на помочь брату. Он был очень добр
ко мне.
     - Он и должен быть таким к тебе, - уточнила Джил. - Он понимает,  что
именно ты источник его власти. Ведь собственной власти у него просто нет.
     Альда покачала головой:
     - Иногда я думаю, что  даже  его  дружба  с...  Элдором  была  частью
дьявольской игры. Но Элдор умел подчинять себе  Алвира  и  заставлять  его
работать на себя. У меня возникает ассоциация  с  богатырем,  мчащимся  на
полудиком коне, - она вздохнула и белой, изящной ладошкой прикрыла  глаза.
- Возможно, Элдор догадывался об этом и именно поэтому старался  сохранить
со  мной  дистанцию,  Джил.  Но  как  только  я  начинаю  вспоминать   все
происшедшее тогда, меня сразу же охватывают сомнения...  В  конце  концов,
Руди - единственный человек, кто принимает меня такой,  какая  я  есть.  И
любит меня бескорыстно. Просто потому, что я - это я.
     Джил понимающе обняла ее за плечи:
     - Так всегда бывает, когда власть обрушивается на тебя, - сказала она
мягко. - Все мы такие, какие мы есть на самом деле. И Бог наставляет нас и
помогает нам во всем.
     Неожиданно Альда рассмеялась. В ее глазах засверкали слезы:
     - Тогда почему я должна терпеть  тернии  власти,  ничего  не  получая
взамен? - Она приподняла лампу, осветившую ее задумчивое лицо. - Теперь ты
понимаешь, почему Алвир ничего не должен пока знать?
     По  коридору  Альда  и  Джил  направились  к  выходу...   Они   опять
возвращались в мешанину огней и голосов Святилища.
     У ворот толпились какие-то люди, слышался женский плач.  У  стены,  в
окружении стражников рыдала рыжеволосая женщина, которую они  встретили  у
бараков. Факел освещал ее толстую рыжую косу вокруг головы.
     Заговорил Янус:
     - Черт тебя дери, нам что, делать больше нечего, как  только  следить
за всякими придурками еще и по ночам? Подумала бы, Тьма и без нашей помощи
справляется с ними.
     - Все из-за еды, - просто сказал Гнифт,  блеснув  своими  прозрачными
глазами эльфа в направлении ворот. - После прихода войск  из  Алкетча  все
станет гораздо проще.
     Один из младших чинов Алвира горячо запротестовал:
     - Действительно. О чем только думает Император? Мы что, должны еще  и
армию кормить?
     Мелантрис насмешливо поддразнила его:
     - А ты пошпионил бы за ним, тогда и узнал бы его мысли.
     - В чем дело? - спросила Альда.
     В желтом отблеске  пламени  показалось  зареванное  лицо  рыжеволосой
женщины:
     - О, Господи! Помоги мне, Господи! Я этого никогда не забуду!
     - Все дело в ее муже Снелгрине, - объяснил Янус. -  Он  спрятался  за
Убежищем и, когда ворота закрылись, пытался своровать еду и спрятать ее  в
лесу.
     - Мне и в голову не приходило, что он способен отважиться на такое, -
простонала женщина.
     - Вероятно, он тоже не собирался вытворить такое, - мягко проговорила
Мелантрис.
     Теперь Джил вспомнила эту пару:  женщину  звали  Лолли.  Они  первыми
подали пример женитьбы обитателя Убежища на скиталице из Пенамбры.  Прошло
не  более  трех  недель  с  тех   пор,   как   Майо   совершил   церемонию
бракосочетания.
     Лолли  опять  заговорила  низким,  грудным  голосом.  Она  напоминала
раненое животное:
     - Он не хотел ничего  плохого,  -  простонала  она.  Я  пыталась  его
остановить, но он только ответил, что сейчас полнолуние,  небо  чистое,  и
ничего плохого не случится. Я умоляла, чтобы он передумал!..
     Альда наклонилась к ней. Пытаясь успокоить Лолли, она нежно обняла ее
за плечи. Но Лолли, казалось, не заметила этого.
     Тихо повернувшись на каблуках, Джил медленно пошла прочь. Тут ни она,
ни кто-нибудь другой ничем не могли помочь несчастной.  В  душе  она  была
согласна с Мелантрис: если человек глуп, то это надолго. Похоже, Снелгрину
наплевать на свою жену. Было довольно пустынно,  так  как  до  наступления
глубокой ночи оставалось всего несколько часов. Дежурство Джил  начиналось
завтра в восемь утра. Спать ей не хотелось.
     Уже в постели, мучаясь бессонницей, Джил подумала, что люди совершают
много глупостей от страха  или  от  любви.  Поэтому  им  нельзя  позволять
поступать по-своему. На этот счет у нее имелся свой печальный опыт. Нельзя
позволять им своевольничать просто потому, что дураки еще больше дуреют от
вседозволенности. Ее собственному израненному сердцу были понятны  любовь,
переживания и страх за любимого.
     К своим узким койкам тихо прошли Янус и Гнифт. Откуда-то  из  Убежища
донеслись вопли Лолли. Хотя это могло быть плодом ее воображения, а  то  и
просто какие-то другие звуки. Ей ужасно захотелось узнать, а что же  будет
со Снелгрином утром, когда откроются ворота?
     Ей вспомнился всадник, скачущий по речным долинам, - Ледяной Сокол  -
такой юный и такой отчужденный.  Потом  припомнились  уходящие  Ингольд  и
Руди, злополучный король Драго Третий... Все они навсегда ушли в старинную
цитадель чародеев - Мэйджн Джайен Ко.
     В засыпающем мозгу ее мысль  вдруг  споткнулась  об  этимологию  слов
"Джайен Ко" - "Джэнгье".
     Глаза ее широко открылись в темноте. Так что же осязал Бектис?  "...в
Пенамбре и в самом Дже, на  том  самом  месте,  где  теперь  Дворец".  Она
почувствовала, как кровь стынет в жилах.
     Но это же бессмыслица,  подумала  она.  Давящая  тишина  Долины  Тьмы
вернулась к ней обильным потоком и жутким ощущением слежки  за  собой.  Ей
припомнилась уродливая геометрия самого этого  места,  различимого  только
под  определенным  углом  со  скал   на   закате,   дыхание   замерло   от
привидевшегося ей хаоса.
     Но всегда ли эффект был только негативным по отношению к  волшебству?
А если он был и позитивным?.. Тогда не является ли это причиной возведения
городов неподалеку от этих... счастливых  мест,  а  цитаделей  чародеев  -
непосредственно в самих этих местах?.. Но, продолжала она  размышлять,  не
потому ли эти места и были счастливыми,  что  можно  было  опять  и  опять
начинать  все   сначала...   И   положительный   эффект...   положительное
воздействие... положительная энергия... Да, есть над чем подумать...
     В ту ночь Джил так и не уснула.


     Джил никогда не была высокого мнения о человечестве. Она убедилась  в
этом  еще  раз,  когда  на  рассвете  открылись   ворота:   больше   сотни
любопытствующих уже собрались у  ворот  просто  потому,  что  им  хотелось
узнать, а что же осталось от Снелгрина? Очевидно, слухи  уже  поползли  по
Убежищу. Дневное дежурство Джил еще не началось  -  смена  была  в  восемь
утра. Она чувствовала себя  раздраженной  бессонной  ночью  и  ушибами  от
утренней тренировки. Ей очень хотелось сойти с трека  и  облаять  их  всех
вместе взятых.
     Как она и предполагала, Альда была уже там. Высокая и тяжелая,  Лолли
бесчувственно лежала на коленях Альды. Стало ясно, что ни одна из них в ту
ночь не спала. Лицо Лолли было красным и распухшим  от  слез;  лицо  Альды
оставалось строгим и  спокойным.  К  удивлению  Джил,  появились  Алвир  и
Джованнин. Они попытались подойти незаметно, но их  присутствие  сразу  же
обратило на себя внимание.
     "Ну и вырядились! Как на аудиенцию", - со злостью подумала Джил.
     Янус и Калдерн  начали  крутить  тяжелое  колесо  запора  сначала  на
внутренних воротах, а потом по темному тоннелю прошли к внешним воротам  и
тоже открыли их.
     Надеюсь, им попадется что-нибудь, достойное их внимания.
     Однако  всех  любопытных   подстерегало   сильнейшее   разочарование.
Прошедшей ночью Тьма попыталась поджарить рыбешку иначе:  Снелгрина  нашли
полузамерзшим от долгого лежания в снегу на ступенях Убежища, ошалевшим от
потрясения, но живым. Не было секретом, что если жертва оставалась  живой,
то в этом случае Тьма пожирала ее умственные способности. Джил приходилось
встречать таких несчастных:  эти  любимцы  Тьмы  либо  застывали  надолго,
бессмысленно уставившись в одну точку, либо двигались  хаотично,  как  под
воздействием переменных порывов ветра.
     Снелгрину удалось подняться на ноги и вскарабкаться по ступенькам, но
его движения... были  беспорядочными  и  неуправляемыми!  Эта  сцена  была
настолько жуткой, что Джил задрожала, как от ледяного  холода  на  восходе
солнца. Лолли радостно вскрикнула, увидев своего  любимого  живым.  Однако
некоторым этот несчастный показался связкой смерзшихся костей,  начинающих
разваливаться от тепла.
     После неприятных запахов подгоревшего жира, дыма и подтаявших  трупов
кристальная прозрачность и ясная голубизна утра были желанными. За  нижние
пики горного хребта цеплялись сиреневатые тучки. А над ними небо  радовало
прохладным,   священным   светом,   постепенно   проявляющим   подтаявший,
побуревший снег и ледяные глыбы смерзшейся грязи. В  развевающейся  мантии
Джил стояла на ступеньках и думала о трех мужчинах, за которыми  она  сама
закрывала ворота, об Ингольде, угодившем прямо в центр Гнездовья  Тьмы  на
западе и питавшем надежду разыскать там Архимага, о Руди...
     - Джил?
     Джил облегченно вздохнула, увидев Альду.
     - Именно тебя-то я и ищу. Пойдем.
     Пока  они  уходили  от  наблюдательного   поста,   осторожно   обходя
разваливающиеся пищевые отходы,  Джил  торопливо  старалась  выбросить  из
головы те мысли, к которым она пришла  минувшей  ночью,  засомневавшись  в
справедливости слов "счастливое место". Еще одна  причина,  из-за  которой
она пыталась забыть ночные мысли, - это  Руди  и  Ингольд,  направлявшиеся
сейчас прямо в резиденцию чародеев.
     - Когда Руди и Ингольд доберутся до чародеев, Бектис  уже  проснется,
не так ли? Ты не могла бы попросить его войти с  ними  в  контакт?  Как-то
Ингольд рассказывал о своем контакте с Лохиро  из  Кво.  Я  хочу  сказать,
нельзя ли переговорить с ними, пользуясь  магическим  кристаллом?  Прикажи
Бектису связаться с ними и попросить их дальше пока не  ходить,  я  скажу,
когда им можно  будет  продолжить  путь,  -  Джил  посмотрела  на  бледное
прозрачное небо. Дни уже стали короче. Был конец октября. - Мое  дежурство
заканчивается на закате.
     - Хорошо, - Альда потуже закуталась  в  мантию  и  по  уже  раскисшей
тропинке заторопилась назад  к  Убежищу.  Густой  мех  ее  мантии  красиво
переливался на свету.
     Менее чем через час Альда снова показалась  у  ворот.  Идти  ей  было
тяжело,  и,  чтобы  не  перепачкаться,  она   приподнимала   свои   тонкие
крестьянские юбки.
     Джил, нахохлившаяся, как птичка, и потиравшая озябшие руки, заспешила
навстречу девушке:
     - Что он тебе сказал?
     - Извини, Джил, но Бектис говорит, что они уже там.
     - Что-о?
     - Бектис говорит, что они уже дошли до воздушной стены. Он не  сможет
найти их в Лабиринте.
     - И давно они там? Или это известно только гадалке по чайным листьям?
     - Да нет же. В подобных  случаях  Бектис  не  осторожничает.  Руди  и
Ингольд отправились в путь чуть больше четырех недель тому назад.  Поэтому
я думаю, что они еще на подходе к Сивардским горам.
     - Сон... Какая же я глупая, - сказала Джил.  -  Слепая  и  глупая.  Я
должна разгадать этимологию слов до их  прибытия  туда.  -  Она  подобрала
горсть снега с земли, слепила снежок и ловко метнула его в  грязную  стену
ближайшего укрытия. - Если  они  приблизились  к  воздушной  стене,  то  к
моменту их выхода из нее они наверняка уже сами кое-что будут знать.



                                    12

     - Ты видишь ее?
     - Вижу что?
     Ингольд не ответил. Сунув руки в варежках  в  рукава,  он  пристально
наблюдал за Руди.  Интерес  Ингольда  к  Руди  был  интересом  старшего  к
младшему - таким, с каким  он  когда-то  еще  только  учился  чародейству,
пытаясь сначала поднять водопад вверх, а потом вновь  обрушить  его  вниз.
Легкий ветерок тронул  верхушки  пожелтевших  осин.  Под  ноги  посыпались
охапки мокрых листьев.
     - Ты говоришь о  дороге?  -  спросил  Руди,  оглядываясь  назад.  Ему
показалось, что поворот уже пройден и они на основной  дороге,  вымощенной
изношенными шестиугольными плитками и слабо мерцавшей  серебром  гнилушек.
Влажный торжественный лес молчал.
     Руди опять вопросительно посмотрел на Ингольда, но  тот,  похоже,  не
рассчитывал  на  чью-либо  помощь  здесь.  Не  дождавшись   ответа,   Руди
отвернулся  от  Ингольда  и  начал  разглядывать  путаницу   лиан,   опять
обступивших их... С чего это ему пришло в голову, что это та самая, нужная
им дорога? Впервые его одолевали весьма  противоречивые  чувства:  он  был
уверен в присутствии чего-то  ирреального  и  не  верил  тому,  что  видел
собственными глазами. За этой густой стеной лиан абсолютно  ничего  нельзя
было рассмотреть, только откуда-то доносился привычный  шум  невидимой  за
деревьями реки. Руди осторожно  ступил  на  желтый  костер  из  листьев  и
направился в сторону горной гряды. Однако на его пути  возникло  еще  одно
новое препятствие - дренажная канава, до краев наполненная дождевой водой.
Канава  отделяла  дорогу  от  крутого  горного  склона.  Интуитивно   Руди
чувствовал, что ему нужно именно здесь перейти вброд канаву. И вдруг  нога
нащупала  камень.  Он  изумился,  как  же  это  он  раньше  не  рассмотрел
маленького мосточка? Замшелый от старости, в несколько  футов  в  длину  и
ширину - вот же он, прямо под ногами. В  одно  мгновение  Руди  перебрался
через канаву, и опять перед ним побежала тропа. Руди был уверен, что он ее
раньше не видел, но про себя знал, что она должна была  начинаться  именно
отсюда, от мосточка, и выглядеть именно так.
     Густые заросли вьющихся толстых растений  почти  полностью  заслоняли
гранитную стелу  наверху.  Все  же,  присмотревшись  повнимательнее,  Руди
разглядел еле видную, почти стершуюся Руну Яда, высеченную там.  Это  была
знаменитая Руна Вейла.
     Обостренные чувства фиксировали малейшие детали:  побуревшие  заросли
дикого винограда, свисавшие, как занавес в опрятном домике,  мягкий  ковер
опавшей листвы, великолепные грибы с черными каемочками по краям.
     Руди оглянулся на улыбавшегося ему Ингольда:
     - Ты видишь Руну?
     Ингольд заулыбался еще шире.
     - Ну конечно же, - он шагнул на мосточек и потянул за собой Че.
     Весь день шел дождь. Теперь  Руди  и  Ингольд  шли  под  еще  густыми
кронами леса, но, несмотря на это, они  вымокли  до  нитки  и  дрожали  от
холода. Руди в своем плаще из телячьей кожи трясся, не переставая. Ему  не
верилось, что он когда-нибудь просохнет и сможет согреться.
     Восточные склоны Сивардских гор были покрыты лесом, поэтому шум дождя
усиливался шумом деревьев и напоминал рокот моря в шторм.  Все  предыдущие
дни также шел дождь,  не  позволяя  путешественникам  получше  рассмотреть
перед собой дорогу. Дождь превращал  ручейки  в  непроходимые,  вспученные
реки, а  низины  с  затопленными  копьевидными  метелками  тростника  -  в
израненные сереющие чудища. Небо над деревьями тоже было серым, неуютным и
чем-то  грозившим.  Однако  по  сравнению  с  продуваемыми  всеми  ветрами
пустынями немного потеплело.
     Даже в этот сезон отмирающей природы Сивардские горы были прекрасными
от пышной и роскошной растительности.  Глазу,  привыкшему  к  безрадостным
пустынным местам, все  казалось  удивительным  и  необычайным.  Ступая  по
сочному, живописному ковру из листьев  на  дороге,  Руди  чувствовал,  как
красота пленяет его душу. Он ликовал, наслаждаясь тишиной  леса,  богатыми
красками листвы, полнотой окружающей его жизни, бронзовым молодым  оленем,
промчавшимся по ковру из папоротника среди темно-красных дубов. Эта  жизнь
так отличалась от Тьмы и Серебра. Вокруг них бил ключ  жизни  и  движений:
щелканье хвоста белки, проносящейся по дереву огненным комочком,  высокий,
резкий крик соек. Тропинка взбиралась на  верхушку  гряды,  и  петляла,  и
пряталась  от  Руди  и  Ингольда  за  деревьями,  карабкалась  по  желтому
тамариску вверх и спускалась опять вниз маленьким узким проходом, которого
Руди раньше не видел, он мог поклясться в этом.
     Мокрые  листья  под  ногами  делали  землю  скользкой,  и  ноги  Руди
чуть-чуть начинали болеть. Он все еще опирался на древко с копьем, как  на
посох (напоминание о Рейдерах), и был одет  в  плащ  с  рукавами,  так  же
полученный от них. Порыв ветра обрушил новую порцию дождя, донеся холодный
аромат вершин. Облачная дымка скрывала вершины, но их свежий запах походил
на отдаленные звуки музыки, проникающие в душу.
     Вопреки всему, он и Ингольд добрались до Сивардских гор!
     Им оставалось только отыскать путь в Кво.
     - Руди!
     Отчаянный голос Ингольда вернул Руди  в  действительность.  Мгновение
спустя что-то ударила его по  голове  -  груда  черных  перьев  сумасшедше
забила его по лицу, клюнула я скулу и пыталась  угодить  ему  в  глаз.  Он
ударил по когтистой лапе, и в дюйме от его лица просвистел посох Ингольда.
С хриплым, клокочущим карканьем гигантская ворона увернулась от  удара  и,
тряся окровавленным клювом, полетела назад, за деревья.
     Вздрагивая от пережитого и еще не вполне успокоившись, Руди изо  всех
сил старался устоять на тропе, не сойти на обочину. По какой-то  идиотской
ассоциации ему вспомнился  один  из  фильмов  Хичкока.  Из  раны  на  лице
струилась кровь. Разъяренный Ингольд стоял рядом с ним, пытаясь разглядеть
деревья. Тучи черных огромных ворон  взметались  с  оголенных  ветвей.  Их
противное утробное карканье вперемешку  с  сорванной  крыльями  листвой  и
черными перьями обрушилось вниз.
     - Ты в порядке? -  Ингольд  повернулся  к  Руди.  Выдернув  откуда-то
остатки носового платка, он приложил его к ране.
     - Да, - прошептал Руди. - Думаю, все  в  порядке.  Какого  черта  эта
тварь налетела на меня?
     Колдун покачал головой:
     - Здесь и не такое бывает, если вдруг потеряешь бдительность.
     Дрожащей рукой Руди  прижал  платок  к  ране.  На  свежем  прохладном
воздухе рану пощипывало. Теперь он был  готов  ко  всему.  Но  всего,  что
случается за воздушной стеной Кво, не предусмотришь.
     Руди не оставляло ощущение, что кто-то идет за ними следом. Он поймал
себя на том, что постоянно оглядывается. Во внезапно опустевшем  лесу  ему
стало не по себе. Иногда вещи, которые он видел, вдруг исчезали.  В  такие
моменты ему очень хотелось просто постоять пару минут, чтобы  собраться  с
мыслями и попристальнее  рассмотреть  и  понять  происходящее.  (Так  было
однажды с ним в пустыне, когда он увидел свою собственную  душу,  всего-то
лишь похожую на отживший листочек цвета соломы.) Часто, ощущая наваждение,
он не мог освободиться от него, хотя  однажды  ему  удалось  найти  другой
путь, уводящий прочь с главной тропы.
     Не говоря ни слова, Ингольд пошел за ним по этой новой тропе.  Иногда
наваждение забавно начинало пугать  Руди  чем-то  иррациональным,  пытаясь
вызвать в нем  чувство  омерзения  и  нежелания  продолжать  что-либо  или
ненависти, возникающей под случайным деревом. Однажды, пройдя мимо  такого
дерева, Руди  оглянулся  и  увидел  слабые  знаки  всей  Руны  Чейн,  едва
различимые под уже затягивающей ее корой.
     - Чертовски легко потеряться в этих лесах, - пробормотал  Руди  после
того, как внезапно Ингольд  остановил  его  и  указал  на  пропущенный  им
поворот в темное ущелье. Даже когда  тропа  была  совершенно  ясно  видна,
Ингольд не был вполне уверен, та ли это тропа  и  не  исчезнет  ли  она  в
очередной раз.
     Ингольд прищурился, как от яркого света:
     - Ослепительно!  -  прошептал  он.  -  Интеллект  у  мальчика  просто
потрясающий.
     - Почему и чего они боятся?  -  поинтересовался  Руди,  не  расслышав
шепота.
     - Боятся? - спросил Ингольд, вопросительно подняв брови.
     - Я хочу сказать, что раз у магов есть  магия,  чтобы  защищаться  (я
надеюсь, дело не дойдет до сражения  с  ними),  то  кто  же  тогда  сможет
победить чародеев?
     - Никогда не пытайся разобраться  в  мотивах  поступков  человека,  -
посоветовал Ингольд. - А особенно не поддавайся сладким речам Церкви. И не
забывай, что Архимаг