является Левой Рукой Дьявола. Не так уж много времени
прошло с тех пор, как аббатиса  Дейра  начала  большую  войну  с  Советом,
послав военную экспедицию, чтобы истребить колдунов и спалить город.
     - А кто победил? Колдуны? - спросил Руди.
     - Конечно, нет. Экспедиция дальше Кво  не  продвинулась  ни  на  шаг.
Из-за сильных дождей и туманов армия затерялась где-то у подножия  холмов.
В конце концов армия оказалась на основной дороге, но  уже  на  расстоянии
многих миль от того  места,  где  она  подошла  к  холмам.  Чародеи  умеют
постоять за себя, если нужно.  Но  мы  предпочитаем  избегать  конфликтов.
Стой!
     Руди недоуменно остановился. Взяв его за руку, Ингольд по узкой тропе
подвел его к туманному краю ущелья. Приостановившись, они осторожно  пошли
дальше среди редких серых деревьев. Эта осторожность  забавляла  Руди.  Но
все  стало  ему  понятным,  когда  внезапно  оказалось,  что  край  ущелья
значительно ближе, чем можно было предположить: прямо под  ним  был  почти
вертикальный, без малейшего уклона, черный утес. Дна ущелья было не видно,
его скрывала щетина скал и разбитые, поваленные деревья, наполовину одетые
дымкой. От такого зрелища голова Руди закружилась, и он поспешно  отступил
назад. Ему показалось, что на нижних скалах есть еще что-то, не похожее на
деревья, что-то гораздо белее их расщепов.
     Руди быстро огляделся вокруг. Сама тропа снова изменилась. С  верхних
пиков гор на них мягко начинал наползать легкий  туман.  В  его  пока  еще
легком флере деревья постепенно  оживали  и  превращались  в  кривляющиеся
привидения.
     - Мы зашли довольно высоко,  -  сказал  Ингольд  спокойным,  приятным
голосом.  -  Теперь  путь  будет  труднее.  Приятные  дорожные  наваждения
закончились.  Отсюда  начинается  царство  зла  и  праздного,  назойливого
любопытства. Сюда забираются только те, кто ищет способ стать  чародеем  и
способен рассмотреть  ловушки,  не  попав  в  них,  или  кто  намеревается
причинить чародеям настоящее зло.
     - Но... что же нам делать? - прошептал испуганно Руди.
     - Делать?  -  Из-за  плотно  окутавшего  их  тумана  Ингольд  казался
бесплотным. Лица не было видно совсем. - Конечно же, разогнать туман.
     Сомневаясь в себе и заикаясь от волнения и  переживаний,  Руди  начал
заклинать погоду словами, выученными от Ингольда. Легкий холодок  коснулся
его лица, и он почувствовал, как погружается в  серебристое  облако.  Руди
попытался направить свою энергию против облака, но вдруг понял, что  чужая
энергия сильнее, старше и бесконечно сложнее. Он одиноко застыл, задыхаясь
под влажной  пеленой  тумана,  поражаясь  его  плотности.  Ему  захотелось
сбежать от него, все равно куда, только бы выбраться из  злобных,  сильных
рук, набросивших на него сеть.
     - У меня не получается. Я не могу, - прошептал он с отчаянием.
     Ингольд неодобрительно поцокал языком:
     - Как это ты не можешь!.. Сможешь, и еще  как  сможешь!  В  противном
случае нам придется остаться здесь или идти неизвестно  куда.  Поторопись.
Скоро наступит ночь.
     - Черт возьми! - застонал Руди. - Помоги мне. Усиль мою энергию.
     - Зачем? У меня точно такая же, как у тебя.
     - Да нет же! Ты же можешь разогнать эту дрянь, как паутину по углам!
     - Руди! Точно так же, как  ты,  -  теперь  Ингольд  казался  размытым
пятном в плотном тумане, но голос его оставался теплым и  ободряющим,  как
огонь на холоде. - Сила твоей энергии - это  сила  твоей  души.  Разве  ты
этого не понимаешь? - Ингольд ближе подошел к нему. На  грубой  ткани  его
одежды жемчугом блестела роса. - Твое чародейство растет вместе с тобой.
     - Откуда ты знаешь? Ты чувствуешь мою энергию? - наивно спросил Руди.
- Я... я как мальчишка, вступивший в драку со взрослым мужчиной. Я никогда
не смогу...
     - Если ты будешь продолжать говорить "никогда" и "не смогу",  то  все
будет именно так, как ты говоришь, - ответил Ингольд. - Ты сам поверишь  в
свое "не могу". Разве тебе неизвестно, что если мальчишка опирается спиной
о стену, то он может сражаться со взрослым мужчиной, а иногда он  может  и
победить его.
     Руди смущенно притих.  Над  туманом  небо  начинало  темнеть.  С  уже
невидимых вершин потянуло вечерним ветерком...
     Вот оно! Ветер! Бесконечный ветер  равнин!  Аккуратно,  не  произнося
ничего лишнего, и в пределах разумного Руди вызвал ветер.
     Ветер был обжигающе ледяным  и  принес  запахи  камня  и  ледников  с
вершин. Резкий, сильный и настойчивый, он дул и дул, разгоняя туман вокруг
них, как надоевшие привидения. Облака  откатывались  с  тропы  и  исчезали
где-то там, за кустами. Под порывами ветра деревья недовольно стряхивали с
себя  влагу   на   путешественников,   стараясь   уцепиться   ветвями   за
развевающиеся волосы Руди и закрыть ему глаза. Он отступил назад на тропу.
Следом за ним остановился Ингольд со своем осликом.
     ...Эту ночь они провели прямо на  земле,  под  деревьями.  Вокруг  их
стоянки Ингольд очертил защитный магический круг, слабо  мерцавший.  Но  в
эту  полную  шепотов  ночь  ничто  больше  им  не  угрожало.  Утром   тучи
рассеялись, и Ингольд указал на проход, по которому им предстояло  пройти,
- тонюсенький карниз в черноте горного монолита.
     Весь день им казалось, что они двигаются на север, но вдруг  рядом  с
Ингольдом появились их собственные следы,  которые  они  раньше  оставили,
проходя здесь. Они были уже очень высоко. Никаких деревьев здесь не  было.
Над тропой возвышались  гордые  скалы.  На  их  пустынных  склонах  иногда
попадались весь перекрученный от высоты живой дубок или  группки  пахучего
вереска. Вода стремительной прозрачной вуалью  срывалась  вниз,  мерцая  и
переливаясь,  как  затейливое  искусное  кружево.  Местами  она  кипела  в
каньонах, дна которых не было видно. Тропа опасно петляла по крутым горным
камням под нависшими над ней валунами. Местами тропа просто пряталась  под
валунами или под осыпями мелких камней вперемешку с валунами.
     Руди подумал, а что бы с ним случилось здесь, если бы рядом  не  было
Ингольда?
     Теперь впереди шел Ингольд, стараясь  выбрать  путь  поудобнее.  Руди
удивлялся, чего это он так вчера разволновался от неудавшихся  заклинаний?
Стараясь не отстать, он не  замечал  и  половины  наваждений,  разгоняемых
Ингольдом. Без него он  никогда  не  смог  бы  перейти  кипящие  стремнины
взбухших рек, казалось бы, в самом опасном и  глубоком  месте.  И  он  сам
никогда не смог бы отыскать тропы к  отвесному  утесу.  А  мосточек  через
канаву?
     Потом перед ними вырос величественный пролет  моста,  камни  которого
заросли мхом от  старости.  Мост  возвышался  горделивой  аркой,  соединяя
противоположные берега глубокого каньона.  Его  тень  слабо  виднелась  на
валунах далеко внизу с обеих сторон горного потока.
     - Что это за мост? - захотелось узнать Руди.
     - Его здесь нет, - просто ответил Ингольд.
     Руди удивленно взглянул на него,  потом  подошел  к  началу  моста  и
ударил по нему посохом. Дерево ударилось о скалу.
     - Часть дальнейшего пути  неизвестна  мне,  -  продолжил  чародей.  -
Недавно дорога изменилась и  стала  опаснее.  Мне  приходилось  переходить
через это ущелье. Но никакого моста здесь никогда не было.
     - Может быть, его построили недавно, уже после того, как ты был здесь
в последний раз?
     - В начале лета?.. Вряд ли. Взгляни, он весь покрыт мхом, и камни так
истерты. Мост выглядит так, как будто он здесь со дня сотворения  мира.  Я
абсолютно убежден, его здесь не было! - он пожал  плечами.  -  Его  совсем
никогда здесь не было.
     - Кажется, я припоминаю, как однажды ты говорил мне о неверии в  свои
собственные восприятия... - рассудительно начал Руди.
     Ингольд рассмеялся, вспомнив их первую беседу в старой хижине в горах
Калифорнии:
     - За что я и поплатился, - ответил он смиренно. - Мы сейчас пойдем  с
тобой другим, более  тяжелым  путем.  И  если  вдруг  окажется,  что  мост
настоящий, а не иллюзорный, ты сможешь обругать меня, как тебе  захочется.
Я приму твои слова со смирением и низко поклонюсь тебе.
     Но когда они, исцарапанные  в  кровь  и  измученные  сопротивляющимся
упрямым Че, по невероятной  тропе  выбрались  на  противоположную  сторону
ущелья, Руди оглянулся на мост и изумленно застыл: величественный каменный
мост оказался всего лишь иссохшей веточкой ивы, хрупкой, как паутинка,  из
которой чародеи плетут свои наваждения. Он увидел груды  скелетов  на  дне
ущелья.
     Кара продолжает свои шуточки, подумал Руди.  Наверное,  так  же,  как
развлекались Бектис и Ингольд в молодости... Но является ли это злом?..  В
любом случае это обеспечивает безопасность.
     - Эй, Ингольд! Если Кво находится на побережье Западного Океана, и  с
другой стороны защищает  его  воздушная  стена,  то  не  было  ли  попыток
проникнуть в него со стороны моря?
     - Да, - ответил чародей. - Пытались...
     Руди опять задумался. Он испытывал ужас перед  Океаном  и  перед  его
глубинами, всем тем, что  могло  произойти  с  ним  там,  в  глубине.  Его
передернуло от неприятных мыслей.
     Перед ним раскрывалась еще одна  сторона  власти  -  власти  одиноких
чародеев, - сделавшая  их  изгнанниками  и  бродягами,  власти,  сбежавшей
вместе с ними. Руди вспомнил  взгляд  Альды,  когда  ему  впервые  удалось
разжечь сырое дерево.
     "Ты искал волшебство, - сказал он себе. -  И  вот  оно  -  иллюзорный
мост, а под мостом наваждений - настоящие кости".
     Многие часы они пробирались по узким каньонам, взбирались на верхушки
скал, покрытые  скользким  льдом.  Дважды  они  пробовали  сократить  свой
трудный путь по крутым пустынным горам, не  взбираясь  на  них,  а  идя  в
обход. И дважды возвращались назад, так как в конце тропа совсем исчезала,
прячась в отвалах камня. Пока, тяжело отдуваясь, они стояли на потемневшем
склоне  обвалившегося  сланца,  Руди  рассматривал  верхнюю  часть  тропы,
пытаясь определить возможность сократить эту чертову  тропу  на  несколько
миль. А она, насмехаясь над ними,  убегала  на  юг  через  ледники,  слабо
мерцавшие на фоне холодного неба.
     Ингольд стоял, неподвижно застыв, напоминая  собой  статую  с  устало
опущенной головой и посохом в руках. Только крепко сжатый рот и злой блеск
в глазах выдавали его.
     Откуда-то  до  Руди  донеслись  сердитый  посвист  гремучей  змеи   и
завывание ветра. А  во  всем  остальном  мир  казался  таким  спокойным  и
пустынным, как было  давным-давно,  когда  солнце  впервые  своими  лучами
согрело мир.
     Чародей повернулся и без единого  слова  начал  спускаться  по  тропе
назад.
     К вечеру они оказались  в  глубокой,  узкой  долине,  густо  заросшей
деревьями, в самом низу которой виднелось черное пятно маслянистой воды.
     - Это  место  мне  совсем  неизвестно,  -  спокойно  сказал  Ингольд,
внимательно  разглядывая  стену  переплетенных   между   собой   деревьев,
старавшихся укрыть тропу. - Я думаю,  что  лес  гораздо  больше,  чем  нам
кажется.  Ты  ничего  не  замечаешь?  Что-то  морочит  нас.  Я  думаю,  до
наступления ночи мы не успеем пересечь эту долину.
     Наверное, в тысячный раз Руди оглянулся назад. Запахи леса стали  ему
отвратительны, но  еще  большее  омерзение  он  испытывал  к  воде.  С  ее
маслянистой темной поверхности заструился противный липкий туман.
     - Да-а, - произнес он задумчиво. - Лучше попытаться побыстрее перейти
долину, чем провести ночь у этой воды.
     - Я тоже так думаю, - Ингольд покрепче перехватил уздечку  ослика  и,
бормоча заклинания, ускорил шаг.
     Черный лес как будто притаился, поджидая добычу. Деревья росли  очень
плотно друг к другу. Просветов между ними практически не было, везде  глаз
натыкался  на  глянцевую  листву  остролиста,  темного  плюща   и   дикого
винограда, пытающегося уцепить путников за ноги,  за  одежду,  за  волосы.
Туман из долины мягкой кошачьей поступью, казалось, преследовал их. В лесу
сгущалась темнота. Теперь Руди и Ингольд объединили свою энергию, стараясь
обезопасить себя. Руди чувствовал, что чья-то злобная магия превращает это
место в мрачное логово дьявола. Дважды они теряли тропу, и тогда казалось,
что деревья движутся сами собой.
     - Ну и надоело же мне все это, - прошипел Руди,  пытаясь  вот  уже  в
четвертый раз освободить вьюки Че от куманики маленьким  топориком.  Ослик
мелко дрожал от испуга, в  глазах  затаились  ужас  и  страдание.  -  Надо
возвращаться... Или идти вокруг... Нам никогда не пройти здесь...
     - Опять ты со своим "никогда"!  -  упрекнул  его  Ингольд.  Однако  в
сгущающейся темноте  лицо  старика  было  напряженным  и  сосредоточенным.
Освободив ослика, они прошли еще  несколько  шагов  вперед  и  оглянулись:
тропа за ними исчезла.
     Руди выругался. Ингольд устало вздохнул и, закрыв глава, погрузился в
медитацию. Через минуту лицо Ингольда нахмурилось, и  послышалось  тяжелее
дыхание.
     Тьма пыталась поймать путников в свои сети. От  бесконечного  шелеста
листьев и шорохов вокруг  них  беспокойство  Руди  нарастало.  В  деревьях
что-то засвистело. "Как сигнал", - подумал Руди.
     Наконец напряженные плечи Ингольда ослабли, и его глаза открылись:
     - В дни моей юности здесь был заколдованный лес,  но  не  такой,  как
этот. К несчастью, лес разросся и заполонил всю долину от края до края.  И
горы по бокам долины высокие. Если мы пойдем с такой скоростью дальше,  мы
попадем в ловушку. Если это должно случиться, так пусть это будет днем.
     Путешественники развернулись и пошли назад. Тропа, по которой они шли
по лесу, начала исчезать перед ними. Руди пробормотал несколько  проклятий
в адрес Лохиро и его компании. Ингольд шел первым, Руди  начал  настойчиво
повторять очистительные заклятия. Ему  казалось,  что  из  леса  не  легче
выйти, чем войти в него. Когда они добрались до опушки  леса,  уже  совсем
стемнело. Лагерем стали у  водопада,  и  Ингольд  очертил  вокруг  стоянки
двойной защитный круг.
     С тех пор, как Руди удалось впервые  вызвать  видение  Альды,  прошло
великое множество дней и ночей.  Но  Ингольд  все  еще  не  возвращал  ему
кристалл и продолжал изучать  мерцание  его  граней.  Измученный  телом  и
духом,  Руди  наблюдал  за  стариком,  следя  за  выражением  его  голубых
ястребиных глаз. Собственные его видения, которые были  в  Убежище,  опять
вернулись к нему - яркие  синие  глаза,  большие  и  холодные,  как  небо,
казалось, смотрели прямо в него. Это видение преследовало  его  даже  этой
ночью, во время беспокойных снов.
     Во сне ему приснились кости - кости, лежащие на чем-то темном,  хотя,
когда он спал, он мог видеть в темноте; слабо  мерцавший  магический  свет
коснулся изгибов черепа, ребер и костей таза, лежащих на сухом, коричневом
мхе.  Вокруг  Руди  горели  красные  бусинки   глаз   помойных   крыс.   С
деформированного черепа на него пучеглазо  уставилась  громадная  жаба.  В
отсвете волшебного кристалла можно было видеть еще несколько раздувающихся
жаб,  копошащихся  в  костях.  Руди  застонал.   Пытаясь   избавиться   от
отвратительного видения,  он  отвернулся.  Но  напрасно.  Куда  бы  он  ни
посмотрел теперь, мерзкое зрелище разворачивалось во тьме на  многие  мили
вокруг разлагающегося болота. Из грязи,  похожие  на  призрачные  деревья,
вырастали сталагмиты, вокруг них водоворотом кружили красные  глаза.  Руди
слышал назойливое царапанье крадущихся лап, от  которых  сухой  коричневый
мох превращался в серую пыль там, где не было этой ужасающей сырости. Руди
опять застонал, совсем измученный и  больной  тяжелыми  видениями.  В  это
время, однако,  послышался  крик  мужчины,  наклонившегося  над  входом  в
пещеру. Лица его не было видно, но Руди узнал его - он узнал бы его  везде
и всегда. Волшебный свет проявил  белые  волосы  и  желтую  полоску  кожи,
видимой между рукавицей и рукавом. Потом  наступило  молчание,  нарушаемое
только царапаньем миллионов крошечных лап, скребущихся по мху и  костям...
среди листьев!
     Покрытый холодным потом, Руди вскочил на ноги от отчаянного рева  Че.
Ослик дико дергался на привязи, уши прижаты, глаза  безумные.  За  осликом
Руди заметил Ингольда, стоявшего на черте магического круга. А  дальше  за
деревьями колыхалось море красных глаз!
     - Святой Боже! - Руди схватил свой посох.
     Не поворачивая головы, Ингольд сказал мягко:
     - Свет не нужен!
     Ветра не было, но шорох крошечных когтистых  лап  напоминал  шторм  в
лесу. Их было столько, что даже там, где  тьма  прятала  их,  Руди  ощущал
скрипучее трение их спрессованных тел. Их острый запах был всюду.
     Руди прошептал:
     - Они могут перейти через защитный круг?
     Ему показалось, что белое пламя замерцало  ярче,  танцуя  по  опавшим
листьям.
     - Нет, -  опять  мягко  ответил  Ингольд.  Клацанье  зубов  и  шорохи
слышались теперь сверху. Руди поднял голову  -  на  ветвях  деревьев  были
тысячи крыс.
     - Ингольд, надо бежать отсюда...
     - Сейчас мы ничего не можем сделать, - твердо ответил чародей. - Мы в
безопасности до тех пор, пока цел круг.
     "Верь! Верь ему, - с отчаянием подумал Руди, стараясь  удержаться  от
искушения бежать. - Ему известно об этом больше тебя!"
     Крысы  вихрем  кружили  по   всему   лесу;   от   их   омерзительного
стремительного  бега  папоротник  казался  ожившим.  Руди  ясно  видел  их
грязно-коричневый поток, перетекающий через взгорбленные  корни  деревьев,
переливающийся или обтекающий полусгнившие полые бревна. Их кишмя кишело в
самом  русле  водоема,  на  самой  его  глубине.   Они   ворошили   листья
взбугренными, противными сморщенными носами, показывая белый оскал  хищных
зубов.
     Вдруг Руди увидел, как откуда-то появилась булавка  и  острым  концом
вонзилась в ошейник Че.  Ослик  дико  закричал  и  заметался  не  привязи,
пытаясь  высвободиться.  Брызнув  фонтанчиком  грязи  и   гнили,   булавка
разлетелась. Веревка выскользнула из рук Руди, и  ослик,  опустив  голову,
перескочил кромку магического круга и пропал в темноте.
     Казалось, что  никогда  и  в  помине  не  было  никакого  светящегося
магического круга. Грязный поток  крыс  бросился  вперед,  присвистывая  и
визжа от радости, по еще не успевшим улечься опавшим листьям. Услышав крик
Че, Руди помчался за ним, расчищая себе  путь  посохом  среди  обезумевших
фурий, старавшихся прокусить ему ноги, ухватиться за одежду, удержаться на
плечах. Одна тварь прыгнула с дерева прямо ему в  лицо;  он  подумал,  что
вскрикнул, но потом не был в этом уверен, так как в это мгновение за собой
услышал безошибочно узнаваемый рев огня, и свет от него озарил все вокруг.
Пламя веером разлеталось и падало на  море  серых  спин.  Обернувшись,  он
увидел Ингольда, действующего своим посохом как оружием: из посоха во  все
стороны вылетало грозное пламя напалма.
     Че кричал не переставая, его попона  была  красной  от  крови  -  три
огромные крысы, как терьеры, повисли на нем. Руди сбил их  своим  посохом,
чувствуя, как острые зубы и когти вцепились в него самого. Он сбил и  этих
тварей и попытался схватить повод. Ему  удалось  это  с  трудом,  так  как
приходилось все время  отбиваться  от  все  новых  и  новых  наскакивающих
тварей. Отчаяние, паника и отвращение  начали  постепенно  оказывать  свое
паралитическое действие на него.
     Огонь беспрепятственно захватывал все новые и новые участки  осеннего
папоротника, по пути прихватывая и листья  из-под  ног.  Но  из-за  налета
влажной гнили они больше дымили, чем  горели.  Через  эту  дымовую  завесу
прорывались языки пламени - картина  напоминала  сцену  в  аду.  Огонь  не
остановил крыс. Горящие крысы бешено мчались вперед, и от их пылающих шкур
загорался мертвый подлесок; их пронзительные крики перекрывали грозный рев
пламени.
     Едкий дым слепил,  разъедал  глаза  Руди,  забивая  его  легкие.  Ему
показалось, что пожар и его поймал в ловушку и что ему никогда не  удастся
вы