костей, особенно  -  если  с  близкого  расстояния.
Пневматические, израильского изготовления устройства для  борьбы  с  толпой,
чанкеры стреляли дюймовыми кубиками из твердой  резины.  Выглядели  они  как
ублюдочный плод  насильственного  скрещивания  автомата  схемы  "буллпап"  с
клепальным пистолетом -  хотя  какой  же  идиот  станет  делать  автомат  из
ярко-желтого  пластика?  Нажимаешь  на  спуск,  и   машинка   выдает   почти
непрерыв[21] ную струю кубиков. Немного наловчившись,  можно  стрелять  даже
из-за угла,  была  бы  только  подходящая  отражающая  поверхность.  Длинная
очередь в упор способна  перепилить  лист  фанеры,  а  человеку,  словившему
одиночный кубик с расстояния в тридцать ярдов, гарантирован приличный синяк.
Основополагающая теория заключалась в том, что вооруженные бандиты - большая
редкость.  Работайте  чанкерами,  чтобы  поменьше  калечить  клиента  и  его
имущество. Ну а если уж нарвался на вооруженного бандита - у тебя есть глок.
О том, что оружие этого бандита почти наверняка  имеет  плавающий  затвор  и
безгильзовые боеприпасы, теория скромно умалчивала. И еще один факт, забытый
теорией: выходя на  дело,  серьезный  бандит  почти  наверняка  примет  дозу
"плясуна", приобретет нечеловеческую скорость реакции, а заодно  превратится
в самого настоящего, клинического психа.
   В Ноксвилле "плясуна" этого тоже хватало - почему, собственно, Райделл  и
был отстранен от работы. Он приполз на карачках в квартиру, где  механик  по
имени Кеннет Терви держал в заложниках свою подружку и двоих ее детей.  Этот
костлявый,  белобрысый,  месяц  не  мывшийся  парень  хотел  побеседовать  с
президентом. На его груди красовалась свеженькая  -  даже  кровь  не  успела
подсохнуть - татуировка, Тайная Вечеря. Райделлу бросилось в глаза, что ни у
Иисуса, ни у апостолов нет лиц, только слепые овалы. [22]
   - Да мать вашу так, - сказал Терви. - Я всего-то и хочу, что поговорить с
президентом.
   Он сидел скрестив ноги на диване. Совершенно голый.  На  коленях  у  него
лежала толстая, сплошь обмотанная изоляционной лентой труба.
   - Мы пытаемся с ней связаться, - объяснил Райделл.  -  Ты  уж  извини  за
задержку, но только дело это очень сложное, инстанции всякие  промежуточные,
никак не пробиться.
   - Кой хрен, - покачал головой Терви. - Да неужели никто не может  понять,
что я действую по указаниям Господа?
   В голосе его не было никакой злобы, только усталость  и  отчаяние.  Через
открытую дверь спальни Райделл увидел девушку. Она лежала  на  полу  ничком,
так что лица не было видно. Правая нога неестественно вывернута, сломана что
ли? А где же дети?
   - Что это у тебя за штука? -  спросил  Райделл,  указывая  на  обмотанную
скотчем трубу.
   - Ружье, - устало объяснил Терви. - Потому-то мне и  нужно  поговорить  с
президентом.
   - В жизни не видел  таких  ружей,  -  признался  Райделл.  -  А  чем  оно
стреляет?
   - Консервные банки, залитые бетоном.
   - Не брешешь?
   - Смотри.
   Терви поднес свою пушку к плечу. Теперь Райделл  рассмотрел  замысловатый
затвор, спуск [23]
   (наверное, спуск), похожий на ручки хирургического зажима, и  два  гибких
шланга. Шланги тянулись к  тяжелому  -  такие  возят  на  тачке  -  газовому
баллону.
   Все это время Райделл стоял на коленях. Синтетический  ковер,  устилавший
комнату, насквозь пророс пылью. Ствол идиотского оружия описал широкую дугу,
какую-то долю секунды он смотрел Райделлу прямо в лицо. Круглая черная дыра,
огромная, дюйма четыре в диаметре. Кулак  просунуть  можно.  Терви  взял  на
мушку дверь стенного шкафа, видневшуюся в глубине спальни.
   - Терви. - Собственный голос показался Райделлу чужим. - Терви, а где эти
долбапые дети?
   Терви потянул спусковую ручку и прошиб в двери стенного шкафа рваную дыру
размером с блюдце. В шкафу сидели дети. Они  завопили.  Наверняка  завопили,
хотя Райделл этого и не запомнил. Мой подзащитный, говорил позднее  адвокат,
не только лишился на время  слуха,  но  и  пришел  в  состояние  акустически
индуцированной каталепсии. Изобретение этого вонючего придурка грохнуло лишь
на пару  децибелл  слабее,  чем  шумопарализующая  граната.  Короче  говоря,
Райделл не помнил, как вопили дети, не помнил, как прострелил Кеннету  Терви
голову, не помнил вообще ничего. Очнулся  он  в  больнице.  Рядом  с  койкой
сидела  женщина  из  телевизионного  шоу  "Копы  влипли".  Женщина   сказала
Райделлу, что ничего не может обсуждать с  ним,  пока  не  поговорит  с  его
адвокатом. Нет у меня [24] никакого адвоката, сказал Райделл. Знаю,  сказала
женщина. Нет, так будет, мы  уже  об  этом  позаботились,  подожди  немного,
адвокат скоро придет.
   "Копы влипли"... Райделл лежал и вспоминал,  как  любили  они  с  папашей
смотреть эту передачу. Особенно папаша: его, бывало, и вообще от  телевизора
не оторвешь.
   - А что, - спросил он через пару минут, - крупно я влип?
   - Мало не покажется, - улыбнулась женщина.
   Райделл присмотрелся к ней повнимательнее. Симпатичная.
   - Как тебя звать?
   - Карен Мендельсон.
   Столичная штучка, в Ноксвилле таких не встретишь. Да и в Мемфисе - тоже.
   - Так ты что, с телевидения? "Копы влипли"?
   - Да.
   - И чем же ты у них занимаешься?
   - Я юрист.
   За всю свою жизнь Райделл не видел еще ни одного юриста - зато теперь ему
предстояло встречаться с ними чуть не каждый день.

   Райделл вставил ключ, набрал на клавиатуре пароль, прогнал через  систему
тестовую  программу,  и  серые  прямоугольники  дисплеев  ожили.  Ему  очень
нравились камеры, установленные под задним бампером "Громилы": это  ж  какое
удобство при парковке, когда подаешь машину задом и  точно  видишь  -  куда.
[25]
   Связь со "Звездой  Смерти"  пока  что  отсутствовала,  слишком  уж  много
металла  в  стенах  и  перекрытиях  автомойки.  Ничего,  у  Саблетта  в  ухе
капсульный приемник, вот пусть и слушает, все равно ему делать нечего.
   "Звезда  Смерти"  -  только  так  и  называли  этот   спутник,   хотя   в
диспетчерской  "Интенсекьюра"  и  висела  бумажка,  призывавшая  сотрудников
компании воздерживаться от употребления нехорошей клички. Да что там наемные
копы,  если  и  в  ДПЛА  тоже  иначе  не  говорили.  Ну  а  официально   это
"Геостационарный спутник южнокалифорнийских  органов  охраны  правопорядка",
язык сломать можно.
   Райделл дал задний  ход,  внимательно  глядя  на  экраны  боковых  камер.
Керамические  двигатели  "Громилы"  не  успели  еще  износиться  и  работали
довольно тихо, сквозь их мирное урчание доносился шелест покрышек по мокрому
бетону.
   Саблетт ждал снаружи, на парковочной площадке; по серебряным бельмам  его
глаз ползли рубиновые мошки - отражения хвостовых фонарей. Солнце уходило за
горизонт; судя по расцветке закатного неба, коктейль атмосферных загрязнений
был  сегодня  даже  крепче   обычного.   Техасец   торопливо   отскочил   от
приближающейся машины -  одна-единственная  крошечная  брызга  из-под  колес
гарантировала ему  веселую  жизнь.  Райделл  тоже  старался  разворачиваться
поаккуратнее, а то свалится этот красавец с аллергическим шоком и  тащи  его
тогда в "Кедры", большая радость. [26]
   Ну вот, а теперь это чудо морское  натягивает  одноразовые  хирургические
перчатки. Райделл терпеливо ждал.
   - Привет, - сказал Саблетт, забираясь на сиденье. Он захлопнул  дверцу  и
начал осторожно снимать перчатки, чтобы тут же кинуть их  в  застегивающийся
пластиковый мешочек.
   - Смотри, на себя не капни,  -  ухмыльнулся  Райделл,  наблюдая  за  этим
священнодействием.
   - Смейся, смейся, -  беззлобно  откликнулся  Саблетт.  Он  вытащил  пакет
антиаллергической жевательной резинки, закинул пластинку в рот. - Ну  и  как
там старик "Громила"?
   Райделл окинул взглядом дисплей.
   - Ничего, на здоровье не жалуется.
   - Надеюсь, у нас не будет сегодня этих долбучих стелсов,  -  заметил,  не
переставая жевать, Саблетт.
   Стелсы, дома-невидимки, занимали в его личном каталоге неприятных вызовов
чуть не самое первое место. Воздух там, видите ли, токсичный. Райделл в  это
не верил, но давно перестал спорить. Скучно и бесполезно. Стелсы, говорил он
когда-то, больше обычных домов, больше и  дороже.  И  уж  как-нибудь  хозяин
такой халупы позаботится о чистоте воздуха, не станет экономить по  мелочам.
Саблетт упрямо возражал, что в стелсах живут исключительно психи,  построить
себе  такой  дом  -  это  все  равно  что  громко  заявить:  "У  меня  мания
преследования". И психи эти [27] затыкают в своих жилищах каждую дырку,  так
что воздух не может циркулировать, в нем накапливается всякая отрава.
   В Ноксвилле стелсов не было, а если даже и были, то Райделл о них  ничего
не слыхал. Он и сейчас  считал,  что  это  чисто  лосанджелесские  закидоны.
Саблетт работал на "Интенсекьюр" уже два года, по преимуществу -  в  Венисе,
на  дневном  патрулировании,  он-то   и   рассказал   своему   напарнику   о
домах-невидимках. А потом Райделл попал в стеле по вызову и почти не поверил
своим глазам. Снаружи, на поверхности, виднелось нечто  похожее  на  фабрику
химчистки, сильно пострадавшую при бомбежке, - ну не то  чтобы  совсем  было
похоже, но что-то вроде. А под этой убогостью - шахта,  уходившая  вглубь  и
вглубь, а совсем внизу - комнаты, а уж  в  комнатах  чего  только  не  было.
Бревенчатые стены, белая штукатурка, турецкие ковры, большие  -  огромные  -
картины, изразцовые полы, мебель, какую нигде и  не  увидишь.  А  вызов  был
странный и не очень приятный, семейное насилие  -  так,  во  всяком  случае,
показалось Райделлу. Ну вроде как  муж  шарахнул  жену,  жена  шарахнула  по
кнопке, а потом они опомнились и решили сделать вид, что  ничего  такого  не
было, случайная накладка, вот и все. Только никакая это была не накладка, не
сама же кнопка нажалась. И случайно нажать ее тоже не могли  -  ровно  через
три и восемь десятых секунды был  проверочный  звонок,  подняли  бы  трубку,
сказали бы: "Мы это нечаянно", [28] назвали бы пароль - и дело с  концом,  а
тут ведь никто и не подошел. Скорее всего, жена  перебила  все  телефоны,  а
потом уже нажала на кнопку. В  тот  раз  напарником  Райделла  был  "Большой
Джордж" Кечакмадзе, и грузину  (грузины  живут  где-то  там  на  Кавказе,  и
столица у них называется Тбилиси) эта история тоже не понравилась. "Ни хрена
не поделаешь, - сказал потом Большой Джордж. - Эти люди  -  подписчики,  так
что убедился, что ни трупов, ни крови нет, и мотай на все четыре стороны, да
поскорее". Но Райделл долго еще  вспоминал  напряжение,  стоявшее  в  глазах
женщины, и как  она  сжимала  воротник  роскошного  белого  халата  -  горло
прикрывала, что ли? Ее муж был в таком же халате и в дорогих очках, а из-под
халата высовывались толстые волосатые ноги. Что-то там было не  так,  сильно
не так, но что именно - этого Райделл так и не узнает. И  он  совершенно  не
понимал, как строится жизнь таких людей, жизнь, очень  похожая  на  то,  что
показывают по телевизору, и в то же самое время - совсем другая.
   Вот чуть присмотришься и видишь, что Лос-Анджелес полон тайн, и нет  этим
тайнам конца.
   И все же ему нравилось кататься по этому городу. И не обязательно,  чтобы
спешить в какое-то определенное место, а просто так, колесить по  улицам  на
"Громиле", вот как сейчас. Он свернул на Ла Сьенту; крошечный зеленый курсор
на экране сделал то же самое. [29]
   - "Запретная зона", - сказал Саблетт.  -  Херв  Виллечез,  Сюзан  Тирелл,
Мари-Паскаль Эльфман, Вива.
   - Вива? - переспросил Райделл. - Вива что?(1)
   - Просто Вива. Актриса.
   - А когда это его сняли?
   - Тысяча девятьсот восьмидесятый.
   - Меня еще и на свете не было.
   - На телевидении, Райделл, всегда одно и то же время.
   - А мне-то казалось, что ты стараешься  бороться  со  всей  этой  хренью,
которую в тебя с детства вдалбливали. - Райделл выключил  зеркальный  фильтр
бокового окошка,  чтобы  полюбоваться  рыжей  девицей,  проезжавшей  мимо  в
розовом открытом "дайхацу спикере". - Как бы там ни было, я этого фильма  не
смотрел.
   По не совсем  ясной  причине  на  закате  лосанджелесские  автомобилистки
выглядели невероятно красивыми. А главный врач США  все  пытается  запретить
машины с открывающимся верхом, говорит, что они  увеличивают  заболеваемость
раком кожи.
   - "Эндшпиль". Эл  Кливер,  Мойра  Чен,  Джордж  Истмен,  Гордон  Митчелл,
тысяча-девятьсот восемьдесят пятый.
   - Тогда мне было уже два года, - откликнулся, не отрывая глаз от  дороги,
Райделл, - но этого фильма я тоже не видел.
   Саблетт погрузился в унылое молчание. Райделл искренне ему  сочувствовал:
вот не зна-------------------(1) Viva  (ucn.)  -  да  здравствует.  [30]  ет
парень другого способа завязать разговор и все тут, а был бы он  среди  тех,
своих, в трейлерном лагере, так они и эти фильмы смотрели по десять  раз,  и
миллион других.
   - А я вот тоже  вчера  смотрел  один  старый  фильм,  -  сказал  Райделл,
чувствуя, что теперь его черед поддерживать светскую беседу.
   - Да? - заинтересованно вскинулся Саблетт. - И какой?
   -  Не  знаю,  -  покачал  головой  Райделл.  -  Там  этот  парень,  он  в
Лос-Анджелесе, и он только что познакомился с  этой  девушкой.  А  потом  он
слышит, что таксофон звонит и звонит, и берет трубку. А время  уже  позднее,
совсем ночь. И вот этот другой парень, он сидит где-то в ракетной  шахте,  и
он знает, что мы только что запустили в них свои ракеты - в них,  в  русских
то есть. И он пытается дозвониться до своего папаши, или брата, или хоть  до
кого. И он говорит, что миру приходит конец и времени почти не  осталось.  А
потом парень - ну тот, который трубку взял, - слышит, как вбегают солдаты, и
они тут же  парня  этого  пристрелили.  Это,  значит,  того  парня,  который
дозванивался.
   Саблетт прикрыл глаза, просматривая свои внутренние банки данных.
   - Да? И чем же все кончилось?
   - Не знаю, - признался Райделл. - Потом я уснул.
   - А кто там снимался? - поднял голову Саблетт.
   - Спроси чего полегче. [31]
   Серебряные глаза Саблетта изумленно расширились.
   - Господи, Берри, да ты просто не имеешь права смотреть  телевизор.  Если
уж смотришь, то смотри внимательно.

   В тот раз, пристрелив Кеннета Терви,  он  провалялся  в  больнице  совсем
недолго, каких-то  два  дня.  Адвокат  Райделла,  знаменитый  Аарон  Персли,
устроил шум, что его не должны были выписывать так быстро,  что  нужно  было
получше оценить уровень посттравматического шока, но сам  Райделл  ненавидел
больницы, да и вообще он чувствовал  себя  совсем  неплохо,  просто  не  мог
вспомнить точно, как там и что там случилось, вот и все. И  у  него  имелась
теперь надежная помощница,  та  самая  Карен  Мендельсон,  а  кроме  того  -
Веллингтон Ма, агент, взявший на себя общение с другими людьми  из  "Влипших
копов"; только Карен была очень хорошенькая, одни  длинные  темно-каштановые
волосы чего стоят, а все эти другие ей и в подметки не годились.  Веллингтон
Ма, чистокровный китаец, жил в  Лос-Анджелесе;  его  отец  состоял  в  банде
"Большой Круг"(1), это Карен так сказала, а потом  сразу  прикусила  язык  и
посоветовала Райделлу никогда об этом пикантном обстоятельстве не упоминать.
-------------------(1) "Большой Круг" (Big Circle Gang) - одна  из  наиболее
крупных гонконгских триад. Строго говоря, не  гонконгская,  а  зародилась  в
материковом Китае и руководится оттуда  же.  С  начала  1990-х  гг.  активно
проникает в Америку (преимущественно через Канаду). [32]
   Визитная карточка Веллингтона Ма представляла собой тончайшую, почти  как
бритвенное  лезвие,  прямоугольную  пластинку  розового  кварца  с  лазерной
гравировкой, первая строчка - имя  и  фамилия,  вторая  -  "Агентство  Ма  -
Мариано", а дальше -  адрес  по  бульвару  Беверли  и  уйма  всяких  адресов
электронной почты и еще каких-то номеров. Серый замшевый конверт с пижонской
визиткой доставил Райделлу курьер "Глобал Экспресса" прямо в больницу.
   - Это ж порезаться можно, - сказал Райделл.
   - Можно, - согласилась Карен Мендельсон. - А если положить ее в  бумажник
и сесть, она разлетится вдребезги.
   - Зачем это все? Какой смысл?
   - А такой, чтобы получатель относился к ней бережно, с почтением.  Другой
тебе никто не даст.
   Райделл так и  не  встретился  с  Веллингтоном  Ма  лично  -  встретился,
конечно, но это произошло потом,  гораздо  позже,  -  зато  Карен  приносила
иногда маленький чемоданчик с наглазниками на проводке, и тогда  можно  было
связаться с  лос-анджелесской  конторой,  поговорить  с  великим  человеком.
Райделл никогда  еще  не  пользовался  аппаратами  телеприсутствия  с  таким
разрешением,  эффект  был  потрясающий,  словно  и   вправду   перенесся   в
Лос-Анджелес. За окном кабинета виднелась темно-синяя  сильно  скособоченная
пирамида.  Он  спросил  у  Ма,  что  это  такое,   и   Ма   сказал:   старый
конструкторский центр, только теперь это молл, торгующий с уценкой, вот [33]
приедет Райделл в Лос-Анджелес - а это будет  совсем  скоро,  -  пусть  туда
забежит.
   Подружка Кеннета Терви, Дженни-Рей Клайн, возбудила целую кучу  отдельных
хитроумно переплетенных исков против Райделла, против департамента  полиции,
против города Ноксвилл и даже против сингапурской компании, владевшей домом,
в котором все и случилось. В сумме так миллионов на двадцать.
   Короче говоря, Райделл крупно влип, слава еще богу, что  у  него  нашлись
такие союзники, как эти, из "Влипших копов", телевизионщики. Для начала  они
наняли Аарона Персли, а  уж  кто  такой  этот  Аарон  Персли,  Райделл  знал
прекрасно, не зря же они  с  отцом  смотрели  чуть  не  каждую  передачу.  У
адвоката была благородная седая шевелюра, ярко-голубые глаза и тонкий,  хоть
коли им лучину, нос. Обычная его  одежда  состояла  из  джинсов,  ковбойских
сапог и ковбойской  же,  египетского  хлопка  рубашки  с  галстуком-шнурком,
украшенным серебряными индейскими бусинами. Персли  был  весьма  знаменит  и
часто защищал копов вроде Райделла от личностей вроде Кеннетовой подружки  и
ее адвоката.
   Адвокат этой самой Дженни-Рей Клайн  не  моргнув  глазом  утверждал,  что
Райделлу вообще нечего было делать в ее квартире, что, незаконно проникнув в
жилище его клиентки, преступный полицейский зверски умертвил Кеннета  Терви,
а заодно поставил невинную  женщину  и  ее  малолетних  детей  в  смертельно
опасное   положение.   Мистер   Терви   описывал[34]   ся   в   исках    как
квалифицированный  механик,  усердный  труженик,   любящий   приемный   отец
маленьких Рембо и Келли, истовый христианин, вернувшийся к вере после искуса
сомнений,  человек,  сумевший  избавиться   от   пагубного   пристрастия   к
тетратиобускалину, а также единственный кормилец семьи.
   - Сумевший избавиться? - переспросил Райделл.
   Готовясь к отъезду, он переселился в один из служебных номеров аэропорта,
сюда-то Карен  Мендельсон  и  принесла  полученный  от  адвоката  Кеннетовой
подружки факс.
   - Как выясняется,  -  пожала  плечами  Карен,  -  в  тот  самый  день  он
участвовал в собрании.
   - И что  же  он  там  делал?  -  прищурился  Райделл,  живо  припомнивший
кровавую, со слепыми лицами Тайную Вечерю.
   - Согласно нашим источникам, он открыто, у всех на  виду,  занюхал  целую
столовую ложку своего излюбленного препарата, после чего силой занял кафедру
и разразился тридцатиминутной речью о колготках президента Миллбэнк, а также
о предполагаемом состоянии ее половых органов. Затем он заголился, некоторое
время мастурбировал, однако  эякуляции  не  достиг,  с  чем  и  покинул  зал
собраний Первой баптистской церкви.
   - Господи Иисусе, - поразился Райделл. - Так это что же,  происходило  на
одном  из  собраний  бывших  наркоманов  -  ну,  которые  вроде   "Анонимных
алкоголиков"?
   - Именно так, - кивнула Карен. -  И,  насколько  я  понимаю,  выступление
Терви стало [35] побудительным толчком для целой  серии  крайне  прискорбных
рецидивов. Мы высылаем сюда бригаду юристов, пусть побес