ще не все сказал, советник, - бормочет он.
   - Ну говори, не смущайся, - поощряю его я.
   - У меня украли рекомендательное письмо сенатора Стила.
   Одна новость лучше другой!
   - Почему оно оказалось у тебя?
   - Я предъявил его мсье Жанвье, он прочел и  вернул  мне.  А  я  спрятал
письмо в стол, но не запер ящик - не  подумал  о  возможности  пропажи.  В
письме рекомендовали меня - ну кому еще нужна была эта рекомендация?
   - Может, оно и сейчас в столе? Поищи получше.
   - Уже искал. Письма нет. И я даже  догадываюсь,  кто  его  взял.  Кроме
Освальда Ринки, в комнате никого не было.
   - Скверная история, - говорю я. - Любой документ за  подписью  сенатора
может быть использован нам во вред.
   - Для чего же  он  понадобился  этой  канцелярской  крысе?  -  пожимает
плечами Мартин.
   Пит робко его поправляет:
   - Это совсем не канцелярская крыса, мистер Мартин. Я даже  не  понимаю,
зачем он у нас работает. Платят здесь немного, а деньги у него водятся.  И
если письмо  сенатора  что-нибудь  стоит,  он  продаст  его  без  зазрения
совести. Ринки игрок, мистер Мартин, и чуть ли не  каждый  день  прямо  со
службы едет в "Гэмблинг-Хаус". Знаете это казино на Больших бульварах? Мне
думается, что и сейчас он там.
   - Почему ты так считаешь? - спрашиваю я.
   - Вчера я попросил у  него  взаймы,  мсье  Ано.  Немного  попросил,  до
получки. А он сказал: "Сегодня ни сантима, Пит. Но завтра будут. Приходи в
казино: если не продуюсь - выручу". Играет  он  крупно.  До  выигрыша  или
проигрыша.
   - Значит, долго не задержится, - замечает Мартин.
   Мы понимаем друг друга с полуслова. За сколько Ринки продал письмо,  не
существенно. Важно, когда и кому.
   - Вот что, Мартин, - решаю я. - Приедешь в  "Аполло"  после  девяти,  в
самый разгар сутолоки. Столик  закажешь  заранее.  Я  постараюсь  приехать
вовремя. Пока же мы с Питом займемся Ринки. Надо  узнать  точно,  кому  он
продал письмо сенатора.
   "Гэмблинг-Хаус" - было начертано электрическими лампочками по  фронтону
богатого  особняка  на  самом  фешенебельном  отрезке  Больших  бульваров.
Надпись освещала не только вход и колоннаду у входа, но  и  примыкающую  к
ним ресторанную площадку под парусиновым тентом. От нее к воротам тянулась
липовая аллея.
   Швейцара не было. Мы вошли в открытые настежь двери. В глубине большого
пустынного холла скучал молодой человек в синем сюртуке и кружевном  жабо,
украшенном булавкой с лиловым, похожим на аметист, камнем.  Мы  предъявили
свои визитные карточки и уплатили по двадцать пять франков за  вход.  Пока
нам выдавали входные билеты, я успел осмотреть соседний  бар  за  тяжелыми
плюшевыми портьерами. Он был почти пуст - только несколько  хорошо  одетых
молодых людей у стойки.
   - Ринки среди них нет, - подсказал мне Пит.
   Наверху нас встретила привычная  тишина  игорного  зала.  Лишь  изредка
шепот советующих, негромкие реплики игроков, возгласы банкометов и  крупье
перекрывают легкое шуршание фишек по сукну столов. Лакеи в красных  фраках
и белых чулках до колен ухитряются лавировать между столами с подносами  в
руках, даже не зазвенев бокалами.
   Освальд Ринки, сидящий напротив крупье, играет осторожно, ставит стопки
фишек не на номера, а на цвет, рассчитывая только  на  удвоенную  сумму  в
случае выигрыша. Перед ним на столе лежит большая груда  фишек.  Очевидно,
Ринки уже  выиграл  немало  и  -  что  соответствовало  бы  его  репутации
крупного, но осторожного, не любящего рисковать игрока - должен скоро игру
закончить.
   - Не подходите к столу, Пит, - говорю  я,  -  вас  он  сразу  узнает  и
поймет, что вы пришли не для игры в рулетку. Лучше подождите  незаметно  в
сторонке и перехватите его, когда он пойдет от разменной кассы  к  выходу.
Попросите у него, скажем, двадцать пять франков. А я неожиданно подойду  к
вам...
   Мы так и делаем. Пит отходит к разменной кассе, я  становлюсь  у  стола
позади крупье. Из-за его спины мне видно,  как  играет  Ринки.  Методично,
невозмутимо, то уменьшая, то увеличивая  ставки,  он  играет  на  "руж"  и
"нуар" или на "чет" и "нечет", как мальчишки в орлянку:  орел  или  решка.
Ринки везет: стопка фишек у  него  под  руками  становится  все  больше  и
больше.
   И вдруг Ринки невольно, инстинктивно, даже со  страхом,  накрывает  эту
разноцветную стопку. Он увидел и узнал меня.
   Почему советник сенатора пришел в казино? Ведь имя Жоржа Ано отнюдь  не
популярно среди его  завсегдатаев.  Значит,  он  заглянул  сюда  случайно,
вероятно из любопытства. Но успел заметить за рулеточным столом партийного
функционера. Надо бросать игру и немедленно уходить, объяснив пребывание в
казино той же случайностью. Так я прикидываю возможные умозаключения Ринки
и не ошибаюсь. Всем своим видом показывая, что игра для  него  окончена  и
что играл-то он,  в  общем,  равнодушно,  без  интереса  и  выигрыш  чисто
случаен, Ринки бочком-бочком пробирается сквозь толпу к разменной кассе. Я
осторожно следую за ним, стараясь не опоздать к его встрече с Питом.
   Пит успевает догнать Ринки, когда тот уже  спустился  вниз  по  широкой
мраморной лестнице и взял свой  цилиндр  в  гардеробе.  Они  оба  стоят  в
скучной тишине холла, не привлекая внимания ни  краснофрачных  лакеев,  ни
застегнутого на все пуговицы администратора. Я их, конечно, не  слышу,  но
вопрос Селби мне известен. А теперь вижу и ответ: Ринки  разводит  руками,
виновато улыбается, явно разыгрывая этюд о проигрыше неудачника.
   Именно в эту минуту я и подхожу к ним.
   - Каким образом вы здесь?  -  строго  спрашиваю  я  Пита.  -  Посещение
подобных заведений не украшает работников нашей партийной канцелярии.
   Пит, якобы заикаясь от испуга, косноязычно лепечет:
   - Я случайно... У меня и денег для этого  нет.  А  пришел...  попросить
взаймы у приятеля. Это Освальд Ринки, старший клерк у мсье Жанвье...
   Я смотрю в упор на Ринки, и мне кажется, что я где-то  его  уже  видел.
Где? Вспомнить не могу. А  Освальд  Ринки,  обрадованный  тем,  что  Селби
неожиданно дал ему возможность уйти из-под удара, угодливо раскланивается.
   Я надменно оглядываю Ринки (у меня это хорошо  получается)  и  внезапно
вспоминаю, где его видел: он был среди  замаскированных  бандитов  Пасквы,
перехвативших нас на лесной дороге в  Вудвилль.  Несколько  секунд  молчу,
соображая, как  использовать  свое  открытие,  и,  не  подавая  виду,  что
разгадал Ринки, говорю назидательно, как советник сенатора старшему клерку
его канцелярии:
   - Ваш выигрыш или проигрыш меня не касается,  но  репутация  игрока  не
подходит  для  партийного  функционера,  Освальд  Ринки.  Мне,   возможно,
придется сделать соответствующие выводы.
   Ринки испуган, но, видимо, не осложнения с Жанвье беспокоят его, а  мое
близкое знакомство с Мердоком, на которого он работает.
   - Прошу извинить меня, советник, - не без достоинства просит  Ринки.  -
Уверяю вас, что ничто подобное больше не повторится.
   Я морщусь, будто раздумывая.
   -  Ладно.  Выйдем  в  сад  к  бассейну.  Здесь  слишком  душно.  Там  и
объяснимся.
   Ринки, заметив мои колебания, почти счастлив и тут  же  устремляется  к
открытым дверям. Несколько минут мы, все трое, молча и не  спеша  идем  по
узкой тропе вдоль бассейна.
   Я резко останавливаюсь.
   - А ведь мы с вами знакомы, Освальд Ринки. Даже как-то сидели рядом.
   Ринки удивлен или изображает недоумение.
   - Не имел такой чести, советник.
   - Имели. Вспомните лесную хижину близ Вудвилля.  Вы  были  тогда  среди
"пистолетников" Пасквы.
   Актерски сыгранное удивление  Ринки  сменяется  совсем  не  театральным
испугом. Он  пятится  от  меня,  не  сообразив,  что  стоит  в  нескольких
сантиметрах от края бассейна.
   - Стой! - кричит Пит.
   Но Ринки уже потерял равновесие и ушел под воду,  окатив  нас  фонтаном
брызг. Секунду спустя он вынырнул и застучал по воде руками.
   - Помогите! Тону!
   Пит хватает его за руки и вытаскивает по грудь из воды.
   - Подержите так, Селби, - прошу я. - Не спешите.
   - Я не умею плавать! - вопит, отплевываясь, Ринки.
   - Это тебе и не понадобится. Сразу пойдешь ко  дну,  если  не  скажешь,
кому ты продал украденное письмо сенатора. Только  поторопись,  а  то  Пит
устанет тебя держать. Итак - кому?
   - Паскве. За пятьсот франков... Вытащите меня ради Бога!
   - Интересно, за что вам платит Мердок? Профессионал - и  попадается  на
мелкой краже, да еще сбывает украденное своему  же  сообщнику.  А  плавать
надо учиться с детства, - наставительно говорю я и помогаю Селби  вытянуть
Ринки из воды. Он отряхивается, как мокрый пес, обдавая нас брызгами.
   - Я, пожалуй,  пощажу  вас,  -  замечаю  я,  протирая  носовым  платком
промокшие полы и рукава сюртука. - Ни Жанвье, ни Мердоку ничего не  скажу.
Выигрыш можете оставить себе, двадцать пять  франков  дайте  взаймы  Питу,
если он в них нуждается, а пятьсот франков,  полученных  вами  от  Пасквы,
внесите в фонд избирательной кампании сенатора Стила. Вы, Селби, доставите
сейчас эту мокрую курицу домой, а то  еще  простудится.  Не  беспокойтесь,
жаловаться он не будет.



11. УБИЙСТВО

   Через полчаса я нахожу  в  "Аполло"  Мартина,  ухитрившегося  благодаря
своим уже достаточно обширным "придонным" связям получить свободный столик
в самом центре бара, близ грязной ковровой  дорожки,  разделяющей  большой
закопченный и пыльный зал надвое.
   "Аполло" - это действительно третьеразрядный кабак, с  длинной,  обитой
жестью стойкой и десятком деревянных, ничем не покрытых столов.  Из  кухни
несет прогорклым маслом. В нескольких шагах  ничего  не  разглядишь  из-за
густого табачного дыма.
   - Были в  "Гэмблинг-Хаус"?  Ринки  нашли?  -  встречает  нас  вопросами
Мартин.
   Я рассказываю.
   - Зачем Мердоку платить пятьсот франков за  документ,  который  он  мог
получить даром? - спрашиваю я под  конец.  -  Ведь  Ринки  его  человек  в
избирательной канцелярии популистов.
   - Агентам тоже надо платить.
   - Но почему между Мердоком и Ринки вдруг возникает Пасква?
   - Как связной, наверное?
   - Роль не для Пасквы.
   - А в качестве прикрытия? Ринки прикрывают как лжепопулиста. Все  очень
просто, Юри, подумай сам. Ринки  находит  в  столе  у  Пита  рекомендацию,
подписанную сенатором. Сообщает Мердоку.  Получает  распоряжение  выкрасть
документ и передать его Паскве. А Пасква лишь одно из звеньев цепочки.
   Мартин рассуждает разумно.  Но  какую  роль  и  в  какой  игре  сыграет
рекомендация? Может быть, этот замысел и разгадал Луи Ренье?
   - Пасквы и Ренье здесь нет, - говорит Мартин. - Зато я вижу Бидо.
   - Кто это - Бидо?
   - Я тебе рассказывал. Второй гангстерский ферзь.  Покупает  голоса  для
"джентльменов".
   - Где он сидит?
   - За третьим столом слева от нас.
   Я разглядываю толстяка  с  отвисшими  розовыми  щеками,  в  пиджаке  из
зеленого,  "бильярдного"  сукна.  Жилет  у  него  оранжевый,  мятый,   как
иссохшийся апельсин. Он энергично играет в покер с какими-то столь же ярко
расцвеченными типами.
   - Это тот, из которого собираются сделать пудинг?
   - Тот самый, - подтверждает Мартин.
   - Не жалко. Меня тревожит исчезновение Луи.
   - Меня тоже. Тем более, что Пасква поручил ему слежку за мной, а я  как
раз его и не вижу.
   - Штучки Мердока.
   - А может быть, инициатива Пасквы?
   - Кто ты для Пасквы? В прошлом - человек, которого  приказал  задержать
Мердок,  а  потом  отпустил  с  миром.  Сейчас  -  хроникер  газеты   "его
величества".  Не  миллионер,  не  игрок  и  не  сыщик.  В  общем,  человек
неопасный.
   - Я видел, где и куда сгружались слитки.
   - Никто не заметил, что ты видел. Иначе тебя давно убрали бы.
   - Серебро скоро понадобится Мердоку. Для тех, кто  шантажа  не  боится,
или тех, кого шантажировать незачем. Вот  тогда  бы  и  пустить  по  следу
полицию.
   Мы  продолжаем  разговаривать,   дожевывая   знаменитые   "аполловские"
бифштексы.  Что-что,  а  их  здесь  делать  умеют.  Жарят  без  масла   на
раскаленной плите, отлично сохраняя весь сок и нежность мяса,  схваченного
хрустящей корочкой.
   В дыму и гомоне никто и не заметил, как в бар вошли двое с полицейскими
автоматами. Мы увидели их, когда  они  были  уже  в  центре  зала.  Идущий
впереди - почти двухметрового роста, в  застиранной  клетчатой  рубахе,  с
черным платком, закрывающим лицо до глаз. Второй - с открытым лицом,  лишь
старенькая студенческая каскетка надвинута на лоб.
   - Луи Ренье, - тихо говорит Мартин.
   - Где?
   - Тот, что сзади.
   Высокий вскидывает автомат и кричит на весь зал:
   - Получай, Бидо!
   Грохочет автоматная очередь. Но одним мгновением  раньше  шедший  сзади
Луи Ренье, перехватив свой автомат за  дуло,  ударил  прикладом  по  рукам
стрелявшего, и очередь проходит  под  столом.  Стрелявший  поворачивается,
ударом тяжелого башмака сбивает спутника на пол  и  тут  же  выпускает  по
столику вторую очередь. Третью - в грудь пытающемуся  подняться  Луи.  Это
происходит буквально в считанные секунды.
   - Сидеть смирно! - кричит стрелявший. - Мои люди у входа с оружием.  Вы
под прицелом. Кто двинется - срежут.
   Затем он нагибается и шарит в кармане у Луи. Кладет что-то или берет?
   Автоматы, направленные в зал от двери, видны всем.
   - Десять минут не выходить из зала.  Пристрелим  на  месте,  -  говорит
убийца с черным платком на лице.
   Никто не двигается. Мартин замечает вполголоса:
   - Я узнал его.
   - Кто?
   - Наш друг, Чек Пасква. Под платком у него борода, и рост - два  метра.
Не ошибешься.
   Стрелявший вместе с охранниками скрывается за дверью.  Все  сидят,  как
приклеенные к стульям. Бросаюсь к Луи, лежащему на полу в  трех  шагах  от
меня. Грудь его пробита тремя  или  четырьмя  пулями.  Крови  немного,  но
смерть очевидна - сомневаться не  приходится.  Я  успеваю  сунуть  руку  в
карман, заинтересовавший убийцу, и вынуть оттуда сложенный  вчетверо  лист
бумаги. Не рассматривая, тут же прячу его за бортом сюртука.
   - Убит? - спрашивает меня подбежавший юноша-официант, почти  мальчишка,
и пытается поднять опрокинутого на спину Луи.
   - Не трогай. Мертв. Зови полицию,  да  поскорее.  Я  советник  сенатора
Стила, понял?
   Юноша, торопливо вытерев запачканные кровью руки о фартук, срывается  с
места. Столик с убитыми окружают завсегдатаи кабака. Слышатся голоса:
   - Это Бидо со своей тройкой.
   - "Джентльменские" сборщики?
   - Говорят. А кто им платит?
   - Рондельцы или церковники, не знаю.
   - У Бидо еще маклерское место на бирже.
   - И две бильярдные у рынка.
   - Не сторговались, наверно. Вот и хлопнули.
   Я стою над телом Луи, чувствую щемящую боль  в  сердце.  Словно  кто-то
проткнул  его  длинной  булавкой.  Меня  охватывает  чувство   жалости   и
раскаяния. Ведь это мы послали парня на верную смерть. Позади  меня  стоит
Мартин и наверняка чувствует  то  же  самое.  Подымаю  автомат  убитого  и
вынимаю обойму. Она пуста. Луи  шел  бок  о  бок  с  убийцей,  не  зарядив
автомат. Почему? Его послали, приказали ему идти, а  с  какой  целью,  он,
вероятно,  даже  не  знал.  Просто  надеялся  все  выяснить,  возможно   -
предотвратить преступление. Бедняга не подумал,  что  за  первой  очередью
убийцы может последовать вторая. И третья. Она и досталась  ему.  А  вдруг
его сознательно хотели любым способом задержать на  месте  преступления  -
расплачиваться за содеянное: ведь полиции безразлично, стрелял он  или  не
стрелял, все равно - пришел вместе с убийцами...
   Мне ни терпится взглянуть на листок, взятый из кармана  убитого,  но  я
понимаю, что сейчас этого делать нельзя. Уже входят в зал в  сопровождении
мальчишки-официанта рослый полисмен с нашивками сержанта на  темно-зеленом
мундире и рядовой полицейский.
   - Все видели  убийство?  -  спрашивает  сержант  у  собравшихся  вокруг
столика.
   - Я, как начали стрельбу, ничего не видел, - нехотя говорит один.
   - Дымно здесь, - говорит другой. - Я поодаль сидел.
   - Не разглядел как следует. Стрелял мужчина с черным платком на лице.
   - А этого кто убил? - Палец сержанта обращен к телу Луи.
   - Он же и убил, -  заявляет  мальчишка-официант.  -  Третьей  очередью.
Первой помешал этот парень - стукнул автоматом его  по  рукам;  второй  он
сбил этих за столиком, а третью всадил в парня. Я все видел, в двух  шагах
от стойки был.
   Сержант записывает имя и адрес официанта и, оглянувшись, спрашивает:
   - Кто подтвердит слова свидетеля?
   Все молчат, мнутся, никому не хочется тащиться в полицейский участок.
   - Дымно было, - повторяет кто-то уже сказанное. - Мутно. Разве увидишь?
   Я показываю сержанту служебную карточку.
   - Полностью подтверждаю слова свидетеля.
   - И я, - добавляет Мартин.
   Сержант козыряет  и  записывает  наши  имена  и  должности.  А  Мартину
говорит, уверенный в своем полицейском всесилии:
   - Не давать ничего в газету без разрешения инспектора. Иначе - штраф.
   Вероятно, он заботится  о  репутации  заведения  или  даже  состоит  на
жалованье у хозяев. Мне это, в общем, безразлично, но самоуверенность  его
я быстро сбиваю:
   - Передайте инспектору, сержант, чтобы о  случившемся  было  немедленно
доложено главному комиссару Бойлю. Я буду у него и повторю мои  показания.
Имена убитых вы знаете или узнаете. И мотив вам ясен:  обычная  бандитская
перепалка.
   Сержант снова, на этот раз почтительно, козыряет и уходит за  стойку  к
бармену.
   Киваю все еще суетящемуся поблизости мальчишке-официанту:
   - Получи. - И оставляю ему пять франков. - Сдачи не надо.
   - Спасибо, мсье Ано, - говорит он.
   - Откуда ты меня знаешь?
   - Раньше я служил в отеле "Омон", много раз приносил вам в номер вино и
кофе. Только две недели назад сюда перешел.
   Мальчишка наклоняется ко мне, словно хочет что-то прибавить.
   - Ты еще не все сказал мне, приятель? - спрашиваю я.
   - Да, мсье Ано, - шепчет он. - Я видел, как  убийца  положил  что-то  в
карман этому парню и как вы потом что-то оттуда вынули. Должен я  об  этом
молчать или нет? Я сделаю так, как вы скажете.
   - Пока молчи, - говорю я. - Это хорошо, что ты  все  видел.  Вдруг  мне
понадобится свидетель? Понял, дружище?
   - Понял, мсье Ано. Мой отец всегда голосует  за  сенатора  Стила,  и  я
готов выполнить любое ваше требование.
   Бар быстро пустеет. Тела убитых сейчас увезут в морг.



12. НАЧИНАЕМ ПОИСК

   Мы снова в отеле.
   Вынимаю  из  бокового  кармана  сложенный  вчетверо,  помятый   листок,
дрожащими от  скверного  предчувствия  пальцами  разворачиваю  его  и,  не
прочтя, вскрикиваю.
   У  меня  в  руках  написанное  мною  письмо   директору   избирательных
популистских кампаний, рекомендующее историка Питера Селби  для  работы  в
партийном архиве.
   - Что это? - спрашивает Мартин.
   Я протягиваю ему письмо.
   - То самое?
   - Да!
   - Почему оно у тебя?
   - Потому что я взял его из кармана Луи Ренье. Помнишь, Пасква  нагнулся
к нему, уже мертвому? Он сунул это письмо в карман его куртки.
   - Ничего не понимаю. Бессмыслица какая-то, - говорит Мартин.
   - Попробуем понять, - размышляю  я  вслух.  -  Пит  отдал  рекомендацию
Жанвье. Тот прочитал и вернул ее Питу. Что за сим  последовало,  известно.
Письмо купили и подбросили убитому.
   Мартин недоуменно разводит руками.
   - Зачем?! Луи Ренье не Пит  Селби.  Личность  убитого  была  бы  тотчас
установлена.
   - А планы Мердока ты не учитываешь?
   - При чем здесь Мердок? - горячится Мартин. - Ему был нужен чистый лист
с подписью Стила, а не рекомендация какому-то Питеру Селби. Он мог  бы  ее
получить без особых хлопот во время обыска в твоем номере.
   - Тогда она была ему не нужна.
   - А теперь понадобилась? Для чего?
   - В то время Мердок еще не был кандидатом  в  сенат.  А  сейчас,  после
билля, он ищет любые средства для борьбы с популистами, потому что у них -
большинство. Тут все годится - и шантаж, и убийства. О шантаже ты  знаешь.
А убийство мы только что видели. Документ за подписью Стила, котор