браться из него. На поводе продолжал метаться перепуганный Че,  его  рев
был полон ужаса и паники. Руки Руди были липкими  от  крови,  он  все  еще
пытался вытащить перепуганное животное из жаркой ловушки пожара и дыма.
     Из клубов дыма сначала протянулась рука Ингольда, а затем появился  и
он сам с замотанными шарфом носом и ртом. Он крепко схватил Руди за руку и
потащил его по тропе. Они выбрались из волнующегося ада, сбиваемые  с  ног
огнем, рев которого эхом перекликался с треском горящих крыс.  За  горящим
подлеском они ступили во мрак дымящихся столбов из мокрых  деревьев.  Руди
отчаянно боролся с невыносимым жаром за  глоток  воздуха,  не  видя  и  не
понимая, куда надо идти. Наконец они выбрались из леса и  снова  оказались
возле маслянистого пятна воды, в котором отражение пожара напоминало поток
густой крови по золоту.
     До самого утра они шли и шли, не останавливаясь ни  на  минуту,  пока
свет лесного пожара не остался далеко позади. Но  на  многие  мили  вокруг
слышался рев  горящего  подлеска  и  чувствовался  запах  дыма  и  паленых
крысиных шкур. Почти без сознания, наглотавшись дыма и гари, Руди мог идти
только следом за Ингольдом, тащившим его почти на себе  вверх  и  вниз  по
каменистым тропам в темноте, переводя через горные  стремнины,  обдававшие
их ноги ледяным холодом.
     Рассвет  застал  их  лежавшими  на  камнях,   потрясенных   событиями
прошедшей ночи, опаленных и усталых. Руди слишком устал и не мог двигаться
дальше. Его лицо и руки обгорели. Хотя он смертельно устал, но спать он не
мог, боясь увидеть во сне все перенесенные ужасы. Свет наступающего серого
дня  обозначил  перед  ними  дорогу  из  нескольких  серебристых   плиток,
прятавшихся  под  слоями  вековой  грязи.  Прямо  над  ними  вырисовывался
величественный массив Сивардских гор, окруженный валунами, плотным туманом
и дымом. Первые коралловые лучи утра осторожно раскрашивали их,  а  позади
путников была горная пустыня с песком.
     Наконец-то путешественники были там, где они должны были быть еще три
дня назад...
     Руди вздохнул, подумав: "Ну, хорошо, мужик. Иди-ка  ты  своим  путем.
Больше я не хочу идти в твой паршивый город. Пойду-ка я лучше в Диснейлэнд
на будущий год".
     Но Ингольд медленно поднялся  на  ноги,  опираясь  на  свой  посох  и
пристально глядя вдаль, на все еще прячущееся в темноте подножье гор. Руди
подумал, глядя на него, что он еле жив от усталости. Внезапно  Руди  стало
жаль старика, еле стоявшего на подгибающихся, дрожащих ногах. Первые  лучи
солнца осветили волосы чародея.
     Ингольд поднял голову, выпрямился, и его голос разнесся по  заросшему
лесом подножию гор:
     - Лохиро! - позвал он, и эхо услужливо отозвалось ему. -  Лохиро!  Ты
слышишь меня? Ты знаешь, кто я?
     Ответ ему прошептали камень и вода. Где-то вскрикнула  сойка.  Высоко
вверху язычок дыма уловил новые лучи солнца и превратился  в  великолепное
розовое облачко. Крик Ингольда бежал от скалы к скале:
     - Лохиро! Где же ты?
     Но эхо поиграло и умерло. Опять все стихло.


     Весь день они взбирались в горы. Сначала дорога была такой же, как  и
накануне. Однако они двигались быстрее, и им было полегче, так как им  уже
были известны  заранее  поджидавшие  их  чудеса.  Но  бывало  и  так,  что
какая-нибудь ветка или тропка, которую Руди не видел ранее, вдруг начинала
мозолить ему глаза. Опять испортилась  погода,  небо  опустилось,  угрожая
разрешиться дождем. Руди постарался побыстрее отослать холодный  фронт  на
несколько миль севернее,  к  маслянистому  грязному  стоку  заколдованного
леса. Им и без дождя хватало неприятностей. Перед закатом они добрались до
долины с обгоревшими деревьями и спокойным озерком  воды  и  начали  опять
взбираться в гору.
     Пики вершин скрывались  тучами.  Серые  скалы  были  покрыты  влажным
скользким льдом. Там,  где  Ингольд  вел  его,  Руди  еле  полз  -  совсем
обессилевший, полузамерзший и измученный упиравшимся осликом. Ночь застала
их высоко над долиной. Руди шатался от усталости и рухнул как  подкошенный
прямо на землю. Он  еще  успел  пробормотать  что-то  насчет  дежурства  с
полуночи и отключился... Когда же он наконец-то перевернулся на другой бок
и открыл глаза, он опять удивился изменившемуся миру -  через  серебристый
туман пробивался опаловый свет солнца.
     - Эй! Тебе не мешало бы убить меня за это, - извиняясь, сказал  Руди,
пытаясь стряхнуть с одеял льдинки.
     - Я именно так и сделал, - смеясь, ответил Ингольд, - и много,  много
раз! Тебя можно было просто палкой избить, результат был бы тот же.
     Вкусно  запахло  печеными  лепешками,  пекшимися  на   сковороде   со
специальной металлической треногой.  Ингольд  выглядел  плохо,  как  будто
после хорошей драки. Круги под глазами походили на кровоподтеки.
     - Но все равно это ничего не значит, так как мне  нужно  было  время,
чтобы все обдумать, - прибавил дружелюбно чародей.
     Руди удивился, как мало старик спал все эти  дни.  Он  сел,  растирая
затекшее плечо. Ему ужасно не хотелось умываться и бриться,  так  как  для
этого нужно было разбить лед в ручье.
     Вокруг мир был полон запахов новизны, влажных трав, снега и неба.  Но
снизу, из вчерашней долины, порыв  ветра  принес  и  другие  запахи.  Руди
быстро повернулся, не поняв, откуда это. Он опять  взглянул  на  Ингольда,
который копался в пакетах с сушеным мясом. Движения его были  замедленными
и усталыми. "Может, тебе действительно нужно было время,  чтобы  подумать.
Только день был чертовски долгим от бесконечного лазания по  скалам.  Тебе
совсем не помешали бы чашек шесть хорошего крепкого кофе  и  часов  десять
сна".
     - Утром я прошелся немного дальше по тропинке, - отвернувшись к огню,
продолжил Ингольд. - Тропа кончается милях  в  двух  отсюда.  Дальше  идти
просто невозможно. Мы с тобой должны либо продолжить  тропу  дальше,  либо
просто бросить Че. Но в этом  случае  Че  непременно  погибнет,  а  у  нас
возникнет предостаточно новых проблем.
     Руди вздохнул. Все его измученное тело заболело еще больше при  одной
только мысли, что опять придется пробираться по местности, хуже вчерашней.
Он даже и представить себе не мог, как это может быть, хуже того, что было
накануне. Стиснув зубы, он спросил:
     - Что же нам делать?
     - Пойдем назад.
     Мускулы Руди облегченно расслабились: самым большим его желанием было
увидеть Минальду и Калифорнию.
     - Я играю, - весело сказал он. - Может, легче будет  пройти  по  лесу
днем.
     Дальше они не пошли...
     Огонь опалил подлесок, хотя влажная кора и листья самих  деревьев  не
поддались  пламени.  Дальше,  за  обгоревшим  подлеском,  деревья  сначала
уступили  заклинаниям  Руди.  Но  немного  позже  Руди  почувствовал  силу
сопротивлявшихся ему деревьев,  и  эта  непоколебимая  мощь  пугала  Руди.
Временами деревья начинали наступать  на  него  плотной  толпой,  куманика
цеплялась за одежду путешественников назойливее, а  виноград  не  давал  и
шагу ступить. Все это продолжалось до тех пор, пока Ингольд не рассердился
и не заставил освободить ему тропу. И даже после этого подлесок  торопился
побыстрее сомкнуться за стариком, и Руди приходилось настаивать на своем в
споре с лесом только из-за того, чтобы просто не потерять из виду старика.
Серый день здесь превратился в  мутный  мрак,  нарушаемый  только  треском
веток под ногами.
     Руди проклинал упиравшегося Че, тюки которого беспрестанно  цеплялись
за толстые плети ежевики. Он немного  ослабил  повод  Че  и  начал  рубить
толстые виноградные лозы. Плющ перевился  с  куманикой,  и  голова  ослика
опять запуталась в нем. Руки и лицо Руди были исцарапаны в кровь, когда он
вытащил Че из зарослей и повернулся, чтобы продолжить путь. Тропа  впереди
него опять испарилась.
     - Ингольд! - закричал он. - Ингольд, остановись на минутку! Где ты?
     Черные деревья ответили ему молчанием. Колючки и  ежевика  постепенно
затягивали его, как сетью. Он не  мог  рассмотреть  тропу  ни  позади,  ни
впереди.
     - Ингольд! - снова позвал он. Где-то в лесу раздался хруст, но он был
не там, куда ушел Ингольд, и не рядом. Борясь с паникой, Руди призвал  всю
свою силу, чтобы очистить себя  от  наваждения,  постепенно  заматывавшего
его, словно колючей проволокой, но лес пил его энергию, как  пиявка  тянет
кровь из вены. Черные деревья шумели и шептались, словно смеялись над ним.
     Он звал и кричал почти целый час. Его  голос  осип  от  напряжения  и
ужаса. Он начал бояться за Ингольда, не случилось ли  с  ним  чего-нибудь.
Тогда старик никогда не вернется за ним. Ему вспомнились крысы.
     - Ингольд! - опять закричал он, и на этот раз в  его  голосе  уже  не
слышалось паники.
     Сжав зубы, он повторил заклинание на  очищение,  на  открытие  тропы,
какой-нибудь тропы, любой тропы. Он готов был броситься на колючки,  чтобы
только найти выход. Но шелест листьев позади шепнул ему, что тропа была за
ним. Он оглянулся: тропа действительно была там, вполне широкая тропа. Ему
показалось, что он видит слабое  отражение  солнечного  света  на  листьях
далеко внизу. Он потуже обмотал повод Че вокруг руки и остановился.
     Откуда солнце? Несколько дней, не переставая, шел дождь.
     "Остановись, - говорил Ингольд когда-то.  -  Это  один  из  старейших
трюков".
     Руди остановился, как потерянное дитя, зовя Ингольда.
     Наконец ему послышался слабый, а потом все более  громкий  и  близкий
голос, зовущий: "Руди?"
     - Я здесь.
     Раздался сильный шум, и темные  ветки  сильно  закачались.  Мгновенно
Руди нарисовал сценарий ужасного, выискивающего его монстра, зовущего  его
по имени голосом Ингольда. Но несколько минут спустя появился сам Ингольд.
Лицо чародея было исцарапано в кровь, колючки и шипы торчали из его  волос
и одежды. Он выглядел побледневшим и напряженным, взволнованным игрой  ума
с тенями. Без единого слова он взял Руди за руку, освободил ослика от тюка
и методически начал прокладывать тропу через стену шиповника. Лес  уступал
ему неохотно, расставляя силки из шипов, прокалывающих  и  цепляющихся  за
одежду, царапающих  лицо  и  руки,  пытающихся  выколоть  глаза.  Оба  они
выбились из сил, пока наконец не выбрались из леса и не оказались на самом
верху глубокого каньона - футов сорок абсолютно отвесных  скал  прямо  под
ними. Дно каньона еле виднелось под буреломом деревьев и острых скал.
     Ингольд прислонился спиной к  валуну  и  закрыл  глаза.  Он  выглядел
полумертвым от усталости. Руди сидел рядом с ним, не говоря ни слова. Даже
холодный хмурый день был желанным  после  горячей  темноты  заколдованного
леса. Руди тоже закрыл глаза, обрадовавшись отдыху. Несколько минут он мог
не бояться того, что может случиться потом. Ветер сердито засопел под ними
в каньоне, пытаясь повалить деревья. Холодные поцелуи дождя пытались вновь
затеять игру с ним. Но у Руди не  было  сил,  чтобы  куда-нибудь  отослать
тучи. Ветер принес новый запах -  жесткий  запах  металла  (один  из  тех,
который уже был ему знаком).
     Он открыл глаза и посмотрел вниз - скалы были окрашены в черный цвет,
растительность была обугленной. Все  выглядело  так,  как  после  большого
пожара. Руди опять почувствовал неприятный ядовитый запах гари.  Кашлянув,
он взглянул на товарища.
     Ингольд тоже открыл глаза. Волосы взмокли от  пота,  на  поцарапанных
руках запеклась кровь. Взгляд был отсутствующий, и где-то в самой  глубине
зрачков затаилось отчаяние.
     - Ингольд?
     Ингольд вздрогнул, казалось, он постепенно возвращается из ниоткуда -
его глаза начали оживать и разгораться от внутреннего света и мысли.
     - Что это значит? - спросил Руди.
     Старик покачал головой.
     - Только то,  что  мы  должны  подняться  по  ущелью.  Мы  не  сможем
вернуться назад через заколдованный  лес.  В  нем  чертовски  противнее  и
опаснее, чем я думал, и мне не хотелось бы попасться в ловушки ночью.
     - Ингольд,  мне  все  это  не  нравится.  Кто  все  это  творит?  Что
происходит? Неужели это все Лохиро? Это его проделки?
     Ингольд устало махнул рукой:
     - Да нет. Не один Лохиро! Кое-что сделал я еще  тогда,  когда  был  в
Кво. Фактически многие из деревьев в лесу - мои, хотя с тех пор они  очень
изменились и стали гораздо противнее. Все члены Совета вложили свою  лепту
в создание Лабиринта. С каждой новой мыслью, попадающей в  него.  Лабиринт
меняется сам, и меняются ловушки и наваждения.  Но  никогда  не  было  так
трудно преодолеть его, никогда. Никогда не был он таким опасным. Но Лохиро
и Совет хотят загородить себя Лабиринтом ото  всех.  Только  один  из  его
создателей может пройти его теперь.
     Руди задумался. Что было бы с ним, если бы сама Тьма решила  закусить
Ингольдом? Смог бы он найти тогда дорогу к сердцу страны чародеев?
     "Нет, не смог бы, - решил он. - Но я бы перекопал все подножие гор  и
копал их до тех пор, пока не умер бы".
     - Ты Великий Белый Следопыт, - сказал он минуту спустя. - Но я  здесь
для того, чтобы сказать тебе, что мне не нравится это ущелье.
     Ингольд легко похлопал его по плечу:
     - Ты самый проницательный хитрец на белом свете! - он легко  поднялся
на ноги, подобрал посох и повод Че и отправился  вниз  по  узкой  тропе  в
глубокую лощину.
     На дне оврага запах горячего металла был резче, и сильный запах  гари
щекотал ноздри. То там, то здесь виднелись  лужи  грязной,  отвратительной
черной воды, зловеще поблескивающей при дневном свете.  Даже  вблизи  стен
каньона сорняки были чахлыми от вредоносного воздуха (совсем как  цветы  в
родном смоге Калифорнии). Еще далее сорная трава старалась как можно лучше
запрятать поток воды, обесцвечивая его грязными стоками  этого  проклятого
места. Каньон окружали темные деревья  леса;  впереди,  на  расстоянии  не
более двух шагов, Руди показалось, что он видит проход.
     Путешественники брели, следуя за извилинами каньона, но на  некотором
от него  расстоянии,  чтобы  легче  было  идти  и  не  перебираться  через
буреломы. Последний поворот привел их  ко  входу  в  темную  пещеру  среди
отвалов сланца и гальки. Песок вокруг пещеры был изрыт мерзкими канавами с
черной  и  ядовито-желтой  грязью.  Маслянистый  зеленоватый  туман  низко
клубился над землей. А ниже  по  склону,  но  выше  пещеры  деревья  росли
чистыми. Но лес молчал. Не было слышно ничего, кроме  тяжелого  свистящего
дыхания Ингольда.
     - Господи, что же это такое? - тихо спросил Руди.
     Но чародей многозначительно  прикоснулся  пальцем  к  губам,  глазами
приказывая молчать.
     Голосом, слившимся с колышущим траву ветром, он предостерег:
     - У них отличный слух.
     Полный страха и предчувствий, Руди понизил голос до шепота:
     - У кого?
     Старик уже начал бесшумно отступать за скалу. Он только выдохнул:
     - У драконов.
     - Может быть, он охотится? - с надеждой в голосе прошептал Руди.
     Руди и Ингольд стояли бок о бок  в  черной  тени  гранитного  валуна,
который укрывал их от входа в пещеру. Они изучили целые мили стен каньона,
но единственным выходом был тот, к которому они спустились из лесов.
     - Конечно, нет, - ответил  колдун  почти  неслышно.  -  Разве  ты  не
слышишь, как он задевает чешуей стены пещеры?
     Руди молча слушал, обратив все  свои  чувства  к  темному  отверстию,
которое неявно вырисовывалось перед ним. Казалось, что  во  всем  мире  не
было ни звука, кроме шуршания ветра по пыльной шкуре Че и  нервного  стука
его копыт о скалы. Затем он  услышал  сухой  скрежет  необъятной  массы  и
зловонное дыхание.
     - Какого же он размера? - прошептал ошеломленный Руди.
     Ингольд отступил за выступ скалы:
     - По меньшей мере сорок футов. Мне говорили, что наиболее  старые  из
них могут быть вдвое больше.
     - Восемьдесят футов? - прошептал Руди.  Он  подсчитал  расстояние  от
скалы, за  которой  они  прятались,  до  валунов,  примыкавших  к  пещере.
Выходило что-то около нескольких миль.
     - Наверное, он спит, - тихо продолжил колдуй, - но я не уверен.  Судя
по количеству обесцвеченных деревьев, он  пролежал  в  пещере  около  двух
месяцев. Возможно, его заманили сюда,  когда  лабиринты  вокруг  Кво  были
сдвинуты и укреплены. Но в этих горах есть одна  лазейка,  хотя,  конечно,
она слишком мала для дракон. Ты сам увидишь, что возле входа в пещеру  нет
костей.
     - Замечательно, - неуверенно произнес  Руди.  -  Нашему  другу  нужно
только пощекотать зрачок, и он увидит нас. - Он обошел валуны  и  осмотрел
землю перед входом в пещеру.
     Здесь, в конце  каньона,  зловоние,  исходившее  от  животного,  было
невыносимо. Глубокое песчаное русло реки было завалено упавшими в гниющими
деревьями: эвкалиптами, тополями, дубами,  корни  которых  были  разъедены
отравляющей жидкостью, вытекавшей каплями из пещеры. Сильно  обесцвеченные
сплетения сорняков и искривленных кустарников росли вблизи пещеры,  свисая
с валунов. Руди почувствовал легкое прикосновение к плечу. К нему  подошел
Ингольд.
     - Ты поднимайся по той стороне, а я возьму Че и  взберусь  по  склону
оврага справа от пещеры. Иди как можно быстрее и тише. Если  он  выйдет  и
набросится на тебя, спрячься куда-нибудь, а я постараюсь  отвлечь  его.  В
общем, он скорее набросится на меня,  так  как  у  меня  ослик.  Если  это
случится, тебе придется войти в пещеру  и  рубить  его  топором.  Руби  за
передними  ногами  или  по  животу,  или  за  шеей,  если  сможешь  к  ней
подобраться. И берегись его хвоста. Он может  ударить  тебя,  и  тогда  ты
потеряешь сознание раньше, чем успеешь сообразить, в чем дело.
     Ингольд отправился вперед, когда Руди схватил его за рукав.
     - Он не... он не летает, правда? - спросил он с  тревогой.  Казалось,
колдун испугался вопроса.
     - Боже правый, конечно, нет.
     - И не дышит огнем?
     - Нет, хотя его слизь и слюна разъедают  раны,  а  его  кровь  сожжет
тебя. Нет, смертоносность дракона - в его  скорости,  его  сила  -  в  его
магии.
     Руди прошептал с ужасом:
     - В магии?
     Ингольд поднял седую бровь.
     - После твоего опыта с Дарками ты, безусловно, не поверишь в то,  что
силы волшебства подвластны только человеку. У драконов  нет  человеческого
разума, их магия звериная; волшебство, которое делает охотника жертвой,  -
это, в основном, волшебство иллюзии и невидимости. Но ни  невидимость,  ни
иллюзии не обманут дракона. Помни это.
     Он взял в руку недоуздок Че и вышел на  бледный  дневной  свет.  Руди
подобрал свой посох, готовясь обойти каньон с левой стороны.
     Шепот Ингольда остановил его:
     - Еще одно. Что бы ты ни делал, не смотри дракону в глаза.
     Быстрой и твердой походкой Ингольд отправился к оврагу, крутой  серый
склон которого находился слева от пещеры. Че  брыкался  и  мотал  короткой
гривой, отказываясь идти к зловонному логовищу дракона.
     Руди двигался в  противоположном  направлении,  огибая  обесцвеченные
лужи и гниющие останки деревьев у края обрыва, постоянно опасаясь гремучих
змей, ползавших по скалам, по которым ему предстояло подняться.  Его  руки
ощущали тяжесть вещей, которые он нес.  Примерно  в  семидесяти  футах  от
песка, разделявшего стены каньона, вдалеке Ингольд и Че  плавно  двигались
по коричневому массиву.
     Впереди Руди услышал шум скрежещущего о металл грузного тела.  Что-то
круглое и стеклянно-золотое блеснуло в темноте пещеры,  и  Руди  замер  на
месте, парализованный скорее от восхищения,  чем  от  испуга.  Из  темноты
раздалось предупреждающее шипение с шумным зловонным  дыханием  и  клубами
дыма,  разъедающими  глаза.  Руди  замигал,  ослепленный,  и  стал  тереть
обожженные глаза.
     Наконец появился сам дракон.
     Руди никогда бы не подумал, что может  существовать  нечто  подобное,
такое  же  отвратительное  и  яркое.  Он  ожидал  увидеть  нечто  зеленое,
отдаленно напоминающее крокодила, как рисуют драконов в сказках, но только
не  гибрид  динозавра