ез.
     Но ее мать писала еще и о земле, и о богине - с такой любовью, что на
глаза Робин наворачивались слезы. Она наслаждалась  каждой  страницей,  по
многу раз читая и перечитывая каждую фразу. Длинный день снова превратился
в ночь, и Гретта пришла опять, однако на  этот  раз  она  не  шумела.  Она
тихонько поменяла сгоревшие свечи, убедилась, что комната хорошо  освещена
и на цыпочках вышла. И всю следующую ночь Робин продолжала  читать  книгу,
не обращая внимания на беду, нависшую над городом. Ее взгляд туманился  от
усталости, а голова периодически опускалась на грудь; девушка  вздрагивала
и начинала читать с новым интересом.  Наконец,  Робин  дошла  до  секретов
волшебства. Ее глаза округлились, а  желание  спать  прошло  окончательно.
Книга все глубже стала овладевать ее вниманием, пульс участился, и девушка
почувствовала, как в ее тело вливается новая энергия.  Сейчас  она  читала
последнюю часть книги своей матери.  Позади  остались  слова  приветствия,
мудрости, истории и теологии. Теперь она читала слова о могуществе.


     Кантус,  без  устали,  несся  по  бескрайним  равнинам   центрального
Корвелла. Он точно знал, что ему предстоит. Хотя мурхаунд никогда не видел
врага, его отвратительный запах огнем горел в ноздрях собаки.  Безошибочно
мчался он  за  врагом,  меняя  курс,  как  только  его  будущий  противник
сворачивал чуть  в  сторону.  Кантус  подкреплялся  на  бегу,  никогда  не
отклоняясь от нужного направления. По странной прихоти судьбы, на его пути
возникали то кролик, то  фазан,  не  успевший  вовремя  взлететь.  В  этих
случаях  пес  быстро  убивал  и  ел,  а  потом,  поспав  несколько  часов,
возобновлял бег. Мурхаунд мчался вперед, низко опустив голову  и  медленно
поводя  носом  из  стороны  в  сторону,  пытаясь  учуять  врага,  который,
по-прежнему, находился в  сотне  миль  от  него.  Широкие  ноздри  Кантуса
вздрагивали, когда ему удавалось уловить нужный запах. Вся шерсть  у  него
на  спине  становилась  дыбом,  а  из  широкой  груди  вырывалось  глухое,
угрожающее рычание. Бег мурхаунда слегка убыстрялся,  длинные  ноги  легко
несли его вперед, оставляя за собой одну милю за другой, он так  же  легко
поднимался на холмы, как потом сбегал вниз. Прошли еще дни, и  запах  стал
сильнее. Однажды Кантус поймал и съел жирного гуся, а потом,  как  всегда,
немного поспал. Вскоре его  разбудил  легкий  бриз,  донесший  ненавистный
запах. Кантус понял, что враг уже очень близко.


     Хриплый рев, разнесшийся над полем, сильно  отличался  от  нестройных
криков северян у Плато Фримена. Тристан не обратил на это внимания, потому
что в этот момент увидел огромную армию северян, бросившихся  в  атаку  на
его слабую оборонительную линию. Эвакуация еще как следует не началась;  и
не успел принц расставить отряды, чтобы защищать дорогу к замку, как  враг
напал на них. Отряд лорда Коарта, оборонявший левый фланг, в этот день уже
проиграл северянам одно сражение. И теперь его солдаты не могли  биться  с
врагом на равных. То один, то другой воин бросался бежать;  и  вдруг  весь
отряд, численностью около  четырехсот  человек,  оставил  свою  позицию  и
побежал по дороге к замку. А северяне были еще  в  двухстах  ярдах  до  их
позиции! Увидев, что люди Коарта бегут, солдаты  лорда  Динната,  хотя  им
было не по себе - их левый фланг остался без прикрытия, - стойко стояли на
своей позиции. Из северных ворот города Тристан видел, что  их  отряд  был
окружен воинами-берсерками, воспользовавшимися бегством людей Коарта.
     Карлики, стоявшие рядом с Диннатом,  под  натиском  врага  отступили,
также как  и  гномы  на  правом  фланге.  Воины  Динната  погибли  все  до
последнего человека, и сотни северян, перейдя дорогу, устремились к замку.
Город был отрезан.  Последняя  свеча  в  последний  раз  вспыхнула,  пламя
взметнулось  вверх  и  погасло.  Только  несмелые  лучи  тускнеющей   луны
посеребрили сквозь широкое окно черные  волосы,  разметавшиеся  по  столу.
Наконец, насытив свой разум, Робин заснула. Ее щека покоилась  на  кожаной
обложке книги, оставленной матерью. Девушка дышала медленно и спокойно. Ее
длинные, густые волосы покрывали спину и руки, согревая ее этим прохладным
вечером. Гладкий посох, по-прежнему, лежал у нее на коленях.  Во  внезапно
наступившей темноте, когда луна  скрылась  за  тучей,  посох  начал  слабо
светиться и мерцать каким-то своим светом, который мигом исчез, как только
снова выглянула луна. Робин приснился сон - такой яркий  и  четкий,  каких
она прежде никогда не видывала. Девушке снилось, что  она  превратилась  в
маленького мохнатого зверька, и что она видит мир так, как могло бы видеть
его это животное. Потом она стала волком, который смотрел на  мир  умными,
голодными глазами. Рыба и птица - все одарили девушку своими  образами,  и
после каждого нового сна у нее прибавлялось сил и  энергии.  Робин  снился
жаркий свет и неподвижная холодная  темнота,  а  тепло  получилось  серым,
когда эти две крайности смешались. И в самом конце ей привиделась богиня -
ослепительная в  мягких  серых  одеяниях,  украшенных  простым  серебряным
орнаментом. У нее было чудесное безмятежное  лицо,  но  глаза  наполнились
слезами. Богиня посмотрела на Робин и улыбнулась.


     Эриан посмотрел вдаль, на разоренное  поле,  неожиданно  почувствовав
волнение. Он стоял, насторожив уши, у полусъеденного человеческого  трупа,
на его челюстях запеклась кровь.  Удовольствие,  полученное  от  кровавого
пиршества, было забыто; чувствительные ноздри Эриана раздувались,  пытаясь
определить источник тревоги. Стая, окружавшая оборотня, с жадным  рычанием
насыщалась. Но потом, почувствовав беспокойство своего вожака, волки стали
один за другим поднимать  тяжелые  серые  головы,  тревожно  принюхиваясь.
Эриан первым заметил пришельца. Огромный  мурхаунд  легко  бежал,  как  на
обычной охоте, им навстречу. Низко опущенная голова пса  раскачивалась  из
стороны в сторону, в такт его длинным, удивительно быстрым прыжкам. Желтые
глаза искали одного среди тысяч волков,  разоривших  ферму.  Наконец,  его
взгляд уперся в глаза Эриана. Тот не испытывал страха,  хотя  собака  была
даже  больше,  чем  бывший  вожак  стаи.  И  волк,   вскормленный   Темным
Источником, знал, что ни одно обычное оружие не может пробить  его  шкуру.
Однако,   было   что-то   странное   и   неестественное   в   удивительной
целеустремленности мурхаунда. Оборотень уже слышал глухое грозное  рычание
и видел, что густая шерсть на спине и загривке собаки встала дыбом.  Эриан
без колебаний прыгнул вперед, навстречу незваному гостю.  Его  собственное
злобное рычание разнеслось над полем, шерсть ощетинилась - он был готов  к
бою. Черные губы раздвинулись, обнажив длинные клыки.



                                НАПАДЕНИЕ

     Дождь всю ночь поливал  город  и  собравшиеся  вокруг  войска,  и  за
несколько часов до рассвета сменился густым туманом. Озябшие  и  промокшие
солдаты теснились у костров, с нетерпением дожидаясь конца этой промозглой
ночи. Тристан беспокойно переходил от  костра  к  костру  вдоль  городской
стены, ведя Авалона за поводья. Он знал, что рассвет  уже  близок,  но  ни
один лучик света не мог пробиться сквозь низко нависшие тучи.
     - Доброе утро, мой принц, - приветствовал  Тристана  молодой  солдат,
когда тот подошел к костру. Дюжина  других  солдат  поклонилась,  и  принц
увидел, что ни один из них еще даже не успел отрастить бороды.
     - Доброе утро,  джентльмены,  -  ответил  он.  -  Мне  нужно  немного
отогреться.
     - Как вы думаете, они на  нас  нападут?  -  спросил  один  из  юношей
дрогнувшим голосом.
     - Наверное. Вы готовы?
     Юноша серьезно кивнул,  и  многие  из  солдат  стали  вглядываться  в
туманную ночь:  словно  надеялись  увидеть  строящиеся  для  атаки  отряды
северян. Интересно, понимают  ли  они,  насколько  опасна  их  позиция,  -
подумал Тристан. Городская стена, высота которой в разных местах  менялась
от четырех до шести футов, вряд ли  сможет  надолго  удержать  наступление
врага. А как только северяне хотя бы в одном месте  пробьют  стену,  город
будет обречен. Он пошел дальше, останавливаясь ненадолго у каждого костра,
чтоб  немного  поболтать  с  защитниками  города,  хотя   Тристан   сильно
сомневался, что его присутствие поднимет дух его немногочисленного войска.
Наконец, он добрался до южных ворот. Это была  критическая  точка,  потому
что большая часть захватчиков сосредоточилась именно здесь. Дарус и  Керен
стояли у самых ворот, серьезно глядя на приближающегося принца.
     - На что мы можем здесь рассчитывать? - спросил Тристан.
     - Мы неплохо подготовились, - оказал Дарус, оглядываясь. - Но  многие
наши солдаты не очень-то настроены сражаться по-настоящему. Не думаю,  что
с ними нам удастся остановить здесь северян.
     - У меня нет других воинов, - признал  принц.  -  Так  что,  придется
довольствоваться этими.
     - Где Робин? - спросил калишит.
     - В замке. Я ее не видел с тех пор, как мы говорили с  королем  после
нашего возвращения.
     - Тебя что-то беспокоит? Ты думаешь, с ней что-нибудь случилось?
     - Да, я волнуюсь, - признался принц, - но сейчас  с  этим  ничего  не
поделаешь.
     - Мы еще посмеемся, вспоминая обо всем этом зимой,  -  сказал  Дарус,
положив руку на плечо принца и заглянув ему в глаза.
     - Мне очень хотелось бы, чтобы ты оказался прав, - ответил Тристан  и
вскочил в седло своего жеребца.
     Авалон рысью поскакал по улице, и принц заметил большую группу людей,
сидящих и лежащих на земле вокруг часовни отца Нолана.  Принц  спешился  и
вошел в здание. Внутри находилось около  сотни  тяжело  раненных  ффолков,
которые   лежали,   приткнувшись   друг   к   другу,   на    полу    этого
импровизированного госпиталя.  Принц  сразу  увидел  Нолана,  но  не  стал
привлекать его внимание. Дородный  священник  был  покрыт  потом,  гладкая
макушка блестела в свете, проникающем в часовню через многочисленные окна.
Его руки по самые локти были забрызганы кровью раненых.  Тристан  медленно
вышел из часовни и  снова  оседлал  Авалона.  Из-под  низко  нависших  туч
солнечный  свет,  по-прежнему,  пробивался  с  трудом.   Принц   попытался
сосредоточиться на предстоящей битве,  но  перед  его  глазами  неотступно
стояли раненые ффолки. Смерть воина должна быть благородной  и  чистой,  с
досадой подумал принц. Почему в жизни так много грязи и боли? Следующим он
навестил лорд-мэра Динсмора у западных ворот. Под командой мэра находилась
большая часть городского ополчения и гномы  Финеллин.  Мэр  с  готовностью
согласился на предложенную Тристаном  помощь  гномов  в  охране  ворот.  У
северной стены ситуация казалась более благополучной, хотя бы только из-за
присутствия Гэвина. Могучий кузнец  рассредоточил  своих  людей  у  стены,
оставив солидный резерв у ворот.
     - Пусть только подойдут! - только и сказал Гэвин, завидев Тристана.
     Завершив обход, принц  перевел  Синнорианских  сестер  с  центральной
площади поближе к южным  воротам.  Хотя  крупным,  тяжелым  лошадям  будет
трудно маневрировать на  узких  улицах  Корвелла,  сестры  были  последней
надеждой принца, если северянам удастся прорваться в город. В это ветреное
утро рассветало как-то  особенно  медленно.  Слабый  свет  сочился  сквозь
тяжелые облака, постепенно вытесняя темноту. Даже когда солнце  взошло,  в
городе было непривычно темно.  Время  от  времени  начинал  капать  дождь,
который тут же прекращался, но тучи  по-прежнему  угрожающе  нависали  над
землей.


     Грюннарх наблюдал, как Телгаар Железная Рука нетерпеливо шагает  взад
и вперед  возле  костра.  Железный  Король  вел  себя  очень  странно.  За
несколько часов, прошедших с тех пор, как  армии  северян  объединились  у
Корвелла, Грюннарх  уже  успел  наслушаться  историй  о  Железном  Короле,
вырывающем стрелы из своего тела без малейшего для себя  вреда.  Свидетели
клялись, что флагманский корабль Телгаара вышел из Корвелльской гавани без
единой царапины - а там ффолки устроили настоящий ад.
     Короли и военачальники северян медленно  собирались  вокруг  высокого
костра. Небо оставалось чернильно  черным,  но  Грюннарх  чувствовал,  что
рассвет близок. Ларик, игнорируя собственного короля, надменно прошел мимо
и встал рядом с Телгааром Железная Рука.  Железный  Король  осмотрел  свою
армию и остановил на Грюннархе тяжелый взгляд. Тот почувствовал,  что  его
охватывает дурманящий ужас и с трудом заставил себя отвести глаза.
     - Мы атакуем с первыми лучами солнца, - заявил  Телгаар.  -  Основные
силы мы направим к южным и восточным воротам, а по северянам нанесем  лишь
отвлекающий удар. - Я хочу, чтобы люди Норхейма  атаковали  южные  ворота.
Грюннарх и Норланд со своими армиями ударят с востока.
     Грот, предводитель фирболгов, что-то буркнул на своем зверином языке.
Гигант в разорванной вонючей куртке, с грязной повязкой на бедре  выглядел
омерзительно, даже по стандартам северян. Телгаар кинул несколько рубленых
фраз на языке фирболгов, и Грот угрюмо отвернулся от костра.
     - У всех будет прекрасная возможность сразиться с  врагом!  -  сказал
Телгаар, остановив глаза на Ларике. - Атаки с юга  и  с  востока  заставят
ффолков  выйти  из  города.  Когда  они  попытаются  добраться  до  замка,
Смертоносные Всадники и моя собственная армия уничтожат их всех!
     Яростный, жаждущий крови крик, пронесся над всем фронтом захватчиков,
и тысячи северян пошли на штурм Корвелла. У  южных  ворот  Дарус  и  Керен
обменялись понимающими взглядами: судя по шуму, большая часть  захватчиков
сосредоточилась непосредственно против южных ворот.
     - Не забывай, - криво улыбнулся Дарус, когда яростная орда северян  с
громким топотом показалась из тумана, - что мы должны сделать  только  то,
что в наших силах!
     Керен усмехнулся, но ничего не ответил. С механической  точностью  он
посылал одну стрелу за  другой  в  приближавшуюся  толпу  северян.  Другие
лучники тоже наносили врагу существенный уран, но наступление северян даже
не замедлилось. Уже  через  несколько  минут  после  начала  атаки,  Дарус
оказался лицом к лицу с желтобородым воином-берсерком,  который  запрыгнул
на четырехфутовую стену и ринулся на защитников  города.  Ятаган  калишита
вонзился берсерку в живот, но место павшего тут же занял другой.  Сверкнул
клинок, и северянин свалился назад на головы своих соплеменников.
     По всей длине стены завязалась рукопашная битва. Многие северяне пали
от стрел ффолков еще в начале атаки, но когда остальные добрались до стен,
обе стороны стали нести тяжелые потери.
     Рядом с Дарусом упал  сраженный  ффолк,  и  несколько  северян  сразу
вскочили на стену. Он повернулся, чтобы встретить их, и серебристый ятаган
засверкал, как молния, - одному отсек руку, другому перерезал горло.
     - Берегись! - крикнул из-за спины Даруса менестрель.
     Калишит обернулся и увидел вооруженного копьем  северянина,  который,
вспрыгнув на стену, приготовился ударить Даруса в  спину.  Однако,  прежде
чем он успел метнуть копье, стрела Керена пронзила его горло, и северянин,
уронив копье, свалился вслед за ним со стены. Но захватчиков было  слишком
много. Все больше и больше защитников падало или обращалось в бегство,  не
выдержав яростного  натиска  северян.  Сотни  врагов  прорвались  в  город
ффолков.
     - Я думаю, нам пора отступить, - проворчал Дарус, отражая атаки сразу
трех северян.
     Керен, теперь тоже обнаживший меч, стоял с калишитом спина к спине  и
бился еще с двумя северянами. Они остались практически вдвоем  среди  моря
вражеских мечей.
     - Сейчас! - вскричал Керен,  быстрым  ударом  приканчивая  одного  из
своих врагов. - В ту сторону! - Дарус сделал выпад,  чтобы  вывести  своих
противников из  равновесия,  и,  быстро  повернувшись,  побежал  вслед  за
длинноногим менестрелем. Они неслись среди массы врагов, отбивая  удары  и
убивая тех, кто оказался на их пути.
     - Я не знал, что мы так отстали, -  задыхаясь,  сказал  Дарус,  когда
дюжина северян неожиданно преградила им дорогу.
     - Сзади! - закричал Керен. Повернувшись, он увидел с  другой  стороны
еще дюжину врагов. Подняв  окровавленные  мечи,  северяне  окружили  двоих
друзей, оказавшихся далеко от других ффолков.  Никто  из  них  не  услышал
приближающегося топота копыт. Неожиданно серебряный клинок  рассек  воздух
между Дарусом и его врагами. Тяжелые копыта белого жеребца  и  беспощадные
удары меча Симрика Хью сразили сразу троих северян и  заставили  остальных
немного отступить.
     - Туда! Бегите! - Тристан мечом показывал  дорогу  Дарусу  и  Керену.
Друзья увидели сестер Синнории и бросились  к  ним  навстречу.  Они  сразу
поняли, что получили лишь короткую передышку; несколько рыцарей  -  какими
бы бесстрашными они не были - не могли долго  сдерживать  натиск  северян.
Как только Дарус и Керен оказались в безопасности, рыцари стали  отходить,
сдерживая фанатичные атаки концами своих  длинных  копий.  Постепенно  они
вынуждены  были  отступить  на  городскую  площадь,  и  защитники   города
оказались окруженными в северной части города. А враг продолжал наступать.


     Кантус  бесстрашно  смотрел  на  огромного   волка,   бежавшего   ему
навстречу. Мурхаунд не обращал внимания ни  на  разоренную  ферму,  ни  на
тысячи волков, которые наблюдали за ним холодными желтыми глазами. Никогда
ранее не отступал Кантус перед лицом опасности, не дрогнул  он  и  сейчас.
Волки стаи не испытывали ни надежды, ни  страха;  их  не  беспокоил  исход
поединка - они всегда будут подчиняться сильнейшему.
     Волк и собака сошлись. Эриан бросился вперед, рассчитывая сбить с ног
своего противника. Любая другая собака была бы  опрокинута  на  землю,  но
Кантус в последнюю долю секунды  успел  отскочить  в  сторону.  Никому  из
противников не удалось  достать  врага  клыками.  Остановившись  и  быстро
развернувшись, они вновь бросились в атаку - каждый пытался  вонзить  свои
острые  зубы  в  горло  врага.  Отталкиваясь   мощными   задними   лапами,
разъяренные противники, сцепившись, поднялись и застыли,  словно  двуногие
борцы. Теперь стал сказываться  большой  вес  Эриана,  и  Кантус  качнулся
назад. Однако, мурхаунду удалось  вывернуться  и  отскочить,  и  сочащиеся
слюной клыки его врага не успели вонзиться ему в глотку.
     Секунду животные, оскалив клыки, наблюдали друг за другом. Потом  они
сцепились. На этот раз Эриан прыгнул вверх, рассчитывая подмять  под  себя
мурхаунда. Кантус извернулся и ему удалось  отвести  челюсти  оборотня  от
своего горла, но они впились ему в плечо.  Пес  даже  взвизгнул  от  боли.
Отчаяние придало Кантусу новые силы, и он мигом выбрался  из-под  тяжелого
волка. Пес повернулся, чтобы встретить новую атаку, но его  раненое  плечо
ослабело,  и  он  споткнулся.  Почуяв  кровь,  оборотень  потерял   всякую
осторожность и прыгнул вперед, мало заботясь о  собственной  безопасности.
Кантус легко метнулся в сторону; минутная слабость прошла, и  он  уверенно
ускользал от новых неистовых атак. Однако, скоро огромный волк успокоился,
и его движения стали более точными. Заметив, что  Кантус  вынужден  беречь
свое раненое плечо, волк продолжал кружить вокруг него, время  от  времени
делая  ложные  выпады  и  тем  самым  заставляя  мурхаунда  раз  за  разом
отпрыгивать в сторону. Постепенно силы Кантуса стали убывать: каждый  раз,
когда он опирался на раненую ногу, его  с  новой  силой  пронзала  боль  в
плече. А огромный волк еще усилил свои атаки. Он прыгал на Кантуса снова и
снова, не давая ему ни секунды передышки. Раненое плечо  не  выдержало,  и
пес упал. Эриан напрыгнул на него, прежде чем мурхаунд успел  вскочить  на
ноги. Удар массивного тела был так  силен,  что  Кантус  чуть  не  потерял
сознания. И не успел пес  даже  вздохнуть,  как  кровавые  клыки  оборотня
вцепились ему в горло.


     - Мы должны попробовать прорваться!  -  прокри