ту реку? По крайней мере, лучше  попытайся,
ради Бога, вызвать его прямо сюда! Ведь если мы сойдем  с  этого  места  и
волшебство начнет  вновь  действовать  среди  этих  лесов,  то  оно  будет
действовать так же и на него, верно?
     - Оно уже работает, - сказал Саша,  понижая  голос.  -  У  меня  есть
ужасное предчувствие, что нам необходимо отыскать Ивешку. Она нужна и  мне
самому, Петр. Мне на самом деле нужна ее помощь: все эти  книги  не  могут
сказать мне всего...
     - Господи. - Он  услышал  неподдельный  страх,  звучавший  в  сашином
голосе, схватил его за руку и крепко  сжал.  Он  взвалил  на  этого  парня
непомерную тяжесть, теперь он  видел  это:  Саша  был  измотан,  его  лицо
побледнело. - Не будем впадать в панику, верно?
     Саша тяжело вздохнул.
     - Но ведь я не Ууламетс, Петр.
     - Вот и слава Богу.
     - Мне кажется, - заметил Саша,  несколько  раз  глубоко  вздохнув,  -
сейчас ты находишься в большей безопасности, чем я.
     Петр стиснул его руку.
     - Я полностью доверяю  тебе.  Ты  все  делаешь  абсолютно  правильно,
малый. Ты твердо стоишь на ногах, в отличие от него, и  ты  ни  в  чем  не
ошибаешься.
     Последовало еще несколько глубоких вздохов.
     - Я не перестаю думать о лодке. Мне все время кажется, что  Ивешка...
должна была бы уже появиться здесь, если вообще  сюда  собиралась.  Но  ее
нет. И не могу понять, почему.
     Вот теперь Петр по  настоящему  почувствовал  полное  расстройство  в
желудке. Он внимательно взглянул на Черневога, раздумывая, как далеко  все
это может зайти и не будет ли самым лучшим  выходом  прихлопнуть  его  без
всякого предупреждения.
     Но в этот самый момент Черневог поднял голову, и поймав глазами сашин
взгляд, сказал:
     - Ивешка не подвластна волшебству, под которым находятся  лешие.  Оно
уже спадает, и осталось только здесь.
     Ничего лишнего, что давало бы возможность  хоть  что-то  понять:  как
всегда у колдунов.
     - "Здесь", - словно эхо повторил Петр. - Что это значит "здесь"? -  и
взглянул на Сашу. - Что за чертовщину он несет?
     Но сейчас он был между двух колдунов. Оба отвернулись  и  смотрели  в
никуда, бормоча что-то вроде того, что сказал Черневог:
     - У них больше нет сил...
     А затем он услышал и сашин голос:
     - Петр, лошади возвращаются.
     Обычному  человеку  только  и  оставалось,  что  собрать  поклажу   и
надеяться, что вот-вот все происходящее обретет хоть какой-то смысл,  хотя
при этом он мог и пожелать, чтобы эти два колдуна, о которых идет речь, не
были до конца единодушны.



                                    15

     Первым неожиданно появился Волк. Затем из леса  показалась  Хозяюшка,
поглядывая на них из-за спины Волка, словно еще не была уверена в том, что
вновь видит перед собой, обычные деревья,  которые  только  что  оказались
столь странно ненадежными.
     Но нигде не было никаких признаков Малыша, и Саша воспринял этот факт
как непонятный и беспокойный. Молчание леших, казалось, близилось к концу,
замкнувшись лишь среди этой маленькой рощи, и Саша  продолжал  раздумывать
об этом в тот самый момент, когда появились лошади.  Ему  порой  казалось,
что это место собрало все окружавшее их зло.  А  что  касается  леших,  то
видимо лишь небольшая их часть была доброжелательно настроена к колдунам.
     И он сказал, обращаясь к Петру:
     - Лошади слишком ослабли и вряд ли способны на большой переход, иначе
мы давно бы добрались до реки и я бы никогда и близко не подошел  к  этому
месту.
     Он часто пугал Петра своими неопределенными заявлениями, и, сам  зная
об этом, подумал, с некоторой отрешенностью прислушиваясь  к  окружающему:
он ничем не мог его успокоить, а самые казалось бы верные  слова  вряд  ли
могли описать их положение, не  затрагивая  сущность  происходящего.  Ведь
существовало нечто странное и чужое, беспокоящее его и наводящее все время
на одну и ту же мысль: что бы ни вызвало окружавшую их тишину, оно к  тому
же  еще  и  уменьшало  его  способность  к  колдовству,  и  следовало   бы
благодарить Бога, что и Черневог испытывал точно такие  же  затруднения  в
этот момент.
     Но после некоторых раздумий Саша понял, что тот вряд ли был под таким
же давлением: все желания, которые направлял Черневог,  не  проходили  для
Саши незамеченными.  Черневог  постоянно  пытался  доказать  ему,  что  он
защищает и их и Ивешку своим колдовством, и ругал его,  называя  маленьким
дурачком, который только путает его планы и в конце концов только  погубит
их всех...
     Он постоянно напоминал Саше, что Ууламетс научил его совсем не  тому,
а только задушил все имевшиеся у Саши способности, чтобы использовать  его
как орудие для своих собственных целей. Он продолжал убеждать Сашу, что до
этого старик точно так же ошибся и с самим Черневогом,  и  с  Ивешкой.  Он
искал свои собственные пути, и эти его желания все еще живут вокруг них, и
примером тому может быть то, что он, Саша Мисаров, в конце  концов  явился
на это место!
     - Оставь меня в покое, - пробормотал Саша, подбирая поводья Хозяюшки.
Он забросил их ей на шею и водрузил на ее  спину  свою  поклажу,  стараясь
своими желаниями удержать лошадь на месте. Он все еще  надеялся,  что  ему
удастся прорваться сквозь окружавшую тишину и услышать хоть что-нибудь  от
Ивешки, но его продолжало беспокоить загадочное предложение леших, так как
где-то в  глубине  собственного  сознания,  еще  сохранившего  способность
рассуждать здраво и расчетливо, он ощущал себя так, будто они уже отыскали
Ууламетса: ведь Ивешка постоянно обвиняла его в том, что все его  мысли  и
советы всегда напоминают ей собственного отца.
     - Он сформировал тебя так, чтобы ты был слепым орудием в его руках, -
заметил Черневог, на этот  раз  он  говорил  вслух,  стоя  сзади  него.  -
Ууламетс никогда не имел друзей, и ты прекрасно знаешь об этом.  Разве  ты
забыл?
     То, что он слышал сейчас, уже не  было  детскими  заблуждениями,  это
были устоявшиеся мысли, и Саша даже взглянул на Кави Черневога.
     - Ты увлекаешься колдовством, - продолжал тот, - и старик тоже  делал
такие попытки. Только один Бог знает, куда они в итоге завели его.
     Саша с трудом вспрыгнул на спину Хозяюшки и сверху еще раз  посмотрел
на него.
     - Оставь меня в покое! - сказал он в очередной раз, а Петр подошел  к
ним ближе, ведя Волка в поводу, грубо оттолкнул Черневога  от  Хозяюшки  и
сказал:
     - Иди, иди. Не пытайся прибрать к рукам никого из нас.
     Черневог, должно быть, внутренне сопротивлялся такой грубой  выходке,
если бы его неожиданный гнев не  нашел  более  определенного  направления:
Саша почувствовал в этот момент, как на него  пахнуло  холодом,  но  более
Черневог ничего не сделал, а Петр, оставшийся  таким  образом  невредимым,
подал Саше мешок с горшками и связку книг.
     Господи, он совсем забыл про эти книги...
     - Петр, - прошептал он, как можно теснее прижимая  мешок  к  себе,  -
будь поосторожнее с  ним.  Не  задевай  его,  и  не  делай  впредь  ничего
подобного!
     - Со мной ничего не случится, малый, ничего. Ты только  позаботься  о
нас, хорошо?
     Петр  повернулся  и  отошел  от  Саши.  Саша  со  всей  осторожностью
пристроил книги и мешок с горшками впереди себя. Черневог стоял, поджидая,
когда Петр водрузится на Волка. В этот момент Саша вдруг отчетливо подумал
о том, что следует направить к реке именно Волка, потому что его  нос  был
пожалуй самым лучшим  проводником  в  сложившихся  обстоятельствах,  когда
неустойчивые  попытки  использовать  колдовство  в  этой  мертвой   тишине
заканчивались явной неудачей.
     - Не управляй Волком, пусть он идет без поводьев, - сказал он  Петру.
- Я думаю, он найдет дорогу.
     - Хорошо, - сказал Петр, неодобрительно взглянув на него, и  перестал
натягивать повод.
     Разумеется, можно было попытаться не прибегать к суждениям Ууламетса,
можно было совершенно искренне не  делать  этого,  но  сашины  собственные
мысли работали с большим трудом и детали событий продолжали ускользать  от
его внимания.
     Он даже подумал о том, глядя на Черневога, идущего впереди  Хозяюшки,
было ли это его желание или это было желание Черневога - заставить  лошадь
искать дорогу к реке?
     Он тут же поймал себя, что все еще думал о том пушистом белом клубке,
с острым и прожорливым совиным клювом, который так неосторожно налетел  на
меч...
     Но как только он отделался от этой  мысли,  как  тут  же  ее  сменили
воспоминания о сером камне и сплетенных в кольцо колючих кустах. Он  знал,
откуда могли  проникнуть  к  нему  подобные  мысли.  Чтобы  отвлечься,  он
некоторое время прислушивался к лошади и пытался уловить запахи реки... Но
Черневог упорно проскальзывал в его мысли, откровенно колдовским способом,
идя рядом с его лошадью с понуро опущенной головой:
     "Это Драга попыталась с помощью Совы завладеть  мной.  Я  был  совсем
глупым мальчишкой, и она надоумила меня  отыскать  это  гнездо.  Теперь  я
думаю, что именно так и было. Я  подозревал,  что  она  убила  мать  этого
птенца, намереваясь заставить меня, чтобы я спрятал у него свое сердце. Ей
казалось, что Сова была подвластна ее колдовству. Именно так оно  и  было,
пока я не убил ее".
     Это страшное признание, подумал Саша, жалея  Черневога,  хотя  это  и
была с его стороны безобразная уловка: он тут же подумал о  Воджводе  и  о
своем  собственном  воспитании,  когда  в  лучшем  случае  это  было  лишь
невнимание, а в худшем - откровенная постоянная жестокость.  Он  припомнил
все это так отчетливо, что эти  воспоминания  показались  ему  неуместными
здесь, в этом месте... если только это не было очередной ловушкой.
     А Черневог тем временем  продолжал:  "Мог  ли  ты  предположить,  что
Ууламетс хотел оставить тебе то, что ты больше всего боялся потерять?"
     Саша пожелал тут же, чтобы Черневог замолчал, но в то  же  мгновенье,
почувствовав внезапную слабость, вспомнил  о  том,  как  Ууламетс  угрожал
Петру, поставив его жизнь против той  помощи,  которую  он  потребовал  от
Саши...
     Все так же отчетливо он вспомнил, как  разлетелась  на  куски  чашка,
которую держал в руках Петр, поводом для чего послужили  лишь  возражения,
которые Петр высказал старику... И как он сам говорил, в страхе уговаривая
Петра замолчать, напуганный тем, что таким же  образом,  как  треснула  та
злополучная чашка, в один прекрасный момент могло разорваться на  куски  и
его, Петра, сердце...
     И  тем  не  менее,  Ууламетс   был   добрым   колдуном,   по   своему
добродетельным, потому что, хотя он и угрожал Петру, хотя он  и  ненавидел
мысль о том, что Петр был избранником ее дочери, он не смотря  на  это  не
убил его и не вымогал ничего лишнего, что мог бы получить за это со своего
ученика.
     Больше того, старик полностью отвергал волшебство как вещь, абсолютно
бесполезную для него  и  для  остальных  людей,  и  как  вещь  чрезвычайно
опасную... Таков мог быть итог всех положительных качеств Ууламетса.
     Саша так задумался над этим, что не мог даже сообразить, кому  именно
принадлежала эта последняя мысль,  ему  самому  или  Черневогу.  Затем  он
ухватился за нее, как за  обломок  кораблекрушения  в  волнах  прилива,  и
подумал о том, что  Ивешка  не  позволила  бы  своему  отцу  так  свободно
пользоваться любыми своими желаниями в  отношении  них.  Теперь  он  очень
хорошо знал это из книги Ууламетса и из всего произошедшего с ними...
     И  как  бы  через  мрак  этих  беспорядочных  волнений  он  продолжал
вглядываться в окружавший их реальный мир, весь сплошь из туманного  леса,
на Петра, который ехал на  Волке  впереди  них  и  то  и  дело  нагибался,
увертываясь от выскакивающих перед ним веток и поправляя свою шапку.  Петр
знал окружавший их мир совсем по-другому, так, как Саша никогда не мог его
узнать, он изучил его, проведя почти всю свою жизнь  на  улицах  Воджвода,
каждый миг готовый участвовать в очередном новом поединке, и поэтому  Петр
мог жить где угодно и  не  пропасть.  Но  ему  совершенно  не  нужно  было
оставаться здесь, в этой колдовской компании...
     А  почему  Петр  оставался  здесь,  если  не  было  никаких  желаний,
удерживающих его здесь? Ведь он так хотел отправиться  в  Киев,  именно  о
Киеве он грезил во сне и наяву. Они все вместе остановили его: и Ууламетс,
и Ивешка и Саша.
     Найти Ууламетса... Господи, да он и на самом деле не искал встречи  с
ним, у него не было никакого желания увидеть его вновь,  если  учесть  то,
что он никогда не верил ему и при жизни, главным образом из-за  того,  что
старик хотел разлучить его с Петром.
     А теперь Саша терялся в догадках, как ему избежать этой новой встречи
со стариком.
     - Замолчи! - бросил он Черневогу, продолжая размышлять: ведь они  оба
были учениками старика, оба оказались на высоте перед этим старым  лжецом,
а теперь Черневог пользуется этим, выспрашивая  меня...  про  Петра,  черт
побери! Он выспрашивает меня о Петре, вот что он делает в эту минуту.
     Черневог же положил свою руку  на  шею  лошади,  когда  Саша  в  свою
очередь пригнулся, уклоняясь от ветки, и сказал очень осторожно:
     - Послушай меня, послушай...
     Петр повернулся назад, пригибаясь к спине Волка.
     - Оставь его в покое, Змей. Убери руку с лошади!
     - Я лишь хотел сказать, что  впереди  еще  много  ветвей,  -  ответил
колдун.
     - Петр! - едва не закричал Саша.
     Петр повернулся вперед, пригибаясь  еще  сильнее,  еле  увернулся  от
очередной ветки и вновь повернулся назад, хмурый и недовольный.
     - Это явная ошибка - разыскивать Ууламетса, - продолжал  Черневог.  -
Ведь лешие могут ошибаться. Ууламетс не хочет ничего,  кроме  собственного
благополучия. Можешь спросить об этом его дочь.
     - Последний раз говорю тебе, замолчи!
     - Ведь она жива, не так ли? Старику удалось вернуть ее с того света.
     - Замолчи! - закричал Петр. - Саша, заставь его замолчать.
     Было едва слышно,  что  говорил  Петр.  Саша  вновь  пригнулся  перед
приближающейся веткой: он был  достаточно  внимателен,  чтобы  следить  за
направлением движения Петра,  когда  тот  повернулся  назад,  наблюдая  за
Черневогом. Тем временем  вокруг  них  нарастала  и  нарастала  тишина.  В
какой-то момент от постоянных напряжений воли и наблюдения  за  дорогой  у
Саши начала кружиться голова, а движение лошади  под  ним  стало  вызывать
путаницу в мыслях. Но тут Петр слез с Волка, взял в  руки  повод  и  повел
Волка сзади, следом за Черневогом...
     - Не делай этого, - сказал Саша, когда Петр  попытался  взять  еще  и
поводья Хозяюшки. Петр о чем-то спросил его, но в этот момент Саша, как  в
ловушку, погрузился в какую-то особенную тишину, среди  которой  до  него,
словно из глубины, доносился далекий шепот, напоминавший дыхание леса,  он
чувствовал, как  повеяло  холодным  ветром  и  все  вокруг  приняло  серый
оттенок...
     Все ощущалось так же, как перед надвигающейся бурей, хотя  небо  было
уже давно пасмурным, а сгущавшийся туман был всего-навсего мелкими каплями
воды, которые ветер срывал с веток и которые насыщали воздух...
     Теперь он совершенно точно знал, где именно  находилась  Ивешка,  как
знал и то, что на реке что-то случилось. И в отчаянии, которому не  должен
поддаваться ни один колдун, он заговорил:
     - Петр, Петр, Ивешка попала в беду. Что-то случилось там, и я  думаю,
что она даже сама не знает об этом. Мне кажется, что она или спит, или  не
чувствует этого по какой-то другой причине...
     - Тогда скажи ей! - отвечал Петр.  -  Разбуди  ее!  -  И  Саша  начал
пытаться  сделать  это  со  всем  вниманием,  какое  мог  позволить  себе,
отвлекаясь от Черневога.
     Черневог же начал тут же подступать к нему с тем, чтобы он  прекратил
это. Тогда Петр схватил его за рубашку и оттолкнул прочь.
     Но Черневог был далеко не самой худшей опасностью, которая  поджидала
Сашу и которую он ощущал. Было еще  нечто  совсем  иное.  Оно  имело  свое
место, но он не мог определить истинное положение этой помехи, которая  не
несла в себе ни добра, ни зла, и, казалось, вообще не имела ни  намерений,
ни целей...
     - Ты ведь можешь отыскать ее? - продолжал свои  расспросы  Петр,  для
которого  самым  странным  во  всем  происходящем  было  то,  что  лошади,
казалось, должны были бы стоять очень тихо при такой  буре,  как  будто  в
окружающем мире ничего не произошло.
     - Саша!
     Петр потряс его за колено, с неприязнью оглядываясь на Черневога.
     - Ради Бога, Саша, да очнись же ты!
     Но ничего страшного не происходило. Рядом с Петром, в  том  же  самом
мире, была Хозяюшка, здесь же прекрасно себя чувствовало  его  собственное
тело и вокруг не было и намека на какую-то угрозу.
     Но Черневог сказал:
     - Господи, держись подальше от этого...
     Затем все обрело прежнюю  ясность:  дневной  свет,  легкий  туман  из
остатков дождя и обеспокоенное лицо Петра.
     И вместе с этим вернулся и легкий, похожий на дыханье, шум деревьев и
мало-помалу он вновь ощутил жизнь окружающего леса,  небо,  реку,  так  же
ясно и отчетливо, как будто никогда не было  той  предательской  тишины  в
лесу.
     Ничего не произошло, ничего  не  могло  произойти,  если  не  считать
побледневшего, покрытого потом Черневога и обеспокоенного Петра.  Хозяюшка
тяжело дышала и нагибала голову, так же как  и  Волк,  пытаясь  проверить,
насколько съедобна дикая трава, попадавшаяся под их ногами.
     - Возможно, что  мы  вышли  за  пределы  их  досягаемости,  -  сказал
Черневог, имея в виду леших. - Или  они  просто  прекратили  свою  работу,
защищая нас.
     - Что, черт возьми происходит? - спросил Петр  и  второй  раз  потряс
Сашу за ногу. - Саша?
     - Ивешка находится по ту сторону реки.
     - По ту сторону реки...
     - И я не знаю, почему.  Там  произошло  что-то  непредвиденное,  и  я
боюсь, что она оказалась в самом центре, и никак не могу  добиться,  чтобы
она услышала меня.
     - Господи, - только и сказал Петр, с  раздражением  пожимая  плечами,
будто это была какая-то городская перебранка,  в  которую  попала  Ивешка.
Петр сделал шаг другой в сторону, сорвал шапку  и  некоторое  время  стоял
так, вглядываясь в ту сторону, где должна быть река.
     Саше показалось на мгновенье, что они перестали слышать друг друга, и
все его попытки исправить положение ни к чему не приводили.
     Господи, так что же происходило с Петром?
     Петр же хлопнул шапкой о ногу, повернулся и двинулся впереди  них  по
направлению к реке.
     - Ну, хорошо, мы доберемся туда, а что  дальше?  Отыскать  Ууламетса!
Ууламетс наверняка в самом центре всего,  что  там  происходит.  Очень  мы
нужны ему там! Ему нужна Ивешка, вот кто ему нужен на самом деле!
     На какое-то мгновенье его слова обрели ужасный, но отчетливый  смысл.
Это было похоже на предупреждение Черневога,  это  напоминало  только  что
сказанные им слова:
     - Он вернул ее назад с того света, Петр, он умер, возвращая ее назад.
     - Он умер, отбирая ее у него! Он умер в надежде, что Черневог  больше
не найдет себе места в этом мире! Это не значит, что он был  счастлив  или
вмешивался не в свое  дело!  -  Петр  откинул  волосы,  надвинул  шапку  и
вздохнул, а Саша тем временем пытался понять, кто из них сошел с ума. Хотя
вслед за этим Петр продолжил очень  тихо,  оперев  руку  о  бедро  и  чуть
подергивая плечом: - Господи, на самом деле  я  ничего  не  знаю.  Мне  не
нравится все происходящее, мне не нравится все, связанное  с  ним.  Почему
появился этот оборотень? Почему он был похож на него?
     - А что был оборотень? - спросил Черневог.
     - А ты замолчи! - бросил в его сторону Петр. Но Саша подумал, что эти
оба вопроса были очень важными, и сказал после некоторой паузы:
     - Да, был. Он пытался куда-то завести Петра.
     - Да что же мы делаем? - воскликнул Петр. - Мы, что,  просим  у  него
совета?
     - Мой совет, - заметил Черневог, - в да