ки
перестали скользить, Дарус вдруг ощутил, что  в  мозгу  открылся  огромный
колодец черноты, который стремится поглотить его.
     - Не теряй сознания... не теряй... сознания! - Он  отчаянно  повторял
эти слова, и, наконец, туман в  его  голове  медленно  рассеялся.  Тем  не
менее, он еще несколько минут оставался в неподвижности, пока не посчитал,
что готов лезть дальше.
     Теперь он двигался с величайшей осторожностью, изо всех сил  стараясь
уберечь раненую ногу от ударов. Иногда ему не удавалось  найти  опору  для
здоровой ноги, и в такие моменты Дарус подтягивался на руках или ненадолго
повисал на одной, а другой быстро искал новые выступы.
     Поднимаясь все выше,  он  почувствовал,  что  ужас,  охвативший  его,
начинает рассеиваться. Покалывание в затылке прекратилось, и вскоре он уже
был уверен, что остался на скале в одиночестве. Теперь его окружала ночь -
не то чтобы уж очень дружелюбная, - но это была всего лишь ночь!
     Сколько прошло времени, калишит не знал - время  тянулось  невыносимо
медленно. Он мог подняться на пятьдесят футов, или пятьсот. Все  кошмарное
восхождение было смесью боли и терпения, отчаяния и упорства.
     И вот он добрался до вершины. Дарус сразу почувствовал, оказавшись на
плоской каменной площадке, что стена закончилась. Его лицо обдувал  ветер,
несущий  запахи  гниющего  леса.  Со  вздохом  облегчения  калишит  отполз
подальше от края и обнаружил ствол старого дерева, на который  можно  было
опереться.
     Он сел и стал смотреть вперед, в  сторону  скалы.  Ему  потребовалось
несколько  минут,  чтобы  убедить  себя,  что  даже  чудовище,  наделенное
сверхъестественными способностями, не  сможет  взобраться  по  этой  почти
вертикальной стене.
     Дарус взглянул на небо, но оно было пустым и черным Сколько еще будет
продолжаться эта ночь? Он устало достал Кошачий Коготь из ножен, используя
слабое свечение клинка, чтобы осмотреться.
     Его окружали одинокие стволы мертвых деревьев - словно лес подполз  к
краю скалы, чтобы заглянуть в пропасть. Большие осколки гранита лежали  на
земле, и, озаренные слабым светом ятагана, сами  стали  слегка  светиться.
Мягкий лишайник, местами покрывавший камень,  придавал  небольшой  Полянке
уютный вид.
     И тут, между стволами, Дарус  увидел  два  немигающих  желтых  глаза,
медленно приближающихся к нему.


     - Где Дарус?
     Тристан, одиноко стоявший  на  страже  маленького  лагеря,  удивленно
обернулся, когда из темноты показалась Робин. Он был уверен,  что  девушка
спит.
     Меч Симрика Хью по-прежнему стоял у камня, озаряя  лагерь  призрачным
светом.   Тристана   беспокоило,   что   этот   свет   может   выдать   их
местонахождение,  но  ночь  казалась  такой  темной,  что  он  не  захотел
оставаться  с  ней  один  на  один.  У  него  даже  промелькнула  мысль  о
собственной трусости.
     - Он... ушел. - Тристану не хотелось признаваться,  что  это  он  сам
выгнал друга. - Мы с ним поспорили, и он рассердился.
     Робин промолчала, но Тристан видел, что она забеспокоилась.  Тристану
хотелось поговорить с ней, но он не знал, что сказать. Как объяснить ей?
     - Мы поссорились из-за тебя, - неожиданно выпалил он.
     - Да?
     - Он не мог простить мне, что я оскорбил тебя. Я понимаю это - поверь
мне, я сам не нахожу себе прощения! - Тристан искал слова,  ему  хотелось,
чтобы Робин посмотрела в его сторону или хотя бы заговорила с ним.
     - Дарус... - Но он не мог заставить себя сказать ей о любви калишита.
     - Вы поссорились, а потом ты прогнал его? - Слова звучали  холодно  и
обвиняюще.
     - Нет! - Отрицание вылетело у него почти инстинктивно, и Тристан  тут
же пожалел об этом. - Да... я прогнал его.
     - Что произошло с человеком, которого я так любила? - Робин  казалась
искренне удивленной.  -  Почему  ты  это  делаешь?  У  тебя  есть  друзья,
соратники, люди, которые любят тебя и хотят помочь! А ты одного за  другим
прогоняешь нас!
     - Я этого не хотел! Что-то околдовало меня, какая-то  сила,  сущности
которой я не понимаю. Я только знаю, что ужасно боялся за тебя,  когда  ты
исчезла. Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы не смог жить дальше!
     - Можете не волноваться, сир. Если со мной что-то  и  произойдет,  вы
здесь будете ни при чем! Я сама хозяйка своей судьбы, я сама выбрала  этот
путь. И если мне придется пострадать из-за этого, так тому и быть. Я  сама
за себя отвечу!
     - Очень хорошо, - спокойно ответил  король.  -  Но  разрешишь  ли  ты
помочь тебе?
     - Да, - так же негромко сказала друида. Она повернулась и  посмотрела
в ночь, окружающую лагерь. - Где сейчас Дарус?..


     Таггар, шаман Норландии, отбросил посыпанную пеплом оленью шкуру.  Он
вынужден был признать, что все знамения оказались плохими.
     Во-первых, король уже должен был вернуться. Грюннарх Рыжий,  конечно,
мог задержаться с набегами, но приближалась зима, а кораблей Рыжего Короля
все не было.
     Во-вторых, уже две  недели  через  день  над  Норландией  проносились
жестокие бури. Каждый шаман знает, что  семь  бурь  за  четырнадцать  дней
предсказывают страшные беды.
     И третье, самое  ужасное  -  новость,  принесенная  жалким  фермером,
который до сих пор стоит возле дома шамана. Несчастный потерял девять овец
за одну ночь!
     Каждое из этих предзнаменований, по отдельности, могло  бы  заставить
Таггара ожидать больших бед от наступающей зимы. Но все  три  вместе...  -
это было уже слишком!
     Действительно, Темпус был ужасно разгневан. И Таггар, казалось, знал,
почему. Темпус, могучий Бог войны, которого почитали почти  все  северяне,
наслаждался звуками сражения, пролитой кровью и криками в ужасе бегущего с
поля битвы врага. И всегда северяне были верными почитателями  Темпуса.  С
тех  пор,  как  они  стали  ему  поклоняться.  Бог  войны   им   неизменно
покровительствовал.
     Но на последней войне северяне сражались при содействии другого Бога,
хотя сами воины даже и не догадывались об  этом.  Темпус  был  определенно
этим недоволен, однако северяне  не  сделали  ничего,  чтобы  вернуть  его
расположение. Теперь Таггар был убежден, что Темпус обрушит свой  гнев  на
северян именно зимой, когда они особенно уязвимы.
     Бог войны никогда не был терпеливым божеством.



                            ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА

     Довольно долго Дарус, не шевелясь и  не  отводя  взгляда,  смотрел  в
холодные желтые глаза хищника, изо всех сил стараясь  не  моргнуть,  -  он
понимал, что стоит ему закрыть глаза хоть на мгновение,  чудовище  тут  же
бросится на него.
     Он пытался понять, как этому страшному существу удалось взобраться на
вершину скалы. Зверь появился откуда-то сбоку - видимо, ему удалось  найти
место, где подъем был не очень крутым.
     Неожиданно существо шевельнулось. Желтые  круги  исчезли  за  стволом
дерева, потом появились снова и, словно два  буравчика,  впились  в  глаза
Даруса. Затем зверь прошел несколько раз перед калишитом, не приближаясь к
нему ни на шаг.
     - Почему ты не нападаешь, тварь? - прошипел Дарус,  чувствуя,  что  у
него от напряжения  начинает  кружиться  голова.  -  Ты  что,  боишься?  И
правильно делаешь, мой Кошачий Коготь не знает промаха.
     Услышав эти слова,  существо  подобралось  поближе,  и  Дарусу  вдруг
отчаянно захотелось, чтобы это страшилище наконец бросилось  на  него,  он
больше не мог выносить этого напряженного ожидания. Зверь играл с ним, как
кот с раненой мышью. Такое сравнение показалось калишиту  очень  точным  и
отвратительным.
     И тут он заметил, что вокруг начало сереть: это был еще  не  рассвет,
скорее темнота стала не такой  непроницаемой.  Высокие  деревья  обволокло
дымкой, и то, что Дарус увидел,  очень  было  похоже  на  следы  страшного
пожара.
     Становилось все светлее, и Дарус понял, что  день  будет  холодным  и
туманным: все небо затянули тяжелые черные  тучи.  Но  даже  и  небольшого
света было достаточно, чтобы в Дарусе возродилась надежда. Теперь  калишит
решил, что был неправ, когда считал, что главное для него - дожить хотя бы
до рассвета.
     Наконец, он  сумел  рассмотреть  это  черное  существо  -  порождение
страшного бредового кошмара, - его широкие плечи  и  массивные,  ступающие
совершенно бесшумно лапы. Громадные, острые, как  клинки,  зубы  чудовища,
казалось, целились прямо в сердце  Даруса.  А  когда  он  увидел  длинные,
омерзительно  извивающиеся  щупальца  на  спине  невероятного  зверя,   он
окончательно убедился, что перед ним не просто очень большая пантера.
     Теперь, при свете начинающегося дня Дарус решил, что  он  обязательно
должен убить это злобное страшилище. Он еще  не  знал,  как  это  сделает,
поскольку физически  зверь  намного  превосходил  его.  Дарусу  оставалось
рассчитывать только на собственную голову,  а  он  всегда  гордился  своей
способностью соображать. Он решил, что перехитрит врага и покончит с ним.
     Но вот как? "Естественно, - сказал себе калишит, - надо заманить  его
в ловушку". Придумыванию ловушек уделяли очень много внимания  в  Академии
Хитрости, по этой части Дарус был просто мастером. Вообще-то, ему ни  разу
не приходилось заманивать в ловушку подобное  существо,  но  ведь  это  не
имело никакого значения. Главное правило в этой области гласит:  ни  одну,
даже самую лучшую ловушку нельзя использовать дважды,  иначе  этот  способ
борьбы с врагом перестанет быть столь эффективным.
     Дарус снова взглянул на чудовище. Желтые глаза  смотрели  на  него  в
упор, но зверь не двигался с места. Он весь сжался между деревом и большим
камнем, словно готовился к прыжку. Змееподобные щупальца, как бесформенные
змеи, извивались и дергались над спиной и головой странной пантеры.
     Сначала надо решить, какая это будет ловушка: смертельная  или  Дарус
сначала должен поймать зверя. Естественно, чудовище надо  убить.  Или,  по
крайней мере, если ловушка не окажется смертельной, она должна так  ранить
зверя, чтобы Дарус смог добить его.
     Ну, а теперь посмотрим, чем он располагает: у него, конечно же,  есть
Кошачий  Коготь  и  кинжал,  а  еще  веревка...  так...  инструменты   для
разжигания огня и множество деревьев. "И крутая скала",  -  напомнил  себе
Дарус.
     Немного подумав, он решил, что лучше всего  было  бы  воспользоваться
возможностями, предоставляемыми скалами и крутым склоном,  хотя,  конечно,
неплохо было бы заманить громадную кошку под какое-нибудь  большое  дерево
и...
     Однако ничего подходящего не пришло в голову. Лес здесь был негустой,
а весь кустарник высох или сгнил,  так  что  "кошка"  легко  передвигалась
между деревьями. Да  и  глядя  на  скалу,  Дарус  не  мог  вот  так  сразу
придумать, как бы устроить там ловушку. Он не представлял себе, что  нужно
сделать, чтобы заманить врага на самый край, а потом столкнуть вниз.
     Дарус снова посмотрел на зверя - тот по-прежнему  не  сводил  с  него
немигающих желтых глаз. Казалось, он с интересом наблюдает за человеком  и
вовсе не торопится на него нападать. Очень медленно Дарус поднялся на ноги
- ему необходимо было определить, сможет ли он передвигаться.
     Ужасная пульсирующая боль вспыхнула в правой  ноге,  едва  он  только
коснулся ею земли. Мгновенно обессилев, калишит  прислонился  к  дереву  и
тихонько сполз на землю.  Ему  необходимо  что-нибудь  вроде  костыля!  Он
огляделся по сторонам, поднял большую ветку и, положив  на  колени,  начал
остругивать ее кинжалом, время от времени взглядывая на страшное существо.
Вскоре он выстругал нечто  отдаленно  напоминавшее  костыль  и,  переложив
Кошачий Коготь в левую руку, медленно встал на ноги. Неуклюже  подпрыгивая
на одной ноге и упираясь костылем в землю, Дарус попытался отойти подальше
от страшного чудовища и подыскать  место,  где  он  мог  бы  устроить  ему
ловушку.
     Боль продолжала пульсировать в раненой ноге, но тут Дарус  ничего  не
мог  поделать  и  поэтому  старался  не  обращать  на  нее  внимания.   Он
продвинулся немного вперед и прислонился к  дереву:  у  него  вдруг  опять
закружилась голова.
     И тут впервые за все время Дарус услышал, как животное сделало шаг...
прямо за спиной калишита. Дарус удивленно повернулся и, отпустив  костыль,
перехватил Кошачий Коготь в правую  руку.  Кошмарное  чудовище  сумело  за
несколько секунд перенестись на сотню  футов!  Теперь  оно  злобно  рычало
всего в нескольких шагах от Даруса.
     Дарус крепко прижался к дереву, и на землю посылалась сгнившая  кора.
Схватив ятаган обеими руками, он не сводя глаз, в упор, стал  смотреть  на
чудовище.  Человек  больше  не  боялся  этого  дикого  зверя,   порождения
необузданных и злобных фантазий Бога убийств - его охватила ярость  против
этого чудовища, которая затмила все остальные чувства и мысли.
     Громадная кошка подошла поближе, и с каждым очередным ее шагом Дарусу
казалось, что вот  сейчас  она  бросится  на  него.  С  отвращением  Дарус
заметил, что щупальца чудовища  усеяны  влажными  присосками,  которые  то
раскрывались, то снова сжимались, словно им не  терпелось  прикоснуться  к
телу жертвы.
     Калишит не заметил, как взошло солнце,  которое,  наконец,  пробилось
сквозь  утреннюю  дымку  и  осветило  долину  и  горную  гряду.  Хотя  лес
по-прежнему прятался в тумане, небольшая площадка на  вершине  скалы  была
освещена лучами утреннего солнца. Глухое, леденящее душу рычание вырвалось
из груди страшного существа, но даже и этот звук не смог вселить  ужаса  в
сердце  Даруса  и  заставить  дрогнуть  руки,  сжимавшие  ятаган.  Калишит
внимательно наблюдал за  приближающимся  чудовищем,  собираясь  с  силами,
чтобы нанести ему удар.
     Глядя на лоб  громадной  кошки,  Дарус  решил,  что  именно  туда  он
постарается  ударить  как  можно  сильнее.  Он  понял,  что   единственная
возможность расправиться со страшным зверем - это размозжить ему голову...
     Очень  медленно  и  осторожно  Дарус  поднял  ятаган,   но   существо
продолжало приближаться, словно совершенно не испытывало страха.  Вот  оно
уже почти подобралось к  нему.  Теперь  каждый  вдох  зверя  сопровождался
длинным воинственным рычанием.
     И тут серебристый клинок молниеносно рассек воздух, направляясь точно
в цель. Калишит вложил в этот удар всю силу тела и души.
     Клинок попал как раз в то  место,  куда  Дарус  и  собирался  нанести
удар... но оружие прошло сквозь воздух, и Дарус потерял равновесие и упал.
     Калишит тут же резко сел и протянул руку, чтобы  потрогать  чудовище,
которое стояло рядом и грозно рычало. Но рука, ничего  не  ощутив,  прошла
сквозь гладкий черный бок, и Дарус понял, что существо перед ним сотворено
из воздуха!
     Чудовище зарычало  снова,  и  по  спине  калишита  пробежал  холодок.
Рычание доносилось сзади! Теперь Дарус понял страшное колдовское  свойство
этого зверя: казалось, что он находится в одном месте, когда на самом деле
готовится напасть на  ничего  не  подозревающую  жертву  совсем  с  другой
стороны. Сильный и верный удар Даруса был нанесен изображению чудовища,  а
в действительности же зверь прятался у него за спиной!
     Это открытие заставило Даруса резко откатиться в сторону,  и  в  этот
момент громадная пантера приземлилась рядом с ним.
     Калишит быстро сел, не обращая внимания  на  боль.  А  затем,  крепко
зажав в руке сияющий Кошачий Коготь, с силой ударил -  и  клинок  вошел  в
тело врага. Чудовище  завопило,  словно  раненая  кошка,  и  отскочило  на
несколько  шагов.  Одновременно  изображение   зверя   рядом   с   Дарусом
шарахнулось в сторону.
     Калишита охватило  такое  сильное  возбуждение,  что  он  даже  сумел
подняться на ноги. Снова Дарус взмахнул ятаганом, но на  этот  раз  рассек
лишь воздух; однако калишит продолжал нападать на страшное порождение зла.
Теперь каждый раз, прежде, чем нанести удар, он смотрел, кто перед  ним  -
фантом  или  существо  из  крови  и  плоти.  Зверь  отступил,   оглушенный
безжалостными атаками,  но  это  длилось  всего  несколько  мгновений.  Со
свистом одно из щупалец зацепилось за ноги Даруса и, повалив его на землю,
начало обвиваться вокруг тела. Дарус поднял Кошачий Коготь, но тут  другое
щупальце крепко  сжало  его  горло;  влажные,  словно  голодные,  присоски
облепили лицо, и калишит громко захрипел. Из последних сил  пытался  Дарус
вырваться. Но чудовище одним резким  движением  вырвало  сердце  из  груди
калишита.


     - Северный Мыс! Мы почти дома!
     Услышав  крик  впередсмотрящего,  Грюннарх  бегом  бросился  на   нос
корабля. Он смотрел на родной берег и наслаждался представшим  его  глазам
видом. Хвойные леса, растущие по берегам Норландии, придавали этим  местам
веселый и живописный вид, особенно после  бесконечно  серых  холодных  вод
моря Муншаез.
     Возвращаясь домой  после  летних  военных  походов,  Грюннарх  всегда
возносил хвалебные молитвы Темпусу. Но теперь  короля  охватило  небывалое
чувство благодарности провидению и радость возвращения.
     Сегодня во многих домах будут литься слезы  и  объявят  траур,  когда
станет известно, что один корабль со всей командой уже никогда не вернется
домой. Но в этом году горе от потери людей будет не столь тяжелым,  как  в
прошлые годы, - ведь он привез своим согражданам то, чего ему еще ни  разу
не удавалось добыть во время своих летних набегов. Он всегда возвращался с
добычей, иногда привозил рабов - и всегда позади у него  оставались  новые
враги.
     Теперь же впервые Грюннарх Рыжий вернулся домой,  заключив  союз.  Он
знал, что эта новость будет встречена его народом по-разному, но  Грюннарх
пользовался  достаточным  авторитетом  и  готов   был   убедить   всех   в
правильности и целесообразности заключенного с Корвеллом мира.
     Он наблюдал за тем, как капитан провел стройное судно мимо  Северного
Мыса и направился в Норландский Залив. Прямо  по  курсу  расположился  его
родной город, и король уже видел, как сторожевые посты посылают сигналы об
их приближении; очень скоро на берегу соберется  толпа  встречающих,  где,
конечно же, будет и его жена. Ингра все поймет. Нет никакой  необходимости
воевать с ффолками. А с ее помощью он сумеет убедить и всех остальных.
     Еще не стемнело, а корабль уже вошел в порт  и  причалил  у  каменной
пристани. Как Грюннарх  и  ожидал,  громадная  толпа  собралась  встретить
своего короля. Люди молча следили за маневрами  флагманского  судна.  Семь
месяцев назад от этой  самой  пристани  отошли  два  корабля,  на  которых
отправлялись в летние набеги восемьдесят человек.  Лишь  половина  из  них
вернулась домой, и в толпе  послышались  безутешные  рыдания.  Не  обращая
внимания на плачущих женщин, Грюннарх Рыжий гордо ступил на родную землю.
     Из толпы ему навстречу вышла Ингра, и король подхватил ее на руки,  с
наслаждением прижав к себе ее теплое, нежное тело. Она не плакала,  потому
что жене короля не пристало показывать свои чувства на людях, но  Грюннарх
понял, что она счастлива видеть его живым и невредимым.
     Король осторожно опустил жену  на  землю  и  повернулся  к  тем,  кто
собрался на пристани. Люди смотрели на него со смесью надежды и страха,  в
то время как король широко  развел  руки  в  стороны  и  громовым  голосом
провозгласил:
     - Созовите всех старейшин Норландии на  совет,  который  состоится  в
моем замке через пять дней! Я созываю Совет Зимней Ночи!  Мы  вернулись  с
сокровищами и сможем  позаботиться  о  тех,  кто  осиротел.  Остальное  мы
разделим вместе со старейшинами кланов.
     Объявив это, он позволил людям разойтись, посеяв в их  душах  смутную
надежду. Совет Зимней Ночи собирался очень редко, поскольку путешествие по
Норландии в это время года было опасным делом. Северяне понимали,  что  на
совете будет обсуждаться дело огромной важности и  что  король  ничего  не
скажет им раньше времени.
     Приказ короля понесся в  горные  деревушки  и  города,  расположенные
вдоль побережья. Старейшины кланов быстро собра