аблону  -  безымянных  оттенков,  не  поддающихся
описанию.
   - Все, теперь этой штуке каюк, - печально вздохнула  Тесса,  которая,
прикончив свой сандвич, снова взялась ковырять  отверткой  в  "Маленькой
Игрушке Бога". Она протянула руку, предлагая отвертку Шеветте.  -  Верни
это ему, ладно?
   - Кому?
   - Борцу сумо из магазина.
   Шеветта взяла небольшой инструмент с микрорезьбой и вошла в  "Сбойный
сектор".
   За прилавком стоял молодой китаец, весивший,  судя  по  виду,  фунтов
двести, а то и  больше.  Голова,  как  обычно  у  борцов  сумо,  недавно
обритая, с петушиным хвостом на макушке, маленькая  бородка  под  нижней
губой. На нем была хлопковая рубашка  с  короткими  рукавами  -  большие
тропические цветы, а мочку левого уха пронзал  конический  шип  голубого
люсайта <Люсайт - исключительно прочное и прозрачное стекло  из  особого
пластика>. Парень стоял за прилавком  возле  стены,  обклеенной  рваными
постерами с рекламой доисторических игровых приставок.
   - Это ведь ваша отвертка?
   - Она с  ней  справилась?  -  он  даже  не  шелохнулся,  чтобы  взять
инструмент.
   - По-моему, нет, - сказала Шеветта, - но думаю, она решила проблему.
   Послышалось тихое быстрое щелканье. Она  посмотрела  вниз  и  увидела
робота шести дюймов ростом, стремительно семенящего поперек прилавка  на
длинных  мультяшных  ножках.  Он  был  похож  на  рыцаря   в   доспехах:
глянцево-белые щитки-сегменты, надетые на сверкающий  каркас  из  стали.
Она уже  видела  таких  роботов:  это  были  дистанционные  периферийные
устройства, контролируемые программой,  которая  заняла  бы  почти  весь
объем памяти стандартного  ноутбука.  Робот  остановился,  сложил  кисти
ручек  вместе,  виртуозно  исполнил  миниатюрный  поклон,  выпрямился  и
протянул свои крохотные кистевые зажимы к  отвертке.  Шеветта  позволила
ему взять отвертку, резкий рывок его маленьких рук испугал ее. Он  встал
по стойке "смирно", взяв инструмент на плечо, словно крохотную винтовку,
и отдал Шеветте честь.
   Парень  сумо,  видимо,  ожидал   реакции,   но   Шеветта   никак   не
среагировала. Она ткнула пальцем в бежевое "железо".
   - Отчего вся эта старая рухлядь всегда одного цвета?
   На лбу сумо появилась складка.
   - Есть две теории. Суть первой в том,  что  это  должно  было  помочь
людям, торчащим на своих рабочих местах, испытывать больший  комфорт  от
новаторских технологий, которые вполне могли привести к модернизации или
сокращению рабочих мест. Поэтому  производители  и  выбрали  оптимальный
цвет - он напоминал окраску дешевых кондомов. - Он ухмыльнулся.
   - Да ну? А вторая теория?
   - Люди, которые занимались  дизайном  этого  барахла,  подсознательно
пришли в ужас от собственного продукта и, чтобы не испугаться до смерти,
постарались придать ему максимально невзрачный вид. В буквальном  смысле
"ванильное мороженое без наполнителя". Следите за ходом мысли?
   Шеветта поднесла кончик пальца к роботу;  тот  совершил  уморительный
кувырок, упав на спину и засучив лапками, чтобы избежать прикосновения.
   - Кому же нужна эта старая рухлядь? Коллекционерам?
   - Разве не понятно?
   - Кому тогда?
   - Программистам.
   - Не понимаю, - сказала Шеветта.
   - Начнем с того, - сказал он, протянув руку,  чтобы  позволить  крохе
киберу отдать отвертку, - что когда это старье было  новьем,  когда  эти
бедняги писали программы во много миллионов строк каждая.  По  умолчанию
предполагалось, что через двадцать лет  весь  этот  софт  заменит  некая
улучшенная, усовершенствованная версия. - Он взял отвертку и  сделал  ею
жест в сторону процессоров на полках. - Но производителей ждал  сюрприз:
они обнаружили, что есть порочные, но могущественные силы, не  согласные
тратить десятки миллионов долларов на замену существующего  софта  -  не
говоря уже о "железе", - а также на переобучение,  возможно,  нескольких
тысяч наемных работников. Поспеваете за мной? - он  поднял  отвертку  на
уровень глаз и прицелился ей в Шеветту.
   - О'кей, - сказала она.
   - Так, идем дальше. Если вам нужно, чтобы техника стала  способна  на
новые трюки или лучше справлялась со старыми, что вы  делаете  -  пишете
новые  программы,  так  сказать,  с  нуля  или  же  комбинируете  старые
программы?
   - Комбинирую старые?
   - В  самую  точку.  Ты  наращиваешь  новые  процедуры.  Когда  машины
заработали быстрее, стало не важно, что процедура тратит  на  выполнение
задачи триста шагов, хотя в принципе обошлась бы всего тремя. Все  равно
на это уходит почти бесконечно малая доля секунды, так что кому до этого
дело?
   - Ладно, - сказала Шеветта, - так кому до этого дело?
   - Разным умникам, - сказал он и почесал свой "петушиный хвост" концом
отвертки, - потому  что  они  понимают,  что  все,  что  сейчас  реально
творится, следующее: такой вот  ископаемый  софт  непрерывно  наращивает
кору подпрограмм, пока дело не доходит  до  точки,  в  которой  ни  один
программист в буквальном  смысле  не  может  понять,  как  же  конкретно
достигается решение любой из возможных проблем.
   - Я все равно не вижу, какой может быть прок от этой туфты.
   - Ну, на самом-то деле, - сказал он,  -  ты  абсолютно  права.  -  Он
подмигнул  ей.  -  Ты  рубишь,  сестричка.  Но  факт  остается   фактом:
существуют очень продвинутые ребята, которым нравится  иметь  под  боком
всю эту рухлядь - может быть, просто чтобы не забывать, откуда пошли все
нынешние навороты и что все, чем каждый в наши  дни  занимается,  -  это
всего лишь непрерывные доработки. Ничто не ново под луной, сечешь?
   - Благодарю за отвертку, - сказала Шеветта. - Мне нужно срочно  пойти
повидать одного маленького африканца.
   - Что, правда? И зачем?
   - Фургон, - сказала Шеветта.
   - Ну, подруга, - сказал он, приподняв брови, - соображаешь!
 
27 
НОЧЛЕГ И ЗАВТРАК 
 
   Райделл видит, как здесь, на  нижнем  уровне,  темно,  узкая  главная
улица запружена деловито снующей толпой,  зеленоватый  свет  отрытых  на
свалках  флуоресцентных  ламп  пробивается  сквозь  пугающие   сплетения
прозрачных водопроводных труб,  ручные  тележки  громыхают  мимо,  чтобы
занять свои  дневные  позиции.  Он  вскарабкался  по  пролету  лязгающей
стальной  лестницы,  через  отверстие,  небрежно  пробитое  в   дорожном
покрытии над головой, и вылез на верхний уровень.
   Сюда попадало чуть больше рассеянного света.  Освещение  скрадывалось
наваленными лачугами-коробками, между ними -  навесные  мостики,  мокрые
паруса постиранного белья, поднятые последним вздохом угасшего ветра.
   Юная девушка с карими глазами, большими, как глаза персонажей  старых
японских мультиков, раздает желтые бумажные рекламки "Ночлег и завтрак".
Он изучил карту на обороте.
   Потопал дальше, с сумкой через плечо  и  посылкой  из  "ГлобЭкс"  под
мышкой, и через пятнадцать минут наткнулся на нечто, украшенное  розовой
неоновой вывеской "Тарелка мяса от шеф-повара гетто".  Он  узнал  имя  с
оборотки желтой рекламки, на карте оно значилось как ориентир для поиска
"ночлега и завтрака".
   Очередь,  стоящая  к  "Шеф-повару  гетто",  заведению  с  запотевшими
окнами, цены написаны на клочке картона чем-то вроде лака для ногтей.
   Он лишь однажды был на мосту, да и то только ночью, в дождь. То,  что
он видел сейчас, напомнило ему  платный  аттракцион,  Ниссан  Кунти  или
Скайуокер Парк, и он удивился, как же можно держать подобное заведение и
не обеспечить при нем охрану  или  хотя  бы  элементарного  полицейского
поста.
   Он вспомнил, что Шеветта говорила ему об отношениях людей с  моста  и
полиции: одни стараются держаться моста, а другие -  держаться  от  него
подальше.
   Он заметил стопку желтых рекламок у фанерной двери в стене,  всего  в
нескольких футах от  входа  в  "Шеф-повар  гетто".  Дверь  оказалась  не
заперта и вела в некое подобие коридора - узкого, обитого белым  упругим
пластиком, натянутым на каркас из бревен.  Кто-то  успел  накарябать  на
обеих стенах граффити - похоже, толстым черным маркером,  -  но  коридор
был слишком узким, так что  общего  замысла  "художника"  не  разобрать.
Звезды, рыбы, круги с крестами внутри... Ему  пришлось  нести  сумку  за
спиной, а коробку из "ГлобЭкс" спереди, чтобы спуститься по коридору,  а
когда дошел до конца и свернул за угол, очутился в  чьей-то  чрезвычайно
тесной кухне.
   Стены,   оклеенные   безвкусными   полосатыми    обоями,    казалось,
вибрировали. Женщина помешивала что-то на маленькой  пропановой  плитке.
Не такая уж старая, вот только седая, с пробором  посередине.  Такие  же
огромные глаза, как у девушки, только серые, а не карие.
   - Ночлег и завтрак? - спросил он ее.
   - Бронировали место? - на ней были мужская твидовая спортивная куртка
с рукавами, протертыми на локтях, надетая поверх джинсовки, и фланелевая
бейсбольная рубашка без воротничка. Никакой косметики. Лицо обветренное.
Длинный нос с горбинкой.
   - Нужно было бронировать?
   - Мы сдаем комнаты через агентство в городе, - сказала женщина, вынув
деревянную ложку из закипавшего варева.
   - Это мне дала девушка, - сказал Райделл, показав ей рекламу, которая
все еще была у него в руках, прижатая к сумке.
   - Вы хотите сказать, она их действительно раздает?
   - Она дала мне это прямо в руки, - ответил он.
   - Деньги есть?
   - Кредитный чип, - сказал Райделл.
   - Заразные болезни?
   - Нет.
   - Наркоман?
   - Нет.
   - Наркодилер?
   - Нет, - сказал Райделл.
   - Что-нибудь курите? Сигареты, трубку?
   - Нет.
   - Агрессивны?
   Райделл заколебался.
   - Нет.
   -  И  еще,  признаете  ли  вы  Господа  Иисуса  Христа  своим  личным
спасителем?
   - Нет, - сказал Райделл, - не признаю.
   - Прекрасно, - сказала она, погасив пропановую горелку. - Вот чего  я
действительно не переношу. Я выросла среди этих психов.
   - Что ж, - сказал Райделл, - так мне бронировать, чтобы  переночевать
у вас здесь, или нет? - он  разглядывал  кухню,  недоумевая,  где  может
находиться это самое "здесь"; кухня была примерно семь на семь футов,  и
дверной проем, в который он втиснулся, был единственным видимым  входом.
Из-за обоев, кое-где отставших от пара, помещение казалось декорацией на
сцене любительского театра.
   - Нет, - сказала она, - не нужно. У вас есть рекламный проспект.
   - А место у вас есть?
   - Конечно, - она сняла горшок с  плитки,  поставила  его  на  круглый
металлический поднос, лежавший на маленьком крашеном  белом  столике,  и
накрыла чистым кухонным полотенцем. - Ступайте, откуда пришли. Ступайте,
ступайте. Я пойду следом.
   Он поступил, как она велела, и подождал ее у открытой двери.  Кстати,
он заметил, что очередь у "Шеф-повара гетто" стала длиннее.
   - Нет, - сказала женщина у него за спиной, - это здесь, наверху.
   Он обернулся и увидел, как она дернула  за  конец  длинной  оранжевой
веревки из нейлона, отчего каскадом обрушилась  алюминиевая  лесенка  на
противовесе.
   - Лезьте наверх, - сказала она, - я пришлю ваши сумки.
   Райделл опустил на пол свой вещмешок и посылку из "ГлобЭкс"  и  встал
на нижнюю ступень лесенки.
   - Смелее, - сказала она.
   Райделл вскарабкался наверх и обнаружил невероятно тесное  помещение,
в котором, очевидно, ему и предполагалось спать. Сперва он подумал,  что
кто-то решил устроить здесь японский  гробик-отель  из  обрезков  досок,
приобретенных в магазине стройматериалов  со  скидкой.  Стенки  были  из
какой-то обшивки дешевого дерева, которая имитировала скверную  имитацию
какой-то другой  обшивки,  которая,  вероятно,  имитировала  некий  ныне
забытый  оригинал.  Крохотный  квадрат  пола   рядом   с   Райделлом   -
единственная  часть  комнаты,  не  занятая  кроватью,  -   был   застлан
практичным покрытием  с  коротеньким  ворсом  странного  бледно-зеленого
цвета с оранжевыми блестками. Уличный свет проникал  из  дальнего  конца
комнаты, где, как решил Райделл, было изголовье кровати, но ему пришлось
бы встать на колени, чтобы в этом убедиться.
   - Хотите снять этот номер? - крикнула снизу женщина.
   - Конечно, хочу, - сказал Райделл.
   - Тогда тяните наверх свои сумки.
   Он обернулся и увидел, как она  ставит  его  вещмешок  и  посылку  от
"ГлобЭкс" в ржавую проволочную корзину, которую подвесила к лесенке.
   - Завтрак в девять ноль-ноль, - сказала  она,  не  глянув  наверх,  и
исчезла.
   Райделл подтянул к себе лесенку с багажом за  оранжевую  веревку.  Он
вытащил из корзины вещи, лесенка осталась в том же положении - видно, ее
удерживал невидимый противовес.
   Он встал на четвереньки  и  вполз  в  свою  спальню  по  шмату  пены,
накрытой типичным микрошерстным  одеялом  на  пенной  основе,  и  достиг
чего-то вроде  полусферического  пузыря  пластика,  -  возможно,  детали
аэроплана, - который держался на  эпоксидке  с  внешней  стороны  стены.
Снаружи, казалось, он был покрыт слоем соли: корка засохшего "спрея". Он
пропускал едва брезжащий свет. Судя по всему,  спать  придется,  засунув
голову прямо в эту хреновину. Ничего, сойдет и так. Пахло здесь странно,
но не противно. Надо было спросить, сколько  стоит  ночлег,  но  с  этим
можно повременить.
   Он сел на край кровати и снял туфли. Из обоих носков  пальцы  торчат.
Нужно купить побольше носков.
   Он достал из куртки очки, надел их и набрал по  памяти  номер  Лэйни.
Слушая, как где-то в Токио звенит телефон, он представлял себе  комнату,
в которой звенит телефон, некий роскошный отель, хотя, возможно, телефон
звенел в офисе на столе, громадном, как у Тонга, только реальном.  Лэйни
взял трубку, прервав девятый звонок.
   - "Сбойный сектор", - пробормотал Лэйни.
   - Что?!
   - Кабель. Он там.
   - Какой еще кабель?
   - Который вам нужно воткнуть в проектор.
   В эту секунду Райделл глядел на посылку "ГлобЭкс".
   - Какой проектор?
   - Который вы сегодня забрали в "ГлобЭкс".
   - Погодите минутку, - сказал Райделл, - откуда вы знаете?
   Минутная пауза.
   - Я просто знаю, Райделл.
   - Слушайте, - сказал Райделл, - я влип в неприятность. Подрался. Не я
подрался, другой парень, но  драка  вышла  из-за  меня.  Они  просмотрят
записи охранной системы "ГлобЭкс" и узнают, что я расписался за вас. И у
них будет видеоролик с моим участием.
   - Ничего у них на вас нет.
   - Да есть у них все! - запротестовал Райделл. - Я же там был!
   - Не были, - сказал Лэйни, - у них есть видеоролик с моим участием.
   - О чем вы болтаете, Лэйни?!
   - О бесконечной пластичности цифры.
   - Но я расписался. Написал свое имя, не ваше.
   - На экране, не так ли?
   - О, - Райделл был озадачен. - Кто  это,  интересно,  может  взломать
"ГлобЭкс" и изменить эти данные?
   - Не я, - сказал Лэйни, - но я вижу, что их изменили.
   - Ну и кто это сделал?
   - Сейчас это чисто академическая проблема.
   - Что это значит?
   - Это значит - не задавать вопросов. Где вы находитесь?
   - На мосту, в ночлежке с кормежкой. Вы стали меньше кашлять.
   - Это синий сироп, - сказал Лэйни. Райделл понятия не имел,  что  тот
имеет в виду. - Где проектор?
   - Похожий на термос? Он у меня.
   - С собой не берите. Найдите магазин под названием "Сбойный сектор" и
скажите, что вам нужен кабель.
   - Какой именно кабель?
   - Вас будут ждать, - сказал Лэйни и дал отбой.
   Райделл  сидел  на  кровати,   в   солнцезащитных   очках,   порядком
разозленный на Лэйни.  Чувствовал  жгучее  желание  провалить  операцию.
Найти работу в парковочном гараже. Сидеть себе и глазеть  на  природу  в
бывшем деловом центре Детройта.
   Но тут чертова служебная этика не  дала  ему  покоя.  Он  снял  очки,
засунул их в карман куртки и принялся вновь надевать туфли.
 
28 
ФОЛСОМ-СТРИТ 
 
   Начало  Фолсом-стрит  под   дождем,   все   эти   испачканные   сажей
транспортные средства, страдающие  костным  шпатом  домики  на  колесах,
рванобрюхие колымаги любых  марок  -  лишь  бы  в  названии  было  слово
"старый"; машины, что работали - если вообще работали - на газолине.
   - Глянь-ка на это, - сказала Тесса, подогнав свой  фургон  впритык  к
старому "хаммеру", в прошлом - военному, каждый квадратный дюйм облеплен
микромусором на эпоксидке,  миллион  мельчайших  обломков  производства,
блестящих в свете фар и дождя.
   -  Думаю,  здесь  найдется  свободное  место,  -   сказала   Шеветта,
вглядываясь в мутные размывы "дворников". "Дворники" фургона Тессы  были
с лезвиями, в стиле Малибу -  старые  и  успевшие  отвыкнуть  от  влаги.
Подругам пришлось снизить скорость и  буквально  ползти  весь  последний
квартал до самого Эмбаркадеро, когда дождь зарядил всерьез.
   Теперь  он  размеренно  барабанил  по  металлической  плоской   крыше
фургона, но Шеветта знала Сан-Франциско и понимала, что это ненадолго.
   Черный парень с дредами  честно  заработал  свой  чип  на  пятьдесят.
Вернувшись,  они  обнаружили  его  скорчившимся  на  поребрике,   словно
горгулья,  выражение  лица  его  неприветливое;  он  покуривал   русские
сигареты из красно-белой пачки, сунутой за закатанный  рукав  поношенной
армейской рубашки, которая была ему на три размера велика.  Фургон,  как
ни странно, все еще был на колесах, и шины были целы.
   - Как ты думаешь, что он имел в виду,  -  сказала  Тесса,  маневрируя
между  поросшим  мхом  школьным  автобусом,  воистину  антиквариатом,  и
развалившимся катамараном, стоявшим на трейлере со сгнившими  шинами,  -
когда пробубнил, что тебя искали?
   - Не знаю, - сказала Шеветта. Она спросила мальчишку кто, но он  лишь
пожал  плечами  и  отвалил,  предприняв  сначала   решительную   попытку
выклянчить у Тессы "Маленькую Игрушку Бога". - Может,  он  и  сказал  бы
кто, если бы ты дала ему свою камеру.
   - Вряд ли, - сказала Тесса, заглушив двигатель,  -  это  же  половина
моей доли от дома в Малибу.
   Шеветта увидела, что в крохотной  кабинке  катамарана  включен  свет,
струящийся сквозь маленькие щели-окна, и что  кто-то  копошится  внутри.
Она принялась опускать окошко, но ручку заело через два оборота, так что
ей пришлось открыть дверь.
   - Эй, это  место  Бадди,  -  сказала  девочка,  высунувшись  из  люка
катамарана; она говорила громко, стараясь перекрыть шум дождя,  хриплым,
немного испуганным голосом. Стояла, съежившись то ли под  старым  пончо,
то ли под куском брезента, так что Шеветта не могла разглядеть лица.
   - Да ладно... - сказала Шеветта, - нам нужно встать здесь на ночь или
хотя бы пока не стихнет дождь.
   - Здесь паркуется Бадди.
   - Ты не знаешь, когда он собирался вернуться?
   - А тебе-то что?
   - Мы уедем отсюда завтра на рассвете, - сказала Шеветта, - мы  просто
две тетки. Не возражаешь?
   Девочка немного приподняла брезент, и Шеветта мельком  увидела  блеск
ее глаз.
   - Две тетки, и все?
   - Давай мы останемся, - сказала Шеветта, -  тогда  тебе  не  придется
дергаться, кого еще принесет вместо нас.
   - Ладно, - сказала  девчушка.  И  исчезла,  нырнув  обратно.  Шеветта
услышала, как, скрипя, закрывается люк.
   - Подтекает, тварь, - сказала Тесса, изучая крышу фургона  с  помощью
черного карманного фонарика.
   - Не думаю, что дождь на всю ночь, - сказала Шеветта.
   - Мы можем припарковаться?
   - Пока не вернулся Бадди, - сказала Шеветта. Тесса включила  свет  на
заднем сиденье фургона. Там тоже сильно натекло.
   - Где-то здесь наверху есть пленка и спальники, - сказала Шеветта,  -
но придержи их пока сухими, на всякий случай.
   Она пролезла между сиденьями в глубину фургона.
 
29 
ПОРОЧНЫЙ КРУГ 
 
   Райделл нашел карту моста внутри солнцезащитных очков - магазинный  и
ресторанный путеводитель для туристов. Текст был на португальском, но  с
помощью рычажка можно было войти и в английскую версию.
   Справился он не сразу; одно неверное нажатие на крутящуюся клавишу, и
он вновь оказывался в проклятых картах метрополитена Рио,  но,  в  конце
концов, он умудрился-таки вытащить  искомое.  Не  карту  GPS,  а  просто
чертежи обоих уровней, расположенные рядом; и ему  ни  за  что  было  не
определить, насколько они уста