медицину. Никогда не любил.  И  того,  другого,  я  тоже
как-то не подцепил, хотя  возможностей  было  сколько  угодно.  Впрочем,  ты
слишком молод и не понимаешь, как это было, что мы тогда ощущали. Ну  да,  я
знаю, вам теперь кажется, что все времена рядом, рукой подать, ведь все  для
вас записано, включай - и словно живешь в прошлом. Цифровая форма. А хрен ли
в той форме, в том проигрывании? Вы же все равно не помните, что это было за
ощущение - наблюдать, как горы  трупов  громоздятся  все  выше  и  выше.  Не
столько, правда, у нас, как в других местах - Таиланд, Африка, Бразилия,  но
мы дрожали заранее, знали, что скоро и наша очередь. К нам эта штука  только
подбиралась. Медленно-медленно, ретровирусы -  они  всегда  так.  Помню,  мы
как-то говорили с одним мужиком, у него был уже вирус, этот, который старый,
и он потом от него загнулся; так вот, мы с ним вспоминали, как жилось в  это
клевое, но совсем, к сожалению, короткое  время,  когда  многие  люди  стали
трахаться направо и налево, считая, что в этом нет ничего  страшного,  никто
от этого не пострадает, многие  люди,  и  мужики,  и  даже  женщины.  Им-то,
женщинам, всегда приходилось беспокоиться, они всегда рисковали подзалететь,
а дальше - новый риск, можно умереть при родах, или при аборте, а если все и
благополучно, [376] все равно жизнь уже станет другая, не такая, как раньше.
А вот в это, про какое я говорю, время и пилюли появились, и прочее, и уколы
ото всяких там болезней, и от тех даже, от которых люди гнили  и  мерли  как
мухи - раньше мерли. Да, Скутер, времечко было что надо. А потом  появляется
эта штука, и все опять, как раньше, еще во  сто  раз  хуже.  Мы  въезжаем  в
третье тысячелетие, весь мир на хрен  меняется,  не  узнать,  в  Европе  уже
начались гражданские войны, а этот самый СПИД все борзеет и борзеет.  Ты  же
знаешь, на кого только вину не сваливали, одни говорили, что это все гомики,
другие - что ЦРУ, и еще про американскую армию,  про  какой-то  там  форт  в
Мэриленде. И что какие-то там  придурки  трахали  в  жопу  зеленых  макак  и
заразились, и от них все и пошло, вот ей-же-ей, так прямо  и  говорили  -  и
сами тому верили. А ты  знаешь,  что  это  было  в  действительности?  Люди.
Слишком уж много их стало, Скутер, слишком уж много. Летали хрен знает куда,
а  потом  возвращались,  носились  по  свету  как  очумелые.  Ну  уж  тут-то
обязательно кто-нибудь подхватит микроба-другого и привезет домой в подарок.
Маленькой стала она, эта долбаная планетка, от любого места до любого - пара
часов пути. Вот так мудила  этот  грешный,  Шейпли,  тоже  прихватил  где-то
вируса, только у него оказался другой штамм, мутантный, которого [377] можно
носить в себе сколько хочешь, и он тебя не убьет. И вообще ни хрена тебе  не
сделает, только сожрет того, старого. А насчет, что он -  Иисус,  так  хрень
это собачья, не верю я и никогда не верил. Я и в самого-то Иисуса не верю.


   - А кофе там остался?
   - Сейчас, только накачаю примус.
   - Видишь, Скутер, эту дырочку  в  насосе,  маленькая  такая?  Капни  туда
чуть-чуть масла. У  поршня  кожаный  колпачок,  нужно,  чтобы  он  был  чуть
влажный.



          31
   С ВОДИТЕЛЬСКОЙ СТОРОНЫ

   Пуля прошила стенку, зацепила, наверно, какой-то провод, и зажегся  свет.
Вторую пулю Шеветта увидела - не пулю,  конечно,  а  то,  как  в  пупырчатой
обивке кресла появилось отверстие. Шеветта застыла. Некто, сидящий у  нее  в
голове, медленно и неохотно ВПИТЫРЭЛ  два  жизненно  важных  урока.  Первое:
стреляют. Второе: так вот что такое пуля - это когда сперва дырки не было, а
через секунду она есть. И ничего между. Ты видишь, что это случилось, но  не
успел заметить, как это случилось.
   Потом она опустилась на четвереньки и поползла, ведь нельзя же просто так
стоять и ждать, пока тебя продырявят. За фут до двери она ухватилась  правой
рукой за край [378] холодильника и встала. И заглянула в освещенную наружным
светом кабину. На полу рядом со  скомканными  черными  брюками  поблескивает
связка ключей. Серый продолговатый брелок  сделан  из  того  же  пупырчатого
материала, что и пробитое  пулей  кресло.  Коврик  между  правым  и  средним
сиденьями сплошь изрешечен. Остро пахнет порохом. И гарью, наверное,  -  вон
ведь какие края у дырок, черные и вроде как оплавленные.
   И все это время убийца орал. Хриплые бешеные вопли отскакивали от стен  и
скрытого во тьме потолка, возвращались гулким,  многократным  эхом.  Шеветта
прислушалась. Что-то насчет,  что  они  (кто  -  они?)  -  лучшая  рекламная
компания в мире и как они втюхали публике Ханнис Миллбэнк, а теперь  втюхают
и этот "Санфлауэр". Если только она правильно все разобрала.
   - Я здесь, у двери, с водительской стороны.
   Райделл. Сидит на корточках, в двух шагах от распахнутой настежь дверцы.
   - Он забыл здесь ключи, - сообщила Шеветта.
   - Ничего придурок не соображает - вон же куда учесал, к этому  павильону,
где был "Мир мечты".
   - А если вернется?
   - Непременно вернется, если мы будем  здесь  долго  валандаться.  Слушай,
подползи сюда и кинь мне их, ладно?
   Шеветта снова опустилась на четвереньки, проползла в дверь,  протиснулась
между сиде[379] ньями. Краем глаза увидела голову Райделла. Подобрала с полу
ключи, швырнула их куда-то в направлении дверцы, а затем схватила свои брюки
и попятилась назад, в спальню.  Торопливо  одеваясь,  она  поймала  себя  на
идиотском желании  спрятаться  в  холодильник.  Подтянуть  колени  к  груди,
пригнуть, сколько можно, голову и попробовать, а вдруг получится,  не  такой
уж он и маленький...
   - А почему бы тебе не лечь на пол? - прервал ее размышления Райделл.
   - Лечь на пол?
   - Минимальная площадь поражения.
   - Чего?
   - Он ведь снова начнет стрелять. Вот сейчас, когда я...
   Звук  запускаемого  двигателя.  Новые  дырки  в  стекле  и  дождь  мелких
бритвенно-острых осколков оказались лучшими доводами,  чем  любые  слова,  -
Шеветта послушно шлепнулась на пол. Ар-Ви  дернулся  назад,  круто  повернул
налево и снова замер. Райделл  сдавленно  ругался,  пытаясь  найти  какую-то
нужную ручку или кнопку, а тем  временем  невидимый  великан  раз  за  разом
обрушивал на машину мерные сокрушительные удары стотонной кувалды.
   Райделл  разобрался  наконец  в  незнакомом  управлении,  машина  рванула
вперед.
   Шеветта и сама не заметила, в какой момент она закричала. Ни слов, ничего
- просто дикий, истошный вопль.
   Машина чуть не опрокинулась на повороте, и  Шеветта  подумала,  что  этот
огромный [380]
   Ар-Ви вряд ли предназначен для такой езды.  Они  мчались  все  быстрее  и
быстрее, похоже - куда-то вверх.
   - Абзац.
   Шеветта  успела  еще  подумать,  что   голос   Райделла   звучит   совсем
обыкновенно, даже скучно, и тут через мгновение они протаранили  ворота  или
что-то еще в этом роде, и это было, как однажды в Лафайет-парке,  когда  она
слишком уж резко тормознула, прижимаясь к обочине, и  собралась  целая  куча
народу, и они все объясняли и объясняли ей, как это вышло, что она врезалась
головой в бетонку, и она все вроде как понимала, но тут же  забывала  снова,
вчистую.


   Она снова была в Скиннеровой комнате, читала в "Нэйшнл Джиогрэфик" статью
про Канаду, как распалась та Канада на пять отдельных  государств.  Запивала
соленые крекеры молоком, прямо из  картонки.  А  Скиннер  лежал  в  кровати,
смотрел по телевизору один из своих любимых исторических фильмов. Смотрит  и
комментирует, что вот он смотрит эти фильмы всю свою жизнь и  они  с  каждым
годом все лучше и лучше. Как сперва они были еще черно-белые и  такие  вроде
как дерганые, солдаты носились по экрану, как  наскипидаренные,  и  еще  это
жуткое зерно, и небо все в  царапинах.  Как  постепенно  люди  стали  в  них
двигаться нормально, без рывков этих и помедленнее, и цвет появился,  сперва
плохой, а потом - получше, и зерно становилось все мельче и мельче,  и  даже
царапины [381] куда-то исчезли. И все это, сказал он, дерьмо собачье, потому
что каждое такое улучшение - это не то, как все по-настоящему было, а чье-то
там личное представление, как оно должно было выглядеть, нажал  бы  он  пару
других кнопок, и все было бы так же вот  гладко,  но  совсем  иначе.  И  все
равно, добавил он, какая это была потрясуха, особенно сперва, все равно  что
Билли Холидей, когда слушаешь запись, очищенную от треска и дребезжания.
   Билли Холидей - это был такой парень, вроде  Элвиса,  тоже  в  костюме  с
блестками, но только вроде бы помладше и не толстый - так, во всяком случае,
представлялось Шеветте.
   Скиннер снова сел на своего любимого  конька,  насчет  истории.  Как  она
превращается в пластик - и делается пластичной, податливой. Шеветта  слышала
все это сто уже, наверное, раз, но она старалась  показывать  Скиннеру,  что
внимательно слушает его рассуждения,  а  то  ведь  он  такой  -  надуется  и
замолчит на  несколько  дней.  Потому  она  оторвалась  от  фотографии,  где
ликующие, распаленные девицы размахивали бело-голубыми  флагами  Квебека,  и
взглянула на Скиннера,  и  вдруг  увидела,  что  рядом  с  ним  сидит  мама,
ослепительно прекрасная, грустная и вроде как усталая - точно  такая,  какой
она бывала, когда вернется с работы, но не успеет еще смыть косметику.
   - Он прав, - кивнула мама.
   - Мама? [382]
   - Прав насчет истории. Насчет, как они ее изменяют.
   - Мама, ты...
   - Это делали, делают и будут делать, ничего нового  в  этом  нет.  Просто
фильмы изменились на памяти одного поколения, вот и заметно.
   Шеветта заплакала.
   - Шеветта-Мария, - сказал напевный, почти позабытый голос. - Ты  расшибла
голову и потеряла сознание.



          32
   ФАЛЛОНТАУН

   - Так ты хорошо знаешь этого парня? - спросила Шеветта.
   Каждый  раз,  когда  Райделл  вдавливал  тормозную   педаль,   раздавался
противный  скрип  стекла.  Подмести  бы   здесь,   так   для   этого   нужно
останавливаться,  а  времени  нет.  И  швабры  нет.  На  первый  случай   он
ограничился тем, что подобрал на обочине ржавую гнутую монтировку и  начисто
вышиб остатки ветрового стекла, а то ведь с этими пробоинами дальше  первого
дорожного патруля не уедешь.
   - Я работал с ним в Лос-Анджелесе.
   Он скинул скорость и  осторожно  обогнул  в  клочья  изодранную  покрышку
тяжелого грузовика. Черная и чеигуйчатая, она валялась на  грязном  гудроне,
как шкура, сброшенная при линьке каким-то чудовищем.
   - А то я боюсь, не оказался бы он вроде этой самой  миссис  Эллиот.  Тоже
ведь твоя знакомая. [383]
   - Да какая там знакомая, - вздохнул Райделл. - Попутчица, перекинулись  в
самолете парой слов -  вот  и  все  знакомство.  Ну  а  если  уж  Саблетт  -
подставка, так тогда весь мир - сплошной тайный заговор. Тогда уж мне  впору
беспокоиться, кто такая, скажем, ты.
   Вместо того чтобы беспокоиться, а не прицепил ли  Лавлесс  -  или  та  же
самая миссис Эллиот -  к  этой  таратайке  маленький  такой,  незаметненький
маячок? И не приглядывает ли сейчас за ними недреманое око "Звезды  Смерти"?
А то ведь говорят, что она, "Звезда" эта самая, может прочитать заголовки  в
газете, а по  хорошему,  отчетливому  следу  определит  и  размер  обуви,  и
фирменную марку.
   В свете фар возник деревянный крест футов двадцати  высотой  с  надписью:
"НАСТРОЙСЯ" - на перекладине - и: "НА ЕГО ПРИСНОСУЩИЙ КАНАЛ"  -  на  столбе.
Там, где  полагалось  бы  быть  голове  Иисуса,  висел  древний  портативный
телевизор. Неизвестные герои успели издырявить экран  пулями.  Мелкашка  или
пистолет двадцать второго калибра.
   - Похоже, подъезжаем.
   Шеветта недоверчиво хмыкнула, взяла с  соседнего  сиденья  бутылку  воды,
прихваченную на "шелловской" заправке, сделала пару глотков, обтерла ладонью
горлышко и протянула бутылку Райделлу.


   Райделл прошибал ворота молла в святой надежде сразу же вывернуть на один
из [384] главных  хайвэев.  Снаружи  молл  выглядел  как  невысокий  штабель
грязно-желтого кирпича, все его окна были заколочены  листами  жуткого,  под
цвет  вчерашней  блевотины,  пластика,  получаемого  термопрессовкой   мелко
искрошенных отходов. Покрутившись на огромной, отгороженной высоким  забором
автостоянке, где сейчас не было ничего,  кроме  нескольких  старых,  в  хлам
разбитых машин да  каких-то  рваных  матрасов,  он  обнаружил  покосившиеся,
настежь распахнутые ворота, но никакого хайвэя за ними не оказалось.
   Никакого, только узкое заброшенное четырехполосное  шоссе.  В  довершение
всех радостей одна из лавлессовских пуль  прошила  навигационный  компьютер,
карта застыла на центральных кварталах Санта-Аны  и  полностью  игнорировала
все  попытки  вывести  на  экран  что-нибудь  более  злободневное.  Судя  по
мерзостному запустению, Лавлесс выбрал  для  своих  игр  окраину  одного  из
городков, выраставших, как  грибы-поганки,  на  границе  обжитых  районов  с
пустыней и заброшенных, обезлюдевших, когда обрушилась евровалюта.
   Шеветта Вашингтон свернулась калачиком на полу рядом с холодильником и не
реагировала ни на голос, ни на что. Райделл очень боялся, не зацепило ли  ее
пулей, но не мог этого проверить - останавливаться, не отъехав  подальше  от
молла,  было  рискованно.  Да  нет,  успокаивал  он  себя,   вырубилась   от
напряжения, вот и все. И крови нигде не видно. [385]
   Миль через десять показалась "шелловская" заправка. "Шелловская"  -  судя
по столбам, на которых крепилась когда-то вывеска.  Дверь  мужского  туалета
сорвана с петель, на двери  женского  висит  большой  ржавый  замок.  Кто-то
расстрелял  попкорновый  автомат  из  автомата  крупнокалиберного.   Райделл
обогнул заправку и увидел самый настоящий старинный трейлер - точно такой же
"Эрстрим" был в Тампе у одного из  отцовских  соседей.  Невысокий  старик  в
красном комбинезоне стоял на коленях рядом с тлеющим хибати(1)  и  помешивал
что-то в кастрюльке, рядом с ним сидели два черных Лабрадора.
   Райделл заглушил мотор,  проверил,  дышит  ли  Шеветта,  и  выпрыгнул  из
кабины. Старик встал, распрямился и вытер ладони о комбинезон. Над его лицом
нависал длинный, дюймов в девять, козырек оливково-зеленой рыбацкой шапочки,
"шелловская"  эмблема  на  левом  нагрудном  кармане  выгорела   до   полной
неразборчивости.
   - Ты заблудился? - спросил старик. - Или есть проблемы?
   Выглядел он лет на семьдесят с хвостиком. С длинным хвостиком.
   - Нет, сэр, никаких проблем, но  что  я  заблудился,  так  это  точно.  -
Райделл посмотрел на лабрадоров. Лабрадоры смотрели на  Райделла.  -  Только
эти ваши собаки - они, похоже, не  очень  мне  рады.  -------------------(1)
Хибати - японская жаровня. [386]
   - Редко видят чужих, - пожал плечами старик.
   - Да, сэр, - кивнул Райделл. - Я так и думал, что редко.
   - У меня и пара котов есть. Покупаю им всем сухой корм. Коты - те  иногда
птицу еще поймают, мышку. Заблудился, говоришь?
   - Да, сэр, заблудился. Я не знаю даже, в каком мы штате.
   - А кто это знает? - презрительно сплюнул старик. - Когда я, сынок, был в
твоем возрасте, все это вместе называлось Калифорния,  как  то  и  назначено
Господом. Теперь говорят, что здесь Южная, но  только  ты  знаешь,  что  это
такое в действительности?
   - Нет, сэр. А что?
   - Большая куча все того же  дерьма.  Вроде  как  баба,  обосновавшаяся  в
долбаном Белом доме.
   Старик снял шапочку, достал из кармана засаленный носовой  платок,  вытер
со лба пот и водрузил шапочку на прежнее место. На темной от  загара  лысине
четко выделялись серебристо-белые шрамы. Рак кожи...
   - Так ты, говоришь, заблудился?
   - Да, сэр. У меня сломалась карта.
   - А простую, бумажную, ты понимаешь?
   - Да, сэр. Понимаю.
   - А что это за чертовщина с ее головой?
   Старик смотрел куда-то вдаль, мимо Райделла.
   Райделл повернулся и увидел Шеветту. Шеветта сидела на водительском месте
рядом с открытой дверцей и смотрела прямо на них. [387]
   - Это у нее такая прическа, - неуверенно объяснил он.
   - Ну ни хрена себе, - покачал головой старик. - А так ведь была бы  вроде
как и хорошенькая.
   - Да, сэр, - согласился Райделл.
   - Видишь эту пачку? Ты сумеешь  засыпать  чашку  толокна  в  воду,  когда
закипит, и разболтать, чтобы без комков?
   - Да, сэр, - кивнул Райделл, - сумею.
   - Ладно, тогда я схожу поищу карту. А Скитер и Уайти посидят здесь, чтобы
тебе не скучно было.
   - Да, сэр...

   ПАРАДИЗ. Ю. КАЛИФОРНИЯ
   ХРИСТИАНСКАЯ ОБЩИНА.
   ТРИ МИЛИ
   ПАЛАТКИ НЕ СТАВИТЬ
   БЕТОННЫЕ ПЛОЩАДКИ
   ВОДА И ЭЛЕКТРИЧЕСТВО
   ВЫСОКОВОЛЬТНОЕ ОГРАЖДЕНИЕ
   БЕСПЛАТНОЕ КУПАНИЕ
   ХРИСТИАНСКИЙ ДЕТСКИЙ САД
   (лицензия штата Ю. Кал.)
   327 СПУТНИКОВЫХ КАНАЛОВ

   И крест, на этот раз - высокий,  сваренный  из  ржавых  рельсов,  набитый
старыми телевизорами, огромные бельма потухших экранов слепо  уставились  на
шоссе. [388]
   Жаль, что Шеветта спит, такое зрелище пропустила.
   Когда Райделл позвонил Саблетту, первый гудок был такой необычный, что он
чуть не дал отбой, но это оказалось  просто  переключение  связи  на  другой
номер. Саблетта в Лос-Анджелесе не было, он взял отпуск,  чтобы  поухаживать
за больной матерью.
   - Так ты что, в Техасе?
   - В Парадизе, Берри. Мама малость прихворнула. Потому, наверное, что  она
и еще куча наших перебрались в Парадиз, это Южная Калифорния.
   - Парадиз?
   - Да. На карте его нет, но это очень просто...
   Райделл развернул бумажную карту и начал водить по ней пальцем.
   - Слушай, - сказал он, получив наконец общее представление, где находится
поселок, - а что если я к тебе заеду?
   - Так ты же вроде  на  работу  устроился,  в  Сан-Франциско,  -  удивился
Саблетт.
   - Я тебе потом объясню, по телефону неохота.
   - Ты знаешь, а на меня здесь бочку катят, - печально сообщил  Саблетт.  -
Апостатом(1) называют.
   - Как?
   - Апостатом. И все потому,  что  я  показал  маме  этот  кроненберговский
фильм. "Видеодром", ты же его вроде видел. И вдруг оказывается,  что  он  от
дьявола. -------------------(1) Апостат - вероотступник. [389]
   - А я-то думал, что все фильмы от Бога.
   - Нет, Берри, есть фильмы, которые точно от Сатаны. Во всяком случае, так
говорит преподобный Фаллон. Вот и кроненберговские тоже от  Сатаны,  все  до
единого.
   - Он что, тоже в Парадизе?
   - Нет, помилуй Господи, - почти испугался Саблетт. - Он на этих островах,
между Англией и  Францией,  в  старых  бункерах.  Не  может  оттуда  и  носу
высунуть, прячется.
   - От кого?
   - От налогов. А знаешь, Берри, кто их построил, эти бункера?
   - Кто?
   - Гитлер. С применением рабского труда.
   - Никогда не слышал, да у меня и вообще с историей не очень.
   Райделлу живо представился этот кошмарный замухрышка с усами вроде черных
зубных щеток, как стоит он на  большом  камне  -  чтобы  за  всеми,  значит,
уследить - и щелкает длинным бичом.
   И еще один  знак,  грубый  деревянный  щит  и  надпись  от  руки,  черной
аэрозольной краской - никакого сравнения с тем, профессиональным:
   ТЫ ГОТОВ(1) К ВЕЧНОСТИ?
   ОН ЕСТЬ И ПРЕБУДЕТ! А ТЫ?
   СМОТРИ   ТЕЛЕВИЗОР!   -------------------(1)   В   оригинале    применено
американское  письменное  сокращение  "R.U.",  обозначающее  "Are  you"  (по
названиям букв алфавита, "Ар-Ю"). [390]
   - Смотреть телевизор? - недоуменно спросила Шеветта. И когда же  это  она
проснулась?
   - Фаллониты, они  же  верят,  что  Бог  вроде  как  там  и  находится.  В
телевидении, во всем сразу.
   - Бог в телевизоре?
   - Ага. Вроде как на заднем плане,  фоном.  Саблетт,  он  отошел  от  этой
Церкви, не знаю только, совсем или не совсем, а мама его,  так  та  страстно
верит.
   - И они что, смотрят телевизор и молятся, или как?
   - Ну, я думаю, это скорее похоже  на  медитацию.  Если  пересмотреть  все
старые фильмы, смотреть их по много раз и внимательно, то на тебя вроде  как
Дух Святой сойдет, это им так преподобный Фаллон объяснил.
   - А у нас в Орегоне есть  Новоявленные  Арийские  Назареи(1),  -  сказала
Шеветта. - И Перва