  близко,  чтобы  добить  его".  Не  все  в
дальнейшем пользовались этим полезным  советом,  и  многие  пострадали
из-за своего легкомыслия.
   Последний лев был убит в Калекой провинции в 1850 году, а в  1865-м
закончилось уничтожение львов в тогдашней колонии Наталь. Менее чем за
двести лет эти крупные кошки  были  полностью  истреблены  на  большей
части первоначальной области своего распространения в Южной Африке. По
мере  того,  как  безжалостное  преследование  львов  продолжалось,  а
пригодные для них места обитания менялись к худшему, чудом  уцелевшие,
разобщенные  популяции  оказались  словно  запертыми  в  тех  немногих
местностях, где они сохранились по сию пору. В наши дни на  территории
Южной  Африки  львы  живут  в  относительной  безопасности  только   в
национальном парке Крюгера и прилежащих к нему частных заповедниках, в
природоохранном  комплексе  Умфолози  -  Хлухлуве  в  Зулуленде  и   в
национальном парке Калахари-Хемсбок(*2) в ЮАР.
   Враждебное отношение к хищникам начало  формироваться  у  населения
уже во времена Яна ван Рибека, когда львы стали нападать  на  домашний
скот, привезенный колонистами. Эта неприязнь сильна  и  сегодня,  хотя
есть надежда, что она постепенно ослабевает. В  наши  дни  возможность
убить льва с разрешения властей в Южной Африке появляется нечасто,  но
это не останавливает многих,  приверженных  пагубной  страсти  прошлых
лет. За то время, что я  посвятил  изучению  львов  в  заповеднике  на
севере Тули, ловцы львов нанесли  серьезный  ущерб  местной  популяции
этих хищников. Коль скоро львы  обитают  здесь  только  на  территории
заповедника, некоторые белые с соседних  фермерских  земель  вместе  с
приглашенными друзьями  из  города  время  от  времени  противозаконно
убивали наших  ботсванских  львов.  По  ночам  они  транслируют  через
громкоговоритель запись голосов  пирующих  гиен,  выманивая  львов  из
заповедника. Те переходят через пограничное сухое русло реки  Лимпопо,
отделяющее Ботсвану от ЮАР, двигаются к приманке (обычно это туша осла
либо козла). Здесь  львы  и  находят  свою  гибель  от  пули  стрелка,
убивающего льва ради того самого садистского "удовольствия", которое в
свое время руководило его предками.
   Подобное бессмысленное уничтожение львов любого возраста и  пола  -
вот главная причина того, что сегодня  в  Южной  Африке  эти  животные
сохранились лишь в  нескольких  национальных  парках  и  заповедниках.
Из-за эгоистичного мышления людей, которое не меняется к лучшему  даже
в наши  просвещенные  времена,  львы  существуют  сейчас   только   на
охраняемых законом территориях.


                             Глава первая

НАЧАЛО ПУТЕШЕСТВИЯ:
                            ЮЖНАЯ  АФРИКА

                                 Я был в Африке, но, я знаю,  то  была
                              не настоящая Африка.
                                                         Марион Каплан
                                                     Внимание, Африка!

   После трех долгих месяцев, ушедших на планирование  маршрута  и  на
поиски спонсоров, мы с  моей  помощницей  Джейн  Хантер  получили  все
необходимое, чтобы пуститься в путешествие. За шесть месяцев мы должны
будем покрыть  расстояние  в  двадцать  пять  тысяч  километров  -  от
морского побережья до пустынь и лесов, разыскивая повсюду  львов,  еще
сохранившихся в Африке.
   Средства на путешествие мы получили от  публикации  некоторых  моих
рисунков и от великодушных спонсоров, которые сознавали  всю  важность
затеи, разделяли мой энтузиазм и рассчитывали на самую скромную отдачу
с моей стороны.
   Мы решили посетить сначала равнинные вельды восточного  Трансвааля,
проехать к югу через Свазиленд и Зулуленд, а  затем  по  длинной  дуге
вернуться назад - через Трансвааль в Ботсвану,  захватив  пространства
до пустыни Калахари на юге и до Намибии на западе, чтобы достигнуть  в
конце  концов  северной  точки  пути  в  Кению,  где  мы  рассчитывали
познакомиться с человеком, известным как "отец африканских львов" -  с
легендарным Джорджем Адамсоном.
   Для меня, кто чувствовал себя по-настоящему дома лишь в девственном
буше(*3),  было  нелегким  испытанием   провести   несколько   месяцев
подготовки к экспедиции в городской  обстановке  Иоганнесбурга,  но  я
пошел на это, ибо во что бы то ни стало  решил  выполнить  задуманное.
Именно по возможности полное осуществление нашего плана занимало нас в
первую  очередь,  так  что  у  нас  не  было  времени  раздумывать   и
выслушивать благоразумные советы о соблюдении всех норм  безопасности,
которые исходили от людей, привыкших к городской жизни.
   Задачей же своей мы  поставили  познакомить  цивилизованный  мир  с
угрожающим  положением  африканских  львов  и   всей   дикой   природы
континента. Нарисованная нами картина должна была получиться настолько
впечатляющей, чтобы каждый человек, независимо от рода своих  занятий,
вынужден был всерьез задуматься над тем, что же в самом деле  творится
сегодня в Африке.  Ознакомление  людей  с  истинным  положением  вещей
всегда казалось мне чрезвычайно важным делом, и я считал,  что  только
таким  образом  можно  добиться  изменений  в  сознании  обывателя  и,
соответственно, каких-либо преобразований к лучшему.

   Наконец мы с облегчением почувствовали, что можем двинуться в путь.
Для меня все предшествовавшее оказалось наиболее долгим  за  последние
годы пребыванием в каменных джунглях города. Мы оба, Джейн и я, хорошо
отдавали себе отчет в том, какое это благо - возможность выполнить наш
замысел, оставив друзей и знакомых, опутанных рутиной повседневных дел
в своих конторах и домах.
   Мы покидали Иоганнесбург, взяв  с  собой  лишь  самое  необходимое.
Ехать предстояло на нашем маленьком "фольксвагене", которому было  уже
пятнадцать лет. Разумеется, что-нибудь вроде  лендровера  устроило  бы
нас больше, но времени было в обрез, как и денег, и мы решили обойтись
тем, что имели на данный момент. В  последующие  шесть  месяцев  нашим
домом должна стать палатка  -  к  счастью,  достаточно  вместительная,
чтобы нам там было хорошо. Палатка имела такие размеры, что  позволяла
не только разместить  все  запасы  и  оборудование,  но  и  оставалась
достаточно просторной, если бы пришлось  подолгу  работать  в  ней  во
время затяжных дождей.  Мы  располагали  необходимым  запасом  посуды,
кухонной утвари, везли с собой пишущую машинку и своеобразный "сейф" -
картонный ящик, набитый писчей бумагой, блокнотами, красками,  кистями
и карандашами. Чтобы надежно документировать все увиденное, у нас были
две фотокамеры с наборами разнообразных объективов; и наконец,  помимо
всевозможных запасных частей к автомобилю и двух складных стульев,  мы
погрузили в машину две