роны и до такой степени стали чужды
друг Другу, что соревнования между ними не возникало, общение и
сотрудничество были ограничены, а вопрос чьего-то превосходства или
неполноценности - лишен смысла.
  "Свобода Столицы Разума обратна нашей свободе, - сказала Главная
Архивистка Ваквахи во время очередной дискуссии на эту тему. - Столица
занята сохранением. Ее задача - сохранить все, даже мертвых. Когда нам
нужно то, что уже умерло, мы обращаемся к Памяти. Мертвый лишен тела, он
не занимает ни пространства, ни времени. В наших Библиотеках мы храним
тяжелые, требующие огромного количества времени, занимающие много места
вещи и книги. Когда они умирают, мы вытаскиваем их наружу. Если они нужны
Столице, она берет их себе. Дело в том, что она всегда берет их. И это
действительно превосходно устроено".

  ТАВКАЧ: СТОЛИЦА ЧЕЛОВЕКА

  Это слово можно перевести и как "цивилизация" или "история".
  Определенный исторический период, эра существования людей,
последовавшая за эпохой неолита и длившаяся несколько тысячелетий в
различных частях света, из которой доисторический период и "примитивные
культуры" исключены специально, видимо, является именно тем периодом (или
местом?), который народ Кеш обозначает выражением "вне времени", "вне
мира", а также - "Столица Человека".
  Очень трудно быть уверенным, что значения этих выражений именно
таковы, когда имеешь дело с языком и мышлением людей, которые не делают
никаких различий между историей человека и историей природы, между
объективными и субъективными факторами своего существования и согласно
восприятию которых ни хронологическая, ни казуальная последовательность
событий не считается адекватным отражением реальности. Для них понятия
времени и пространства настолько перепутаны, что невозможно быть
уверенным, говорят ли они в данный момент об эпохе или о территории (era
от area).
  Согласно моим впечатлениям, однако, наша эра и наша цивилизация,
Цивилизация с большой буквы, как мы привыкли ее воспринимать,
представлялась жителям Долины чем-то весьма далеким как во времени, так и
в пространстве, чем-то отдельным от совместного и неразрывного
существования людей, животных, растений и Земли; для них это нечто вроде
полуострова, выступающего из основного массива суши, очень плотно
застроенного, очень плотно заселенного, очень непонятного и очень далекого.
  Границы этой эпохи/территории (era/area), этой Столицы Человека,
отмечены отнюдь не датами. Линейная хронология полностью предоставлена
Памяти Столицы Разума. И, конечно же, сама Столица Разума, сложная
компьютерная система, включавшая и ПОИ, тоже воспринималась ими как нечто,
находящееся "вне мира", за его пределами - при этом существуя с ним
одновременно, точно так же, как и Столица Человека, то есть Цивилизация.
Взаимоотношения между Столицами и Долиной вообще неясны. Каким образом,
например, можно попасть "из настоящего мира" за его пределы, то есть
куда-то вне времени и пространства, и вернуться?
  Они, пожалуй, отдавали себе отчет в собственной непоследовательности,
в существовании некоего провала в истории человечества или недостаточной
связанности отдельных ее кусков, однако воспринимали это как нечто
неизбежное и необходимое.
  В действительности же, хотя я не совсем уверена в правильности
собственных выводов, они как раз могли воспринимать это явление как нечто
главное и основное в их жизни - для них отдаленность нашей цивилизации,
нашей истории (если пользоваться нашей терминологией), эта пропасть, этот
разрыв, это наше существование вне времени и пространства, этот переход из
"внутреннего" мира в мир "вне времени" и обратно - и есть Стержень, Основа
Мира.
  Я предприняла кое-какие попытки понять, как происходит такой переход,
как можно соединить края этой пропасти. Когда я попросила Главную
Архивистку библиотеки города Ваквахи дать мне те записи, где говорится о
Столице Человека, она предложила мне приведенный ниже миф "Дыра в
воздухе"; а спикер хейимас Обсидиана в Чумо рассказал мне другой миф:
"Большой человек и маленький" как "историю о внешнем и внутреннем
времени". Я привожу эти мифы. Далее следуют результаты моих попыток
докопаться до того, что можно было бы назвать историей Долины. Нельзя
сказать, что все эти попытки оказались бесплодными, однако моя
деятельность в этом направлении весьма похожа на тот случай, когда,
отправившись за виноградом, возвращаешься домой с грейпфрутами. Итак,
перед вами мифы о начале времен, а также глава, названная мной "Время в
Долине".

  AЫРА В ВОЗДУХЕ

  Iекоторое время назад жил у нас тут человек, который обнаружил дыру в
воздухе на перевале в Горах Света. Он окружил дыру оградой из жердей,
чтобы ее ветром не сдуло, пробормотал хейю и вошел прямо в эту дыру.
  И попал через нее в тот мир, что вне нашего. Сперва он не понял, где
оказался. Вроде бы все то же самое; скалы и вершины гор точно такие же,
какие были видны с перевала, но в воздухе пахло иначе, и все было как бы
другого цвета, а когда он огляделся, то увидел, что деревья-то вокруг
совсем не такие, а его ограды из жердей и вовсе на месте нет. Ну, он снова
огородил дыру, а потом пустился вниз по склону горы на юго-запад, к
побережью Внутреннего Моря. И первое, что он увидел, - точнее, не увидел -
это отсутствие воды. Перед ним была огромная долина, лишенная водных
источников, рек и ручьев, и сплошь застроенная - стены, крыши, дороги,
стены, крыши, дороги, стены, крыши, дороги - до самого горизонта.
  Там, где ущелье Заречное сворачивало на юг, этот человек тоже свернул
и вышел на большую дорогу. И там его сразу убили. Четырехколесный
автомобиль, мчавшийся на большой скорости, сбил его, переехал и, не
останавливаясь, унесся прочь.
  Этот человек хоть и оказался вне нашего мира, все же отчасти еще
принадлежал ему, так что, хоть он и умер, но снова смог подняться;
говорят, в таком случае человек способен умирать девять раз. Ну вот, не
успел он восстать из мертвых, как тут же другая машина снова сбила его. Он
снова умер и снова ожил; однако только поднялся на ноги, как его сбили еще
раз. Прежде чем он успел убраться с этой дороги, его уже три раза убили.
  Дорога эта была покрыта плотным слоем засохшей крови и превратившейся
в грязь плоти с прилипшей к ней шерстью и перьями. От нее исходила жуткая
вонь. Стервятники сидели на ветвях сосен, росших вдоль дороги, и ждали,
когда наконец эти машины-убийцы остановятся, чтобы слететь на дорогу и
сожрать то, что машины наубивали. Но машины никогда не останавливались и
без конца сновали туда-сюда, мчались вверх и вниз по склону холма, громко
гудя и жужжа.
  Среди сосен, неподалеку от этой дороги виднелись дома, и человек из
ущелья Заречного пошел к одному из них. Ему было страшновато, он боялся
тех, кого мог увидеть в таком доме. Во дворе было тихо и пусто. Он
медленно подошел и осторожно заглянул в окно. И, конечно, увидел именно
то, чего так боялся: там были люди, которые глядели на него, а глаза у них
были на затылках, прямо над лопатками.
  Он так и застыл на месте, не зная, что делать, но через некоторое
время понял, что эти люди смотрят как бы сквозь него. Они не способны были
видеть что-либо, хотя бы частично принадлежавшее нашему, внутреннему миру.
  Казалось, что порой кто-нибудь из них вроде бы краем глаза видит его,
но не может понять, что это, и снова отводит взгляд.
  И этот человек решил тогда, что, если будет достаточно осторожным,
бояться ему нечего, и вошел в дом. Люди с головами задом наперед сидели за
высоким столом и ели. Он посмотрел, как они едят, и ему самому тоже
захотелось есть. Он тихонько прошел на кухню, надеясь найти там
какую-нибудь еду. На кухне было полно всяких коробок, в которых тоже были
коробки и коробочки. Наконец какую-то еду он все-таки отыскал, однако
попробовал ее и тут же сплюнул: еда была отравлена. Он попробовал что-то
еще, и еще, но все было отравлено. А люди с головами задом наперед ели
себе отравленную пищу из мисок, сделанных из чистой меди, и разговаривали,
и все продолжали сидеть за столом, хотя лица их от стола были отвернуты.
Тогда человек снова вышел во двор и увидел там яблони, ветви которых были
усыпаны яблоками, но стоило ему сорвать яблочко и вонзить в него зубы, как
он сразу почувствовал вкус медного купороса. Яблоки тоже были ядовитыми.
  Он снова вошел в дом и стал слушать, о чем говорят люди с головами
задом наперед. Ему показалось, что они говорят: "Убивайте людей! Убивайте
людей!" (на языке кеш - "душе ушуд, душе ушуд"). Во всяком случае, их
слова звучали именно так. Поев, мужчины с головами задом наперед двинулись
к двери и, закуривая и прихватив с собой ружья, вышли на улицу. Женщины с
головами задом наперед отправились на кухню и стали там курить коноплю.
Тот человек пошел следом за мужчинами. Он решил, что, может, они на охоту
собрались, раз все время говорили "убивайте", и тогда он сможет получить
хотя бы свежую дичь. Но в этих горах, кроме самих людей с головами задом
наперед, не было практически ничего живого. Если там кто-то и был, так
спрятался или уже успел перебраться во внутренний мир. Единственными
живыми созданиями, которые он видел, были растения, несколько мух, да в
небе кружил стервятник. Мужчины с головами задом наперед тоже заметили
стервятника и стали в него стрелять, но промахнулись и пошли дальше,
покуривая табак. Воздух вокруг них был буквально пропитан дымом. Тот
человек забеспокоился: он догадался, что эти люди, видимо, собираются
воевать. А ему вовсе не хотелось быть в это замешанным, так что он отстал
от них и пошел вниз по склону холма, все дальше от той большой дорога, на
которой он уже три раза был убит. Но чем дальше он уходил, тем сильнее
становился запах дыма. И ему показалось, что это лесной пожар.
  И тут он вышел к еще одной дороге, более широкой, чем первая, и тоже
забитой стремительно мчащимися и рычащими машинами, и повсюду, насколько
он мог видеть, были стены и крыши домов, заполнявших долину. Все вокруг
той дороги было мертво. Воздух казался очень плотным и почему-то желтым;
этот человек все высматривал, где же горит лес, но не видел, однако все то
время, что он пробыл вне нашего мира, дым окружал его постоянно.
  Он пошел дальше, среди бесконечных стен и крыш, среди ревущих дорог,
он все шел и шел, но никак не мог прийти туда, где все это кончается. Так
он конца этому и не нашел.
  Во всех домах жили люди с головами задом наперед. Из ушей у них
торчали электрические провода, и все ни были глухими, днем и ночью курили
табак и постоянно с кем-то воевали. Он пытался не вмешиваться в их стычки,
уйти от них подальше, однако они жили везде, и везде было одно и то же. Он
видел, как они прячутся и убивают друг друга. И видел, как порой дома,
объятые пожаром, горели на площади в несколько квадратных миль. Но там
было так много этих людей и домов, что конца им видно не было.
  Человек из Заречного ущелья научился употреблять в пищу кое-какие их
продукты, жил воровством и все продолжал бродить по улицам в поисках хоть
кого-нибудь из внутреннего мира. Он думал, что все-таки кто-то должен там
найтись. Он шел и пел наши песни, чтобы эти люди могли услышать его, если
они там есть. Но никто его так и не услышал, и он наконец повернул назад,
к горам. Его тошнило от той отравленной еды и постоянно висевшего в
воздухе дыма, и он чувствовал себя так, словно уже умирает, причем не в
этом внешнем мире, а по-настоящему. А потому он и захотел вернуться в свое
ущелье, в родные места. Когда он уже повернул назад, то вдруг на одной из
улиц на него посмотрела какая-то женщина. Она его увидела. Он тоже
посмотрел на нее и понял, что она глядит нормально и лицо у нее
расположено над грудью. Он был так рад увидеть человека, у которого лицо
там где нужно, что с распростертыми объятиями бросился прямо к ней, не
обращая внимания на машины и плотно стоящие дома. Но она отвернулась от
него и побежала прочь. Она его явно боялась. Он долгое время бегал, искал
и звал ее среди домов, но так и не нашел. Видимо, она слишком хорошо от
него спряталась.
  Он пошел обратно, к той широкой дороге, где его три раза убили, и
потом вверх в горы. Он был уже полумертв, когда миновал наконец последние
дома и стал карабкаться среди гранитных валунов к перевалу. Речка там еле
текла и почти пересохла; он никак не мог понять, отчего это. Вскоре
появились несколько канюков, спустились на скалы вокруг и стали с ним
разговаривать. Они кружили у него над головой и говорили:
  - Мы умираем от голода. Здесь совершенно нечего есть. Ложись, умри,
стань нашей пищей, и мы снова перенесем тебя во внутренний мир.
  Но он ответил им:
  - У меня есть другой путь.
  Однако когда он пришел к дыре в воздухе, которую огородил жердями,
чтобы предохранить от ветров, то ни дыры, ни ограды там не оказалось. Люди
с головами задом наперед перегородили речку плотиной в самой узкой части
ущелья, и теперь все деревья и скалы здесь оказались под водой; и то
место, где в воздухе была дыра, теперь тоже было под водой. Вода эта была
оранжевого цвета и пахла горечью. Рыба в ней не водилась, зато вокруг
стояли огромные дома без окон.
  Вот какой стала родная река этого человека. Он знал, где истоки этой
реки. Это была его родная долина. И когда он увидел, что эти места,
занимавшие в его душе так много места, разрушены и мертвы, то страшная
боль пронзила его сердце. И он сел на белые гранитные скалы и заплакал. И
точно время для него навсегда остановилось.
  Тут снова явились стервятники. Они расселись на валунах и скалах
вокруг него и сказали:
  - Отдайся нам. Мы перенесем тебя во внутренний мир. Мы умираем от
голода. - И теперь их предложение показалось ему заманчивым. Он лег на
солнышке у гранитной скалы и стал ждать. Вскоре он умер.
  И вернулся в наш мир через ту первую дыру, огороженную жердями. Он
чувствовал себя очень слабым и больным, сам идти не мог, но на следующий
день проходили мимо какие-то люди из его города, и он их окликнул. Они
подошли, принесли ему воды напиться и привели на перевал его
родственников. После этого он прожил еще несколько дней и успел рассказать
им, что делал, видел и слышал во внешнем мире. А потом он окончательно
умер. Умер он от тоски и той ядовитой пищи, которую ел вне нашего мира.
  И больше уже никому не хотелось пройти во внешний мир через дыру в
воздухе. Люди повалили ограду из жердей и позволили ветру разметать все,
так что от этой дыры и следа не осталось.

  БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК И МАЛЕНЬКИЙ

  Говорят, семенем его были звезды, и он действительно был велик, так
велик, что заполнял собой весь внешний мир. Там просто места больше ни для
чего не оставалось.
  Иногда он заглядывал оттуда в наш, внутренний мир, и ему хотелось
оказаться там, хотелось, чтобы внутренний мир забеременел от него, а
может, он просто хотел его поглотить. Но только попасть он туда не мог и
хорошо видел только обратную сторону внутреннего мира. Так что он создал
людей и заставил их пойти туда через границу, отделявшую его мир от
внутреннего. Он создал Маленького Человека и послал его внутрь нашего
мира. Однако создал его с головой задом наперед.
  Маленький Человек прошел через границу между мирами, но во внутреннем
мире не остался и сразу вернулся назад, жалуясь: "Мне там не понравилось".
Так что Большой Человек уложил его спать и, пока тот спал, сделал некое
подобие женщины - из глины, из той глины, которая идет на изготовление
красного кирпича. Глиняная женщина выглядела как настоящая, и Маленький
Человек, проснувшись, обманулся. Большой Человек сказал ему: "Ну а теперь
ступайте вместе во внутренний мир и там родите детей". Маленький Человек
согласился, взял с собой эту глиняную женщину и снова вернулся во
внутренний мир. Он совокуплялся с ней, она производила на свет ему
подобные существа, и это продолжалось до тех пор, пока таких, как он, не
стало столько, сколько москитов на Болотной Реке или пауков осенью в лесу
- даже больше. Может, только песчинок было больше на свете, чем этих
существ. И все равно самому Маленькому Человеку там не нравилось. Он
боялся. Он там был чужаком, в этом внутреннем мире. К тому же у него не
было матери, только отец. Так что все, чего он боялся, он убивал.
  Он срубал под корень каждое увиденное им деревце, убивал каждого
зверя и непрерывно воевал со всеми народами. Он сделал себе такие ружья,
из которых можно было убивать даже мух, и пули, которыми можно было
застрелить блоху. Он боялся гор и заставил болота размыть горы и сделать
их более плоскими. Он боялся долин и заставил ручьи и реки затопить их. Он
боялся травы, сжигал ее и рассыпал камни там, где она росла. Он ужасно
боялся воды, которая обладала непокорным и независимым нравом, и попытался
всю ее уничтожить: закапывал ключи, перегораживал плотинами реки, хоронил
воду в колодцах. Но если пьешь, то и мочишься. Вода все равно возвращалась
обратно. Пустыня, конечно, растет, но растет и море. И тогда Маленький
Человек отравил море. И вся рыба в нем умерла.
  И все начало умирать, все живое было отравлено. Даже облака стали
ядовитыми.
  Вонь, исходившая от отравленных вещей, от мертвых людей и животных,
была поистине ужасна. Она проникла даже во внешний мир. И постепенно его
заполнила. Эта вонь достигла ноздрей Большого Человека, и он сказал:
"Ничего хорошего в том мире нет, одна порча!" Он отвернулся от нашего мира
и пошел прочь, уходил все дальше и дальше в свой мир и совсем ушел. Он
больше не желал иметь с внутренним миром ничего общего.
  Когда он ушел, осталось свободное место. И оттуда вылетел канюк.
Вылетела муха. Вышел, принюхиваясь, койот. Поскольку во внутреннем мире
все умирало и стояла жуткая вонь, все эти трупоеды потянулись на запах и
стали тайком пробираться в наш мир по ночам. Кондор, и канюк, и гриф, и
ворон, и ворона, и койот, и собака, и мясная муха, и черви, и личинки мух
- все тайком пролезали сюда и расползались во все стороны, поедая
мертвечину. Мертвечина и стала их основной пищей.
  Были среди них и некоторые люди. Может быть, они с самого начала жили
там, просто раньше прятались. Они ведь тогда проиграли войну с нашим
миром. Они были слабые, грязные, голодные и ни на что не годились. У них,
похоже, все-таки были настоящие матери, и среди них тоже были женщины. Эти
люди были такие голодные, что не боялись есть падаль вместе со
стервятниками и рыться в отбросах вместе с собаками. Они ничего не
боялись, они уже и так слишком низко пали. Они довольно глубоко зашли во
внутренний мир, но им там было холодно. Холодно и голодно. Тогда они
построили себе дома из камней и костей, а внутри этих домов сложили очаги
из костей и попросили койотов помочь им. Они попросили о помощи!
  И явилась Койотиха. Там, где она ступала, возникал дикий край. Это
она своими лапами выкопала каньоны и ущелья; там, где она испражнялась,
появились горы. Под шум крыльев стервятников выросли леса. Там, где в
земле копался червь, зажурчал родник. Вещи возникали и множились, как и
люди. Только Маленького Человека больше не существовало. Он умер. Умер от
страха.

  Примечание по поводу людей с головой задом наперед:

  Самым страшным призраком в Долине считался человек с головой,
повернутой лицом назад. Такие существа населяли все истории о привидениях;
в широко распространенных сказках они шныряли повсюду-в зараженных
районах, на берегах загрязненных промышленными отходами и радиацией
водоемов. Стоило ребенку на минутку представить себе такое чудище, и он с
воплями бросался вон из лесу; и, надо сказать, не без причины, ибо самым
страшным в Обществе Белых Клоунов был по-неземному высокий, тонкий и
молчаливый человек по имени Сухая Шея, который ходил задом наперед и лицо
у него было сзади. В написанной по всем правилам пьесе герою стоило один
лишь раз взглянуть через плечо, и это уже считалось дурным знаком. Сов
всегда очень уважали за то, что они якобы способны противостоять
зловредному влиянию людей с головой задом наперед. Возможно потому, что
совы легко могут поворачивать голову на сто вос