Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
не до самокопания.
Под мокрой от росы травой, в твердом теле земли ощущалась знакомая
грозная дрожь. Погоня!
- Подъем, - негромко произнес Духарев, и Устах с Машегом, которым не
помешал заснуть даже оглушительный скрежет цикад, тут же проснулись от
тихого голоса Сергея.
- Они идут, - поделился новостью Духарев. Устах кивнул, окунул лицо в
траву и растер ладонями влагу: умылся.
А Машег тотчас приник к земле...
- По тракту идут, - сообщил он с явным беспокойством.
И положил руку на плечо спящей нурманки.
- Элда! Печенеги!
Женщина проснулась, потерла кулачками глаза, встала отошла в
сторонку...
Устах с хаканьем вскидывал на спины коней тяжелые сумы. Духарев
предложил ему кусок зачерствевшего пирога, но синеусый варяг мотнул
головой: успеется.
Элда треснула своего коня в брюхо, затянула подпругу, но Машег тут же
вмешался, отпустил ремень на пару дырочек, пояснил:
- Ему тоже дышать надо. Нурманка спорить не стала, забросила седло на
заводного...
Тьма таяла. Где-то на востоке, еще. далеко, уже поднимался к
горизонту алый шар солнца. Подгоняя его, залилась трелью птица.
Духарев обулся, подумав, натянул и кольчугу, вынул из кожаного чехла
панцырь, приспособил поверх седельной сумы, чтобы в случае чего надеть
побыстрей.
Машег в последний раз припал к земле, поцокал языком: близко.
- Марш, - негромко скомандовал Духарев, и они тронулись. Первыми:
Машег и Элда. За ними - Сергей. За Сергеем - вереница вьючных. Устах -
замыкающим.
Спустя полчаса, когда дорога начала мягко изгибаться вокруг пологого
холма, за спинами варягов вынырнул из-за края земли красный край солнца.
Почти сразу же они увидели, как движется по желто-зеленому морю редкая
цепочка всадников. Движется им навстречу!
И тут же сзади раздался предупреждающий крик Устаха.
Сергей оглянулся и увидел точно такую же цепочку позади. И справа.
Духарев выругался. Хитрый степняк обвел их вокруг пальца!
Не дожидаясь команды, Элда развернулась и нацелилась двинуть вверх по
склону, но Машег поймал узду ее коня.
- Серегей?
Духарев поглядел на пологий склон... И покачал головой. Слишком
похоже на ловушку.
Подъехал Устах, сгрудились вокруг кони.Сергеи прикидывал. Между теми,
кто справа, и теми, кто впереди, оставался приличный просвет. Успеем или
не успеем?
Собственно, выбирать было не из чего, и он махнул рукой:
- Туда!
Кони сорвались в галоп.
Устах и Сергей на скаку натягивали панцыри, Машег скакал позади Элды,
время от времени подхлестывая ее коня.
Сначала они скакали по дороге. И когда уже можно было видеть, что
враги впереди придерживают коней и готовятся взяться за луки, Духарев
свистнул и маленький отряд резко свернул вправо и понесся на прорыв.
Печенеги тут же устремились на перехват. Запели стрелы. Только одна
попала в цель, пробив горло последней вьючной. Устах вовремя успел
рассечь повод. Раненая лощадь осталась биться на земле, но остальные
продолжали отчаянную скачку. Печенеги перестали стрелять.
Кони варягов были свежее, и всадники уже не жалели их, потому что
быстрота решала все. Трава хлестала по мелькающим ногам коней. Летела
белая пена...
Они вырвались из ловушки!
Печенеги разом испустили леденящий душу визг, но от этого прыти у
варяжских коней не убавилось.
Элда, ликуя, взглянула на скачущего рядом Машега, но, взглянув, сразу
перестала радоваться. Хузарин, подхватив повод ее заводной лошади, не
сбавляя темпа, умело подводил ее к коню нурманки.
- Прыгай! - закричал он. - Ну! Давай же! Элда приподнялась в седле.
Внизу стремительно неслась земля. Лошадиные спины раскачивались, как
скамьи драккара в штормовую ночь. Элда, которая, не моргнув глазом,
сбежала бы на берег по гребному веслу, зажмурилась...
- Прыгай! - пронзительно выкрикнул Машег. Конь Элды, весь в мыле,
тянул из последних...
- Прыгай!
Элда, взвизгнув не хуже печенега, как в омут, бросилась на соседнее
седло. Железные пальцы Машега не позволили заводной прянуть в сторону.
Нурманка выпрямилась, ловя стремена.
- Получилось! У меня получилось! - закричала она. - Ой! Щит!
Ее прежний конь, избавившись от всадника, сразу перешел на шаг и
отстал.
- Брось! - Машег хлестнул ее лошадь по крупу. - Вперед!
Они вырвались, но бешеная скачка продолжалась. Один отряд печенегов
висел у них на хвосте, другой несся по дороге, заметно опережая, а
третий скакал справа, отжимая варягов к тракту...
Враги были совсем близко, но луков не трогали. Они видели, что
варягов только четверо, и вознамерились, так же как и вчера, взять их
живьем.
"И, черт возьми, у них это может получиться!" - подумал Духарев.
Он знал, насколько ловко кочевники владеют арканами.
"Значит, будем драться!" - с ожесточением сказал он себе и потянул из
чехла лук.
Увидев это, Машег тут же схватился за свой. И успел выпустить первую
стрелу, опередив Духарева.
Степняк из правой группы, выбитый из седла, покатился по траве.
- Нет! - выкрикнул Сергей и выстрелил в одного из тех, что скакали по
тракту.
Эти были дальше, но Духарев все равно попал в щель и ощутил
мгновенную радость от удачного выстрела.
У Сергея начал складываться план. Совершенно отчаянный план. Такой же
отчаянный, как их положение...
- Машег, туда!
Хузарин оскалился и одну за другой выпустил целых три стрелы. Только
одна прошла мимо цели.
Печенеги на тракте привычно рассыпались и, разумеется, потеряли темп.
Но сзади уже поспевал четвертый отряд...
- Прорываемся! - закричал Духарев, выпустив еще две стрелы. Мимо!
Он резко свистнул, подзывая Пепла, перемахнул в седло боевого коня и
выхватил меч.
Замыкающий Устах лупил клинком плашмя вьючных лошадей, гоня их
вперед.
Машег, почти не целясь, одну за другой метал стрелы...
Печенеги (их оставалось человек восемь) кинулись в стороны, копыта
жеребца ударили в утоптанный грунт тракта. Слева удирал печенег. На
расстоянии нескольких метров - подпрыгивающая от скачки спина, железные
бляшки на выгоревшей коже... Пепел наддал, сам. Серега привстал - взмах:
меч свистнул, степняк пригнулся, но самый кончик клинка все же задел его
шапку, разрубил ухо... Печенег завизжал... Духарев спиной уловил
движение позади, пригнулся, припал к гриве коня, в точности как только
что - печенег. Вовремя. Волосяная змея аркана прошла над головой,
впустую хлестнула по тыльнику шлема. Еще один аркан взлетел над Элдой,
но Машег успел сбить его правой рукой... И новая петля упала на него
самого, захлестнув шею и левое плечо.
Печенег заорал и мгновенно осадил коня. Но Машег был не худшим
наезником. Его конь тоже встал, и сплетенная из конского волоса змея тут
же провисла, а подоспевший сзади Устах, крякнув, с хрустом вогнал клинок
в печенегово плечо...
Сбоку выскочил степняк, кинулся наперерез Духареву, целясь ударить
конем, как тараном. Пепел ловко развернулся, вскинулся на дыбы. Лошадь
печенега шарахнулась, копыто жеребца въехало в грудь степняка, сбив в
пыль и лошадь, и всадника...
Но темп был потерян. Варягов взяли в кольцо. Одна только Элда
вырвалась и неслась теперь по свободному тракту.
Машег, скинувший петлю аркана, увидев подругу, уносящуюся прочь,
радостно засмеялся, отправил лук за спину (колчан его был пуст) и взялся
на гибкую саблю.
Глава тридцать восьмая
ОХОТА ПО-ПЕЧЕНЕЖСКИ. ФИНАЛ
Трое варягов съехались вместе.
Несколько степняков метнули арканы. Пустой номер. Змеиные петли было
обрублены с ленивой небрежностью.
Ах, какое это было утро! Свежее, ясное, прозрачное! Чистый голос
жаворонка, нежные, почти прозрачные облака. Золото солнца в небе и на
полированной стали, игра мышц под лоснящимися шкурами коней. Ах, какое
это было утро!
- Ну что, братья, будем умирать? - весело спросил Устах.
Белые зубы блеснули под синими толстыми усами.
- Ага! - так же весело отозвался Машег и еще раз глянул на дорогу,
где пылила, уменьшаясь, одинокая всадница.
- Будем! - подтвердил Духарев. - Но, клянусь всеми степными богами,
этим тоже мало не покажется!
Печенеги - их было человек двадцать - стояли кольцом. Один, самый
храбрый, толкнул коня вперед.
Серегин меч, будто живой, обернулся вокруг запястья и снова вернулся
в ладонь. Печенег отпрянул.
Печенеги, окружив их, нападать не спешили. Жаворонок пел. Носились
кругами по степи навьюченные серебром лошади. О них не беспокоились.
Победители всегда успеют их поймать.
Подоспел основной отряд.
Албатан, вожак, выехал вперед. Породистый конь, золоченая кольчуга,
пушистый волчий хвост вокруг стальной круглой шапки. Духарев разглядывал
скуластое коричневое лицо, ставшее таким знакомым, пытаясь угадать, в
чем же слабость печенежского хана.
- Один на один? - предложил Сергей, поигрывая клинком. - Или ты
трусишь, степная собака?
Хан мотнул головой. Понял.
- Я волк! - оскалился он. - Ты - собака! Сдавайся - и я оставлю тебе
жизнь! Я даже оставлю тебе глаза и яйца! - Албатан осклабился еще шире.
- Будешь подавать мне кумыс и чистить моих лошадей! Это хорошо для тебя,
славянин!
Сказано было по-печенежски, но и Серега его понял.
- Где твои глаза, хан воров! - крикнул Духарев. - Я варяг!
- Мы - варяги! - поправил Устах.
- Мы - варяги! - звонко воскликнул Машег на языке печенегов. - Сын
шакала, отродье свиньи! Где ты видел варягов, которые подают кумыс?
- Я их увижу! - пообещал хан, поигрывая гибким клинком, близнецом
того, который сжимал Машег. - Я...
И, резко повернувшись, поглядел на запад. Оттуда, понукая коня,
карьером летел всадник. Всадница! Эльда!
Синие глаза хузарина расширились.
- Нет... - прошептал он, опуская саблю. - Нет... Зачем...
И тут он уловил, что к топоту лошади Элды примешивается отчетливый
гул множества копыт...
- Хитрый пес! - процедил Духарев. И тут же сообразил, что не прав.
Если это очередная ловушка Албатана, то почему на его смуглой роже такая
растерянность?
В правой руке у Сергея был меч, но левая была свободна и колчан
открыт. Выхватив их него длинную стрелу с граненым наконечником,
Духарев, будто дротик, с силой метнул ее в лицо хана. В последний миг
степняк успел отвернуть лицо, и стрела, нацеленная в глаз, попала двумя
вершками ниже. Тяжелый наконечник порвал щеку и распорол язык Албатана.
Его соплеменники не успели отомстить. Их лица разом обернулись к
западу, и тут же две сотни пяток ударили в тугие конские бока. А из-за
поворота, там, где желтый степной тракт огибал мохнатую тушу холма,
ощетинясь стальными перьями копий, вынеслись слаженные ряды всадников.
Солнце разбрызгалось по островерхим шлемам, от топота копыт задрожала
земля...
И печенеги, уже не вооруженный отряд, а перепуганная разбойничья
шайка, бросив добычу и будущих пленников, сломя голову кинулись наутек.
И одним из первых, выдернув и швырнув в пыль варяжскую стрелу, скакал
хитроумный Албатан, младший, хотя и не последний хан одного из пяти
родов племени цапон. Скакал, не щадя и без того усталого коня. Скакал -
и очень, очень печалился, что он - всего лишь младший хан, а не могучий
глава клана. И за спиной у него всего лишь сотня всадников.
Элда подскакала к варягам и спряталась за ними. Варяги не побежали,
подобно печенегам. Они устали бегать. Тем более - от своих.
- Русь! - громко сказал Машег и вложил в ножны саблю.
- Киевский князь с дружиной! - уточнил Духарев.
- С малой дружиной! - внес окончательную ясность Устах и тоже сунул
меч в ножны.
Они посторонились, когда первая сотня поравнялась с ними и понеслась
дальше, за уходящими степняками, не уделив внимания четверым всадникам.
- Пустое! - крикнул Машег, закашлялся и сплюнул желтую от пыли слюну.
- Не догонят!
Печенеги рассыпались по степи, некоторые отстреливались.
Вторая сотня преследовать степняков не стала. Зато варягов тут же
взяли в ощетинившееся копьями кольцо.
Духарев не стал бить себя в грудь и кричать, что они - свои. И так
видно, что не печенеги. Положив руки на холку Пепла, Сергей терпеливо
ждал, когда появится тот, кто вправе принимать решения. По Правде.
Поскольку великий князь киевский все же не самодержавный властитель. И
даже здесь, в Диком поле, у варягов есть определенные права. Хотя
Духарев и помнил, что главное право дает все-таки сила. Да и насчет
правдолюбия киевского князя Духарев тоже не питал иллюзий. Если, как
подозревал Сергей, они перехватили куш у великого князя, тот
церемониться не станет. И все-таки княжья русь - это лучше, чем
печенеги. Намного лучше!
Глава тридцать девятая
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ КИЕВСКИЙ ИГОРЬ РЮРИКОВИЧ. СВОИ И ЧУЖИЕ
Их не стали вязать. И оружие не отобрали. Зато приставили стражу.
Дюжину гридней с десятником. Отборную команду из одних нурманов.
Варягов отвели в лощинку, принесли воду, пищу. А коней увели.
- О них позаботятся, - сказал нурман-десятник. - А вам князь велел
ждать тут.
Не то чтобы варягов особо охраняли - присматривали. Хотите бежать -
бегите. Ежику понятно: пеших, их отловят моментально. И спросят: почему
сбежали? Знаете за собой вину?
Устах недовольно ворчал. Почему их, варягов, опекают нурманы? Они
что, пленники? Или князь киевский совсем опеченежился, что не отличает
своих от чужих? Игоревы гридни только ухмылялись. Безличная брань на
вороту не виснет. Пока варяги ругались, дружинники князя ловили по степи
их вьючных коней. И наверняка уже знали, что лежит в переметных сумах.
Серега одному был рад: что в сумах нет ни утвари, ни золота. Серебра
много, да, но не настолько много, чтобы сумма показалась невероятной.
Добыча и есть добыча. Где взяли - то наше дело! Где взяли, там больше
нет.
Устах ругался, Духарев отмалчивался, Машег и Элда ворковали, как
голубки. Плевать они хотели на свое печальное положение. Нурманы
поглядывали на парочку с мерзкими ухмылочками. Элда шлема не снимала -
кос не видать. И не угадаешь, что баба. Вот и стражи думали, что Элда -
молоденький безусый отрок. А уж про хузар чего только не болтали в
Киеве. Хуже только про печенегов байки рассказывали.
Отрок, посыл от Игоря, прибежал ближе к полудню.
- Пошли, варяги! - скомандовал нурман-десятник. - Великий князь
желает на вас взглянуть.
Великий князь киевский, хакан тмутараканский, сын славного Рюрика и
воспитанник Олега Вещего, действительно выглядел повелителем. Глядя ему
в глаза, Серега никогда бы не рискнул назвать его слабым правителем.
Грузный, широкоплечий, в алом плаще и красных сапогах (насмешка над
византийским кесарем?), князь Игорь восседал на белом жеребце,
неподвижный и внушительный, словно воплощенная Власть. Одесную князя -
незнакомый, немолодой уже варяг с синими усищами. Ошую -
громадина-нурман с ледяными глазами, весь в золоте - от зеркала шлема до
оторочки на сапогах. Скарпи. Тот самый.
Позади ближних бояр, вразброд, но тоже верхами, расположились лучшие
княжьи дружинники. Варягов немного, значительно больше скандинавов:
нурман, свеев.
- Стой! - скомандовал нурман-десятник, и Серега остановился. Устах
справа, Машег - слева. Совсем как бояре рядом с князем. Только не
верхами, а пешие. И за спиной Духарева не тысяча отборных дружинников, а
одна лишь Элда.
Игоревы гридни сомкнулись в сплошную линию, щит к щиту.
- Добро тебе, княже киевский! - с дерзкой усмешкой произнес Духарев.
Он был на добрую ладонь выше рослых княжьих гридней, тоже смотрелся
внушительно и знал об этом.
- Назовись, человек! - вместо князя жестко бросил Скарпи.
- Я тебе не "человек"<"Человек" - обращение к холопу>, нурман, а
десятник князя полоцкого, славного Роговолта Сергей! - с достоинством
ответил Духарев. Кроме достоинства он ничего не мог противопоставить
откровенному превосходству силы.
- И что же ты, Роговолтов гридь, делаешь на нашей земле? - скривил
губы боярин Скарпи.
- Ты об этом всех спрашиваешь, нурман? - так же презрительно
осведомился Духарев. - И великого хана Куркутэ? И разбойников? Или
разбойников ты спрашивать не привык, нурман?
Ноздри Скарпи дрогнули: боярин изволит гневаться?
- Не дерзи мне, варяг!
- И в чем же моя дерзость, нурман? - ухмыльнулся Духарев. - В том,
что я собаку называю собакой, нурмана - нурманом?
Тут Скарпи не выдержал, подал коня вперед, наехал его грудью на
Духарева. Зря. Серега не испугался, шагнул в сторону, крепко взялся за
тяжелую от золота узду, придержал жеребца. Скарпи очень хотелось ударить
его, он даже ногу из стремени вынул, но, наткнувшись на взгляд Сергея,
удержался. Он прочитал в этом взгляде, что Серега не намерен стерпеть
оскорбление, как низший от высшего. И он ничуть не боится грозного
боярина.
Скарпи был далеко не глуп и решил, что у него еще будет возможность
заставить варяга пожалеть о собственной наглости. И боярин подал коня
назад.
- Значит, ты утверждаешь, что ты - не разбойник? - спросил Скарпи.
- Я... Мы служим воеводе киевскому Свенельду, - ответил Духарев. - Ты
можешь спросить у него, почему мы тут.
- Тебя спрашивает от этом киевский князь, гридь!
Духарев, подчеркнуто игнорируя Скарпи, посмотрел на Игоря.
Тот величественно кивнул.
- Мы здесь охотимся, - сказал Духарев. - На разбойников.
- И многих вы уполевали, вчетвером? - с издевкой спросил Скарпи.
- Многих, нурман. Нас было не четверо, а больше. Мы сражаемся,
нурман. В сражениях иногда убивают. Тебе, нурман, наверное, об этом
рассказывали?
Но Скарпи больше не собирался реагировать на оскорбления.
- Значит, вас было больше, когда вы резали черных хузар у Рачьего
острова? - поинтересовался он.
- Да, - подтвердил Духарев. - Нас было больше. И мы резали многих: и
черных хузар, и печенегов, и прочих. Может, и тех, о которых ты
говоришь. Разве всех припомнишь?
- Тех ты точно запомнил, варяг! - жестко произнес Скарпи. - Потому
что именно там ты набил серебром свои переметные сумы. - Но там было не
только серебро, варяг! Где остальное?
- Все, что мы добыли сталью и кровью, - наше! - резко ответил
Духарев.
- Наше! - поддержал его Устах. - Так по Правде! Только посмей отнять
у нас наше серебро, нурман! И даю тебе слово: от Новгорода до Киева все
будут знать, что боярин великого князя - разбойник и хищник, а дружина
великого князя киевского - грабители почище печенегов. Только попробуй
отнять законную добычу у свободного варяга, нурман!
- Клянусь громом Перуна! - подхватил Духарев. - Всякий воин нашей
земли узнает, что лучшая дружина великого князя не трогает разбойников
Дикой Степи, а грабит тех, кто их бьет! Пусть знают правду!
- Пусть знают! - эхом отозвался Устах.
- Так будет! - звонко выкрикнул Машег. Произнося свою обличительную
речь, Серега глядел не на Скарпи, а на великого князя. Собственно,
именно ему и адресовались будущие обвинения. Но Духарев не мог не
заметить, что синеусый справа от Игоря хмурится и поглаживает рукоять
меча. Ничего! Если этот боярин - варяг не только обличьем, ему придется
сказать свое слово. Ему или князю.
- Мы испуганы, - произнес Скарпи и засмеялся. - Это гридь дерзок и
неблагодарен, - сказал он, поворачиваясь к князю. - Он уже забыл, что мы
спасли его шкуру. Из одной только благодарности он должен высыпать
украденное к копытам твоего коня, батька!
- Так ты уверен, что это он? - спросил князь.
- Уверен, батька! Дай его мне - и еще до заката мы узнаем, где он
спрятал зо