великолепному  животному,  которое
наблюдало за ними огромными глазами. Она погладила его шею, и Тристан  мог
бы поклясться, что Робин и единорог обменялись словами, хотя он ничего  не
услышал.
     Потом, гордо тряхнув головой, единорог повернулся и ускакал.  Гладкая
белая шкура еще некоторое время мелькала среди  сплетения  кустарников,  и
все они молча следили за ним, пока он не скрылся из вида.
     Робин ничего не сказала, поэтому они возобновили свое бегство; теперь
они ехали уже спокойнее, хотя  по-прежнему  продвигались  вперед  довольно
быстро. Тристан не был до конца уверен, но ему казалось, что они  движутся
на восток, удаляясь от того места, где  они  вошли  в  болото.  Позади,  с
каждой минутой поднимаясь все выше, толстая черная колонна  дыма  вставала
над землей.


     Грюннарх Рыжий тщательно  выбрал  первую  цель.  Высадка  была  столь
неожиданной, что им практически удалось застать врасплох большую  рыбацкую
деревню. Многим ффолкам удалось сбежать, но им прошлось бросить  все  свои
пожитки. Те, кто не успел убежать, пали под ударами  боевых  топоров,  или
были захвачены в рабство и познали  безжалостный  холод  цепей.  Северяне,
забрав все ценное, предали деревню огню. Рыбацкие лодки, стоящие на  якоре
в  маленькой  бухте  были  затоплены  или  сожжены,  большая  часть  скота
зарублена. Еще не успело пламя добраться  до  крыш  последних  домиков,  а
Смертоносные Всадники, тем временем, высадили на берег своих лошадей.
     - Идите, - приказал  им  Рыжий  Король,  -  торопитесь  и  не  знайте
жалости.
     Ларик улыбнулся, бледная, угреватая кожа  на  его  щеках  натянулась,
превращая  его  лицо  в  гротескную  маску.  В  глазах   капитана   тлела,
разгораясь, жажда крови и предвкушение убийств.
     - Не волнуйся, - сказал Ларик, усаживаясь в  седло  гладкого  черного
жеребца, - мне незнакома жалость.
     Ларик махнул рукой вперед, алый плащ  описал  кровавую  дугу  за  его
спиной. И вслед за ним сотня неистовых Смертоносных Всадников поскакала  в
соседнюю деревню.
     Среди обгоревших развалин основная часть армии Грюннарха пировала  по
поздней ночи. Многие рабы - молодые женщины и девушки  -  ужасно  страдали
этой ночью, став утехой ненасытных северян.  На  следующее  утро  северяне
погрузились обратно на корабли и поплыли вдоль берега,  чтобы  напасть  на
другое  поселение  рыбаков.  Снова  и  снова  атаковали   они   небольшие,
изолированные друг от друга, деревушки ффолков, убивая, сжигая и обращая в
рабство на своем пути.
     Смертоносные Всадники на многие мили  углублялись  внутрь  острова  и
двигались вдоль побережья на юг параллельно курсу кораблей, получая особое
удовольствие от разрушения и смертей, которые они сеяли среди ффолков.
     После нескольких таких рейдов,  известие  о  высадке  северян  быстро
разнеслось по окрестностям. Вести  об  опустошительных  набегах  опережали
стремительное наступление Смертоносных  Всадников.  Их  чудовищные  деяния
далеко  превосходили  жестокостью  обычные  рейды  северян.   Смертоносные
Всадники не могли отягощать  себя  рабами,  поэтому  мало  кому  удавалось
уцелеть после  их  набегов.  Ужас  стал  все  дальше  распространяться  по
побережью, и вскоре северяне стали  раз  за  разом  попадать  в  брошенные
деревни, откуда ушли все жители, захватив с собой  все  ценности  и  уведя
скот. Ффолки бежали вглубь страны. Обнаружив большую и  хорошо  защищенную
бухту посередине восточного побережья  Корвелла,  Грюннарх  поставил  свой
флот  на  стоянку.  Как  и  планировалось  здесь   Смертоносные   Всадники
соединились с армией. Небольшой отряд ветеранов был  оставлен  для  охраны
флота и рабов, а остальные стали готовиться к походу.
     Настало время, понимал Грюннарх, приступить к выполнению второй части
общего плана Телгаара.


     - А где Ньют?
     Вопрос Робин заставил ее спутников придержать лошадей и  осмотреться,
заметив, что они уже довольно давно не видели маленького дракона.  Они  не
могли  рисковать  и  громко  звать  его  -  это  могло  привлечь  внимание
фирболгов.
     - Он, наверное, отправился домой, - предположил принц, - где  бы  его
дом не находился.
     - Он очень симпатичный парень, - заявил Керен. - Мы все в долгу перед
ним.
     - Действительно, - согласились все. Тщедушный  змей  -  так  Финеллин
назвала волшебного дракона - спас им жизнь, вовремя отмочив одну из  своих
любимых "шуток".
     - Теперь еды нам хватит, -  заметил  Полдо,  грустно  посматривая  на
почти пустые сумки с провизией.
     - Без него нам будет лучке, - проворчала Финеллин.  -  На  волшебного
дракона нельзя положиться - в любой момент может исчезнуть.
     К наступлению сумерек они выбрались из топей, и нашли сухую, поросшую
мягкой  травой  поляну  для  ночевки.  Они  уже  успели  выйти  на   более
возвышенные места, и перед ними вилась тропа, по которой они двигались все
последнее время.
     - Вы  только  посмотрите  туда,  -  немного  смущенно  сказал  Дарус.
Огромный столб черного дыма по-прежнему поднимался высоко в небо.
     - Как ты думаешь, сколько фирболгов мы убили? - спросил Тристан.
     - Много, в этом я уверен, - но многим, несомненно,  удалось  уйти,  -
ответил Керен.
     - И все они ищут нас, - пробормотал Полдо, устало  слезая  со  своего
пони.
     Они решили не рисковать и костер разводить не стали. Летняя ночь была
теплой и особых неудобств у них не возникло. Еще  не  отошедшие  до  конца
после битвы и поспешного бегства, друзья тихо сидели на мягкой траве.
     Свет  от  половинки  луны,  льющийся  с  чистого   неба,   действовал
успокаивающе.
     Пунцовое  сияние  на  западе  придавало  странный,   нереальный   вид
окружающему лесу.
     - Ты не рассказал нам, как ты попал в гости к  фирболгам,  -  сказала
Робин после продолжительного молчания.
     - Ну, честно говоря, довольно глупо. Я решил  срезать  путь  -  через
Долину Мурлок - по пути к побережью, - Керен застенчиво  улыбнулся.  -  По
правде говоря, скорее это даже был кружной путь, но я не мог упустить шанс
еще раз увидеть Мурлок, когда я был так близко. -  Так  или  иначе,  но  я
попал в засаду, как  только  оказался  за  перевалом  -  меня  окружили  и
связали. Сейбл выклевал им не один глаз, но они чуть не поймали и его.
     - Тебе повезло, что он  спасся.  Сейбл  рассказал  мне  обо  всем,  -
объяснила Робин.
     - Да, он очень умная птица, - засмеялся менестрель, но тут же  быстро
посерьезнел. - Вы спасли мне жизнь, и я вам  всем  ужасно  благодарен.  Вы
знаете, из этого может получиться песня! - Керен откинулся  назад,  что-то
тихонько  напевая.  Гнома  фыркнула.  Поковыряв  грязным  пальцем  в  ухе,
Финеллин огляделась. Ее бакенбарды раздраженно топорщились.
     - Вы знаете, - вдруг сказала она, ее женский  голосок  совершенно  не
вязался с густой бородой. - А  вы  ничего,  ребята,  в  особенности,  если
учесть, конечно, что вы всего лишь  люди  и  карлик  Я  горжусь  тем,  что
сражалась с вами бок о бок.
     Все поняли, что эти простые слова очень многое значили для  Финеллин.
Гномы испокон века относились с высокомерием и  осторожностью  к  народам,
чья жизнь была короче их, и очень редко снисходили до того, чтобы  принять
участие в разрешении споров и ссор между людьми.
     - Ты оказала нам честь своей похвалой, -  ответил  Тристан,  -  и  мы
рады, что нас свел случай, и мы провели вместе это время.
     - Где живет твой народ? - спросила  Робин.  -  Где-нибудь  поблизости
отсюда?
     - Мы живем там, где нам хочется, но  не  выходим  за  границы  долины
Мурлок. Случилось так, что в этом году мы обосновались в нескольких  очень
удобных пещерах, в горах, в нескольких днях пути отсюда. И именно  там  мы
впервые увидели признаки появления фирболгов. Раньше те края были неплохим
для жизни местечком. Мы знали о существовании этой крепости фирболгов,  но
раньше она не доставляла нам никаких хлопот. Тем не менее, фирболги  вдруг
стали таскать уголь сюда с гор. Меня отправили узнать, что тут происходит.
Теперь, - сказала она с кривой ухмылкой, -  я  смогу  сказать  своим,  что
проблема сгорела синим пламенем.
     - Мне кажется, что это еще  не  все,  -  заметил  Керен.  -  Гвиннету
угрожает смертельная опасность и помощь твоего народа очень пригодилась бы
в противостоянии этой опасности.
     - Нет, нет! - запротестовала Финеллин с  удивившей  всех  страстью  в
голосе. - Мы не собираемся вмешиваться в ваши, людские, проблемы. Моя мать
обычно говорила мне - видишь приближающегося  человека,  знай,  тебя  ждут
серьезные неприятности! Спасибо вам за то, что вытащили меня из тюрьмы. Но
не надейтесь - мы не станем вытаскивать вас из очередной неприятности.
     - Но дело вовсе не в том, что  опасность  грозит  людям,  -  заспорил
Тристан, - ей подвергаются все миролюбивые ффолки Гвиннета, включая и тех,
кто живет в долине Мурлок. Разве ты не сможешь убедить в этом свой народ?
     В  течение  нескольких  часов  они  пытались  убедить  упрямую  гному
изменить свое решение, но она была непреклонна.  Наконец,  тему  разговора
переменили, чтоб не рассориться  окончательно  и  бесповоротно,  поскольку
спор распалил обе стороны.
     - Я и пробовать не буду! - резко  ответила  гнома.  -  Не  сердитесь,
лучше сами ищите выход из создавшегося положения.
     А утром спутники обнаружили, что Финеллин ушла.


     На этот раз Эриан много дней оставался запертым в теле волка.  Только
постепенно стали возвращаться к нему человеческие  формы,  причиняя  почти
непереносимую боль. Наконец, он пришел в  себя  в  каком-то  диком  месте,
очень далеко от побережья. Как и раньше он был совершенно обнажен и покрыт
засохшей кровью. Ужас леденящими пальцами сжал его душу. Теперь  он  знал,
что никогда не сможет вернуться в мир людей. Заходясь в рыданиях от  горя,
страха и боли, он, спотыкаясь, побрел куда глаза глядят.  Неделями  он  ел
только то, что мог добыть голыми руками. Орехи, ягоды, корни и даже мыши -
все отправлял в рот - его не интересовал ни вид,  ни  вкус.  Эриан  просто
поглощал столько пищи, сколько было необходимо, чтобы  остаться  в  живых.
Однажды он на одинокой ферме украл цыпленка - и это было  лучшее  блюдо  с
тех пор, как он вновь обрел человеческий облик.
     Эриан двигался безо всякой цели,  или  так  ему  казалось.  Его  гнал
всепожирающий ужас, и он, шатаясь и спотыкаясь, двигался сначала на север,
а потом повернул на восток. Эриан не обращал ни малейшего внимания на  то,
где он находится, но какой-то  глубинный  инстинкт  толкал  его  в  нужном
направлении, помимо его сознания.
     Ночь за ночью луна уменьшалась, пока  совсем  не  пропала  на  черном
небе. А потом она снова стала увеличиваться  из  тонкого  серпа  до  яркой
половинки. И она продолжала расти, а потом появились лунные слезы, которые
с каждой ночью становились все  ярче,  словно  сверкающее  ожерелье  света
вокруг самой луны.
     С приближением полной луны, Эриана охватывал  смертельный  страх.  На
этот раз, он знал, будет летнее солнцестояние, и самая яркая луна в  году.
Какое влияние это на него окажет, Эриан мог  только  догадываться,  но  от
этих догадок у него начались чудовищные кошмары. Он несколько раз  решался
покончить с собой, прежде чем  его  кошмары  станут  реальностью,  но  ему
всегда не хватало силы воли.  Эриана  гнал  страх,  и  безумие  постепенно
охватывало его разум. Он все время продолжал двигаться, словно  его  звала
за собой судьба, вдруг изменившая ему после укуса Казгорота. А луна раз за
разом становилась все больше.


     - Для человека, который всю жизнь тренировал  псов,  ты  очень  много
знаешь,  -  замечание  Керена  было  сделано  небрежным  тоном,  но  Дарус
моментально сел прямо, внимательно глядя на менестреля.
     - Да, я кое-чему  научился  в  разных  местах,  -  сказал  он,  пожав
плечами.
     Небольшой костер создавал островок  тепла  в  прохладном  лесу.  Двое
мужчин сидели по разные стороны огня. Тристан и Робин пошли прогуляться, а
Полдо дремал, накрывшись меховыми одеялами.
     - Такое впечатление, что ты обучался у истинных мастеров своего  дела
- ну, скажем у тех, что учат в Академии Хитростей - в школе  шпионов  Паши
Калимшана?
     Дарус помолчал. Потом он ухмыльнулся.
     - А ты действительно немало  путешествовал.  Да,  я  посещал  "школу"
султана - из меня готовили шпиона, убийцу или вора, выбирай,  что  хочешь.
Кроме того, - добавил калишит, оправдываясь, - я на самом деле  много  лет
тренировал самых разных собак!
     - Тогда почему же ты здесь? - менестрель очень внимательно  посмотрел
в глаза Даруса, когда он задал этот вопрос.
     На мгновение калишит отвел глаза.
     - Я убежал от  Паши,  школы  и  всего  остального.  У  меня  возникли
разногласия с Пашой из-за прав...  на  некую  собственность,  которой  мне
удалось овладеть, и той же ночью я стал матросом. Корабль этот направлялся
в Корвелл, а мне быстро надоело быть моряком. Так я оказался здесь.
     Менестрель удовлетворенно откинулся назад.
     - Ты здорово дерешься. Наверное, ты был отличным студентом!
     Дарус засмеялся, а затем снова посерьезнел.
     -  Ты  знаешь,  я  множество  раз  сражался   против   самых   разных
противников, но никогда я не бился за что-нибудь.
     - Что ж, - ответил менестрель, - теперь ты сражаешься за Корвелл.
     Тристан и Робин медленно прогуливались в прохладной ночи.  Никому  из
них не хотелось спать - по крайней мере  сейчас.  Когда  луна  озаряла  ее
удивительное  лицо,  принцу  хотелось  заключить  девушку  в  объятия,  но
мужества ему опять не хватило.
     - Там, в цитадели ты все делал, как надо, - спокойно сказала Робин. -
Твой отец гордился бы тобой.
     Тристан застыл на месте, удивленный ее комплиментом. Он только и смог
сказать: "Спасибо", и повернулся к Робин.
     Они  стояли  на  скалистом  берегу  озера,  глядя  на  мир,  который,
казалось,  никогда  не  знал  ни  насилия,  ни  смерти.  Половинка   луны,
окруженная своими блистающими слезами, стояла уже почти в  зените.  Тысячи
звезд - больше, чем он когда-либо видел раньше - сверкали на темном  небе.
Хотя их лагерь с маленьким костром находился всего в нескольких  шагах  от
них, скалы полностью скрывали их. Казалось, они одни на многие мили.
     Тристан неохотно подумал о  своем  отце.  Король  теперь  должен  был
окончательно разочароваться в своем сыне, который исчез среди ночи, бросив
командование гарнизоном, которое его отец поручил ему.
     - Мы сделали все, как надо, - задумчиво сказал принц. -  Но  если  бы
мой отец был здесь, я уверен, что он нашел бы  немало  ошибок,  -  Тристан
даже не пытался скрыть свою горечь.
     - Не будь к нему так жесток! - резко сказала Робин, удивив его  своей
горячностью. - Почему вы оба должны все время бороться друг с другом?  Это
не только твоя вина: ни один из вас не желает, хотя  бы  временно,  понять
другого.
     - Я не знаю, почему так получается. Он  всегда  хотел,  чтобы  я  все
делал, как можно лучше и никогда не был  мной  доволен  -  а  я,  возможно
именно из-за этого, специально поступал ему назло. Я  не  желаю  быть  его
слугой!
     - Не думаю, что ему этого хочется, - сказала  она,  и  нежная  улыбка
смягчила ее лицо. - Я думаю, он просто хочет, чтобы его сын стал достойным
принцем ффолков. И если бы он был сегодня с нами,  он  бы  порадовался  за
тебя!
     Похвала Робин заглушила все остальные чувства. И  Тристан  был  готов
голыми руками сразиться с фирболгом, если наградой ему будет ее улыбка.
     - Без тебя мы никак бы не обошлись, - сказал он.  -  Как  ты  здорово
понимала единорога.
     Она улыбнулась.
     - Когда  со  мной  нечто  подобное  происходит,  меня  удивляет,  что
остальные ничего не слышат - его обращение  было  таким  ясным!  Например,
почему  вы  все  не  почувствовали,  что  земля  под  крепостью  фирболгов
осквернена, а я поняла сразу.
     - Робин, - неловко начал принц.
     Он повернулся к девушке и потянулся к ней. Их глаза встретились,  она
прижалась к нему, и Тристан почувствовал тепло ее губ на своих губах. И им
вдруг показалось, что их жизнь до сих пор была лишь  подготовкой  к  этому
моменту. Тристан еще крепче прижал Робин к себе, и кровь тяжело  застучала
у него в висках. Она полностью растворилась в нем и на  короткий  миг  они
стали единым целым... Затем Робин мягко отстранила Тристана.
     - Когда мы вернемся домой, - быстро заговорил принц, - я  хочу...  ты
понимаешь, ты?..
     - Нет.
     Это простое короткое слово заставило его замолчать. Потом в нем вновь
проснулась ревность.
     - Что? Это из-за Даруса?
     - Не будь ребенком, - укоризненно сказала она. - Дело не в  нем.  Он,
конечно, многое для меня значит, но он просто мой хороший друг. Точно  так
же, как и ты.
     Слова "хороший друг", были, как ушат холодной воды для  Тристана.  Он
отвернулся, не зная, то  ли  ему  кричать  от  ярости,  то  ли  рыдать  от
отчаяния. Однако, через секунду он снова повернулся к ней.
     - Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя.
     Она улыбнулась и быстро поцеловала его,  а  в  ее  глазах  заблестели
слезы. Потом Робин повернулась и медленно пошла обратно к костру,  оставив
принца одного в лесу, где вдруг стало очень холодно.


     Боль  раздирала  гигантское  тело.  Серая   пелена   застилала   взор
Левиафана, но  это  были  не  волны  потемневшего  моря.  Могучие  мускулы
напряглись и вновь расслабились. Он медленно  тонул,  ощущая  лишь  жгучую
боль. А потом она исчезла, осталось лишь теплое приятное  свечение.  Серая
пелена спала, теперь вокруг сиял яркий свет, и руки богини поманили его  к
себе. Так умер Левиафан.
     Более сотни кораблей было рассеяно по серой стальной поверхности Моря
Муншаез. Обломки дерева, невероятным образом спасшиеся моряки и  трупы  их
менее удачливых товарищей - все смешалось  в  холодных  водах.  Многие  из
оставшихся на плаву кораблей низко сидели в воде,  почти  затонув,  другие
имели тяжелый крен из-за повреждения килей. Битва была выиграна, но  какой
ценой! Низкий грохочущий звук донесен из глубины, и вода  в  центре  между
кораллами вспенилась и забурлила. Языки огня вырвались из морских  глубин.
Две дюжины судов исчезли мгновенно, а двадцатифутовые волны  потопили  или
перевернули  еще  столько  же.  Долго  еще  бурлило  море.  Когда   грохот
постепенно стих, оставшиеся суда  медленно  перегруппировались,  у  многих
были сломаны мачты, потеряны весла  и  порваны  паруса.  Наконец,  корабли
нехотя поплыли к ближайшему берегу. Богиня боялась, что боль сведет  ее  с
ума. От растущего отчаяния она  только  усиливалась.  Даже  сквозь  пелену
горя, она чувствовала, как выросла  власть  Зверя.  От  незаживающей  язвы
Темного  Источника  воспалилась  вся  ее  кожа,  и  отравленные   щупальца
безжалостно сжимали тело богини. Гибель Левиафана высвободила страшный  яд
из темного водоема, и Равновесие вновь оказалось  под  серьезной  угрозой.
Отупляющее онемение - желание заснуть  -  охватило  все  существо  богини.
Вдруг она почувствовала, что ужасно устала.


     Ревущее  пламя  все  выше  поднималось  над  деревней.  Крики  ужаса,
безнадежные мольбы  о  пощаде  наполняли  воздух  леденящим  предчувствием
смерти.  Кольцом  окружив  небольшое  поселение,  окровавленными   копьями
отбрасывая обратно в  огонь  любого,  кто  пытался  спастись  из  пламени.
Смертоносные  Всадники  наблюдали  за   бойней.   Застывшие   в   странной
неподвижности, они, словно зачарованные, смотрели  на  огонь.  Дьявольское
сияние исходило от их пунцовых плащей, от черных лоснящихся коней и пустых
остановившихся  глаз.  И  когда  пламя  с  новой  силой  рванулось  вверх.
Смертоносные Всадники, все как  один,  начали  произносить  свое  странное
хриплое заклятие. Слова казались  бессмысленными,  однако  несли  зловещие
предзнаменования на языке столь древнем, что его не  мог  знать  никто  из
ныне живущих. И все же они говорили на этом языке.
     И поним