я стал довольно твердым. Дарус достал из-за  пояса  бечевку  и  быстро
связал три мешка вместе, тщательно проверив надежность узлов на горловине.
     Вода добралась уже до самых верхних ступенек,  и  вскоре  друзья  уже
стояли в ней по пояс.
     Оказалось, что мешки могут легко удержать на  воде  не  только  троих
мужчин, но и Кантуса.
     Вода неумолимо поднималась вверх, - и вдруг сквозь  амбразуры  хлынул
морской поток. Поднявшиеся волны перехлестывали через стены, грозя вырвать
мешки из рук. Отчаянно вцепившись в край импровизированного плота, Тристан
озирался в поисках Кантуса -  не  смыло  ли  того  волной,  но  разглядеть
что-либо было невозможно. Вдруг море успокоилось, и Тристан с  облегчением
увидел рядом с собой Кантуса, Даруса  и  Понтсвейна.  Прошло  еще  немного
времени, и они уже легко плыли по спокойному морю.
     - И по-прежнему ни одного корабля на горизонте, - уныло сказал Дарус.
- Вот мы и вернулись к тому, с чего началось сегодняшнее утро.
     - Ну, не совсем, - возразил Тристан.  -  Я  ведь  получил  назад  меч
Симрика Хью.
     Он хотел было рассказать  своим  спутникам  о  предсказании  королевы
Аллисинн, но язвительная мина на лице Понтсвейна заставила  его  прикусить
язык. Возможно, позже принц расскажет обо всем Дарусу.


     - Господин, нам необходимо обсудить одну проблему.
     - Прямо сейчас, Крифон? Я очень  устал.  Его  величество  был  просто
несносен сегодня.
     Синдр отвернулся от зеркала и посмотрел на  Крифона.  Все  это  время
глава совета был занят созерцанием подводного мира, но Крифон  успел  лишь
заметить, как медленно  тает  в  зеркале  бледно-зеленое  сияние,  имеющее
очертания города; какие-то существа с оружием в руках,  несколько  похожие
на рыб, не спеша проплыли мимо зеркала,  прежде  чем  изображение  пропало
совсем.
     - То, о чем я хочу сообщить, может  иметь  для  нас  очень  серьезные
последствия, господин,  -  торопливо  проговорил  Крифон.  -  Алексей  нас
предал.
     - Ты готов обвинить в предательстве члена совета, колдуна, Крифон? Ты
меня удивляешь.
     - Я могу доказать, что мое обвинение - чистая  правда!  Он  попытался
убедить Дорик, что священник вами манипулирует.  К  счастью,  сразу  после
разговора с Алексеем она пошла ко мне, и я бросился искать вас.
     - Ты уверен, что все обстоит именно так, как ты  говоришь?  Дорик  не
лжет?
     Крифон энергично кивнул.
     - Я околдовал Дорик, когда она рассказывала мне о своем  разговоре  с
Алексеем, - она не могла солгать. Если бы я не усыпил ее, она  проговорила
бы всю ночь напролет.
     Синдр задумчиво потирал подбородок.
     - Ты сделал все как надо,  -  проговорил  он  наконец.  -  Боюсь,  мы
лишились одного члена совета. Необходимо сделать все возможное, чтобы  эта
потеря не причинила нам вреда.
     - Разфалло?..
     - Нет, Крифон. Для него у меня есть другое  задание.  Пока  мы  можем
позволить тебе не спешить с Алексеем. Некоторое время он  будет  выжидать:
Алексей никогда не был человеком действия. Но  наше  время  придет.  Когда
священник вернется, выполнив свою миссию в Гвиннете, он займется Алексеем,
и тот обагрит своей кровью алтарь Баала.


     Медленно, с  неохотой  Робин  шла  к  пруду.  Она  уже  сменила  свое
разорванное платье на кожаную куртку и юбку.
     "Я не могу убить его!" - повторяла она про себя.  Впервые  наставница
приказала ей сделать нечто, противоречащее ее  убеждениям.  Или  это  было
проверкой? Может быть, Генна хочет испытать  ее  преданностью  богине,  ее
умение повиноваться? "Мне все равно! - сердито сказала она себе.  -  Я  не
могу его убить!"
     Но позволить Желудю оставаться в роще Робин тоже не могла. Его полные
безумия глаза, цепкие, жадные руки - все это живо встало в ее памяти, и по
спине пробежал холодок. К счастью, ее заклинаний смогло  остановить  этого
страшного человека.
     Она решила изгнать Желудя из рощи, навсегда запретив ему возвращаться
снова. Робин получила другой приказ, но выполнить его она была не в силах.
Генна назвала Желудя злом - так оно и было. Однако Робин чувствовала,  что
он не до конца отвечает за свой действия.
     Робин пересекла сад и пошла между исполинских дубов, окружавших пруд.
Когда девушка проходила то место, где несколько недель  назад  подстригала
лозу, она заметила, что крепкая дубинка, которой она раздвигала кустарник,
лежит  рядом  с  толстым  дубом.  Чувствуя  некоторую  неуверенность,  она
наклонилась и подняла дубинку.
     Вдруг  ей  ужасно  захотелось,  чтобы  рядом  был  Тристан.  Он,  без
сомнения, легко справился бы с заданием Генны.
     Робин вышла из дубовой  рощи,  предполагая  увидеть  на  берегу  реки
застывшего на месте Желудя. Но незнакомец исчез.
     Робин охватило беспокойство. Она осторожно шла  по  поросшему  травой
берегу,  внимательно  глядя  на  землю:  девушка  пыталась  отыскать  хоть
какой-нибудь след, который указал бы  ей,  куда  исчез  Желудь.  На  одном
берегу реки  был  небольшой  зеленый  луг,  на  другом  -  густые  заросли
кустарника. Широкая река  была  неглубокой,  ее  хрустальные  воды  весело
мчались, перескакивая с одного яркого камушка на  другой.  Эта  река  была
южной границей рощи Верховной Друиды.
     Вдруг Робин услышала шорох в кустах  и,  резко  обернувшись,  увидела
мчавшегося к ней, с безумным блеском в глазах. Желудя. Он что-то  невнятно
бормотал, и Робин заметила, что двигается он гораздо  быстрее,  чем  можно
было бы ожидать. Она подняла посох и снова произнесла одно только слово:
     - Остановись!
     Желудь застыл на месте,  но  вовсе  не  из-за  ее  заклятья.  Безумец
закинул голову назад и зашелся в истерическом смехе. Вдруг он как-то сразу
успокоился и уставился на Робин неподвижным взглядом.
     Никогда в жизни девушке не доводилось видеть таких страшных глаз.
     Желудь начал бормотать слова,  похожие  на  заклинания,  и  ее  страх
превратился в ужас. Ее рот беззвучно открылся - Робин не в силах была даже
закричать. Но  ведь  Желудь  не  мог  произносить  заклинания  -  или  она
ошиблась? Что значило его странное бормотание?
     И тут она поняла, что он владеет тайнами волшебства друидов  -  когда
Желудь произнес последнее слово, из его  поднятой  руки  вылетела  гудящая
туча насекомых и устремилась к ней. Робин почувствовала болезненный укус в
щеку, и через мгновенье она была облеплена осами, яростно жалящими  ее  во
все открытые участки кожи. При этом они  так  громко  жужжали,  что  Робин
казалось, что она сходит с ума.
     Девушка с трудом сдержалась, чтобы не закричать - она боялась открыть
рот. Робин побежала  к  реке  и  бросилась  в  прохладную  воду.  Стараясь
держаться под водой, она плыла вниз по течению  до  тех  пор,  пока  могла
сдерживать дыхание. Когда она вынырнула на поверхность,  то  увидела,  что
насекомые уже покидают рощу Верховной  Друиды.  Боль  от  укусов  медленно
проходила, но кожа продолжала гореть.
     Как  только  ее  голова  показалась  из  воды,  не  успевшие  улететь
насекомые кинулись к ней, но друида произнесла простое заклинание,  быстро
нарисовав рукой круг, защищавший ее. Осы, сердито загудев, бросились  было
вперед, однако не смогли преодолеть магический барьер, воздвигнутый Робин.
     Тут она заметила Желудя, который хихикая и спотыкаясь, пробирался  по
берегу реки в поисках девушки. Подняв тучу брызг, она бросилась к  берегу,
рассчитывая выбраться на сушу еще до того, как безумец окажется перед ней.
     Вдруг Желудь остановился, и Робин почувствовала, сто он  опять  начал
сосредотачиваться, - ее обезумевший подопечный  явно  готовился  к  новому
заклинание. Задыхаясь, Робин с трудом выбралась на берег, вода  стекала  с
нее ручьями. Девушка чувствовала себя совершенно беззащитной.
     Она схватилась за корень, который вдруг изогнулся в ее  руках.  Конец
корня рванулся вверх, на нем появились глаза и длинные клыки. Девушка едва
успела отдернуть руку и избежать смертоносного укуса. Ядовитые  зубы  змеи
вонзились в мягкую землю.
     Новые змеи поползли из высохших зарослей. Робин в ужасе увидела,  что
змеи начинают окружать ее со всех  сторон.  Друида  остановилась,  достала
из-за пояса маленькую  засушенную  веточку  омелы  и  тихонько  прошептала
несколько слов, одновременно растирая сухое растение в пыль. Робин  знала,
что она окружена волшебной аурой и стала невидимой для змей и любых других
животных рощи. Змеи проползли мимо, и девушка  вздрогнула  от  отвращения,
увидев, как они вытягивают свои раздвоенные языки, пытаясь ее найти.
     Безумец продолжал смотреть на молодую друиду; не скрылось от его глаз
и то, что змеи потеряли ее. Его старательно поддерживаемые  спокойствие  и
самоконтроль, позволившие ему вспомнить  давно  утерянные  навыки  друида,
начали отказывать, - слишком велика была досада от  неудавшихся  нападений
на друиду.
     Внезапно он  злобно  завыл  и  бросился  к  Робин,  его  конвульсивно
сжимавшиеся пальцы тянулись к  ее  горлу.  При  приближении  к  Робин  вой
сменился отвратительным хихиканием.
     Увидев бегущего к ней Желудя, Робин обеими  руками  схватила  крепкую
дубину, висевшую у нее на поясе. Высоко подняв  ее,  она  с  размаху,  как
топором, ударила безумца.
     Робин услышала хруст ломающихся позвонков, и ее  враг,  не  издав  ни
единого звука, упал ничком, вывернув  голову  под  совершенно  невозможным
углом и глаза его медленно потускнели.
     Девушку начало трясти, она сделала неуверенный  шаг  назад  и  тяжело
села на землю, чувствуя сильное головокружение.
     Но могущество богини не оставило ее, к Робин стали возвращаться силы,
и она, наконец, смогла встать и подойти к телу.
     Желудь, несомненно, был мертв,  однако  Робин  наклонилась  над  ним,
чтобы убедиться в этом окончательно. Пульса дыхания не было, ее  противник
умер.
     Вдруг девушка заметила его кожаный мешочек. Тот потрепанный  сверток,
которым так дорожил незнакомец! Теперь она живо вспомнила выражение страха
на его лице, когда однажды попыталась взять этот сверток.  Робин  схватила
мешочек и развязала бечевку.  Она  взвесила  его  в  руке  -  похоже,  там
находится камень. Перевернув, она встряхнула мешочек,  и  на  землю  выпал
черный камень. Он был округлым и гладким, странной формы,  чем-то  похожий
на человеческое сердце. Казалось, какой-то мастер вырезал его из  твердого
угля. Робин чувствовала, что  от  него  исходит  тепло.  Он  был  довольно
большим, но очень легким, и на ощупь скорее напоминал  сухое  дерево,  чем
уголь.
     Робин попыталась отвести глаза  от  странного  камня,  но  непонятная
сила,  помимо  ее  воли,  не  отпускала  взгляд  девушки.  Робин  неохотно
потянулась к камню, при этом ее охватило странное  волнение.  Наконец,  ее
пальцы дотронулись до гладкой черной поверхности.
     И все вокруг Робин потемнело.


     Ньют уныло перелетал с сосны на сосну - ему  было  ужасно  скучно.  С
тихим жужжанием  он  оглядывался  по  сторонам  в  надежде  отыскать  хоть
что-нибудь, что могло бы его развлечь. Воздух в лесу был тяжелым и навевал
на него дремоту.
     Через некоторое время Ньют оказался у рощи,  однако  он  не  особенно
спешил туда возвращаться. Если только в этом не было острой необходимости,
волшебный дракончик никогда не выбирал кратчайшего пути  к  цели,  поэтому
порой его заносило в самые неожиданные места. Неторопливо помахивая своими
прозрачными крылышками, он оказался на берегу большого пруда и  уселся  на
толстую  сосновую  ветку  -  посмотреть,  что  есть  хорошего  поблизости.
Дракончик уже давно обнаружил, что в подобных местах, где есть  вода,  ему
всегда удается как следует повеселиться: теперь же на другом  берегу  реки
он увидел олененка, созерцающего свое отражение  в  воде.  Ньют  мгновенно
оживился и решил не терять времени зря - ну, и удивится  же  олененок!  Он
создал простенькую иллюзию  прямо  поверх  отражения:  глазам  несчастного
малыша предстало клыкастое чудовище малинового цвета,  которое,  казалось,
вот-вот бросится на него из воды. А какая у чудовища была страшная  пасть!
С душераздирающим воплем олененок шарахнулся в сторону, упал и запутался в
собственных ногах.
     - Хи-хи-хи, - радостно повизгивал Ньют, в то время как малыш, наконец
разобравшись со своими ногами, вскочил и, спотыкаясь, умчался в лес.
     - Ой, не могу больше, - пищал Ньют. Он так веселился, что свалился  с
ветки и чуть не упал на землю; в последнюю секунду ему  удалось  уцепиться
за что-то обеими левыми лапами, и он снова взобрался на ветку.
     - Это было великолепно! - похвастался он деревьям в  лесу.  -  Ничего
нет лучше хорошей шутки, да и время летит быстрее!
     Дракончик решил, что должен обязательно  рассказать  Робин  про  свою
замечательную проделку. Она, конечно, станет ругать  его  -  Робин  всегда
сердится, когда он подшучивает над маленькими и беззащитными Животными,  -
но Ньют подозревал, что в глубине души девушке тоже будет  ужасно  весело.
Ему просто необходимо поделиться с кем-нибудь своим  хорошим  настроением!
Взвившись в воздух, дракончик так быстро замахал  крылышками,  что  они  у
него даже чуть-чуть заболели. Стрелой промчавшись над прудом, он влетел  в
лес и, осторожно лавируя между деревьями, направился к роще Генны.
     Но когда он добрался до реки на южной границе рощи, он замедлил  свой
полет. Что-то здесь было не так.
     И вдруг Ньют чуть не задохнулся от удивления,  увидев  на  земле  два
распростертых тела. Он  стремительно  полетел  в  ту  сторону  и  тихонько
приземлился  у  Робин  на  спине.  Ему  стало  немного  легче,  когда   он
почувствовал, что девушка дышит, - впрочем, он тут же понял, что дышит она
с трудам. Мужчина же был мертв - это нисколько не удивило  и  не  огорчило
Ньюта.
     - Робин очнись! - молил он, соскочив на землю и тихонько толкал ее  в
плечо. - Ну, пожалуйста! Это же я, Ньют! Что же делать?
     Он в отчаянии повертел головой по сторонам и заметил  рядом  с  Робин
черный камень.  Что-то  в  этом  камне  показалось  маленькому  дракончику
неестественным и отвратительным.  Он  мгновенно  решил,  что  именно  этот
камень виноват в том, что Робин лежит без сознания.
     Схватив мерзкий камень всеми четырьмя лапами, Ньют взлетел в  воздух.
Яростно размахивая крыльями, он поднимался все выше  и  выше,  представляя
себя парящим в вышине кондором. Очень медленно Ньют миновал реку и полетел
в лес, стараясь как можно  больше  удалиться  от  рощи  Верховной  Друиды.
Пролетев около мили, он бросил камень прямо в лесу и поспешил  вынуться  к
Робин. К своему облегчению, Ньют заметил, что она пошевелилась.


     - Парус! Тристан, парус! - вырвал его из глубокого сна голос  Даруса.
Принц поднял голову с наполненного воздухом мешка и постарался понять, что
происходит. Он стер с лица соленую воду и посмотрел  в  ту  сторону,  куда
указывал Дарус.
     - Да, вижу! Он плывет к нам!
     - Наши дела наконец-то пошли на лад, - усмехнулся калишит.
     - Позовите их, - прохрипел Понтсвейн, в  глазах  которого  загорелась
надежда.
     - Слишком далеко! - сказал Дарус. - Но они направляются к нам.
     Небольшое  судно  действительно  приближалось  к  ним.  У  него  была
единственная мачта, на которой трепетал парус,  окрашенный  во  вое  цвета
радуги. Нос  кораблика  был  довольно  высоким,  поэтому  Тристану  и  его
спутникам  не  удавалось  разглядеть  команду.  Однако,  когда   суденышко
приблизилось к ним, они услышали обрывки песни,  которую  напевал  женский
голос:

               Я знал веселую вдову, ужасную скромницу
                                              перед соседями,
               Но все парни, которые видели ее, говорили,
               Что леди не такая уж недотрога.
               Не скажу, что парни правы,
               (Но и что врут, не скажу).
               И я знал, что веселая вдова не могла...

     - А это еще что такое? -  Песня  внезапно  прервалась,  и  над  носом
кораблика появилось улыбающееся, обветренное лицо. - Три  мокрых  крысы  -
кажется, кто-то потерпел кораблекрушение!
     Слова приветствия застряли у Тристана в горле,  от  неожиданности  он
даже растерялся. Крепкой веселой женщине, так лихо обратившейся к ним,  на
вид  было  лет  сорок.  На  ее  круглом  лице   играла   веселая   улыбка.
Умопомрачительная шляпа с искусственными гирляндами винограда  и  огромных
цветов, свисавшими почтя До плеч, украшала ее голову.
     - Ну, прошу на борт, пока я  не  поплыла  дальше!  -  закричала  она,
неожиданно исчезнув.
     Однако, тут  же  на  воду  упал  конец  веревки,  и  друзьям  удалось
ухватиться за нее, когда кораблик проплывал  мимо.  Теперь  Тристан  успел
разглядеть, что суденышко было футов двадцать пять в длину,  с  невысокими
бортами; изящные, устремленные вперед линии радовали глаз.
     Они крепко цеплялись  за  веревку,  пока  единственная  обитательница
корабля опускала парус, и стройное суденышко  постепенно  останавливалось.
За спиной у женщины висела лютня.
     Она протянула Тристану широкую красную ладонь и втащила его к себе  в
лодку. Не успел принц встать  на  ноги,  как  Кантус,  Понтсвейн  и  Дарус
свалились на дно рядом с ним.
     - Зовут меня Тэвиш! - оказала хозяйка судна, уперев  руки  в  бока  и
строго оглядывая своих пассажиров. Она  была  ниже  Тристана,  но  весила,
несомненно, столько же. У нее было привлекательное, открытое лицо -  такие
бывают у фермерских жен. Трудно было не улыбнуться в ответ,  глядя  на  ее
сияющую, искреннюю улыбку.
     Потом ее лицо стало задумчивым, когда она  увидела  меч,  висящий  на
боку у Тристана. Она внимательно посмотрела на простую, потертую  рукоять,
старые выношенные  ножны,  сквозь  которые  в  нескольких  местах  сверкал
серебристый клинок с древними рунами. Тэвиш снова посмотрела ему в глаза.
     - И судя по оружию, - сказала она, - ты принц Корвелла!


     Хобарт тяжелой мерной поступью шел через леса и луга  Долины  Мурлок.
Его совершенно не трогала красота вокруг, он стремился как  можно  быстрее
добраться до рощи Верховной Друиды. Там, как сказал ему  Баал,  он  найдет
молодую друиду. А его Бог никогда не ошибался.
     Огромному священнику и в  голову  не  приходило,  что  у  него  могут
возникнуть какие-либо  трудности.  Хобарт  уже  не  раз  использовал  свое
могущество против слабого волшебства  друидов  и  убедился,  что  ему,  за
плечами которого стояла мощь Баала, они не  противники.  И  действительно,
Совет Семи вместе с Баалом смогли покончить с друидами Аларона.
     Правда, эти леса казались более древними, чем  те,  что  остались  на
Алароне. Но он все равно с ходу отбросил мысль, что с волшебством  друидов
следует считаться.
     Он почувствовал, что приближается к цели своего путешествия, и тут  в
нем прозвучал мощный призыв. Что-то ждало его в лесу и  испускало  во  все
стороны холодное сияние зла, которое священник находил  очень  приятным  и
даже возбуждающим. Он на мгновенье остановился, с любопытством вглядываясь
в заросли кустарника. Что бы это ни было, зов задел какие-то очень  важные
струны в груди Хобарта, и тот не мог на него не ответить.
     Хобарт стал продираться сквозь густые заросли куманика  и  шиповника.
Он чувствовал, что приближается  к  источнику  зова,  и  это  еще  сильнее
распаляло священника.  Вдруг  Хобарт  заметил  у  подножия  мертвого  дуба
блестящий черный камень, который неотвратимо притягивал его к себе. Хобарт
шагнул вперед и поднял странный предмет. Он покоился на ладони священника,
гладкий и теплый, как  будто  это  было  его  исконное  место.  Довольный,
священник несколько раз перебросил предмет с одной руки на другую и, снова
повернув к роще, возобновил прерванное путешествие.
     Хобарта никогда не занимала живая  природа,  поэтому  он  не  обратил
внимания, что вся растительность  в  радиусе  пятнадцати  футов  от  камня
пожухла и омертвела.
     Через час он уже стоял на берегу  небольшой  реки.  Каким-то  образом
Хобарт пон