самца гну. Львицы  время  от
времени широко зевали, а затем словно в  бессилии  валились  навзничь,
как это делают лишь наевшиеся досыта львы при полуденном зное.
   Внезапно невесть откуда  появившийся  одинокий  спрингбок  оказался
неподалеку от отдыхающих львов, привлеченный  сюда  куртинами  зеленой
густой травы. Увидя львов,  он  перестал  пастись  и  остановился  как
вкопанный, беспокойно моргая и издавая тревожный свист.
   Мы продолжали свой путь в сторону  лагеря,  но  позже  вернулись  к
месту отдыха львов. Спрингбок  так  и  стоял,  как  прежде,  на  самом
солнцепеке  в  сухом  русле  реки.  Эта  маленькая  антилопа  была  не
единственной, кого напугали львы. По другую сторону от них, примерно в
ста пятидесяти метрах вверх  по  руслу,  я  увидел  шестерых  взрослых
страусов - четырех самцов и двух самок. Они казались обеспокоенными  и
ерошили оперение в надежде  подставить  кожу  хоть  слабому  дуновению
ветерка, на что нелегко было рассчитывать в эту самую жаркую пору дня.
Немало времени прошло,  прежде  чем  птицы  приняли  решение  убраться
восвояси. Один из  самцов  взял  на  себя  роль  вожака,  и  процессия
тронулась в путь. Страусы шли своей  обычной  походкой,  неестественно
высоко поднимая ноги при каждом шаге, но мимо львов  они  проследовали
словно на цыпочках, тревожно поглядывая в  их  сторону  и  приоткрывая
клювы. Миновав опасное место, птицы как по команде "вольно"  вышли  из
строя и продолжали путь в направлении, известном лишь им одним.
   Мы наблюдали за львами до  тех  пор,  пока  склоняющееся  к  закату
солнце не коснулось края долины. В окружении нетронутой природы  мы  и
сами стали как бы частью ее. Поодаль пара грифов  опустилась  на  край
своего  неряшливо  выстроенного  гнезда.  Самец  начал  спариваться  с
самкой, и когда он с пронзительным криком  уселся  ей  на  спину,  обе
птицы  чуть  не  свалились  вниз.   Пара   средиземноморских   соколов
спикировала  и  пронеслась  сквозь  стайку  капских   горлиц.   Соколы
опустились на клочок голой земли совсем неподалеку от львов и стали по
очереди обходить  друг  друга  по  кругу,  проделывая  характерные  па
ритуального  свадебного  танца.  Глядя   на   птиц,   львы   даже   не
пошевелились. Солнце зашло окончательно, и мы  неохотно  покинули  это
место, направив машину по песчаной дороге в сторону лагеря.
   Ночью я слышал голос льва, доносившийся из речного русла. Я  решил,
что это наши львицы с наступлением темноты приветствуют начало  своего
львиного "дня".
   На рассвете следующего утра мы взяли направление на северо-запад  в
надежде  попасть  в  наиболее  удаленный   уголок   ЮАР,   справедливо
заслуживший свое название - Конец Союза Провинций. Солнце,  восходящее
над долиной,  пробивалось  нежным  желтым  светом  через  клубы  пыли,
поднятые нашей машиной. Пыль медленно  оседала,  и  сквозь  ее  пелену
стоящие поодаль от дороги спрингбоки и ориксы казались позолоченными.
   Мы  остановили  машину,  чтобы   внимательно   осмотреть   огромное
глинистого цвета гнездо общественных  ткачиков.  Для  постройки  этого
коммунального сооружения  птицы  выбирают  обычно  невероятно  колючее
дерево одного из видов акации, называемое здесь  верблюжьей  колючкой.
Эти гнезда - одно из самых замечательных  чудес  африканской  природы.
Огромные, туго сплетенные из сухой травы, они  являются  плодом  труда
целого  поколения  этих  птиц  и,  как   всякое   соломенное   жилище,
обеспечивают своим обитателям тепло зимой и прохладу летом.  Поскольку
ткачики  не  могут  существовать  без  воды,  они  не   приступают   к
гнездованию,  пока  не  пролились  обильные  дожди.  Это   дает   знак
пробуждению всего живого в пустыне,  и  птицы  суетливо  приступают  к
постройке новых гнездовых камер, так  что  первоначальное  гнездо  еще
больше вырастает в размерах. Бушмены Калахари издавна  собирают  белый
помет,  накапливающийся  под  такими  гнездами,  и  используют  его  в
качестве дрожжей для изготовления своеобразного местного пива.
   Как я уже упоминал, общественные ткачики чаще всего  делают  гнезда
на акации "верблюжья колючка", о которой местные жители  говорят,  что
она предупреждает  о  грядущей  засухе  более  обильным,  чем  обычно,
плодоношением.   О   коварстве   страшных   колючек    этого    дерева
свидетельствует история, изложенная в  книге  Роберта  Моффата  "Труды
миссионера": лев,  преследовавший  жирафа,  в  пылу  погони  угодил  в
заросли верблюжьей колючки и, проткнутый множеством игл, медленно умер
в страшной агонии.
   Внезапно голос льва, донесшийся с другой  стороны  долины,  прервал
наши безмятежные наблюдения. Из-за  далекого  изгиба  русла  показался
молодой лев-самец, за которым следовала львица. Они шли прямо  на  юг,
но, видимо, не чувствовали себя особенно уверенно, так как  все  время
останавливались и тревожно поглядывали назад,  прежде  чем  продолжить
путь. И тут нам стало ясно, что беспокоит животных. В трехстах  метрах
позади в ту же сторону шли три молодых, но довольно крупных самца. Они
часто останавливались и метили мочой кусты, уверенно  извещая  всех  о
своих правах собственности на эту местность.
   Прикинув направление, в котором  должна  была  двигаться  передовая
пара, мы решили дождаться львов у ближайшего  источника  воды.  Я  уже
успел заметить, что львица часто  мочилась  и  скребла  в  этом  месте
лапами - бесспорный знак того, что она находится в течке. Сигнализируя
таким образом о своем состоянии, самка, сама того не желая,  привлекла
к себе внимание трех молодых, самцов. Парочка пересекла речное русло и
подошла к источнику, оказавшись довольно близко от того места, где  мы
припарковали машину. Львы мимоходом утолили жажду и двинулись  дальше.
Самец,  шедший  впереди,  продолжал   оглядываться,   опасаясь   троих
соперников, а самка  замыкала  шествие.  Когда  звери  проходили  мимо
машины, стало ясно, что их состояние оставляет желать лучшего. Мех был
лишен того блеска, который характерен  для  зверей  в  хорошей  форме;
шкура висела складками, и сквозь нее выпирали позвоночник и ребра.
   Итак, эти звери были бродягами.  Их  внешний  вид  ясно  показывал,
насколько трудную  жизнь  ведут  они  и  им  подобные  львы-странники,
вынужденные перебиваться чем попало  на  границах  территорий  оседлых
зверей. Эти двое, несомненно, переживали трудные времена,  и  нынешнее
состояние самки еще более ухудшало ситуацию, поскольку она  привлекала
к себе внимание местных самцов. Раны на  морде  самца,  особенно  одна
вокруг глаза, ясно свидетельствовали о  том,  что  он  только  недавно
побывал в хорошей переделке. Эти львы вынуждены были странствовать  во
враждебной им обстановке и не всегда могли сделать передышку для охоты
- почему и находились в такой скверной форме. Сейчас львы направлялись
прочь из речной долины, в обширную холмистую страну дюн  в  междуречье
Авоб и Нособ. Именно в эти сухие, лишенные непересыхающих источников и
бедные дичью места  вынуждены  уходить  львы-бродяги,  вытесняемые  из
лучших районов территориальными оседлыми львами.
   Когда парочка поднялась на склон  долины,  обходя  труднопроходимые
места, перед нами показались три  самца.  Они  шли  по  следу  бродяг,
влекомые запахом самки. Преследователи оказались короткогривыми юнцами
в возрасте  четырех-пяти  лет,  и  выглядели  они  так,  словно   были
братьями. Принюхиваясь  к  пахучим  меткам,  оставленным  самкой,  они
гримасничали,  приподнимая  верхнюю  губу  и  обнажая  зубы  (реакция,
именуемая у зоологов "флеменом"). Пришельцы  начали  не  спеша  лакать
воду, с жадностью утоляя жажду,  а  затем  вновь  двинулись  по  следу
бродяг.
   К полудню эти три самца  возвратились  в  русло  реки  Нособ,  где,
видимо, проходила граница их территории,  и  улеглись  на  бурой  куче
растительной  ветоши  в  прозрачной  тени  молодого   дерева   акации.
Очевидно, двое  бродяг  ушли  в  суровые  просторы  междуречья,  а  их
преследователи, хотя и были возбуждены  дразнящим  запахом  самки,  не
решились покинуть исхоженные вдоль и поперек родные места и углубиться
в незнакомые им, неприветливые иссохшие земли.
   Этот случай показывает,  какими  преимуществами  обладает  жизнь  в
составе устойчивого  прайда  по  сравнению  с  тяжелым  существованием
бродячих львов. Легко представить себе  также,  как  может  измениться
расстановка сил в группе львов даже за одну ночь,  если  глава  прайда
будет изгнан из него силами пришлых бродяг. Тогда недавнему властелину
придется уйти в негостеприимные суровые просторы безводной пустыни.
   Всего за один день пребывания в Калахари-Хемсбок  я  убедился,  что
это истинный рай для энтузиаста, интересующегося жизнью львов.  Зверей
легко увидеть издалека в открытой местности, а их следы всегда  хорошо
заметны на сыпучем тонком песке.
   В тот же вечер, оставив  в  покое  трех  молодых  львов-самцов,  мы
получили возможность  пронаблюдать  от  начала  до  конца  скрадывание
жертвы  четырьмя  львицами  -  теми  самыми,   которых   мы   накануне
повстречали в двадцати километрах от лагеря. Замечательно то,  что  мы
увидели все это на закате, стоя прямо в воротах лагеря. Приближаясь  к
стаду спрингбоков, львицы использовали  в  качестве  укрытий  малейшие
неровности сухого русла и  многочисленные  кусты,  покрывшиеся  густой
зеленью  после  прошедших  дождей.  Держась  у  подножия   склона   на
определенном расстоянии друг о друга, львицы стали окружать пасущегося
в одиночестве спрингбока. Не прошло и десяти минут, как одна из  львиц
была уже в пяти метрах  от  антилопы,  во  что  попросту  трудно  было
поверить. Внезапно порыв легкого  ветерка  донес  до  антилопы  хорошо
известный  ему  страшный  запах  хищника.  Антилопа  тревожно  подняла
изящную головку, испуганно свистнула и рванулась в  сторону  буквально
из-под самой морды остолбеневшей львицы.  Осознав  свою  неудачу,  все
четыре зверя вышли из укрытий в низкорослых кустах и, ворча, поплелись
к водному источнику как раз напротив въезда в лагерь.
   И  все  это  происходило  около  ворот  лагеря   -   представление,
разыгранное  при  полыхающем  закате,  внезапно  сменившемся   густыми
сумерками, как это обычно бывает в Африке.
   Львы часто встречаются в Калахари. На следующий день мы видели  еще
трех молодых самцов и, позже, прайд, состоявший  их  четырех  львиц  и
самца с роскошной гривой, лежащего, как  это  обычно  бывает,  в  тени
отдельно стоящего дерева примерно в ста метрах от самок своего гарема.
   То, что львы  хорошо  видны  издали  в  этой  местности,  объясняет
неплохую  изученность  этих  зверей  в  Калахари.  Одно  из   наиболее
известных  исследований  было   выполнено   здесь   под   руководством
профессора Фрица Элофа, ранее  занимавшего  пост  председателя  Совета
национальных парков. В этой работе были использованы наиболее  простые
средства сбора сведений - чтение следов под руководством прославленных
мастеров этого дела - местных бушменов. Богатая информация, полученная
таким образом, позволила много  узнать  замечательного  о  способности
львов приноравливаться к жизни в местах с малым количеством воды  и  с
сезонным дефицитом животных, на которых эти звери  охотятся.  Одно  из
самых интересных открытий состоит в том, что только один  лев  за  год
убивает в Калахари до сорока семи жертв - то есть в три  раза  больше,
чем приходится на долю  хищника  в  национальном  парке  Крюгера.  Это
удивительно, если принять во внимание относительную  бедность  дичи  в
Калахари и ту огромную площадь  открытых  охотничьих  угодий,  которые
вынужден осваивать лев в поисках пропитания. Впрочем, различия в числе
животных, добываемых львами  в  двух  названных  национальных  парках,
можно объяснить неодинаковыми размерами преобладающих там и тут  жертв
зверя.  В  Калахари,  как  выяснилось,  до  пятидесяти  процентов   их
составляют сравнительно мелкие  животные,  тогда  как  в  национальном
парке Крюгера на их долю приходится  не  более  одного  процента.  Как
недавно выяснили Оуэнсы,  в  центральной  части  Калахари  львы  часто
вынуждены, чтобы выжить, охотиться на долгоногов, большеухих  лисиц  и
дикобразов, причем, как это ни удивительно, дикобразы составляют здесь
до четверти добычи львов.
   Все это  указывает  на  необычайную  приспособляемость  африканских
львов. Они научились кормиться тюленями и выброшенными на берег тушами
китов на побережье Атлантического океана, а в восьмистах километрах  в
глубь  материка  в  отдельные  сезоны  года  живут  охотой  на  мелких
млекопитающих, таких, как долгоноги. В заповеднике  Северного  Тули  я
был свидетелем успешного нападения львов на молодого слона, в то время
как крошечная  популяция,  выжившая  на  склонах   гор   Саутпансберг,
ухитряется существовать в бесплодной скалистой местности.
   Львы в состоянии  приспособиться  к  жизни  в  самых  разнообразных
ландшафтах;  не  способны  они  лишь  к  одному   -   переносить   все
усиливающуюся интервенцию человека в исконные места их  обитания.  Они
могут успешно существовать в наиболее бесплодных прибрежных районах, в
безводной пустыне и в скалистых горах, но с каждым годом доступные для
них места сокращаются из-за вторжения сюда  их  наиболее  коварного  и
сильного врага - человека.

   Во  время  пребывания  в   Калахари-Хемсбок   нам   удалось   ближе
познакомиться с двумя львами-самцами. Оба они  находились  в  расцвете
сил, хотя очень сильно различались по внешнему виду  и  по  характеру.
Хотя звери совершенно не походили друг на друга, я допускал,  что  они
могут быть  братьями.  Но  именно  эти  двое  продемонстрировали  нам,
насколько  сильной  и  жестокой  может  оказаться  конкуренция   между
дружелюбно настроенными самцами,  когда  их  взаимоотношения  касаются
дележа добычи.
   Впервые мы застали этих двух самцов у туши гну. Здесь же находились
и три крупные львицы, которые, вероятно, и  убили  антилопу.  Впрочем,
право кормиться на туше захватил в это время один из самцов - тот, что
был крупнее. Хотя он уже основательно насытился в утренние часы, в его
намерения не  входило  подпустить  к  добыче  кого-нибудь  еще.  Когда
какая-либо из львиц пыталась подойти ближе, лев сразу  же  пробуждался
от дремоты и делал угрожающее движение в ее сторону, свирепо рыча.
   Это был крупный, мощный лев, почти не имевший следов ратных баталий
- этакий  царственный  глава  прайда.  Его  сотоварищ  выглядел  более
стройным и субтильным, грива его свалялась клочьями, и один  глаз  был
поврежден. Крупный самец оставался у туши  гну  на  протяжении  целого
дня, и лишь к вечеру его компаньону и львицам удалось  кое-что  урвать
от обильных запасов мяса.
   Следующую стычку этих двух самцов нам пришлось увидеть через четыре
дня, и на этот раз поводом для конфликта послужил труп орикса изрядных
размеров. Крупного льва-самца мы увидели ранним утром, когда он утолял
жажду у источника. По виду его  набитого  брюха  было  видно,  что  он
пировал всю ночь. Лев кончил пить и снова направился  к  туше.  В  это
время мы заметили второго, "одноглазого" самца примерно в  ста  метрах
поодаль. Уже по целеустремленной походке и по всему решительному  виду
этого побывавшего  в  переделках  бойца  я  понял,  что  сейчас  может
произойти столкновение. Пока Одноглазый неторопливо подходил ближе, мы
с Джейн быстро приготовили и проверили наши камеры, чтобы  запечатлеть
редкий эпизод.
   Как только самец покрупнее заметил соперника,  он  бросился  в  его
сторону, устрашающе рыча.  Одноглазый  опустился  на  землю  и  принял
характерную позу подчинения. Напряжение  все  нарастало;  каждый  раз,
когда Одноглазый делал малейшее движение, второй самец кидался  в  его
сторону. Все это продолжалось несколько минут, но внезапно  Одноглазый
обрел прежнюю уверенность. Он издал короткое хриплое  рычание,  и  оба
льва  свирепо  бросились  друг  на  друга.  Одноглазый  оказался  чуть
проворнее и нанес  сопернику  сокрушительный  удар  лапой.  Оба  зверя
приподнялись на задние лапы и закружились в зловещем хороводе,  молотя
друг друга по голове передними лапами и разрывая когтями  тонкую  кожу
на морде противника. Внезапно  Одноглазый  сделал  обманное  движение,
нырнул под соперника и, оставив его позади, со  всех  ног  помчался  к
туше орикса. Второй погнался  следом,  и  оба  оказались  около  трупа
практически одновременно. Теперь они присели по обе  стороны  предмета
спора, не позволяя друг  другу  приняться  за  еду.  Постепенно  более
крупный самец начал успокаиваться и стал  пожирать  мясо.  Второй  лев
также почувствовал, что самое неприятное позади, и последовал  примеру
недруга.  Теперь  оба  вели  себя  так,  словно   старались   поскорее
проглотить как можно больше мяса. Они поделили добычу  таким  образом,
что более крупный лев поедал заднюю часть антилопы, а Одноглазый  рвал
зубами голову и грудь жертвы. Львы продолжали пир более часа и за  это
время  уничтожили  большую  часть  мягких   тканей.   Постепенно   они
искромсали зубами всю шкуру, сквозь которую теперь  был  хорошо  виден
позвоночник орикса.
   Когда вечером мы вернулись на место драки и  пира,  финал  оказался
неожиданным. В конце концов тушей  всецело  завладел  Одноглазый.  Что
касается  второго,  более  крупного  льва,   он   казался   неумеренно
объевшимся и все время ложился  в  изнеможении  то  там,  то  тут,  не
переставая озираться на Одноглазого.
   Конфликты между дружественными самцами  из  одного  прайда  у  туши
жертвы - явление вполне обычное, чего нельзя сказать о той свирепости,
которой сопровождалась драка этих двух львов, сильно  поранивших  друг
друга. Считается, что конкуренция, даже между членами  одного  прайда,
способствует выживанию львов как биологического вида и развитию той их
мощи, которая ассоциируется в нашем сознании  с  именем  царя  зверей.
Конкуренция отсеивает слабых, больных и старых и  в  ходе  тысячелетий
вырабатывает наиболее совершенную форму  животного,  улучшающего  свою
конституцию и в наши дни.
   Спустя несколько дней после того, как мы  стали  свидетелями  битвы
двух  огромных  кошек,  нам  удалось  увидеть  еще  одну  конфронтацию
соперников у трупа их жертвы, но на  этот  раз  участниками  конфликта
стали представители другого вида кошачьих  -  гепарды.  Мы  пересекали
тоща холмистую местность близ лагеря Мата-Мата, где, как нам сообщили,
гепарды  были  вполне  обычными.  Этот  поджарый,  длинноногий   зверь
занимает в парке собственную экологическую нишу, конкурируя с  другими
крупными хищниками - львом, леопардом и  гиеной.  Как-то  утром  нашим
взглядам предстали сразу три гепарда,  стоявшие  на  склоне  дюны  над
лощиной, где в это время паслись не  менее  четырехсот  спрингбоков  и
рассредоточенная группа ориксов.
   Нам  показалось,  что  гепарды  приготовились  к  охоте   на   этих
травоядных, так что мы решили ехать по сухому руслу в том направлении,
куда направлялись  хищники.  И  действительно,  въехав  в  долину,  мы
увидели, что гепарды начали спускаться по склону дюны. Одна  из  самок
легкой крадущейся походкой вышла в сухое русло и скрылась из  виду  за
раскидистой  верблюжьей  колючкой.  Затем,  пригнувшись   и   стараясь
остаться незаметной, она перешла на  противоположную  сторону  долины.
Ориксы тем  не  менее  заметили  гепарда  и  настороженно  следили  за
дальнейшими действиями зверя.  Тревожное  фырканье  ориксов  заставило
насторожиться рассыпавшихся по долине спрингбоков,  и  они  сбились  в
плотную массу, уставившись в направлении тревоги.
   Самка гепарда между тем очень медленно продолжала  свой  путь.  Она
перевалила через гряду невысоких дюн и скрылась за ними. Минуту спустя
хищница появилась снова, но теперь она находилась  прямо  над  стадом.
Затем она понеслась вниз по склону, внеся  панику  в  ряды  ориксов  и
отрезав одного из них от остальных.
   То, что мы увидели вслед за этим, могло  послужить  примером  самой
высокой  скорости  бега  и