не страх. Хотя это должно было случиться  очень
давно, если бы не вмешалась политика и капризы судьбы.
   Опершись на руку Джил, Ингольд с трудом поднялся на ноги.  А  за  его
спиной первые теплые лучи солнца окрасили скалы в бурый и синий цвета, и
кромки сломанного льда зажглись золотым ободком. Джил  заметила  зеленые
ростки - первые признаки наступающей весны.
   До ее ушей донесся хрипловатый голос Ингольда:
   - Теперь вы свободно можете вернуться домой... где  бы  этот  дом  ни
находился.
   Утро было  наполнено  такой  тишиной,  что  Джил  слышала  отдаленное
чириканье синиц в прибрежных кустах у реки. Она начала  осознавать,  что
замерзла и очень голодна - ее обычное  состояние  с  тех  пор,  как  она
попала в этот мир. Первым заговорил Руди.
   - Я думал, что ты, Ингольд, не веришь в капризы  судьбы,  -  спокойно
произнес он. - Ты сам знаешь, я никогда не смогу  вернуться.  Похоже,  я
понял это с самого начала, с того первого дня в Карсте. Еще до того, как
встретил Минальду или узнал о магии. В общем... с самого начала.
   Ингольд улыбнулся.
   - Вот поэтому-то я и не верю в капризы судьбы. А ты, моя дорогая...
   Джил увидела в глазах старика печаль и сочувствие.
   - Я знаю, что были времена, когда ты ненавидела меня, - ведь я  лишил
тебя  привычной  жизни  и  всего,  что  было  тебе  дорого.  Здесь  мало
возможностей  для  продолжения  твоих  научных  исследований,  Джил.   В
ближайшие  годы  человечество  вынуждено  будет   просто   бороться   за
выживание.  И  в  результате  моей  неосторожности  ты  была   вынуждена
задержаться здесь против своей воли. Прости меня за это, Джил.  Надеюсь,
когда ты вернешься, то обнаружишь, что все поправимо.
   - Сомневаюсь,  -  покачала  головой  Джил.  -  Не  думаю,  что  сумею
когда-нибудь залатать брешь в той стене, которой прежде окружала себя. И
кое-что еще удерживает меня здесь...
   Ледяной ветер обжег шрам  на  ее  щеке.  Перед  ее  мысленным  взором
промелькнула цепочка таких забытых, обыденных вещей: кино, стереомузыка,
кофе, горячий  душ,  родители,  мягкая  кровать...  Как  она  устала  от
недосыпания, холода!
   Джил пристально поглядела в глаза Ингольда.
   - Ты хочешь, чтобы я осталась?
   Джил увидела, как его глаза расширились,  в  них  внезапно  вспыхнула
надежда, которая была решительно подавлена, прежде чем они отвели взгляд
друг от друга. Ингольд старался,  чтобы  его  негромкий,  хриплый  голос
остался бесстрастным, но рука мага невольно стиснула ее пальцы.
   - Джил, - молвил он, - я уже говорил тебе, что любить меня опасно.  Я
очень  старался  побороть  свою  любовь,  хотя   безуспешно.   Если   ты
останешься, я не смогу расстаться  с  тобой.  А  это,  моя  дорогая,  не
принесет тебе ничего, кроме опасностей и тревог.
   - Ты думаешь, что после того, через что я прошла, меня пугают тревоги
и опасности?
   Волшебник страдальчески посмотрел на Джил.
   - Ты не понимаешь. С ранней юности магия, мое проклятое любопытство и
постоянная страсть вмешиваться в чужие дела приносили только опасность и
смерть всем, кого был мне дорог. Я никогда не любил ни одну женщину так,
как люблю тебя... Бог знает почему; ибо  я  никогда  не  встречал  такой
упрямой и жестокосердной женщины. Я никогда не  любил  ни  одну  женщину
настолько, что готов был скорее разлучиться с ней, нежели  причинить  ей
боль.
   - Если уж на то пошло, - мягко возразила  Джил,  -  то  и  я  никогда
прежде не встречала человека, ради которого готова была рискнуть жизнью,
лишь бы быть рядом.
   - Я не могу допустить...
   - Я спрашивала не об этом.
   Его лицо потемнело от гнева.
   - Я тебе не позволю, - резко сказал он. - Мало того, что  все  станут
говорить об этом, как о стариковской блажи...
   - Стариковской? - вздернула она брови. - Это ты-то старик?
   Румянец окрасил щеки Ингольда.
   - Джил, ты не понимаешь, что говоришь, - взмолился он.
   Она положила руки ему на плечи.
   - Нет, понимаю, - тихо произнесла она. - А теперь, хоть раз в  жизни,
забудь о своей ответственности за других и  дай  мне  прямой  ответ.  Ты
хочешь, чтобы я осталась?
   На его лице она увидела отражение мучительной внутренней борьбы между
заботой о ней и  эгоистическим  желанием,  чтобы  возлюбленная  навсегда
осталась рядом. Джил подумала, что он сейчас обманет ее, как  уже  часто
это проделывал, чтобы уберечь от опасностей.
   Но Ингольд взял ее за руки, и его глаза исполнились печали и надежды.
   - Да, - негромко произнес он. - Ты  прекрасно  знаешь,  что  я  этого
всегда хотел, любовь моя.
   Руди задумчиво посмотрел на две закутанные в плащ фигуры,  которые  в
лучах бледного холодного рассвета  неожиданно  заключили  друг  друга  в
крепкие объятия. Он покачал головой.
   - А мне-то казалось, это у меня с женщинами сложные отношения...
   - Единственное, что мне непонятно в твоих отношениях с  женщинами,  -
рассудительно заметила Джил, когда наконец отстранилась  от  Ингольда  и
откинула назад волосы, - так это что нашла в тебе Альда.
   - Еще одно слово - и будешь доживать свой век лягушкой, - предупредил
ее Руди.
   - Весьма неосмотрительная угроза, - вмешался Ингольд, - учитывая, что
ее любовь здесь рядом, а твоя - в неделе пути отсюда, в Убежище Дейра.
   Руди вздохнул, сознавая,  что  остался  в  меньшинстве.  К  тому  же,
подумал он, разглядывая эту странную парочку,  перед  Джил  и  Ингольдом
никакое большинство не устоит.
   - И почему я с этим мирюсь? - вопросил  он,  прекрасно  понимая,  что
вопрос его - чисто риторический.
   - Очень просто, - ответил Ингольд, обнимая за плечи девушку, стоявшую
рядом с ним. - Так как случайностей не бывает, то ты сам предпочел  этот
мир тому, в котором родился. Возможно, по причинам, нам неизвестным,  ты
выбрал  это  место  задолго  до  того,  как  попал  сюда.  Даже   беглое
сопоставление этих  двух  миров  доказывает,  что  тебе  явно  недостает
здравого смысла.
   - Спасибо, - вздохнул Руди. - Я и сам не раз об этом думал.
   -  Вот  и  объяснение,  почему  к  тебе  так  тянутся  безумцы,  -  с
наставительным видом пояснила Джил.
   - Боюсь, одного этого объяснения недостаточно, - возразил он.
   Ингольд рассмеялся.
   - Ладно, пора в путь, - сказал он.  -  Твоя  возлюбленная  в  Убежище
скоро начнет волноваться.
   Бледный солнечный свет искрился на обледеневшей затопленной  равнине,
превращая слякоть в сверкающий алмазный ковер.
   И хотя морозный ветер доносил с северных гор запах  стылых  камней  и
ледников, кое-где уже можно  было  увидеть  признаки  поздней,  холодной
весны. Путешественники спустились с холма,  направляясь  к  дороге,  что
вела на юг.