л, размышляя, осмотрела его с ног до головы.
     - Знаешь, для панка ты просто класс.
     - Для  чучела,  -  серьезно  сказал  Руди,  -  действительно  большое
достижение - заметить это.
     И они пошли, чтобы присоединиться к Ингольду.


                              Барбара ХЭМБЛИ

                              СТЕНЫ ВОЗДУХА


Стены воздуха ("Дарват" #2)
Barbara Hambly. The Walls of Air (1982) ("The Darwath" #2)



                                    1

     Хмурым субботним вечером дождь глухо барабанил в окна бара Шанрока  в
Сан-Бернардино, и яркий свет фонарей отражался  на  мокром  тротуаре.  Два
бородатых мотоциклиста и хрупкая  блондинка  увлеклись  игрой  в  бильярд.
Допив вторую кружку пива, Руди  Солис  оглядел  комнату.  Ему  чего-то  не
хватало, было ощущение,  будто  он  что-то  потерял  и  при  этом  не  мог
вспомнить, что именно. Осталась только тупая боль.
     Он растранжирил все деньги, но хмель не брал его. Билли Мэй  проворно
сновала вдоль стойки с бутылками пива и пустыми стаканами, и цепкий взгляд
Руди выхватывал в сверкающем зеркале то отражение ее  подкрашенных  темных
глаз, то красивую тесьму блузки, кокетливо выделяющуюся  в  низком  вырезе
свитера. Еще  в  зеркале  отражалась  обычная  для  субботы  толпа  ночных
посетителей. Кого-то Руди знал по колледжу, а кого-то  и  с  детства.  Пич
Мак-Клейн, самый толстый ангел тьмы в мире, со своей  старушкой;  Кровавый
Безумец,  инструктор  по  каратэ;  Большой  Бык  и  компания  рабочих   со
сталелитейного завода. Но сейчас все они почему-то казались  чужими.  Руди
взмахнул рукой, и тотчас с полки съехала бутылка  пива  и  проплыла  через
разделяющее их пространство в его руку. Никто не заметил.  Он  налил  себе
пива и выпил, почти не почувствовав вкуса. С маленькой эстрады под  резкий
вой электрогитар тягучий, гнусавый голос фальшиво пел гимн. Внезапно  Руди
ощутил невыносимую боль утраты.
     Он переместил бутылку по воздуху, и она зависла  над  стойкой.  Снова
никто ничего не заметил или  не  обратил  внимания.  Руди  увидел  себя  в
зеркале и ужаснулся: изможденное худое лицо, изломанные брови в обрамлении
длинных красно-черных волос, пальцы рук, испачканные  краской  и  машинным
маслом, татуировка на  запястье  -  имя  вокруг  пылающего  факела.  Вдруг
зеркальное стекло в окне потемнело, словно весь свет на улице погас.
     Он обернулся, похолодев от охватившего его ужаса. На  улице  не  было
обычного сияния неоновых фонарей. Все  поглотила  мгла,  мягкая  и  живая,
которая словно давила на окна, колыхаясь в непрерывном движении, словно  в
ее мертвенных глубинах  кишели  и  извивались  обитающие  там  духи.  Руди
попытался крикнуть, но вместо крика получилось жалкое дребезжание. Он  изо
всех сил старался привлечь к себе внимание других людей, но они вели  себя
так, будто не замечали его. Какая-то  сила,  сгусток  энергии,  гигантским
кулаком ударила снаружи  по  стене  бара  и  вдавила  ее  внутрь.  Кирпичи
разлетелись во все стороны. Сквозь разбитую стену ворвалась волна Тьмы.
     - Руди! - холодные руки сжимали его ладони. - Руди, проснись!  Что  с
тобой?
     Он очнулся, тяжело дыша, холод пронизывал его до  костей.  В  темноте
комнаты его глаза различили Минальду, королеву Дарвета,  мать  наследника,
сидевшую рядом с  ним  на  постели.  Мерцающий  шелк  усыпанного  звездами
покрывала окутывал ее плечи, а широко раскрытые глаза цвета ириса излучали
страх, отчего она казалась  моложе  своих  девятнадцати  лет.  Тихая  тьма
комнаты была наполнена запахом воска, к которому примешивалось благоухание
ее распущенных волос.
     - Что с тобой? - снова прошептала она очень тихо. - Дурной сон?
     - Да. - Руди опустился рядом с ней,  дрожа,  словно  от  смертельного
холода. - Всего лишь сон.
     В казармах стражи неожиданно проснулась  Джил  Паттерсон  Ей  снились
спокойные студенческие дни в чудном мире под названием Калифорния, и вдруг
сон прервался непоколебимым ощущением надвигающегося ужаса. С  минуту  она
оставалась на своей узкой койке, широко открыв глаза и вслушиваясь в тихие
звуки и стук собственного сердца. Убежище в  безопасности,  успокоила  она
себя. Единственное место в мире, куда не могут проникнуть Дарки.  Но  ужас
из сна, проникший в ее сердце, скорее рос, чем стихал.
     Джил поднялась по-кошачьи бесшумно. Тусклый свет очага  в  караульном
помещении немного освещал и комнату женщин из стражников, касаясь  чьих-то
плеч, сомкнутых  век,  спутанных  волос,  черных  одежд  с  простой  белой
эмблемой, жестко поблескивающего оружия. В этом бледном свете она натянула
рубашку и бриджи, закуталась в плащ и выскользнула из комнаты. Пол леденил
ее босые ноги, пока она шла между койками. Она  догадывалась,  что  сейчас
глубокая ночь, хотя в Убежище, лишенном окон, определить время точно  было
невероятно трудно.
     Она отодвинула занавеску в дальнем конце комнаты.
     Ингольда не было. Обычно волшебник спал в квадратной нише, где  воины
хранили запасы съестного, которые  теперь  приходилось  охранять  от  всех
пришельцев из развалин Реальма. В  неярком  свете  очага  Джил  разглядела
углубление среди мешков с зерном, сваленных  в  кучу  позади  чулана,  две
изъеденные молью старинные мантии из буйволиной кожи и  грязное  лоскутное
стеганое одеяло, но самого волшебника не было. Исчез и его посох.
     Она быстро прошла назад через караульное  помещение,  через  наружную
комнату, служившую для хранения оружия, бочонков с Голубой Руиной и  кадок
с джином, и вышла в пустынные галереи. Огромный зал простирался  почти  на
тысячу футов от двойных ворот  на  западе  и  до  глухой  темной  стены  с
башнями, где располагались королевские покои, на востоке.
     Бесформенные  черные  стены  окружали   Убежище   со   всех   сторон,
простираясь за пределы видимости и поддерживая  крышу.  Прямо  по  грубому
полу протекали, журча, глубокие  черные  каналы,  пересеченные  маленькими
мостиками.  Царящую  вокруг  тишину  можно  было  сравнить  разве  что   с
безмолвием  Великих  Снежных  гор,  окружающих   Убежище.   Мрак   темноты
рассеивался не луной и звездами, а тусклым светом  факелов,  мерцавших  на
каждой стороне темных стальных ворот. Слабое  оранжевое  пламя  очерчивало
двойной круг на гладком черном полу и  отбрасывало  огненные  отблески  на
засовы, цепи и огромные кольца ворот.
     Там, где сливались два круга  света,  стоял  человек.  Казалось,  его
жесткие светлые волосы были окружены золотым сиянием.
     - Ингольд! - негромко окликнула Джил.
     Он повернулся в  недоумении.  Завернувшись  поплотнее  в  плащ,  Джил
широкими шагами направилась к воротам. С тех пор как они вместе  пересекли
Пустоту и оказались в этом мире, она все время зябла.
     - Что, моя дорогая? - раздался мягкий,  бархатный  голос.  Освещаемое
неустанным огнем, его морщинистое лицо казалось непроницаемым.  Шестьдесят
лет полной опасности и приключений жизни придали ему совершенно отрешенный
вид.
     Она встала рядом, и взгляды их встретились.
     - Что это? - тихо спросила она.
     - Ты сама понимаешь, - с грустью ответил волшебник.
     Джил встревоженно оглянулась. Здесь царил страх, и Джил  не  покидало
ощущение нависшего в ночи Зла.  Здесь  она  испытывала  тот  же  странный,
леденящий ужас, будто некий злобный и непостижимый разум  проникал  сквозь
пучину времени.
     - Они уже здесь? - прошептала она.
     Ингольд ласково обнял ее.
     - Сходи-ка за своим оружием, детка.


     Ее глаза казались фиолетовыми в голубоватом волшебном свете. Минальда
смотрела, как Руди одевается.
     - Что случилось? - спросила она.
     - Не знаю, - тихо, чтобы не разбудить принца, сладко спавшего в своей
золоченой колыбели, ответил Руди. - Мне лучше пойти туда.
     За месяц жизни в этом мире он привык к незнакомой одежде и больше  не
чувствовал себя неловко в домотканых бриджах, рубашке с длинными рукавами,
тунике, высоких сапогах до колен и богато вышитом плаще, который он снял с
убитого вельможи после страшной битвы с прислужниками Тьмы в Карсте. Но он
все еще оплакивал удобство джинсов  и  ковбойки.  Руди  пристегнул  меч  и
наклонился через пеструю груду шелков, чтобы поцеловать девушку, безмолвно
наблюдавшую за ним.
     - Ты придешь проводить нас?
     - Нет, - тихо сказала она. - Не  могу,  Руди.  Путь  в  Кво  долог  и
опасен. Кто знает, даже если вы найдете  Архимага,  будет  ли  это  концом
вашего путешествия? - В слабом фосфоресцирующем волшебном свете он  увидел
слезы в ее глазах. - Я не люблю прощаний.
     - Ну что ты, - Руди снова нагнулся к ней, лаская шею и плечи, тяжелые
темные волосы струились сквозь его пальцы, он мягко привлек ее  к  себе  и
поцеловал в губы. - Ну что ты, ведь со мной будет Ингольд. Все образуется.
Сама подумай: разве есть на свете кто-нибудь настолько  выживший  из  ума,
чтобы связываться с этим старым чудаком? Так что это и не будет прощанием.
     Она усмехнулась.
     - Тогда не стоит воспринимать все это так серьезно, правда? - Их губы
снова сомкнулись в поцелуе. Пушистые пряди волос щекотали его лицо. -  Иди
с богом, Руди, хотя аббатиса умерла бы на месте, услышь она, что я  говорю
это колдуну.
     Не  прерывая  сладкого  поцелуя,  Руди  пробормотал  что-то  в  адрес
аббатисы.
     - ...что, возможно, пошло бы ей на пользу. - Он нежно  стер  со  щеки
любимой слезу. За все двадцать пять лет своей жизни он не помнил ни одного
человека, мужчину или женщину, кого интересовало бы то, что он  собирается
делать.  "Почему  девушка  из  другого  мира,  королева,  оказалась   этим
человеком?" - спрашивал он себя. Еще одна слеза скатилась по ее щеке, и он
шепнул:
     - Присматривай за Курносым, пока меня не будет.  -  Его  отношение  к
маленькому Тиру, последнему Принцу из Дома Дейра,  заставило  ее  невольно
рассмеяться.
     - Хорошо, - она улыбнулась дрожащими губами.
     - Мы  найдем  Лохиро,  вот  увидишь,  -  ободряюще  шепнул  Руди.  Он
поцеловал ее  в  последний  раз,  повернулся  и  вышел.  Голубоватый  свет
волшебного огня медленно рассеивался за ним.
     С неутихающей болью в сердце  он  торопливо  пробирался  в  лабиринте
королевских покоев.
     Она боялась за него. Он и  ее  маленький  сынишка  были  последним  и
единственным, чем она дорожила в этой жизни. Она потеряла  мужа,  которого
боготворила, Дарвет,  королевой  которого  она  была,  и  мир,  в  котором
выросла. Но, несмотря на это, она никогда не сказала бы: "Не уходи".
     "А тебе, эгоистичный идиот, - обругал он себя, - никогда и  в  голову
не приходило остаться".
     Она никогда не  упрекала  его,  что  желание  стать  колдуном  в  нем
сильнее, чем любовь к ней, но он знал, что это правда. Прежде всего он был
волшебником, и мысль об этом мучила его. Время его пребывания в этом  мире
ограничено, ему предоставили выбор, и, конечно, он предпочтет искать новые
источники волшебной силы и знания, которые могут дать ему Ингольд и другие
маги, чем оставаться с женщиной, которую искренне любит.
     "Почему я должен был встретить их одновременно, - спрашивал он себя в
отчаянии, - почему я должен выбирать?"
     Она не осуждала его за выбор, что лишь обостряло ощущение вины.
     И тем не менее выбор был сделан.
     Он остановился у восточной лестницы, ведущей вниз, к первому уровню.
     Тревога стала теперь ощутимей, коснувшись его, как еле слышимый звук,
который  издавало  что-то  ужасное  и  не  имеющее  названия,  словно  оно
затаилось в темных закоулках лабиринтов Убежища. Его пронзала дрожь ужаса.
Руди  казалось,  что  грозная  тишина   растекается   по   разветвляющимся
коридорам. Судорожно оглядываясь, он стал спускаться по  ступеням.  Где-то
под ним, должно быть, открылась дверь. Он услышал  слабые,  как  дуновение
ладана, звуки пения, монотонные голоса монахов вытягивали какой-то гимн из
ночной службы. Руди остановился на ступенях, вспомнив, что  помещения  для
церкви находились как  раз  под  королевскими  покоями,  а  главное,  что,
согласно повелению аббатисы, колдуны были преданы анафеме.
     Насколько он мог судить, о его любви к Альде не  знал  никто,  кроме,
быть может, его товарища по несчастью Джил. Он не  думал,  что  это  могло
причинить Альде  неприятности,  ведь  все-таки  она  оставалась  королевой
Дарвета и после того, как ее муж погиб среди пылающих развалин Дворца.  Но
Руди почти ничего не знал о законах и  запретах  Королевства  и  не  хотел
рисковать, чтобы узнать больше. А что касается ада, подумал он, то,  может
быть, силы различной природы не должны вмешиваться в дела  друг  друга,  и
раз уж я из другого измерения, то вряд ли когда-нибудь попаду туда.
     Так это было или нет, проверять он не хотел. Положение  его  было  не
столь опасным, поскольку  существовало  еще  несколько  запасных  лестниц.
Некоторые из них были  ровесниками  самого  Убежища,  сооруженные,  как  и
стены, из черного, массивного,  похожего  на  обсидиан  камня.  Другие  на
скорую руку тысячу лет назад  построили  древние  жители,  которые  просто
пробивали дыры в полах коридоров там, где  им  было  нужно,  и  укладывали
примитивные ступени. То  же  самое  происходило  со  стенами  и  комнатами
Убежища: в одних местах строгие черные стены уходили во тьму, в других  же
царил импровизированный хаос. В коридорах ставили перегородки, новые  пути
проходили по другим комнатам, деревянные, каменные и кирпичные  перекрытия
изменили  первоначальный  план  Убежища   буквально   тысячами   различных
помещений, форма которых менялась в зависимости  от  их  назначения,  и  в
результате по прошествии трех тысяч лет  они  могли  бы  оспорить  мировое
первенство у лабораторий Б.Ф.Скиннера.
     Руди углубился в этот лабиринт.
     - Я ничего не чувствую, - спокойно произнес Янус.  Начальник  караула
из Гея сидел на краю койки возле очага в караульном помещении.  Его  лицо,
словно высеченное из камня, обрамляли длинные локоны медно-рыжих волос. Он
взглянул поверх очага на Ингольда. - Но я верю тебе. Если ты скажешь,  что
Дарки поблизости, и при этом будет ярко светить солнце, я все равно поверю
тебе.
     Среди других капитанов пронеслось движение и  гул  согласия.  Ледяной
Сокол, воин,  похожий  на  чужестранца  своими  длинными,  белыми,  как  у
викингов, волосами, заметил:
     - В самом запахе ночи есть что-то дьявольское.
     Мелантрис, миниатюрная девушка с глазами феи, нервно оглянулась через
плечо.
     -  Смердит  нечисть,  -  прогремел  Томек  Тиркенсон,  наместник   из
Геттлсанда, огромный кряжистый житель долин, чьи владения остались  по  ту
сторону гор. - Вот так и скот ночью вдруг обращается в паническое  бегство
без всякой причины.
     Ледяной Сокол холодно взглянул на Ингольда.
     - Под силу  им  ворваться?  -  спросил  он  так,  будто  речь  шла  о
результатах состязания, на которое он поставил незначительную сумму.
     - Не знаю, - Ингольд подвинулся на своей скамье у очага и  сложил  на
коленях руки, изуродованные ударами меча. - Но можете не сомневаться,  что
они  попытаются.  Янус,  Томек,  я  предлагаю  поставить  охрану  во  всех
коридорах, на всех уровнях, в каждом углу Убежища. Таким образом...
     - Но у нас же не хватит людей! - запротестовала Мелантрис.
     - У нас достаточно для караула, - согласился Янус.  -  Но  если  Силы
Тьмы найдут вход, то, рассеянные по всему Убежищу, мы не сможем сражаться.
     Ледяной Сокол повел светлой бровью в сторону колдуна.
     - Мы будем сражаться?
     - Если  сможем,  -  ответил  Ингольд.  -  Янус,  ваши  патрули  можно
пополнить добровольцами.  Детей  пошли  на  разведку.  Они  и  так  лазают
повсюду, так дай им задание. Мы должны расставить караульных  в  коридорах
хотя бы для того, чтобы знать, где прорвались Дарки. Вполне возможно,  что
они не смогут прорваться, - сурово продолжал он, - ведь  в  стены  Убежища
вложены самые сильные заклинания древней магии. Но если чары ослабели  или
Тьма стала сильнее за прошедшие годы, я не знаю, что  может  произойти.  -
Несмотря на спокойствие его глубокого, небрежного голоса,  Джил  подумала,
что в неверном мерцающем свете очага он выглядит устало и зловеще. - Но  я
знаю, что если Дарки проникнут в Убежище, нам придется немедленно оставить
его. Тогда мы погибли.
     - Оставить Убежище! - воскликнул Янус.
     - Придется, - согласился Ледяной  Сокол,  откидываясь  к  стене.  Его
тонкий, без придыхания голос звучал  равнодушно,  даже  когда  обсуждалась
возможная потеря последнего Убежища, оставленного человечеству. - Все  эти
лесенки, мили пустых коридоров... Нам  никогда  не  выбить  их  отсюда.  -
Командиры переглянулись, понимая справедливость его слов.
     - Это еще не все, - вставила негромко Джил. Все  посмотрели  на  нее,
быстрое движение возникло в заполнявших комнату тенях. - А  вентиляционная
система? - продолжала она. - Ведь воздух должен поступать  откуда-то.  Все
Убежище должно быть испещрено отверстиями, слишком маленькими, чтобы в них
мог проникнуть человек. Но Дарки могут менять свой размер  так  же  легко,
как и форму. Им ничего не стоит проникнуть в отверстие, которое не  больше
крысиной норы, а ведь в Убежище уйма крыс. Все, что  будет  нужно,  -  это
какому-то одному Дарку  пролезть  через  вентиляционное  отверстие,  и  мы
никогда не сможем найти его.
     - Проклятье, - прошипел Янус. - Почему  Дарки  напали  именно  в  эту
зиму, самую жестокую, какую только помнит человечество.  Если  мы  оставим
Убежище, те, кто не погибнет в первом же ночном бою, замерзнут прежде, чем
смогут укрыться в каком-нибудь убежище. Горы похоронены под снегом.
     - Крысы... - задумчиво произнес Тиркенсон. - Ингольд,  как  мы  можем
узнать, не проникла ли Тьма на верхний уровень?  Убежище  пустовало  почти
два тысячелетия.
     - Мы бы знали об этом, - отозвался колдун.  -  Поверь  мне,  к  этому
времени мы бы уже знали.
     -  А  их  яйца?  -  продолжал  Тиркенсон.  -  Как  размножаются   эти
прислужники Тьмы? Как сказала Джил, одному из них достаточно проникнуть  в
тоннели для воздуха, откладывая по пути яйца, как лосось. Может  быть,  мы
сидим сейчас на куче икры. - Хотя воины - люди  неробкого  десятка,  волна
ужаса  прокатилась  между  собравшимися   капитанами.   Инструктор   Гнифт
содрогнулся и обменялся с Мелантрис быстрым встревоженным взглядом.
     - По крайней мере на этот счет вы можете не  беспокоиться,  -  сказал
Ингольд. Избегая взглядов, он отряхнул  соломинку  с  обтрепанного  рукава
своей мантии. - Глубоко под землей я  видел  место,  где  они  откладывают
яйца, уверяю вас, что они не размножаются в  таких...  гм...  человеческих
условиях, - он снова поднял голову, лицо его было спокойным. - Но в  любом
случае  мы  не  можем  позволить  Тьме  проникнуть  сюда  ни   при   каких
обстоятельствах. Коридоры Должны охраняться.
     - Мы можем взять церковное войско, - сказал Янус, - и  личную  стражу
Алвира.
     - У меня тоже есть свои люди, - добавил Тиркенсон. - Мы займем  южную
сторону Убежища.
     - Хорошо, - Ингольд встал и, подняв голову, оглядел лица столпившихся
в тесных казармах людей, разыскивая кого-то в неверном желтом свете.  -  Я
сомневаюсь, что Дарки смогут проломить стену, но  если  это  случится,  мы
должны это знать.
     - А сможем ли мы это узнать? - Мелантрис расправила пояс, на  котором
висел ее меч, глядя на Ингольда холодными черными глазами.  -  Тьма  может
проглотить человека с душой, кровью и плотью в  промежуток  между  ударами
сердца в ярде от его товарищей прежде, чем он успеет хотя бы крикнуть.
     - Стражника? - мягко спросил Ингольд.
     Она взяла себя в руки.
     - Конечно, нет.
     -  Тогда  за  дело,  -  он  поднял  свой  посох.  Его   тень   неясно
вырисовывалась позади него, как отголосок той мглы, которая ожидала их  за
воротами  Убежища.  Он  снова   внимательно   оглядел   комнату,   фигуры,
смешавшиеся в беспорядке сборов и ухода. Возможно,  это  было  лишь  игрой
света, но  сейчас  черт