ый человек. Говорят,
Дира и сейчас там стоит.

  IОЭЗИЯ

  РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ

  Как сказано в главе "Устная и письменная литература" (см.
"Приложения"), некоторые виды поэзии Долины являлись письменными, другие
записи вообще не подлежали, однако как бы ни исполнялись стихи - в виде
импровизации, наизусть или с листа (перед аудиторией или в одиночестве), -
их всегда читали вслух.
  В этот раздел включены некоторые импровизации, а также общеизвестные
песни, которые, как и любые фольклорные произведения, давно утратили
автора и принадлежат всем (хотя всем в Долине принадлежат отнюдь не все
стихи и песни: некоторые из них "подарены", а некоторые получены в
награду), кое-какие детские песенки и "публичные импровизации", то есть
стихотворения, созданные во время какого-нибудь соревнования или
написанные в присутствии публики.

  ПАСТУШЬЯ ПЕСНЯ ИЗ ЧУМО

  Хорошо, ты получишь послед,
Но не ягненка, Койот.
  У овцы копытца остры,
Ох, берегись, Койот!

  Мог бы взять я в жены любую,
Но только не эту. Койот.
  Матери ее я не нравлюсь,
Ох, берегись, Койот!

  ПЕСНЯ СТРЕКОЗЫ

  Унмалин, Унмалин!
  Чудный город над рекой!
  В хлева под темными дубами
Твой скот приходит вечерами.
  Воде журчащей звук их колокольчиков подобен.
  А с круглого холма над Унмалином
Видны все виноградники Долины,
И слышно, как поют там люди,
Собравшись на закате в дом родной вернуться.

  Примечание:
  "Песнь стрекозы" - это импровизация, нечто в достаточной степени
эфемерное: возникнет и тут же исчезает.
  Это стихотворение было прочитано Ракитником членам одной из семей
Унмалина на балконе летним вечером, и когда я сказала, что оно мне
нравится, автор тут же записал его и подал мне.

  ПЕСНЯ ОБЩЕСТВА БЛАГОРОДНОГО ЛАВРА

  Ему пришлось размахивать им
Как флагом,
Чтобы заставить его встать.
  Ему пришлось совать его
В мышиные норы,
И в кротовины,
И в задницы чужие,
Чтобы заставить его встать.

  - Дай мне лечь наконец, - говорит он.
  - Ни за что! - говорит Он.
  - Дай же мне отдохнуть, - говорит он.
  - Нет, вставай! - говорит Он.
  И вот он встает, и руки у него вырастают,
Он берет в руки нож и себя от Него отсекает.
  Убегает он прочь от Него,
Девять раз поет хейю и сразу ложится,
Засыпая мгновенно.

  А Он выращивает себе новый,
Но пока он ужасно мал.
  Так что Ему приходится ложиться на землю,
Чтобы сунуть его в муравьиную норку.

  НЕСКОЛЬКО СТИХОТВОРЕНИЙ, ПРОДЕКЛАМИРОВАННЫХ СОБРАВШИМИСЯ ПОСЛЕ РАБОТЫ НА
БЕРЕГУ РЕКИ ПОЭТАМИ ИЗ МАДИДИНУ

  УТРАТА

  Тяжело мое сердце,
Словно камень надгробный.
  К земле своей тяжестью тянет,
Мне дышать не дает как прежде.

  РЕВНОСТЬ

  А та, с сережками, меня разве лучше?
  Что тебе она даст, чего я не давала?
  Поднесет ли вина? Иль подложит жаркого?
  Или силы добавит в ослабевшие чресла?

  ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

  Полола помидоры,
Побеги пахли терпко
Под жарким солнцем лета.
  Давно все было это.

  ТЕМНОВОЛОСАЯ ДЕВУШКА

  О, бабочка, два черные крыла!
  Кружит, садится, вновь вспорхнет, вернется
К цветку тысячелистника.
  И неуверенно на нем застынет.

  ДРАЗНИЛКИ

  Слово языка кеш "фини" переводится как "шуточное соревнование в
оскорблениях, организованных ритмически". Те "дразнилки", что приведены
ниже, - импровизации, услышанные мной во время Танца Вина в Чумо.

  Уж конечно, ты явился с Нижнего конца Долины!
  И нетрудно догадаться: ведь слова ты произносишь,
Будто из норы ты рака, упершись ногами, тащишь!

  Здесь, в Чумо, вечно кур полным-полно.
  И эти куры умные настолько,
Что говорят совсем как сами люди:
  "Кач-кач-качалка, ко-ко-корзинка!"
Да ведь и люди в Чумо умные, как куры!

  На Нижнем-то конце такие умники живут,
Что хитрецами их не зря прозвали:
  Вам сварят пиво из чего угодно,
Хоть и дерьмо собачье в чан свой соберут.

  Чем крепче ум, тем крепче и напиток.
  Вот в Чумо, например, в почете пиво,
Такое крепкое, что крепче не бывает,
Но вот мочой кошачьей от него воняет!

  Сразу ясно: ты из Нижней Долины!
  Ведь недаром с утра ты талдычишь
Все одно, словно сука
С кобелем перед "свадьбой".

  Был тут в Чумо человек,
Очень умный человек:
  Мысль ему явилась раз,
Да исчезла в тот же час.

  ПЕСНЯ ПАПОРОТНИКА

  Спета за работай Папоротником из Кастохи

  Разбитые старые ступни
Да острые тощие колени
Торчат над этой корзиной
Пред старыми моими глазами.
  А новую эту корзину
Плетут мои старые руки.
  Ах, старые мои ноги,
Далекий путь прошли вы,
Чтобы корзинка эта
Здесь возле вас стояла.
  Ну что же, торчите рядом
С моею новой корзиной
И пойте мне новую песню,
Мне, той самой старухе,
Что вам свою жизнь пропела.

  ПОД АККОМПАНЕМЕНТ БАРАБАНА

  Автор: Кулкунна из Чукулмаса

  Коршун с криком кружит в небесах.
  Клещ впился мне в голову за ухом.
  Но если и я воспарю, как коршун,
Значит, придется и кровь сосать,
Клещу уподобляясь?
  О вы, холмы моей родной Долины,
Уж больно жить средь вас непросто!

  АРТИСТЫ

  Написано на белой оштукатуренной стене
В доме, принадлежащем Союзу Дуба в Телине

  О, как же это делают они?
  Певцы, сказители, танцоры,
Творящие перед глазами чудо?
  Они ныряют в пропасть меж мирами,
Пусты их руки, но они вернутся
И принесут нам множество вещей!
  Уходят молча - и приносят песни;
Уходят в паутину лабиринта,
Но возвращаются - и знают Путь отлично.
  Уходят в страхе, безобразные, хромые -
E возвращаются прекрасными, как пума,
Как краснокрылый ястреб, что парит высоко.

  Так, значит, вот где черпают они свое дыханье:
  В той страшной пропасти, что мир наш окружает!
  Их руки, видно, стали ее Стержнем,
Другие люди там дышать не могут.
  Но выше всяческих похвал артисты!

  О да, они обычные артисты,
Они используют свое великое терпенье,
И страсть свою, уменье, труд безмерный,
И снова труд - и суд.
  Стремясь уравновесить ум и назначенье,
Свою настойчивость, свое упрямство,
Свою печаль и радость в действиях на сцене,
Они все ближе к пропасти подходят,
Понимая: там миры соединятся.
  Они подходят не спеша, кругами,
Как коршуны, что сверху наблюдают,
Как чуткие койоты - осторожно.

  И, заглянув в ту пропасть, видят сердцевину мира;
И суть вещей поняв, ее нам преподносят,
Хоть жить в той пропасти им тоже невозможно.
  О, выше всяческих похвал артисты!

  Ну да, они артистами зовутся,
И похвалы в награду им довольно
За тяжкое соревнованье в мастерстве.
  А может, мы ошиблись с вами?
  А вдруг пупом Земли им кажется живот набитый?
  А вдруг они бездельники и трапезу считают
За работу?
  А может, это лишь отбросы?
  Лишь то, что коршун и койот вчера на завтрак
Не доели?

  ПОХВАЛЬБА

  Из города Тачас Тучас

  Ах, музыканты из Тачас Тучас
Делают флейты из речек,
Делают из гор барабаны.
  Звезды выходят послушать.
  Люди в Домах Небесных
Двери распахивают настежь,
Окна на Радуге открывают,
Чтобы слышать дивных музыкантов
Из нашего города Тачас Тучас.

  ОТВЕТ

  Из города Мадидину

  Ох, музыканты из Тачас Тучас
Из своих носов делают флейты,
А из ягодиц - барабаны.
  Даже блохи спасаются бегством,
А в Мадидину все закрывают двери,
А в Синшане все затворяют окна,
Едва лишь заслышат тех музыкантов
Из славного города Тачас Тучас.

  ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ИЗ ВТОРОГО И ТРЕТЬЕГО ЗЕМНЫХ ДОМОВ

  Этот выполненный каллиграфом свиток
Хранится в хейимас Змеевика в Ваквахе

  Послушайте, о люди Четвертого и Пятого Домов,
А также Дома Первого!
  Послушайте, Сажальщики и земледельцы,
Садовники и виноделы,
Пастухи и овцеводы.
  Прекрасны и щедры ваши искусства, они
Приносят много пользы,
Но и опасность в них таится.
  А вдруг среди маисовых метелок вон тот мужчина
Скажет:
  Ведь это я пахал и сеял, а стало быть, мое все это.
  А вдруг среди тучнеющих овечек та женщина
Оглянется и скажет:
  Ведь это я растила их, кормила - мои то овцы.
  И в борозде зерно рождает голод.
  И за оградой пастбища дрожат телята.
  Амбар до верха полон нищетою.
  И жеребенком взнузданной кобылы стал гнев.
  Плодом оливы мирной стали войны.
  Остерегайтесь же, о люди Домов обоих Кирпичей
И Дома Первого!
  Заглядывайте в дикие края, опасно жить
Лишь на возделанных полях.
  Вступите в гущу медоносных диких трав, под сень
Дубов, что желудей полны,
Вкусите сладость корня, добытого под камнем.
  Пусть рядом будут горные олени, и рыбы из реки,
И перепелки с луга,
Пусть станут они вашей пищей - ведь и вы
Когда-нибудь ею станете.
  Смотрите: вот они, вокруг вас, но вам они
Не служат.
  Кто ж их хозяева? И чем они владеют сами?
  Вот это - горы пумы,
А этот холм принадлежит лисице,
А это дерево - совы обитель,
А этот ход ведет в мышиную нору,
А в этой заводи гольян хозяин -
И все это одна и та же местность,
Твоя Долина.
  Найди свое в ней место.
  Здесь нет оград, но есть запреты.
  Здесь нет войны, но умирают,
Да, умирают тоже, к сожаленью.
  Иди ж, охоться - на себя ты поведешь охоту.
  Иди - и отыщи себя в траве, в земле и на ветвях
Деревьев.
  Иди ж, ложись, спи сладко на земле Долины,
Которую своей ты не считаешь,
Которая, однако ж, в крови твоей растворена.

  БОЗО

  (большой пестрый дятел)
Детская считалочка из Синшана

  Бозо-птичка в красной шапке,
В черным-черных-белых перьях,
Туки-туки-туки-туки Бозо-птичка на дубу
Ходит-бродит, ходит-бродит, ходит-бродит
По ветвям,
Барабанит, барабанит, барабанит трам-там-там.
  Туки-туки-туки-туки раз-два-три,
Туки-туки-туки-туки вон выходишь ты.

  В СТРАНЕ ЗАКАТНОГО ДНЯ

  Детская песня-танец, которую я слышала во всех девяти городах Долины;
сам танец называется "Встаньте в круг". Рифма характерна для детской
песни; метрическую организацию стиха при переводе следует воспринимать как
попытку передать привязчивую мелодию танца

  ХОР:

  Кругом идем мы, идем вокруг дома,
Дом обшарим до дна.
  Все горит, горит, горит-догорает
И сгорит дочерна.

  СОЛИСТ:

  Кто же, ну кто разобьет этот круг наш?
  Кто мою руку возьмет?
  Кто станет мне сердечным другом
И в танце меня поведет?

  ХОР:

  Откройте же круг, расступитесь, качнитесь,
Ведите его за собой,
Все дальше вниз по долинам росистым,
По склонам, заросшим травой.

  СОЛИСТ:

  И я в вашем танце кружиться стану,
Возьмите с собою меня!
  Любите меня и со мною танцуйте
В стране закатного дня.

  ЯЩЕРИЦА

  Импровизация Щедрой, дочери Ярости из Синшана, созданная ею в
солнечный день возле каменной стены

  Нагретая стена. Большая ящерица дышит
Часто-часто. Вверх-вниз, вверх-вниз
Мелькает голубое ее брюшко.
  Хвалится: я в небесах! Я молния!
  И вдруг - моя тень упала:
  Удирает игрунья.
  Исчезла в тени, сама тенью став.

  ВОЛУ ПО КЛИЧКЕ РОЗОВЫЙ КОРЕНЬ

  Импровизация, созданная во время Второго Дня Танца Вселенной
Кулкунной из Чукулмаса

  Что же прекрасное столь внутренним взором
Своим
На протяженье всей жизни ты созерцаешь?
  Верно, великое нечто, такое, что заставляет тебя,
Неподвижно застыв и не видя вокруг ничего,
Одному лишь ему отдавать свои мысли и взоры.
  И если тебя от него отрывают, прервав
Созерцанье,
Гневно ревешь ты, глазами вращая, желая немедля
К мысли этой вернуться, спокойно предаться ей,
Красотою виденья питаясь всю свою жизнь.

  КАНЮКИ

  Спето под аккомпанемент барабана Лисьим Даром из Синшана

  Четыре канюка, четыре!
  Четыре канюка, четыре, пять!
  Они парят, кружа над миром,
И кругом возвращаются опять.
  Эй, выше, канюки! Эй, выше!
  И, круг за кругом, возвращайтесь
К стержню.

  Но где ж тот стержень?
  На ближнем ли холме, на дальнем,
В любой долине,
Где таится смерть.
  Там этот стержень.
  В центре тех кругов,
Внутри спирали,
Что девять канюков
Нарисовали
Нам в небесах.

  ПЕРЕПЕЛКЕ ИЗ ДОЛИНЫ

  Декламировали жительницы Синшана Адсевин (что значит Утренняя Звезда)
и сестра ее матери по имени Цветущая

  Матушка Уркуркур, покажи мне свой домик,
Пожалуйста, дай посмотреть на него.

  В нем пол из синей глины,
А стены - струи дождевые,
А двери - облачная пена,
В которой окна выдул ветер,
А крыши в доме вовсе нет.

  Сестра моя Экверкве, как свое семейство
Бережешь ты?
  Расскажи мне или покажи.

  Бегу я осторожно, взлетаю очень шумно,
Но сразу же и прячусь, хотя все знают, где я.
  Умею делать знаки, неведомые прочим,
Я круглыми глазами, и круглым мягким тельцем,
И пышным хохолком.

  Ах, доченька Хеггурка, но что в конце-то будет?
  Пожалуйста, скажи мне!

  Ах, многое грозит нам:
  И ястреб в жаркий полдень,
Сова порой вечерней,
Кот острозубый ночью.
  От многих остаются лишь перышки, да кости,
Да струи дождевые, да солнечные блики.
  Но остаются также в гнездышке укромном
Под теплыми крылами кругленькие яйца!

  ДРАЗНИЛКА ДЛЯ КОТЕНКА

  Импровизация мальчика лет шестнадцати по имени Задумчивый из Синшана,
сочиненная во время работы на огороде

  Хойя, маленький земляной комочек!
  Хойя, крохотный котенок земляного цвета!
  Ты удерживаешь свою тень коготками,
На солнцепеке разлегшись
И уснув очень крепко.
  Правда, стоит камешек мне кинуть,
Как котенок и тень разбегутся.
  Хойя, маленький котенок, что взлетел
Как пушинка!

  ВЕДРО

  Импровизация, сочиненная теплым утром ранней весною пятнадцатилетней
Адсевин из Синшана за рубкой бамбука

  Мечтательность меня одолевает
И лень сонливая и сладкая такая,
Что я хотела бы внезапно оказаться
Там, в уголке веранды иль балкона,
Сидящей праздно и с совсем пустой душою,
Не занятой ничем и не спешащей,
Как это старое ведро, оставленное кем-то
Там, в уголке веранды иль балкона.

  ЛЮБОВНАЯ ПЕСНЯ

  Поется по всей Долине

  Коль подует желтый ветер,
Ветер с юга иль с востока,
Коль цветочною пыльцою
Нас осыпет нынче утром,
Может, он ко мне вернется?

  Коль подует ароматный
Ветер с юга иль с востока,
Коль ракитника пыльцою
Нас осыпет ввечеру он,
Может, он ко мне вернется?

  КАК УМИРАЮТ В ДОЛИНЕ

  Похороны происходят на довольно больших кладбищах, расположенных
неподалеку от каждого города - среди холмов, заросших лесом, на
"охотничьей стороне", где нет полей, садов и огородов или лугов с
кормовыми травами, камышовых болот или диких плодоносящих деревьев,
которые являются либо собственностью общины, либо так или иначе всеми
используются. Где-то примерно в миле от города каждый из Пяти Земных Домов
выбирает себе участок на вершине холма или на высокогорном лугу под
кладбище. Никакого четкого плана это кладбище не имеет, так что новую
могилу семья может выкопать там, где захочет; территория, занимаемая
кладбищем, обозначена посаженными вокруг деревьями - яблонями, дикой
вишней, конскими каштанами, а также азалиями, наперстянкой и
калифорнийским маком. На могилы никогда не водружают каменных надгробий,
но иногда на них ставят маленькие фигурки, вырезанные из секвойи или из
кедра, а рядом часто сажают одно или несколько из перечисленных выше
растений, за которыми оставшиеся в живых члены семьи прилежно ухаживают,
пока память об усопшем жива в их душах. Часто кладбища очень похожи на
яблоневые сады, только деревья там растут гуще, чем обычно, и не рядами, а
как попало.
  Кремация совершается в искусственной или естественной низине
неподалеку от кладбища. Для этого обширная округлой формы поляна полностью
очищается от травы, земля на ней утрамбовывается и каждый год посыпается
солью; это входит в обязанности членов Общества Черного Кирпича.
  Сама церемония смерти или, точнее, умирания названа Уходом На Запад
До Самого Восхода. Следующее далее описание сделано Слюдой из Дома Желудей
в Синшане.

  УХОД НА ЗАПАД ДО САМОГО ВОСХОДА: НАСТАВЛЕНИЯ ДЛЯ УМИРАЮЩИХ

  Наставником в таком случае обязательно выступает член Общества
Черного Кирпича.
  В период между Танцем Вина и Танцем Травы те люди, которые хотят
выучить песни Ухода На Запад, должны попросить об этом наставника из
данного общества.
  После Танца Вина они помогают наставнику строить специальный
священный дом за пределами города, обычно где-нибудь на охотничьей
стороне, но иногда, впрочем, и на культурной. В горных городах его строят
обычно из эвкалипта или ивы, устанавливая от девяти до двенадцати шестов с
каждой стороны и привязывая их к центральному столбу ивовыми прутьями или
лозой, а стены делают из переплетенных друг с другом еловых лап. В самой
Долине, особенно в нижнем ее конце, где такой дом должен быть несколько
больше, потому что там живет больше народу, стены оставляют открытыми, но
делают очень плотную крышу, поскольку в это время как раз начинается сезон
дождей, а некоторые из готовящихся к Уходу На Запад больны или стары, и им
просто необходимо укрытие. Вне зависимости от того, есть ли в этом доме
стены, вход в него всегда на северной стороне, а выход на южной. Сухие
ветки и стволы дикой вишни, а также старые и сухие ветви яблонь специально
срезаются и складываются у очага. Все камни из земляного пола собираются в
кучу, они представляют собой нечто вроде алтаря. Такой священный дом имеет
свое имя: Воссоединение.
  Наставник приходит туда в последний вечер Танца Травы и проводит там
ночь, копая в земле яму для очага и тщательно выбирая каждый камешек. Все
это время он поет соответствующие песни, благословляя дом.
  Ученики его приходят утром. Они кладут дрова в очаг и разжигают
огонь, а потом бросают в огонь лавровые листья и поют священные хейи.
  Если кто-то хочет поговорить о своей собственной грядущей кончине или
о ком-то из близких, умершем внезапно или сейчас тяжело больном и
умирающем, он должен бросить в огонь горсть лавровых листьев и говорить.
Наставник и все остальные слушают. Когда выскажутся все, наставник может,
например, рассказать о некоем своем видении или конкретном случае, имеющем
непосредственное отношение к тому, как совершается Уход На Запад; или же
он может что-то прочесть из книги стихотворений, принадлежащей Обществу
Черного Кирпича, где говорится о душе; или же он не скажет ничего, а
только будет отбивать ритм хейи на барабане
Затем начинается само обучение. Ученики должны выучить те песни,
которые будут петь умирая, и те песни, которые будут петь для умирающего.
  Наставник начинает с той песни, которую поют для умирающего.
  Эту песню исполняют, когда становится ясно, что конец человека
близок. Ее могут петь и очень недолго, и в течение длительного времени. В
последнем случае умирающий сможет петь ее вместе с остальными, петь вслух
или про себя, уходя вместе с песней прямо в смерть. О том, что пора петь
вторую песнь для умирающего, его провожатые догадываются сами, потому что
он либо уже застывает, либо испускает последние вздохи, когда душа,
отлетая вместе с дыханием, словно пытается высвободиться из оков тела.
Когда уже не прослушивается пульс и дыхание совсем прекратилось, начинают
петь третью песнь. Когда лицо покойного становится холодным, эта песнь
заканчивается.
  Наставник сообщает все это в перерывах между исполнением песен, а
также рассказывает своим ученикам, что любая из песен провожающих может
исполняться снова и снова, пока не наступит смерть. Четвертая и пятая
песни провожатых должны первый раз исполняться во время похорон, после
чего их следует петь вслух в любое время и в любом месте в течение четырех
дней, а потом еще - на самой могиле в течение пяти дней, и затем уже петь
их только про себя, в душе, до ближайшего Танца Вселенной, после которого
для усопшего они более исполняться не должны.
  Большая часть людей не раз слышала, как провожатые поют свои песни,
песни умирающему, но никогда никто не слышал тех песен, которые поет сам
умирающий.
  Наставник расскажет ученикам, что умирающие сами знают, когда петь
эти песни и где; они поют их, узнавая те места, куда устремляется их
освобождающаяся душа. Сперва эти места узнает их разум, позже - душа. Если
они вели разумную жизнь, то узнают эти места сразу и сразу догадываются,
находятся ли они все еще в Пяти Земных Домах или уже в Четырех Небесных.
Очень хорошо, когда люди могут петь в течение всего своего пути туда и
исполнить все песни, вплоть д