было покрыто перьями, как у громадного орла.  Робин
уже могла разглядеть длинные клыки, торчащие из голодных пастей.
     Чудовища летели прямо на  нее,  и  друида  изо  всех  оставшихся  сил
взмахнула посохом. Сильный удар отбросил первое  чудовище  в  сторону,  но
Робин чуть не потеряла равновесие.
     В следующее мгновение второе существо напало на нее. Она  ударила  по
нему посохом и почувствовала, как дерево вошло в тело птицы, - но в то  же
время ужасные рога располосовали ей лицо и заставили девушку  отступить  к
скале. Зубы чудовища скользнули по ее груди, но Робин, не обращая внимания
на кровь, стекающую  на  глаза  с  рассеченного  лба,  посохом  оттолкнула
отвратительную птицу.
     У чудовища были черные, безжизненные глаза, а может быть,  на  друиду
смотрели пустые глазницы полуистлевшего зловонного черепа - Робин не  была
уверена. Существо  снова  бросилось  на  девушку.  Робин  вдруг  отчетливо
услышала, как отчаянно стучит ее загнанное сердце.
     Изловчившись, Робин воткнула свое оружие прямо  в  горло  врага,  но,
даже умирая, мерзкая тварь тянулась к ее бешено стучавшему сердцу!
     Безжизненное тело упало у ее ног,  и  девушка  в  ужасе  отшатнулась,
наконец, как следует разглядев ужасного  зверя.  Череп  оленя,  украшенный
ветвистыми рогами,  был  приставлен  чьей-то  безжалостной  рукой  к  телу
громадного орла. И это невероятное существо летало!
     Тем временем то  чудовище,  которое  Робин  удалось  оглушить  первым
ударом, пришло в себя и, поднявшись в воздух, снова напало на друиду.
     Робин, сквозь кровавую пелену, увидела его и, шатаясь, подошла к краю
карниза. У нее едва хватило сил поднять посох,  когда  существо  со  всего
маху налетело на нее. В этот момент Робин вдруг поняла всю бессмысленность
дальнейшей борьбы. Если она будет  продолжать  сражаться  с  этим  злобным
существом, ей уготована верная гибель, потому что силы покидали друиду.
     И в этот самый миг к ней вернулась вера в свое волшебство.  Если  оно
сейчас не сработает, она умрет. Чудовище мчалось прямо на Робин,  выставив
свои рога, словно копья, но девушки уже не  было  на  прежнем  месте.  Она
опустилась на четвереньки и, обернувшись сурком, поспешно  удрала  к  щели
между камнями. Когда чудовище шлепнулось на камень, ее хвостик  уже  исчез
из виду.
     Крошечное сердечко колотилось от страха, когда она, укрывшись в своем
каменном убежище, осторожно выглядывала оттуда.
     Чудовище в бессильной ярости пыталось засунуть  в  трещину  когтистую
лапу. Но мохнатый сурок еще глубже забился в свою каменную норку.


     Могучий единорог бежал по оскверненной  земле,  высоко  подняв  белую
голову, его костяной рог гордо вздымался вверх - казалось, Камеринн  готов
был сразиться с любым порождением зла, которое только осмелится встать  на
его пути. И  действительно,  Камеринн  насладился  бы  смертью  любого  из
прислужников зла, превративших его цветущий дом в отвратительную пустыню.
     Долгие недели он скитался по опустевшей Долине, убивая ходячую падаль
- слуг Темного Источника.
     Однажды единорог сразился с  ужасным  летающим  существом  -  помесью
оленя и орла. Оно было невероятно  злобным,  но  ему  удалось  улететь,  и
Камеринн не успел покончить с ним.
     Все эти недели, скитаясь по всей Долине  Мурлок,  единорог  наблюдал,
как великолепное озеро умирало. Опустошение распространялось  так  быстро,
что  единорога  начало  охватывать  отчаянье.  Камеринн  был  всего   лишь
животным, но  обладал  таким  разумом,  по  сравнению  с  которым  бледнел
интеллект любого обычного человека.
     Судьба мира уже не вызывала у единорога сомнения - она была  написана
красками отчаяния на когда-то прекрасном лике Долины Мурлок. Тьма и смерть
станут общим уделом.
     Вдруг единорог застыл как  вкопанный.  Он  еще  выше  поднял  голову,
широко раздувая розовые ноздри. И хотя он не уловил никаких новых запахов,
он почувствовал далекий зов - или это была мольба о помощи?
     Его могучее сердце забилось быстрее,  в  нем  вдруг  возникла  слабая
надежда - Мать снова позвала его! Он не мог  знать  ни  того,  что  Богиню
поглотил зловещий мрак, ни того, что зов пришел от друиды,  находящейся  в
страшной опасности. Но он узнал зов и понял команду. Не теряя ни  секунды,
он поскакал в новом направлении, и его копыта  с  грохотом  опускались  на
оскверненную землю. Одинокое белое пятнышко на фоне сплошной  черноты,  он
мчался на помощь, повинуясь зову своей души.



                                 ВО ТЬМУ

     Тристан открыл шкаф, и чуть горьковатый терпкий запах напомнил ему об
отце. Он глубоко вздохнул, и его охватила такая  нежность,  какой  ему  не
доводилось испытывать к своему отцу, когда тот  был  жив.  Но  он  тут  же
отбросил воспоминания и стал внимательно рассматривать  содержимое  одного
из ящиков.
     Он вынул серебряную кольчугу, которая так засверкала в свете факелов,
словно он положил ее туда только вчера, а не год назад. Держа  кольчугу  в
руках, Тристан в который раз подивился ее легкости и  подумал  о  мастере,
сделавшем ее еще для его деда. Да и самому Тристану довелось испытать ее в
деле, и эта кольчуга не раз спасла ему жизнь.
     Он снова доверит кольчуге свою жизнь - она защитит и поможет  ему,  в
отличие от его приятелей, черт подери их! Дарус не сказал ему ни слова  за
все утро, лишь мрачно  готовился  в  дорогу.  Даже  Полдо  был  непривычно
сдержан.
     Конечно же, они все волновались за Робин, - можно подумать, что он  о
ней не беспокоился.  "Мы  обязательно  найдем  и  спасем  ее",  -  подумал
Тристан. Он был совершенно в этом уверен. Он надел дар отца и почувствовал
себя увереннее, когда плотная кольчуга легла ему на плечи.  Тристан  снова
подумал, что надежно защищен от любого врага, только вот сердце  болит,  и
тут уж никакая кольчуга не поможет.
     Рассердившись, он приказал себе не думать о  девушке,  убеждая  себя,
что только слабаки испытывают чувство вины.
     Молодой король прошел по коридорам замка, спустился вниз по  лестнице
и, выйдя во двор, направился к конюшням. Авалон  радостно  заржал,  увидев
своего хозяина.
     Тристан заметил, что белоснежный  жеребец  от  нетерпения  перебирает
копытами, словно чувствует,  что  впереди  их  ждет  приключение.  Тристан
оседлал Авалона и прикрепил к седлу свои вещи.
     Краем глаза он увидел, что Тэвиш и Полдо  стоят  неподалеку  у  своих
лошадей. Полдо прекрасно подготовился к дальнейшей дороге: он был  одет  в
плотный костюм из кожи, а на боку у него висел короткий меч.
     Тэвиш выбрала себе меч в замковом арсенале и прикрепила его к  седлу,
чтобы еще можно было взять с собой и лютню. Ее  седельные  сумки  чуть  не
лопались от еды и бурдюков  с  крепким  вином,  которые  она  туда  сумела
затолкать.
     Ньют и Язиликлик, взволнованно жужжа, носились в воздухе. Им обоим не
терпелось вернуться в Долину Мурлок. Все молчали, и робкий Язиликлик  тоже
не решался заговорить, но,  заметив,  что  у  Тэвиш  возникли  проблемы  с
бурдюками, предложил свою помощь, и она вручила ему один, который никак не
хотел помещаться в ее сумку.
     Обычно же болтливый Ньют был непривычно молчалив и незаметен. Он тихо
сидел на одной из балок конюшни, а когда все  были  готовы  отправиться  в
путь, слетел вниз и без слов уселся на седло Тристана.
     Дарус и Кантус уже ждали всех  во  дворе.  Как  всегда,  на  поясе  у
калишита висел его верный ятаган. Не обращая ни на  кого  внимания,  Дарус
повернулся в сторону ворот. Тристан чувствовал себя  ужасно,  он  понимал,
что в эту минуту все думают о Робин и о том, что ее нет с ними. Когда  они
выехали из ворот, он срывающимся от волнения голосом проговорил:
     - Робин исчезла. Я уверен, что она отправилась в Долину Мурлок в рощу
Верховной Друиды. Мы поедем следом и отыщем ее.
     Он сжал коленями бока Авалона, и конь резво понес его вперед, оставив
спутников короля позади. Как Тристан ни старался отогнать  воспоминания  о
прошлой ночи, они настойчиво возвращались к нему. Как он мог  так  обидеть
Робин? Где была его голова?  Какая-то  часть  его  сознания  хваталась  за
спасительную  мысль,  что  та  женщина  просто  околдовала  его.   Но   он
подозревал, что дело не только в этом.
     Тристан все время помнил о том, что Робин нет рядом, хотя и  старался
не думать, что ведь это из-за него она покинула замок одна. Он обязательно
найдет ее - он ни секунды не сомневался, что сможет  разыскать  девушку  в
Долине Мурлок. Остальные могут присоединиться к нему или  остаться  -  ему
совершенно все равно.


     Северный ветер грозно ревел, возвещая приближение зимы,  но  одинокий
корабль Грюннарха Рыжего упорно перебирался с  одной  громадной  волны  на
другую, словно чувствуя приближение  дома.  Команда  корабля  состояла  из
нескольких  десятков  северян,  которых  Грюннарх  нашел  в   Корвелльских
тавернах,  а  одного  он  даже  извлек  из  тюрьмы.  Управляемый  опытными
моряками, корабль настойчиво плыл на север.
     - Следите за направлением ветра, - приказал король и перешел  на  нос
корабля, но всюду, куда хватало глаз, было серое холодное море. Опустились
сумерки, и мысли короля в который раз полетели впереди него, -  туда,  где
был его дом, теплый очаг и жена.
     Уже очень скоро они будут в Норландии, и на душе у короля  потеплело.
Честное слово, возвращаться домой очень приятно, но на этот раз все  будет
во много раз лучше и радостнее.
     И все же, он не мог отвести глаз  от  серых  волн,  бьющихся  в  борт
корабля. Он вспомнил сахуагинов, которые  неожиданно  появились  прямо  из
воды и отняли жизнь у многих его людей. Он знал, что чудовища  по-прежнему
прячутся где-то в морских глубинах. Грюннарх был почему-то уверен, что  им
еще предстоит встретиться. Он еще не знал,  что  сахуагины  только  начали
действовать и что впереди его народ ждут невероятные страдания.


     Громадный  пес  безошибочно  выбирал  наиболее  удобный  путь,  когда
путники поднимались по крутому скалистому склону. Тристан шел за ним, ведя
Авалона под уздцы. Ветер крепчал, и Тристан постарался поплотнев укутаться
в плащ.
     Когда они поднялись в горы, их продвижение - впервые  за  четыре  дня
пути - заметно замедлилось. Из своих  прошлых  походов  в  Долину  Тристан
запомнил, что это самый трудный отрезок пути.
     - Давайте поохотимся на фирболгов! - донеслось с седла  Авалона,  где
удобно  устроился  Ньют.  Тристан  не  обратил   внимания   на   заявление
дракончика, но тут из седельной сумки появилась голова Язиликлика.
     - Ты, что, с-с ума сошел? - заикаясь,  прошептал  эльф,  он  был  так
взволнован, что его усики мелко дрожали. - М-мы же и-ищем Р-Робин!
     - А что, если ее поймали фирболги? Я хочу  сказать...  ну,  может  же
такое случиться. Разве нет?
     - Заткнись! - прорычал Тристан, резко обернувшись и взглянув  в  упор
на дракончика.
     Ньют опустил голову и целую минуту обижался на короля, а у того глаза
горели негодованием. За дракончиком Тристан увидел Тэвиш и Полдо,  которые
осторожно  вели  своих  лошадей  по  узкой  тропинке.  Далеко  позади,  то
появляясь, то исчезая из виду, ехал Дарус - он замыкал их небольшой отряд,
следя за тем, чтобы на них не напали сзади.
     - А может, чтобы быть подальше от меня, - пробормотал Тристан.
     Он заметил, что калишит избегает смотреть на него и за все  время  не
сказал ему ни единого слова. Когда они разбивали на ночь лагерь, Дарус под
любым предлогом уходил побродить неподалеку и  возвращался,  только  когда
Тристан уже спал.
     Казалось, что осеннее солнце, ехидно посмеивается над  королем.  Даже
благородная цель их путешествия померкла для Тристана. Дарус должен был бы
помочь ему, предложить свою дружбу и участие. А он, черт его побери!
     Тристан  старался  не  думать  о  собственном  поведении,  но  память
настойчиво возвращала его к событиям той ужасной ночи. Исчезновение  Робин
удивило и заинтриговало его,  впрочем,  он  догадывался,  что  она  решила
отправиться в Долину одна. Но как ей удалось покинуть свою  комнату  и  не
привлечь ничьего внимания - вот что было для Тристана полной загадкой.
     Сейчас ей грозит страшная опасность, и Тристан  прекрасно  понимал  -
это он виноват в том, что все сложилось именно так. Он внутренне сжался от
этих мыслей. "Я же предал Робин, - подумал  он,  -  и  по-другому  это  не
назовешь".
     - Ее же могут убить! - прошептал он себе под нос и, отчаянно  замотав
головой, словно хотел прогнать эти страшные мысли, пошел быстрее. Когда он
догнал Кантуса, громадный мурхаунд  стоял  в  небольшой  каменной  нише  в
скале, возвышающейся над долиной.  Принюхиваясь  к  запахам,  которые  нес
ветер, пес величественно взирал на долину,  раскинувшуюся  внизу.  Тристан
знал, что именно там Долина Мурлок и... Робин.
     Во всяком случае, он очень на это надеялся.


     Сурок сидел в норке, а  огромный  хищник,  который,  похоже,  обладал
неистощимым запасом терпения, скорчившись, поджидал его  у  входа.  Словно
каменное изваяние, он целых три дня не  покидал  своего  поста.  Казалось,
чудовище готово в любую минуту броситься на свою жертву, стоит  ей  только
высунуть кончик носа.
     Превращение в сурка отняло у Робин  столько  сил,  что  она  проспала
полтора дня. Сейчас, когда силы постепенно к  ней  вернулись,  она  начала
прислушиваться к звукам, доносящимся снаружи. Крошечный зверек, обладавший
более тонким слухом, чем Робин в  своем  человеческом  обличье,  улавливал
биение сердца страшного зверя. Друида поняла, что попала в ловушку.
     От страха она не услышала стука копыт, раздавшегося далеко внизу,  по
чудовище слышало и видело. Его безжизненные глаза проследили  за  четырьмя
укутанными в плащи фигурами. Люди вели за собой лошадей, а впереди  бежала
огромная  собака.  Перитон  наблюдал,  как  они  прошли  через  переход  и
спустились вниз в Долину.
     Перитон  беспокойно  заворочался,  и   его   огромные   рога   начали
раскачиваться из стороны  в  сторону.  Его  создатель  приказал:  охранять
Долину, нападать на чужаков, сообщать,  если  в  Долине  появятся  большие
группы живых существ.
     Перитон оказался в сложном положении,  он  не  знал,  как  поступить.
Разве он не готовился уничтожить того, кто сейчас  прятался  в  норке?  Но
ведь там, внизу, в Долине, были чужие - они вторглись в его владения, и их
было много. Может быть, они представляли гораздо более  серьезную  угрозу.
Но жертва, прятавшаяся вот тут, в поре, была  совсем  рядом.  А  поскольку
перитон был туп, он решил, что существо у него под носом - гораздо  важнее
тех других, которые были довольно-таки далеко.
     Поэтому он не сдвинулся с места и не покинул своего поста,  продолжая
подстерегать крошечного  сурка,  которому,  рано  или  поздно,  все  равно
придется выбраться наружу. А четверо людей и их лошади уходили все  дальше
на север.
     Ощущения  Робин  приняли  новую  форму.  Страх  ее  покинул,  а  раны
затянулись. Теперь она испытывала голод и решимость продолжить свой путь и
выполнить то, ради чего она  покинула  Кер  Корвелл.  Девушка  не  боялась
чудовища, загнавшего ее в эту малюсенькую тесную норку, -  она  ненавидела
его.
     И тут Робин поняла, что знает, как выбраться наружу. Приняв  решение,
девушка сразу успокоилась.
     Она нападет на это страшилище и отгонит его от норы!  По  сначала  ей
понадобится новое обличье. Она осмотрелась по сторонам - очень мало места,
да и вход в норку слишком узкий. Ей придется выбраться наружу в небольшом,
но сильном и ловком теле, которое даст ей возможность убить отвратительное
существо, готовое в любой момент растерзать ее.
     Она подумала о теле большого волка, но  тут  же  отказалась  от  этой
мысли из-за узкого входа. Потом она решила, что можно превратиться в змею,
но  вспомнила,  что  холодная  погода  замедлит  ее  реакции.  И  тут  она
сообразила, в какое животное  может  превратиться,  и  мгновенно  ее  тело
начало меняться: оно стало длиннее  и  шире,  но  ростом  она  по-прежнему
оставалась не выше сурка. Когти на  лапах  вытянулись  и  загнулись  вниз;
голова тоже постепенно изменилась, и во рту появились острые кривые клыки.
     Сердце начало биться  медленнее,  приспосабливаясь  к  телу,  которое
стало больше размером; глаза  налились  кровью.  Рычание,  вырвавшееся  из
груди этого животного, никак не походило на писк маленького сурка  -  ведь
сурок уже превратился в росомаху. Робин напрягла  сильные  задние  ноги  и
единым ловким движением выскользнула из норы. Чудовище, захлопав крыльями,
изумленно шарахнулось в сторону, но тут же пришло в себя  и,  оскалившись,
злобно зашипело. Росомаха мертвой хваткой  вцепилась  передними  лапами  в
тело чудовища, ее зубы тянулись к его глотке, и лишь судорожные  отчаянные
попытки перитона высвободиться помещали росомахе нанести  ему  смертельный
удар. Страшное чудище покачнулось, но  Робин  не  ослабила  своей  хватки,
одновременно она лягалась и царапалась задними ногами, не обращая внимания
на то, что чудовище изо всех сил колотит ее крыльями по голове.
     Неожиданно они оказались у края пропасти, и  Робин  поняла,  что  они
падают, но инстинкты животного заставили ее еще крепче  вцепиться  в  свою
жертву. Это и спасло ее, потому что через несколько секунд они рухнули  на
камни, и, приняв на себя удар, страшное существо погибло.  Однако  ярость,
кипевшая в росомахе, не прошла - злобно рыча, она принялась рвать на куски
тело уже мертвого врага, и вскоре земля вокруг нее была усеяна  перьями  и
обломками костей - вот и все, что осталось от одного из детей Бога Баала.
     Наконец ненависть в душе друиды улеглась, но она, в обличье росомахи,
еще несколько минут бродила  у  останков  уничтоженного  врага.  Время  от
времени она заглядывала на небо, словно бросая  вызов  новым  чудовищам  и
предлагая им  сразиться  с  ней.  Наконец,  она  села  на  задние  лапы  и
попыталась сосредоточиться, чтобы представить свое  прежнее,  человеческое
тело, но в сознании у нее начали мелькать какие-то  неясные  и  незнакомые
образы. Она обнаружила, что думает о еде.
     Инстинктивно она зарычала и моментально  пришла  в  себя.  "Я  должна
начать по-настоящему  думать.  Я  должна  принять  свой  прежний  облик...
сейчас!" Вдруг Робин испугалась. А что если она пробыла  слишком  долго  в
теле росомахи, и у нее не хватит сил, чтобы снова стать человеком!
     Сосредоточившись, в отчаяньи  она  представила  себя  в  человеческом
обличье и  призвала  на  помощь  все  силы  духа,  обитавшие  в  маленьком
мускулистом теле дикого зверя. Неожиданно окружающий  ее  мир  закружился,
Робин почувствовала, что ей стало  трудно  дышать,  и  потеряла  сознание.
Вскоре  она  очнулась  и  поняла,  что  мучительно  хочет  пить.   Девушка
попыталась открыть рот, но от жажды  у  нее  распух  язык  и  потрескались
губы... Все равно она была счастливой, потому что поняла, что сумела снова
превратиться в человека. Впрочем, все ее существо сковала слабость, словно
она отдала слишком много энергии своему превращению.
     Обессиленная, Робин сидела на жесткой земле, у нее отчаянно кружилась
голова.
     - Мать-Земля, что случилось со мной? Где ты?
     По как и прежде. Богиня не ответила на ее молитву.
     Робин потребовалось некоторое  время,  чтобы  окончательно  прийти  в
себя; тут она поняла, что проголодалась, и  пожалела,  что  не  догадалась
взять с собой еды. Впрочем, она не взяла ничего  из  того,  что  могло  бы
облегчить ее долгий и нелегкий путь. Почему-то ей казалось, что она,  став
ветром, сумеет добраться до Источника и спасти друидов, и что ей не  нужно
будет заботиться о своей телесной оболочке.
     "Да уж, надо было предвидеть, что такое может произойти",  -  сердито
подумала девушка. Взяв свой посох и свитки, она  огляделась  по  сторонам.
Упав вместе с перитоном, Робин оказалась у  подножия  горы.  Извиваясь  по
склону, на север уходила тропинка