л,  будто  внезапно  вспомнив,  что  она
здесь, и, хромая, хрустя битым стеклом, идет ее искать.
   Фонтейн щурится от странного красного зарева, пятно, в которое кто-то
так стремительно превратился, и замечает краем глаза какое-то движение -
там, высоко. Что-то серебряное.
   Он испуганно пятится, но это всего  лишь  воздушный  шар,  сплющенная
подушка из надутого майлара с маленькими пропеллерами за  металлическими
решетками и видеокамерой. Шар спускается вдоль фасада его  лавки;  затем
пропеллеры начинают вертеться в обратную сторону,  шар  останавливается,
плавно вращаясь, объектив направлен на Фонтейна.
   Фонтейн смотрит вверх на странное существо со страхом, может оно тоже
угрожает смертью, но оно просто висит себе в воздухе, будто наблюдает за
ним. Он отворачивается и опять видит разгромленную лавку. Битое стекло -
наиболее очевидное свидетельство разрушения, пулевые  отверстия  заметны
меньше. Два из них, впрочем, образовались  в  круглой  эмалевой  эмблеме
"кока-колы",  которая  раньше  считалась  сохранившейся  на  восемьдесят
процентов, а теперь едва ли сойдет за "очень хорошую".
   Больше всего его волнует витрина, хотя он боится  того,  что  увидит,
когда подойдет: часы,  засыпанные  стеклянным  крошевом,  будто  рыбы  в
разбитом аквариуме. Выудив оттуда "Грюэн Кюрве" за ремешок из поддельной
крокодиловой кожи, Фонтейн обнаруживает, что они не тикают. Он вздыхает.
Кларисса в последнее время донимала  его  уговорами  купить  несгораемый
шкаф и запирать в нем на ночь самые ценные вещи. Если бы он  послушался,
все часы тикали бы по-прежнему. Стоп: эти вот тикают - хронометр "Докса"
со слегка заржавленным циферблатом - его любимая  вещь,  хотя  почему-то
никогда не пользуется у покупателей  спросом.  Фонтейн  подносит  его  к
самому уху и слышит работу механизма, собранного за  много  лет  до  его
рождения.
   Но вот он замечает то, от чего Кларисса расстроится  еще  больше:  ее
младенцы,  "близняшки",  валяются  кучей,  напоминая  фото  нераскрытого
зверского преступления из  бульварной  газеты,  их  лопнувшие  головы  и
туловища сочатся  силиконом  (это  жидкость,  которая  ведет  себя,  как
твердое тело, а может, наоборот, - Фонтейн никак не запомнит).  Ни  одна
из кукол не уцелела, и, наклонившись, чтобы  их  рассмотреть,  он  вдруг
слышит лепет: механизм воспроизводит один и тот же  слог,  неразборчивый
слог непонятно на каком языке,  японском  или  английском.  Это  зрелище
поражает Фонтейна настолько, что на память сразу  приходят  воспоминания
детства:  сквозь  полицейский   кордон   видны   развалины   гарлемского
кинотеатра; пожар, погубивший здание, пощадил витрину с конфетами,  хотя
внутри все расплавилось, растеклось и затвердело карамельной  лавой.  Но
отвратительный запах пожарища  не  смог  окончательно  перебить  вкусный
сладкий аромат. Чего не скажешь об этом силиконе.
   До Фонтейна доносятся громкие голоса Шеветты и Райделла, похоже,  они
о чем-то спорят. Фонтейну хочется, чтобы они замолчали.
   Он - в центре урагана, и он хочет его понять.
 
58 
МАЛЕНЬКОЕ СИНЕЕ ОТВЕРСТИЕ 
 
   Крупным планом, снятым с руки, Лэйни видит маленькое синее  отверстие
около глаза этого мертвеца - оно похоже  на  радикальный  эксперимент  с
тушью для ресниц. Входное отверстие от пули очень маленькое.
   -  Обратите  внимание  на  отсутствие  пороховых  ожогов,  -  говорит
владелец камеры. - Выстрел произведен с расстояния.
   - Зачем вы мне это показываете? - спрашивает Харвуд,  он  представлен
только своим голосом.
   Камера отъезжает, общий план покойника -  блондин  в  черной  кожаной
куртке, видимо, скатился по какой-то вертикальной поверхности,  когда-то
выкрашенной эмалью. Он выглядит удивленным и слегка  косоглазым.  Камера
отъезжает еще раз: виден второй труп - человека  в  черном  бронежилете,
ничком лежащего на мостовой.
   - По пуле на брата. Мы не ждали, что у него будет пистолет.
   - Как вы знаете, на мосту не часто бывают  разборки  с  огнестрельным
оружием.
   Человек разворачивает камеру на себя, камера  берет  лицо  снизу,  от
пояса.
   - Я просто хотел напомнить вам: я вас предупреждал.
   - Если он покинет это место  живым,  у  вашей  фирмы  будут  проблемы
посерьезнее,  чем  просто  нарушение  отдельных  пунктов  договора.   Вы
подписали соглашение о том, что позаботитесь обо всем, припоминаете?
   - А вы дали обещание следовать нашим советам.
   - Я к ним прислушался.
   - Я взялся за дело с командой из пяти человек.  Теперь  двое  из  них
мертвы, нет связи с тремя другими, и я только что слышал что-то  похожее
на взрыв.  Этому  поселению  свойственна  нестабильность,  это  какой-то
вооруженный муравейник. Эти люди возбуждаются  от  малейшей  искры,  над
ними нет  никакой  власти.  Легко  может  вспыхнуть  бунт,  и  если  это
произойдет,  бесполезно  будет  даже  пытаться  устранить  этого  вашего
сумасшедшего убийцу или пытаться захватить Райделла.
   - Вы хотели сказать "перехватить Райделла".
   - У меня есть еще один, последний совет. - Человек  слегка  поднимает
камеру, лицо во весь экран, на треть обернутое черным шарфом.
   - Слушаю.
   - Сжечь.
   - Что?
   - Мост. Легко загорится.
   - Но вы потеряете время на подготовку.
   - Все уже подготовлено. -  Человек  направляет  камеру  на  небольшой
пульт дистанционного управления, который он держит в другой руке.  -  Мы
установили   радиоуправляемое   устройство.   Мы   всегда    готовы    к
непредвиденным ситуациям.
   - Но разве наша парочка  не  сбежит,  воспользовавшись  суматохой?  В
конце концов, вы сами сказали, что опасаетесь бунта...
   - Никого не минет чаша сия... Мост загорится  с  обоих  концов  -  от
Брайент-стрит до Острова Сокровищ.
   - А вы как собираетесь спасаться?
   - Все предусмотрено.
   Харвуд молчит.
   -  Ну  что  ж,  -  говорит  он,  наконец,  -  полагаю,  вам   следует
попробовать.
   Человек нажимает кнопку на пульте.
   Лэйни в панике выскакивает из ромба, ищет Ливию и Пако.
   Проектор все  еще  там,  все  еще  на  мосту.  Лэйни  по-прежнему  не
понимает, для чего предназначен этот предмет, но Рэи Тоэи должна быть  в
центре событий.
   И он понимает, что Харвуд знает, а  может,  просто  чувствует  это  и
делает все - уже сделал, - чтобы этому помешать.
   Он срывает с головы шлем и шарит в темноте, ища телефон.
 
59 
ПТИЦЫ ЧУЮТ ОГОНЬ 
 
   Шеветта не могла отвести глаз от  отверстий  в  фанерной  перегородке
между лавкой и подсобкой. Вокруг дырок образовались щелястые неровности.
Она проследила траекторию пули через эти дырки дальше, сквозь комнату.
   Она до сих пор не могла поверить, что сама едва не стала мишенью.  Ее
все еще била дрожь, которую она никак не могла унять, крепко  стискивала
зубы, чтобы они не стучали. Кроме того,  у  нее  началась  икота,  и  ей
совсем стало не по  себе.  Свое  состояние  она  вымещала  на  Райделле,
одновременно чувствуя себя виноватой - потому что  он,  судя  по  всему,
тоже был в шоке.
   Она  смутно  осознавала,  что  к  двери  подходят  какие-то  люди   и
заглядывают внутрь, но, видя Райделла с чейн-ганом, исчезают. Это люди с
моста,  а  они  всегда  так  себя  вели.  Если  человек  был  безоружен,
спрашивали, все ли в порядке, не надо  ли  помочь,  в  противном  случае
сразу соображали "все ли о'кей" (как любил выражаться Скиннер).
   Шеветта раздвоилась; одна ее часть ругалась с Райделлом  из-за  того,
что он  снова  втянул  ее  в  какое-то  дерьмо,  вторая  -  не  уставала
изумляться, что осталась жива в такой передряге.
   Что-то загудело в кармане Райделла, он вытащил  темные  очки,  черная
оправа с дешевой хромированной отделкой, и нацепил их на нос.
   - Алло? - сказал Райделл. - Лэйни?
   Она не заметила, как человек, уговоривший Фонтейна  отдать  пистолет,
открыл дверь - раздался скрежет стекла - и вошел в  лавку;  выглядел  он
точно так же, когда уходил, вот  только  теперь  у  него  на  щеке  была
длинная свежая ссадина с капельками крови. Он достал из кармана  плоский
маленький револьвер и протянул Фонтейну,  отставив  в  сторону  ствол  и
обхватив рукой ту самую штуку, в которую суют пули.
   - Благодарю вас, - сказал человек.
   Фонтейн поднес пушку к носу, понюхал и вопросительно поднял брови.
   - Я отрегулировал снос, - сказал человек (что бы это ни  значило).  -
Компенсировать отдачу больше не нужно.
   Фонтейн со щелчком открыл штуку для пуль и  высыпал  на  ладонь  пять
пустых латунных патронов. Посмотрел на них, поднял взгляд на человека.
   - Как успехи?
   - Трое, - сказал человек.
   - Похоже, один у них есть, - говорил тем временем Райделл. - Тут один
мальчик на нем работает. Вы хотите, чтобы  я  подключил  кабель?  Хотите
поговорить с ней, Лэйни? Она мне сказала, что  вы  много  общались...  -
Райделл выглядел смешно; стоял и болтал будто сам  с  собой,  одна  рука
поднята, держит в руке наушник, вторая опущена, держит чейн-ган. Шеветте
хотелось, чтобы он его куда-нибудь спрятал, хоть обратно в тайник,  куда
угодно.
   - Райделл, хватит, - сказала  она,  но  внезапно  увидела  "Маленькую
Игрушку Бога", парящую над дверью и глядящую на нее. - Тесса? Тесса,  ты
слышишь меня?
   Пронзительный визг статического электричества; так пытаются  говорить
попугаи.
   - Тесса, очень жаль, - сказал человек в длиннополом пальто.  -  Люди,
которые на вас напали,  поддерживают  связь  по  нескольким  каналам.  Я
использую  излучатель  помех  на  этих  частотах.  -  Он  посмотрел   на
"Маленькую Игрушку Бога". - Контрольные механизмы  этого  устройства  не
повреждены, но звуковая связь в данный момент невозможна.
   - Тесса! - Шеветта яростно замахала воздушному шару,  но  тот  просто
таращился на нее своим главным объективом.
   - Что значит "поджигают"? - говорил Райделл. - Сейчас? Прямо сейчас?!
- Райделл стянул очки с носа. - Они поджигают мост.
   -  Что-о?!  -  она  вспомнила  предостережения  Скиннера  и  то,  как
осторожно люди на  мосту  пользовались  газом  и  спичками;  знала,  что
брошенный на землю окурок мог стоить здесь жизни.
   Райделл снова надел темные очки.
   - Вы хотите, чтобы мы бежали, я не ослышался?  Что  значит  "оставьте
там"? Черт возьми, Лэйни? Алло? - она увидела,  насколько  был  потрясен
Райделл, когда снял очки. - Слушайте все сюда. Сейчас мы  уходим.  Лэйни
утверждает, что мост поджигают.
   Райделл наклонился, морщась  от  боли,  развязал  вещмешок  и  достал
оттуда странную серебряную штуку. Она блеснула в льющемся снаружи свете.
Будто большой стальной термос.  Райделл  вытянул  из  вещмешка  какие-то
свернутые кольцом кабели и бросил один Шеветте:
   - Найди розетку.
   Держа в руке второй кабель, он подошел к мальчику  в  старом  военном
шлеме.
   - Эй, парень! Придется одолжить у тебя ноутбук. Ты слышишь меня?
   Шлем приподнялся,  и,  казалось,  на  Райделла  уставился  гигантский
термит. Райделл взял ноутбук, выдернул  провод,  подключенный  к  шлему.
Шеветта  увидела,  что  парень  от  неожиданности  оторопел.  На  экране
ноутбука красовался циферблат настенных часов.  Нет,  подумала  Шеветта,
это, наверное,  какие-то  старомодные  карманные  часы,  увеличенные  до
размеров детской головки.
   Райделл близко поднес к глазам концы кабеля,  внимательно  разглядел,
выбрал один и попробовал воткнуть в гнездо на  задней  панели  ноутбука,
потом в другое. Подошло. Шеветта нашла розетку, косо торчащую из  стены.
Подключила кабель и протянула  второй  конец  Райделлу,  который  втыкал
кабель от ноутбука в серебряный "термос". Райделл воткнул оба  кабеля  в
спаренное гнездо. Ей послышалось, будто термос начал гудеть.
   И между Шеветтой и Райделлом возникла девушка, бледная и худая,  тело
ее светилось, на миг она показалась голой.  Но  тут  же  она  явилась  в
скиннеровской куртке из потертой конской  кожи,  черные  джинсы,  черная
водолазка, кроссовки с ребристой подошвой. Все  гораздо  более  новое  и
стильное, чем одежда Шеветты, но, в общем, очень похоже.
   - Меня зовут Рэи Тоэи, - сказала девушка. - Берри Райделл, вам  нужно
немедленно покинуть мост. Он горит.
   - Вы сказали, что знаете мое  имя,  -  сказал  человек  в  пальто;  в
излучаемом Рэи Тоэи сиянии длинная тонкая  ссадина  на  его  щеке  стала
черной. - Там, в таверне.
   - Вас зовут Конрад, - сказала она. - Первая буква "к".
   Человек удивленно поднял брови над золотой оправой круглых очков.
   - И откуда вам это известно?
   - Мне  известно  многое,  Конрад,  -  сказала  она  и  немедленно  на
несколько секунд превратилась в другую девушку, голубоглазую  блондинку,
радужки окаймлены черным ореолом.
   И человек застыл, как изваяние, стал казаться тяжелым и оцепенелым, -
и Шеветта почему-то вспомнила пылинки, плывущие в залитом солнцем старом
музее, - чем-то, что она уже  где-то  когда-то  видела,  вот  только  не
помнила, где и когда.
   - Лиза, - сказал человек; имя будто всплыло из  какой-то  мучительной
глубины. - Вчера мне приснилось на Маркет-стрит, что я видел ее.
   - Очень многое возможно, Конрад.
   Райделл  тем  временем  вынул  из  вещмешка  розовый  ранец  и   стал
опоясывать себя его ремнями. Спереди на  ранце  красовался  ухмыляющийся
мультяшный дракон. Шеветта уставилась на дракона, а  Райделл  расстегнул
молнию, достал из ранца сложенный розовый  нагрудник,  развернул  его  и
застегнул вокруг шеи.  Нагрудник  гордо  сообщал:  "Служба  безопасности
"Счастливого дракона"" - черными рублеными буквами.
   - Что это за штука? - спросила Шеветта.
   - Бронежилет, - ответил Райделл и повернулся к светящейся девушке.  -
Лэйни говорит, что я должен оставить проектор на мосту. Но  это  значит,
что мы вас покинем...
   - Это то, чего я хочу, - сказала она. - Мы  собираемся  проникнуть  в
суть  харвудовского  замысла.  Помешать  ему.  И  изменить  все,  -  она
улыбнулась Райделлу, и Шеветта почувствовала укол ревности.
   Но тут же услышала  приближающийся  шум,  рев  и  вой  надрывающегося
электрического двигателя. Раздался грохот металла, и  Фонтейн  отпрыгнул
от двери. Трехколесный вездеход,  лязгнув,  остановился  снаружи;  Тесса
сидела позади мальчишки с круглой, словно луна,  физиономией,  в  черной
сетчатой кепочке, надетой задом наперед, и  черной  футболке.  На  Тессе
были видеоочки, на обеих руках  красовались  контрольные  перчатки.  Она
стянула очки и откинула волосы со лба.
   - Шеветта, быстро!
   - Слезь-ка с трака, дорогуша, - сказал круглолицый мальчишка. - Здесь
хрен развернешься.
   Тесса  спрыгнула  с  вездехода  и  вошла  в  лавку,  глядя  вверх  на
"Маленькую Игрушку Бога".
   - Звук почему-то не записывается, - сказала она.
   Мальчишка стукнул кулаком по  двигателям,  вмонтированным  во  втулки
задних колес вездехода, и дал задний ход. Трак,  накренясь,  подался  по
кривой назад и снова вперед, развернувшись в сторону Сан-Франциско.
   - Скорее, дорогуша! - сказал мальчишка.
   - Две камеры снимают пожар, - сказала Тесса. - Этот отстойник горит.
   - Пора сваливать, - сказал Райделл, положив руку на плечо Шеветты.  -
Мистер Фонтейн, не желаете прокатиться на этой штуке с Шеветтой?
   - Никуда я не собираюсь, сынок, - ответил Фонтейн.
   - На мосту пожар, мистер Фонтейн.
   - Я здесь живу.
   - Райделл, пошли, - сказала Шеветта, схватив его за брючный ремень.
   Тесса залезла обратно на сиденье позади водителя в сетчатой кепочке и
снова надела видеоочки.
   - Господи Иисусе, - сказала Тесса. - Глазам не верю! Вот это ракурсы!
   Шеветта вытащила Райделла за дверь и вскарабкалась на вездеход  сзади
(там было что-то вроде коляски), оставив место для Райделла.
   - Стойте, - сказал Райделл. - Мы не можем просто так их оставить...
   - Мы?! Приятель, ты никуда не едешь... - но тут круглолицый мальчишка
заметил чейн-ган и заткнулся.
   - Езжайте, - сказал Фонтейн. Он стоял теперь в дверях, обнимая  одной
рукой мальчика за плечи, который недавно был  в  шлеме,  глаза  парнишки
смотрели на Райделла с равнодушием зверька. - Езжайте. У нас все будет в
порядке.
   - Мне очень жаль, - сказал Райделл. - Жаль, что так вышло с лавкой...
   - Задницу твою будет жаль, если ты сейчас не уедешь.
   Шеветта услышала, как  со  стороны  Сан-Франциско  завопила  какая-то
женщина, и изо всех сил дернула Райделла за ремень, так что  от  ширинки
его "хаки" отлетела пуговица. Он  забрался  в  "коляску",  сел  напротив
Шеветты, одной рукой держась за сиденье, другой крепко держа чейн-ган.
   Последнее, что видела Шеветта, это была светящаяся  девушка,  которая
говорила что-то  человеку  по  имени  Конрад.  Потом  "сетчатый"  врубил
двигатели, и вездеход рванул в сторону города.
   - До свидания, Фонтейн! - прокричала Шеветта, но ей  показалось,  что
он ее не услышал.
   Ей  вспомнилась  ночь,  когда  загорелись  холмы  над  кондоминиумом,
вспомнилось, как в темных  кустах  вокруг  дома  проснулись  птицы,  чуя
огонь. Их пронзительные голоса.
   Сейчас, сквозь грубо сколоченный  фанерный  навес  над  головой,  она
чувствует утробный рокот большого пожара.
 
60 
КРЫСЫ ВСЕ ЗНАЮТ 
 
   Фонтейн понимает, что мост и вправду горит, когда,  выглянув  наружу,
видит крысу, бегущую в сторону Окленда. Потом вторую.  И  третью.  Крысы
все знают, а "мостовые" крысы считаются самыми знающими - да  и  как  им
такими не стать, когда на них постоянно охотятся дикие "мостовые" коты и
многочисленные не менее дикие дети, вооруженные рогатками, сделанными из
авиационного алюминия и хирургических резиновых трубок.  Эти  "мостовые"
рогатки убийственны не только для крыс; их владельцы любят  использовать
шарики  плотной  влажной  глины  -  военная   хитрость,   пришедшая   из
Средневековья, ее со счетов не скинешь.
   Фонтейн смотрит, как мимо несутся крысы, и тяжко вздыхает. В лавке  у
него где-то спрятан пожарный топор, трофей с буксира, затонувшего в 2003
году в Китайской бухте, а также огнетушитель, но он не  думает,  что  от
них будет какой-нибудь толк, хотя  прорубить  топором  в  стене  дыру  и
выпрыгнуть прямо в бухту - это тоже вариант. Интересно, вправду  ли  там
полно акул, как думают здешние дети. Он доподлинно знает,  что  в  бухте
водятся рыбы, мутировавшие из-за оксидов, которые образуются от  соленой
воды на пирсах у кабельных башен.
   Но Фонтейн пережил  многочисленные  катастрофы  -  и  общественные  и
личные, - и в нем теперь живет вера, которая не полагается на случай или
надежду, что все в конце концов будет хорошо. И  уж  во  всяком  случае,
всегда есть силы, с которыми никто не способен бороться, а  если  кто  и
способен, то уж точно не Фонтейн.
   И вместо того чтобы спешно рыться в шкафу, куда, как  смутно  помнит,
он засунул  тот  пожарный  топор,  -  Фонтейн  берет  щетку  и  начинает
прибираться в лавке, стараясь захватить как можно больше стекла и смести
в одну кучу. Стекло, размышляет он, относится к той субстанции,  которая
занимает относительно мало места, пока его не разбили. Но в то же время,
вспоминает он чей-то рассказ, стекло - это жидкость, если  рассматривать
по-настоящему космические временные отрезки. Любое стекло в любой  раме,
в любом окне претерпевает бесконечно медленный процесс таяния, оседания,
расползания, вот только едва ли хоть одно  окно  переживет  тысячелетия,
необходимые для превращения в твердую лужу.
   Тем временем к бегущим крысам  присоединяются  люди  -  разношерстная
толпа, какая  обитает  лишь  на  мосту.  Фонтейн  только  надеется,  что
Кларисса и дети в безопасности; он им звонил, но никто не брал трубку, а
оставлять сообщение было довольно бессмысленно, учитывая обстоятельства.
   Он оглядывается и видит, что голограммная подружка Райделла стоит  на
коленях у койки, говорит что-то мальчику. Рядом с ним  сидит  профессор,
одолживший  у  Фонтейна  "кит  ган".  Фонтейн  поражен:  они  производят
впечатление одной семьи, не правдоподобной,  возможно,  но  не  лишенной
тепла. Фонтейн достаточно долго живет на  свете  и  кое-что  понимает  в
техническом прогрессе, чтобы ломать себе голову на