самые башни отыщем? Уж не обессудь, придется тебя
так кинуть. Как думаешь, найдут тя падальщики без башни? Не  проворонят?
- и захохотал, довольный. Сострил и скаламбурил.
   Парс поглядел на Понятку, решая:  рассердиться  или  нет?  Решил,  не
стоит. Все же варяги  обращались  с  ним  пристойно.  Не  били.  И  даже
накормили. Правда, отдельно. Как чужого.
   - Ты лучше скажи: зачем от нас сбежал? - спросил его Духарев. -  Чего
испугался?
   Парс ответил не сразу, но все-таки ответил.
   - Увидел кое-что, - нехотя проговорил он.
   - И что же?
   Парс устремил на Духарева свои черные блестящие, как мокрые  маслины,
глаза.
   - Я, - сказал он,  -  провидец.  И  великий  звездочет.  Я  гляжу  на
человека - и вижу, под какой звездой он родился, какие знаки небесные им
правят. Вот на него смотрю, - он показал на Гололоба, - и вижу, каков он
нравом, и судьбу его вижу.
   - И какая же моя судьба? - заинтересовался Гололоб.
   - Дурная, - сухо ответил парс. - В дни сии лучше б тебе  в  спокойном
месте сидеть. Или кровь твоя прольется вскорости.
   - Ха! - воскликнул Гололоб. - Эка невидаль! Мало, что ли, крови  моей
на сырую землю пролилось? Вона, последняя рана еще не зажила!  Ты  лучше
скажи: живой я буду или помру?
   - Этого я не вижу, - парс покачал головой.
   - А про меня? - жадно спросил Понятко.
   - Тебе легче, - сказал парс.  Твой  знак  -  быстрый,  воздушный.  Ты
уцелеешь. Скорее всего.
   - Ну-у! - разочарованно протянул Понятко. - Все у тебя  так...  -  он
покрутил растопыренными пальцами. - Бабка-гадалка и  то  точней  скажет,
что с человеком будет.
   - А я не то, что будет, предсказываю, - уточнил парс. -  Я  говорю  о
том, что возможно будет.
   - Это ты правильно толкуешь, - неожиданно поддержал чужака  Машег.  -
Судьба человека - в руке Божьей. Вызнавать ее - дурно. А вот подсказать,
что лучше, - можно.
   - Хочешь, тебе подскажу? - предложил парс.
   - Давай. Только про кровь не надо.
   - Про кровь и не буду. Ждет тебя встреча скорая. Будет  у  тебя  друг
новый. Близкий друг. Скоро! И знак его - меч и мед.
   - Меч - это хорошо! - вставил Понятко. - Лишний меч нам не  помешает.
А мед мы выпьем! Хузарин промолчал: он обдумывал сказанное.
   - Ладно, - подал голос  Духарев.  -  Что  ты  предсказатель,  мы  уже
поняли. Не поняли только, почему ты от нас удрал.
   - Я звездочет, - еще раз повторил парс. - Я гляжу  на  человека  -  и
вижу.
   - И это мы уже слышали, - поморщился Сергей. - Давай выкладывай, чего
ты испугался?
   - Тебя, - мрачно изрек парс.
   По ухмылкам варягов видно было: заявление парса им понравилось. Когда
твоего вожака боится даже чужеземный колдун - это приятно.
   Духарев их восторгов не разделял.
   - И что же ты во мне такого увидал? - неприятно усмехнувшись, спросил
он.
   - О тебе звезды молчат.
   - Ха! - воскликнул Устах и хлопнул парса по спине так, что  тот  чуть
не опрокинулся в костерок. - Потому что он сам - ведун!
   - Он прав? - спросил Духарев парса.
   Тот покачал головой. Его ободранная физиономия мучительно исказилась.
   - Звезды тебя не знают, - выдавил он.
   Сначала Серега не въехал. Да, собственно, никто из варягов не въехал.
Разве что у Машега мелькнула в глазах искра понимания. А потом...
   - Давай-ка отойдем, - сказал Духарев, вставая.
   На лицах кое-кого из его спутников проступило разочарование.
   Они выбрались из овражка и отошли шагов  на  сто.  Серега  оглянулся,
автоматически отметил, что огня не видно и дымом почти не пахнет.
   Варяжская собачонка скатилась откуда-то сверху,  тявкнула  на  парса,
ткнулась Сереге в ноги.
   - Свой, свой, - успокоил Духарев. - Сторожить!
   Собачонка еще раз тявкнула и прошебуршала обратно.
   Вдалеке тонко взвыл волк. Или шакал. Пасущиеся кони  подняли  головы,
насторожились. Но сразу успокоились. Зверь далеко, а люди близко.
   - Ну что там звезды? - проговорил Сергей. - Как это  -  они  меня  не
знают?
   - Человек рождается под звездами, - сказал парс. - Он рождается  -  и
звезды видят его. Они ставят... оставляют отметки на нем.  Одни  из  них
благоприятствуют ему, другие враждебны. Ученый звездочет, зная, когда  и
где рожден человек, может расчесть человека и всю его жизнь. Веришь?
   - Допустим, - Духарев и в прежнее время признавал, что  в  астрологии
что-то есть. - Но что-то я не заметил, чтобы ты высчитывал, когда  делал
свои предсказания моим ребятам, - произнес Сергей.
   - Я не просто ученый! -  с  важностью  произнес  парс.  -  Я  великий
звездочет! Звезды сами говорят со мной!
   "Псих?" - подумал Духарев.
   - Увы мне,  великим  мира  сего  недоступно  понимание  по-настоящему
великого! - вздохнул парс. - Им желательно видеть красивые  картинки  да
свитки с исчислениями...
   - Ближе к делу, - перебил его Серега. - Почему ты  сказал,  что  меня
звезды не знают? И что это значит?
   - Не гневись на меня, демон! -  быстро  проговорил  парс.  -  Я  буду
молчать!
   - С чего ты взял, что я демон? - опешил Духарев.
   - Звезды не знают тебя, ибо  ты  не  рожден  под  ними!  -  напыщенно
произнес парс. - Посему ты демон.
   - Да? - Серега ухмыльнулся. - А может, я бог?
   - Воистину, ты шутник, демон! Будь ты бог,  воплощенный  в  человеке,
тело твое все равно было бы рождено женщиной под этими звездами.
   - Ты что же, видишь, что я демон? - осведомился Духарев.
   Он с огорчением начал понимать, что полезная информация,  которую  он
получит от парса, скорее всего, не будет больше той, которую он  получил
от бабки-колдуньи, набросившейся на Серегу с палкой.
   - Я вижу, что ты не рожден под этими звездами, - сказал парс. - А мне
доподлинно известно из...
   Беда с этими учеными! Что здесь, что в мире  передовых  технологий  у
них одни и те же заморочки. Набьют  голову  знаниями  и  готовы  с  ходу
выдавать решения на все вопросы. И лишь немногим приходит в голову,  что
много знаний - это еще не всезнание.
   - Плевать мне, что тебе известно! - перебил он ученого  парса.  -  Я.
Не. Демон! - произнес он раздельно. - Прими  это  как  данность.  Как  я
понял, обо мне ты ничего не можешь сказать?
   - Нет, но...
   - Стоп! А о моих воинах?
   - Не многие из них переживут это лето, - мрачно произнес парс.
   - Кто? - спросил Сергей.
   - Не знаю. Беда над ними всеми. И над всей  вашей  землей.  Этот  год
принесет перемены, а перемены - это всегда смерть многих. Может,  и  мне
тоже, - грустно проговорил парс. - Скоро.
   - Хочешь, я отпущу тебя? - Серегу  вдруг  пробило  на  милосердие.  -
Прямо сейчас?

Глава двадцать первая
НЕМНОГО ПРОШЛОГО

   Прошлой зимой Серега со Сладой и трехмесячным сыном решили съездить в
Витебск. Сына крестить.  В  Витебске,  как  сказали  Сладе,  жил  сейчас
булгарский священник, а в крохотной полоцкой общине священника не было.
   Ехать предполагалось с комфортом. Серега попросил у  знакомого  купца
большие крытые сани, взял из княжьих конюшен трех коней. Князя в  городе
не было: уехал в Торопец с малой дружиной. Распоряжался в Детинце Гудым,
старший  сотник,  Серегин  непосредственный  начальник.  Когда   Духарев
попросился сгонять в Витебск, Гудым  возражать  не  стал.  Время  тихое,
бездельное. Практичный сотник не просто отпустил  Духарева  -  превратил
отпуск в командировку, а вольного варяга в официального гонца:  дал  два
письма. Одно - лично витебскому посаднику, другое - для князя. Последнее
тоже следовало отдать посаднику, чтоб тот отправил его дальше  со  своим
человеком. Но этим дело не  ограничилось.  Гудым  вызвал  Устаха,  велел
взять десяток отроков и  сопроводить  Серегея  до  Витебска  и  обратно.
Проверить, все ли спокойно на дороге.
   Так что повезли Серегина сына словно княжича: на тройке да с  охраной
из настоящих княжьих дружинников.
   Конечно, никто на них по дороге не напал. Может, и шалили  на  тракте
лихие люди, но чтобы налететь на дюжину дружинников, надо быть не просто
лихим, а абсолютно безбашенным. Если по уму, то следовало вперед послать
тройку с одним юным отроком - в качестве живца. А остальным идти следом,
на хорошем отдалении. Но использовать в качестве живца свою семью Серега
бы все равно не позволил.
   Приехали. Посадник, тоже варяг, принял ласково. С Серегой  и  Устахом
он был и раньше знаком. Серега вручил письма, представил посаднику  жену
(дитя оставили в возке, с девкой-челядинкой),  сказал,  что  -  лекарка.
Если кому нужно... Оказалось, болящих  в  Детинце  нет.  Зато  зимует  в
городе старый волох, так что с  медициной  в  городе  все  путем.  Ну  и
отлично.
   Посадник распорядился, чтоб гостей поселили в Детинце, вечером обещал
пир. В их честь. С пирами, правда, дело обстояло так: был бы повод...
   Серега с Устахом остались у посадника: беседовать, а Слада с сыном  и
челядинкой, тоже христианкой, отправились на поиски  общины  и  заезжего
булгарского священника. Духарев не возражал. Пускай прогуляются - погода
стояла отличная: солнышко, легкий морозец. Что их могут обидеть, Духарев
даже мысли не допускал. Серега не сомневался, что  порядок  в  городе  -
железный.
   У посадника друзья  варяги  просидели  долго.  Новостями  обменялись,
вспомнили прошлое... Медку попили. Надо ж перед пиром... разогреться.
   В общем, вышел Серега из терема такой жизнерадостный, что не сразу  и
заметил, что его за меховушку дергают.
   Оказалось, пацаненок.
   - Ты Серегей-варяг?
   - Я, - признал Духарев.
   - Посыл я, - пискнуло создание. - Сказано: коль не  хошь,  чтоб  жену
твою с дитем на торгу продали, беги живо на Качалкино подворье.
   - Чего?!
   - Того, что весть я тебе передал! Ногата мне за то обещана! Дашь?
   Серега полез в кошель, бросил кусочек серебра, который тут же исчез в
варежке.
   - Ой!
   Пока пацаненок ловил серебро, поймали его самого. Теперь  он,  взятый
за шкирку, раскачивался в полуметре от земли.
   - Слыхал шутку? - спросил Духарев у Устаха.
   - Кто пропустил постреленка? - строго спросил синеусый варяг.
   - Я, - признался один из витебских отроков. -  Он  сказал:  посыл  от
жены к полоцкому гостю. Соврал?
   - Сейчас узнаем, - произнес Духарев. Пацаненок у него в руке перестал
сучить ногами, глядел сердито.
   - Кто тебя послал?
   - Да женка твоя! Отпусти, больно!
   - Насчет больно, это ты врешь, - заметил Духарев. - Какая она видом?
   - Чё, не знаешь, какова твоя женка? - удивился пацан.
   - Я-то знаю, а вот ты?
   - Маленька така, чернява...
   - Верно. И кто же это ее продавать вздумал?
   - Щуса-купца сын. Он всю ихню обчину прибрал. Бает: в ей одни  егойны
челядинцы! - зачастил мальчишка. - А еще булгар  приблудный,  чужак,  да
женка твоя. Да еще человек несколько, десяток или поболе.
   -  И  как  же  это  купецкий  сын  такую  прорву  народа  обратал?  -
осведомился  Духарев,  уже  начиная  сомневаться,  что  происходящее   -
розыгрыш.
   - Так со Щусом крепки робяты пришли,  а  те  все  не  гожи,  робы  да
пришлецы, да изгои.
   - Так... - медленно протянул Духарев, опуская пацаненка на  землю.  -
Где - покажешь?
   - А что дашь? - деловито спросил тот.
   - Не обижу!
   - Тады беги за мной!
   - Серегей, подожди! - крикнул вслед другу Устах,  но  Духарев  только
рукой махнул.
   - Что за шум? - на крыльцо вышел сам витебский посадник.
   - Мальчонка к полоцкому  варягу  прибег,  -  тут  же  доложил  отрок,
пропустивший пацаненка к терему. - Грит, женку варяга на  торгу  продать
хотят!
   Посадник захохотал.
   Смеялся долго. Потом обтер выступившие слезы, буркнул: "Ну  шутники!"
- и ушел в терем.
   - Скажи-ка мне, малый, есть у вас  в  городе  Щус-купец?  -  негромко
спросил Устах у смущенного отрока.
   - Может, и есть, - пожал плечами тот. - Я сам-то из Торопца,  здешних
плохо знаю.
   - А кто знает?
   - Да вот он! - отрок показал на молодого парня у ворот.
   Устах кивнул и зашагал через площадь. Утоптанный снег поскрипывал под
его меховыми сапогами...
   - Ты еще полайся - я тя вона чем приласкаю! - хмурый парень в меховой
телогрейке показал кулак маленькой женщине с младенцем на руках.
   - Только попробуй! - ничуть не испугалась женщина.  -  Муж  мой  тебе
руки по локоть обрубит!
   - Ой-ой! Ужли такой грозный? -  спросил  другой  парень,  толстый,  с
белесыми, как  у  карела,  бровями  и  ресницами,  и  ущипнул  за  грудь
перепуганную соседку маленькой женщины. Та взвизгнула.
   - Небось муж твой - тоже из ваших? -  ухмыльнулся  парень,  оглядывая
презрительно сбившихся вместе мужчин и женщин. Если не считать женщины с
младенцем и тощего седого мужчины в черном, все они тряслись от  страха.
Парню это нравилось.
   Их  было  четверо,  плечистых,  кряжистых,  с   тяжелыми   дубинками,
охранявших дюжины полторы загнанных в угол людишек, даже  не  пытавшихся
сопротивляться.
   - Да, из наших! - с вызовом бросила маленькая женщина.
   Щеки ее порозовели, глаза блестели от гнева.
   - Ягодка! - ухмыльнулся парень. - А дай-ко я попробую, какова  ты  на
щуп. Крытка, возьми у нее дитенка!
   - Не смей! - выкрикнула женщина, подавшись назад. - Люди! Помогите!
   В большом чадном зале харчевни раздались смешки. Симпатии посетителей
были явно на стороне парней.
   - А  ты  бога  своего  попроси!  -  крикнул  кто-то.  Толстый  парень
неожиданно с силой хлопнул женщину по лбу, а второй  быстро  выхватил  у
нее ребенка. Женщина кинулась к нему, но толстый перехватил ее, стиснул.
Женщина вскрикнула, меховая шапка ее упала на пол.
   Никто и не думал за нее вступиться.  Во  всей  харчевне  только  один
человек, сама хозяйка, Качалка, наблюдала за происходящим без одобрения.
Черный священник был ее постояльцем и платил серебром. Зато и  таскались
к нему всякие холопы да изгои...
   - Потерпим же, дети мои, - негромко сказал мужчина в  черном.  -  Аки
святые великомученики претерпели...
   Женщина затихла, глядя на  запеленутого  в  меховую  муфту  младенца.
Парень в телогрейке, делая вид,  что  сейчас  уронит  на  земляной  пол,
раскачивал его на ладони. А младенцу нравилось...
   - Не балуй, не балуй, - бормотал толстый, тиская  женщину.  -  Не  то
дрогнет у Крытки ручка - и детё твое насмерть ушибется.
   - Эй, паря, не теряйся!  -  крикнули  ему  из-за  стола,  где  пятеро
местных, воев по виду, приканчивали  уже  дюжинный  кувшин  медовухи.  -
Задирай хрестянке подол да вали на  лавку!  Чай  не  девка,  в  цене  не
потеряет!
   Внезапно кто-то заслонил дверной проем. Длинная  тень  упала  поперек
зала. Высоченный воин шагнул вперед  и  замер,  пока  глаза  его,  после
яркого солнца, привыкали к чадному сумраку харчевни.
   На него глянули мельком: воин и воин, ничего особого. В дальнем  углу
разыгрывалось представление повеселей скоморошьих игр.
   И шелест вынутого из ножен меча тоже никто не услышал. Только дебелая
Качалка, увидев клинок, успела сказать:
   - Эй, варяг, ты чего?..
   Парень в телогрейке все еще раскачивал младенца, когда тусклая молния
прошла поперек его руки.
   И рука эта со стуком упала на пол.
   Младенца скользнувший вперед варяг успел подхватить свободной рукой.
   Клинок варяга метнулся вперед и кольнул в затылок толстого парня. Как
будто совсем легонько - но толстый почему-то сразу  отпустил  женщину  и
стал заваливаться назад.
   Варяг развернулся и окинул харчевню бешеным взглядом. В левой руке  -
младенец, в правой - меч...
   Парень в телогрейке наклонился, поднял отсеченную  руку  и  попытался
приставить к хлещущему кровью обрубку...
   Все еще могло бы обойтись... Двое оставшихся парней застыли...
   Но  тут  один  из   насосавшихся   медовухи,   обиженный   прервавшим
развлечение вмешательством, дико заорал: "Бей!" - и, подхватив  с  лавки
топор, швырнул его в варяга.
   Воин пригнулся, и топор треснул в стену.
   Приятели "топорника" повскакивали с мест, хватаясь за оружие, парни с
дубинками, вместо того чтобы бежать  со  всех  ног,  решили  вступить  в
бой...
   И умерли первыми, даже не успев поднять дубинок.
   Варяг вспрыгнул на ближайший стол. Из тех кто за  ним  сидел,  только
один сообразил нырнуть под столешницу. Остальные  разлетелись  в  облаке
кровавых брызг.
   - Стража! Стража! Убивают! - истошно  заорал  кто-то,  выскакивая  во
двор.
   Варяг спрыгнул со стола прямо в группу упившихся медовухи...
   Минуты не прошло, а в харчевне из живых остались только забившиеся  в
угол христиане, пара-тройка притаившихся под лавками и хозяйка харчевни,
с остановившимся взглядом, и открытым ртом.
   Кто-то снаружи сунулся в дверь, увидел кровавые  ошметки  и  страшную
фигуру - и мигом вылетел обратно.
   - Серегей! - Слада бросилась к мужу  (тощий  священник  попытался  ее
удержать, но не успел). - Серегей!
   Духарев опустил меч, медленно выдохнул. Из-под лавки высунулась  нога
в валенке. Сергей не стал ее рубить, просто  пнул  -  и  нога  поджалась
обратно.
   - Успокойся, успокойся, - тихонько говорила Слада, гладя его руку.  -
Все уже все... Когда-то он сам ей так говорил...
   Четверка стражников ворвались в харчевню с оружием наголо. Гридень  и
три отрока. Один отрок, мальчишка лет шестнадцати, поскользнулся в  луже
крови, наступил ногой на груду кишок, вывалившихся из распоротого живота
"топорника", увидел, во что угодил сапогом,  побледнел  и  едва  сдержал
рвоту. Молодой еще, непривычный.
   - Ах ты, лешево семя... - пробормотал  гридень,  озирая  учиненную  в
харчевне бойню. Тут его взгляд наткнулся на Духарева.
   Вид у Сереги  был  странный  и  страшный  одновременно.  Забрызганный
кровью громила: в одной руке - здоровенный меч,  в  другой  -  младенец,
завернутый в меховую муфту, тоже в кровавых брызгах.
   Молодой отрок шагнул в сторону, и свет из дверей упал на Серегу.
   - Варяг... - пробормотал гридень. И громче:
   - Варяг! Ты, это, бросай меч! По-хорошему бросай!
   Витебский дружинник если  и  видел  Духарева  раньше,  то  сейчас  не
признал и принял Серегу за вольного варяга, поскольку  на  нем  не  было
знаков принадлежности к дружине Роговолта.
   Сергей медленно покачал головой.
   Гридень поглядел на своих... Ой как ему не хотелось бросать юнцов  на
настоящего варяга, но долг есть долг, и он негромко скомандовал:
   - Берем...
   В иное время Серега оценил бы его  отвагу,  но  сейчас,  увидев,  как
стражники подняли щиты  и  изготовились,  Духарев  ощутил  только  вновь
поднимающуюся ярость.
   Не глядя, он передал Сладе сына и шагнул вперед...
   Скорее всего, Серега порубил бы и гридня, и троих  отроков  и  навеки
рассорился с витебской дружиной...
   - А ну, что тут такое делается? - раздался голос Устаха.
   Синеусый  варяг  в  сопровождении  некольких   полоцких   дружинников
появился в харчевне.
   На  нем  был  значок  десятника  Роговолтовой  дружины,  и  стражники
моментально расступились.
   - Ага! - изрек Серегин друг и ухмыльнулся. - Знакомый  вид.  Требуха,
кровища - и гридь Серегей посередке. Нет чтоб меня дождаться!
   Звенящая струна  в  Серегиной  груди  ослабла,  гнев  разом  вышел  и
растворился.
   - Да тут и делов-то - всего ничего, - проворчал он, стряхивая с  меча
красную влагу.
   Стражники поглядели на варягов с откровенным ужасом.
   Один отважный гридень,  вспомнив,  что  находится  "при  исполнении",
гордо выставил подбородок:
   - Мы...
   - Ну-ка, самого молодого - за посадником! - перебил его Устах.
   Поглядел брезгливо на вспоротое чрево "топорника" и добавил.
   - Пошли-ка во двор, Серегей! Уж очень здесь воняет!
   Сереге тогда не выставили никаких  официальных  обвинений.  Наоборот,
посадник даже принес ему формальные извинения: Серега, варяг,  дружинник
князя, был в своем праве, когда вступился за свою семью. А все те,  кого
он  порубил  на  постоялом   дворе,   наоборот,   вышли   преступниками,
посягнувшими  на  честь  достойной  женщины  и   понесшими   заслуженное
наказание. И никакой кровной мести от родовичей погибших быть не  могло.
Да и кто решился бы объявить кровную месть княжьему варягу. Так что  все
утряслось. И пир состоялся. И почтенный купец  Щур