зяину - он те нальет.
Токо нам не бери. Мы его не любим.
   Пиво, впрочем, оказалось очень даже ничего. Вкусное. Под него и  каша
веселей пошла. Мыш с Серегой умяли ее в две минуты, а  Сычок  с  Чифаней
тем временем оприходовали бурдючок.
   - Эй, ты ложку так не клади! - заметил Мыш. - Нынче богов кормить  не
время!
   Серега безропотно забрал инструмент, облизал и спрятал в карман.  Это
действие ни у кого нареканий не вызвало.
   - Поел? - спросил Чифаня.
   - Вполне.
   - Тогда говори, зачем звал?
   - Скажу, - согласился Духарев. - Но сначала ты мне расскажешь, почему
ты с Сычком борьбой развлекаетесь. Вы же не скоморошьего племени, верно?
   - Верно, - Чифаня вздохнул. - Тут вишь какое дело... Не способен я  к
родовому ремеслу. Здоровьем не вышел. А в дармовых нахлебниках  жить  не
хочу. Я и придумал. Старшие мне Сычка вот отдали. Он - из Нового города,
там на кулачках драться да бороться выучился.  Да  и  силушка  при  нем.
Бывает, конечно, и его  побьют,  как  вот  сегодня.  Да  редко.  А  чтоб
случайный какой смерд Сычка заломал - такого не было! -  гордо  завершил
Чифаня.
   - Значит, не для удовольствия ваша борьба, а для заработка? - еще раз
уточнил Духарев.
   - Ясно, для заработка.
   - Тогда слушай, как этот  заработок  увеличить,  -  заявил  Серега  и
изложил невинным торжковцам систему ставок.
   Вначале Чифаня усомнился: чего  это  вдруг  народ  начнет  об  заклад
биться не за своих, а непонятно за кого. Или,  к  примеру,  если  и  так
ясно, кто победит. Духарев объяснял терпеливо, что  человек  по  природе
своей азартен, что спорить можно не только  на  победу,  а  на  то,  что
кто-то из борцов устоит на  ногах  какое-то  определенное  время.  Кроме
того, если минимальная ставка - куна и  если  десять  ставят  на  Сычка,
например, а двое против, то ставящие против могут проиграть  всего  лишь
куну, а выиграть целых пять.
   - А какая моя выгода? - усомнился Сычок.
   - А такая, что из каждых десяти поставленных н - одна твоя. За труды.
   В общем, говорили они долго, приговорили еще пару кувшинчиков с медом
и  изрядное  количество  пива.  Последнее   -   исключительно   Духарев.
Договорились. Чифаня обещал подыскать второго  борца  и  договориться  с
местным рыночным людом,  чтобы  делали  ставки  для  разгона.  А  Мыш  -
организовать рекламу силами местной молодежи.
   Уже  изрядно  окосевшие,   друзья   выбрались   на   свежий   воздух,
облегчились... и тут Мыш вспомнил о змее. Надо  же,  совсем  забыл,  для
чего они с Серегой Чифаню искали!
   Игрушку собрали. Серега дал Мышу конец веревки: беги! Мыш  вприпрыжку
поскакал к воротам, Духарев подкинул змея, и тот взмыл в  воздух.  Сычок
загоготал от восторга, а у Чифани даже челюсть  отвисла.  Змей  забрался
повыше, его подхватил верховой ветер, бечева натянулась струной.
   Мыш промчался через ворота, прибежал обратно. Он был счастлив.
   - Занятно, - сказали у Сереги за спиной. Духарев оглянулся  и  увидел
гридня, который побил его в Детинце. Белоголового.
   - Сам придумал?  -  спросил  белоголовый.  Духарев  покачал  головой.
Гридень свистнул, поманил Мыша:
   - Покажи-ка.
   Мыш осторожно опустил змея. Белоголовый  зажал  его  между  ладонями,
оглядел.
   - Понятно, - сказал он. - Полезная вещь. Если в яркий цвет  покрасить
- не хуже дыма будет, - задумчиво проговорил он. - Добро! - вернул  змея
Мышу и зашагал прочь.
   - Ни здрасте, ни до свиданья! - сердито сказал Серега.
   - Да ты что! - воскликнул Мыш. - Это ж Мороз!  Он  же  двух  нурманов
зарубил! Ему ж сам Скольд...
   - Ладно, проехали, - буркнул Серега. -  Со  змеем  побаловались,  что
теперь?
   - Может, еще медком побалуемся? - с надеждой спросил Сычок.

Глава тринадцатая
В КОТОРОЙ СЕРЕГА ДУХАРЕВ СТАНОВИТСЯ ОСНОВОПОЛОЖНИКОМ КОММЕРЧЕСКОГО СПОРТА В ГОРОДИЩЕ МАЛЫЙ ТОРЖОК

   Чифаня сработал по высшему разряду. Во-первых, нашел Сычку достойного
противника: Ишку-угра,  холопа  со  двора  Жердяя,  старшины  гончарного
конца. Во-вторых, раззадорил самого Жердяя, и тот  самолично  явился  на
рынок вместе  со  своими  родичами  и  челядью.  В-третьих,  Чифаня  дал
несколько кун Мышу, а тот, в свою  очередь,  раздал  малышне,  чтобы  те
кричали на своих и чужих дворах про будущий кулачный поединок... Короче,
когда  солнце  коснулось  верхушек  деревьев  и,  стало  быть,  наступил
назначенный для схватки час, чуть ли  не  пол-Торжка  уже  теснилось  на
рыночной площади. Наиболее шустрые залезли на крыши  лавочек,  прилавки,
навесы над рядами. В результате один навес, не выдержав, рухнул.  Никто,
к счастью, не покалечился.
   Почетные места - на принесенных лавках - были отданы старшине  Жердяю
и деду Чифани, костлявому высокому старику  с  желтой  бородой,  глазами
философа и молодым именем -  Любим.  На  почетное  место  усадили  также
старшин кузнецов и плотников и богатого огнищанина с того берега реки.
   Дед Чифани и старшина гончаров, как водится, заложились. Каждый -  на
своего борца. Когда Чифаня предложил всему честному люду сделать ставки,
его сначала не поняли. Чифаня разъяснил смысл предложения еще два  раза,
а затем по знаку Мыша несколько  подговоренных  заранее  парней  полезли
вперед с деньгами. Их ставки были оговорены и проплачены. Деньги  принял
Духарев и громогласно объявил расклад: на Сычка - одна куна, на  Ишку  -
три. Публика не въехала. Чифаня растолковал; ежели победит  Сычок,  тот,
кто ставит на него куну, - получит три, а ежели Ишка, то поставивший  на
него получит треть своей ставки. Но  десятую  долю  победителю  в  любом
случае придется отдать организаторам турнира.
   Кто-то заорал: несправедливо! Почему это за Сычка - втрое, а за Ишку,
считай, ничего? Но кто-то более расторопный уже полез ставить на  Сычка.
Через полчаса ругани  и  столпотворения  Духарев,  делавший  пометки  на
берестяном листке, огласил новые результаты. Одиннадцать  против  одного
на Сычка. Теперь заорали ставившие на бойца кожевников. Жердяй и Чифанин
дед, с удовольствием поглядывавшие на растущую кучку  серебра  (старшине
гончаров тоже была обещана доля), при  первых  же  признаках  беспорядка
дали  знак,  и  плечистые   родичи   сомкнулись   вокруг   организаторов
представления. Наиболее рьяных возмутителей угомонила  рыночная  охрана,
Скольдовы отроки. Опытный Духарев уговорил Чифаню отстегнуть им  заранее
и посулить дать еще в случае  успеха  предприятия.  Чифаня,  у  которого
глотка была натренирована ежедневной практикой, вскоре  сумел  переорать
крикунов и еще раз растолковал  простое  правило.  Поставленные  на  кон
деньги  будут  поделены  между  всеми,  кто  ставил  на  победителя.   В
соответствии  с  личными  ставками.  Разобрались.  Серега  опять   начал
принимать деньги, причем обнаружил, что среди тех, кто ставил теперь  на
Ишку, оказалось немало уже поставивших на Сычка.
   "Какой славный народ!" - подумал Духарев, торопливо царапая  бересту.
Просто записать ставку и имя оказалось недостаточно. Одних только  Малов
в списке оказалось шестеро. Приходилось вносить особые приметы: "рыжий",
"рыжий маленький", "рыжий, маленький, без половины уха"...
   - А я и не знал, что ты грамоте учен! - с уважением проговорил Мыш.
   Духарев глянул на брата  удивленно:  взялся  бы  он  иначе  принимать
ставки у тучи незнакомого народа!
   В  общем,  когда  подготовительная  часть  закончилась,  солнце   уже
скрылось за лесом.
   Начали.
   Широкий белобрысый Сычок против такого же широкого чернявого Ишки.
   Сегодня днем Серега попытался втолковать обоим: не торопитесь.  Дайте
людям полюбоваться зрелищем. Идея, понятная любому  здешнему  скомороху.
Но у этих двух дурачков все наставления вылетели  из  головы,  едва  они
встали друг против друга. Налетели, сцепились и  стали  давить  друг  из
друга масло. Какое там зрелище - одно медвежье пыхтение. Публика  орала.
Каждый считал своим долгом подбодрить своего  борца.  Сычок  изловчился,
присел, подхватил угра под колено и бросил. Вернее, угр  упал,  а  Сычок
свалился на него. Побарахтались в пыли, встали.  Разочарованный  исходом
силовой борьбы Сычок перешел к кулачной: размахнулся  -  аж  позвоночник
скрипнул - и влепил Ишке в скулу. Звук -  будто  резиновой  дубинкой  по
деревяшке. Угр ухнул, схватил Сычка за рубаху  и  влепил  ему  башкой  в
подбородок. Подпрыгивавший рядом с Духаревым Мыш в азарте шлепнул Серегу
по спине. Духарев восторга названого брата  не  разделял.  С  его  точки
зрения,  это  не  борьба,  а  позор  один.  Уж  Сычок  мог  бы  работать
поинтереснее. Опыт есть, да и  Серега  успел  показать  ему  пару-тройку
приемов.
   Бац-шмяк... Угр ухитрился вцепиться Сычку в шею  и  теперь  просто  и
незамысловато душил противника. Впрочем, душить Сычка была не такая уж и
простая работенка. С его-то шеищей. Руки у  угра  были  длиннее,  чем  у
Сычка, зато у последнего длиннее были  ноги,  и  Сычок  принялся  лупить
пяткой по голени противника. Ишке это не  понравилось,  он  отвлекся,  и
Сычку удалось оторвать его пальцы от собственного горла. Р-раз...  И  он
наконец применил то, что  ему  показывал  Серега:  передняя  подножка  с
одновременным толчком в грудь. Угр полетел на спину, Сычок подпрыгнул  и
приземлился пятками Ишке на живот. Пробил. Угр раззявил рот  -  зубов  у
него был явный дефицит - и безуспешно пытался вдохнуть.  Вряд  ли  этому
способствовало то, что Сычок уселся ему на грудь и, оскалившись,  сдавил
глотку угра железными пальцами кожемяки.
   Пятки Ишки  забарабанили  по  земле...  Духарев  вскочил  с  места  и
бросился выручать угра...
   Но раньше него поспел Чифанин  дед.  -  Сычок,  кабанье  семя!  А  НУ
ОТПУСТИ ЕГО! - взревел Любим, на миг перекрыв вой и ор толпы.
   От хозяйского голоса увлекшийся победитель  аж  подпрыгнул,  колобком
скатился  с  угра,  выпрямился  и   уставился   на   старшину   взглядом
нашкодившего пса.

Глава четырнадцатая
В КОТОРОЙ В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ ДОКАЗЫВАЕТСЯ, ЧТО НАПИТЬСЯ МОЖНО ЧЕМ УГОДНО, ДАЖЕ СЛАБЫМ ДОМАШНИМ ПИВОМ. ГЛАВНОЕ - ВЫПИТЬ ПОБОЛЬШЕ

   Серегу Духарева пригласили к чужому столу.  Его  и  Мыша.  Старейшина
Любим  лично  снизошел.  Без  поклона,  правда,  как  только  что   звал
гончарного старшину, но уважительно. Как сообщил позже  Чифаня,  Духарев
поразил деда быстротой, с которой прочитал и распределил выигрыши  между
полусотней счастливцев. А ведь  кое-кто  не  поленился  и  перепроверить
Серегины расчеты по местной системе. Быстро, сказал тоже!  Серега,  пока
считал, изматерился про себя. Ему бы паршивенький китайский калькулятор!
Но деда Любима, выходит,  он  и  без  калькулятора  очаровал.  Вероятно,
изрядная куча серебра тоже способствовала очарованию.  Богатый  город  -
Малый Торжок. И народ разошелся воодушевленный. Выигравшие  -  прибылью,
проигравшие - надеждой на отыгрыш. Было объявлено,  что  через  три  дня
состоится следующий чемпионат. И участвовать в нем будут уже не двое,  а
четверо. Третий борец  будет  от  кузнецов,  а  четвертым  сам  вызвался
пришлый: молодой купец Тишка. Последняя кандидатура вызвала  у  Духарева
сомнения, но Чифаня и Сычок уверили его, что недостаток  веса  кандидата
вполне компенсируется происхождением (новгородец) и  профессией.  Купец,
по здешним понятиям, всегда воин. Иной купец княжьего отрока стоит. А то
и гридня. Участие же представителя  высших  сословий  поднимает  престиж
чемпионата.
   В общем, все довольны - и отлично. Пошли ужинать.
   Ужинать? Ха! Вечерняя трапеза в доме Любима - это  что-то!  Длиннющий
стол, за которым уместилось человек сорок. Мужчин.  Женщинам  полагалось
прислуживать, а есть - когда  мужчины  наедятся.  Впрочем,  засидевшихся
можно и поторопить.
   Кушали из одной миски - на двоих. Чинно. Перед каждой переменой Любим
особой ложкой отстегивал пайку "предкам" - кидал в  открытую  печь,  где
горел огонь. В "столовой" было  жарко,  дымно  и  поначалу  относительно
тихо. Ели молча. Даже не ели  -  вкушали.  Это  уже  потом,  наевшись  и
подвыпив, кожемяки оживились и загалдели.
   Серегу дед Любим  посадил  поближе,  рассчитывая  потом  расспросить.
Любознательный оказался дедушка. И властный. Домочадцев своих  держал  в
ежовых рукавицах. Сыновья, здоровенные, с проседью уже  мужики,  отцу  в
рот смотрели. О прочих и говорить нечего.
   Конечно, правды деду Серега рассказывать не стал. Правду  он  и  Мышу
рассказать не решился. Наплел про затерянное в горах племя,  про  страны
заморские... В общем, в лучших традициях отечественной фантастики. Потом
уж  и  сам  не  помнил,  что  врал.  Кто-то  шепнул  Любиму,  что  гость
неравнодушен к пиву,  и  приставленная  к  Сереге  девчонка  без  устали
подливала  в  его  кружку.  Скорее  всего,  дед  Духареву  не   поверил:
пара-тройка заданных старшиной вопросов показала, что старик  в  местной
географии разбирается неплохо, а "странник" Серегей - ни в зуб ногой.
   Короче, отужинав, взяли с собой  пива  да  меда  и  удалой  компанией
потащились на реку. Городские ворота оказались закрыты, но за  кувшинчик
пива сторожевой отрок отпер им калиточку и пообещал впустить  обратно  -
еще за один кувшинчик.
   - Во! - заявил Чифаня, когда они отошли подальше. - Сразу видать, что
Скольда в кремле нету!
   Домой братья вернулись затемно, пьяные и  веселые.  Серега  порывался
петь песни типа "Вновь по выжженной земле иду,  гермошлем  защелкнув  на
ходу, мой "фантом"..."  и  так  далее.  Братан  Мыш  тянул  тоже  что-то
неподобающее про "милку задасту да титясту". Ввалились  в  избу,  что-то
перевернули, запалили свечу, разбудили Сладу. Серега спьяну полез к  ней
обниматься. Девушка вывернулась молча и яростно.  От  этого  молчаливого
отпора Духарев сразу отрезвел, пробормотал:
   - Прости, Сладушка, дурака пьяного! Я ж... Ничего плохого, слово!
   Девушка только глазами сверкнула, так же молча загасила свечу. Серега
услышал, как она улеглась: скрип досок, шуршание, шорох одеяла.  Духарев
постоял  в  темноте,  покачался  с  носка  на  пятку...  Слада,  сонная,
сердитая, желанная до невозможности, стояла у него перед глазами...  "Ну
ты урод, даже и не думай!" - приказал он сам себе, вышел во двор и сунул
голову в бочку с водой. Следом за ним выполз Мыш и  принялся  блевать  в
компостную яму. "Не дело это, такому мальцу  пить!"  -  сердито  подумал
Духарев. И вспомнил, как лет восемь назад в одной деревушке к  их  столу
подошла восьмилетняя девчонка и попросила  портвейна.  Серега  ужаснулся
было, но его местная подруга, девчонкина сестра, сказала:  "Налей!"  Он,
на автомате, налил, девчонка выхлестала залпом двести  граммов  дрянного
портвешка и ушла играть в куклы. И не блевала, это точно.
   "Куда ж это я все-таки угодил?" - подумал Серега.
   Этот вопрос он задавал себе каждый вечер. Но утром - никогда.  Серега
Духарев воевал совсем немного, однако, пока воевал, успел усвоить  очень
многое. Например: живи, пока живется, и, если можешь, получай  от  этого
удовольствие. Хотя бы от того, что - живой. Иначе - абзац.
   "Куда же я все-таки угодил?" -  спросил  себя  Серега  и  поплелся  в
сарай, на сеновал. Спать.

Глава пятнадцатая
В КОТОРОЙ ВНЕШНИЙ ВИД СЕРЕГИ ДУХАРЕВА НАКОНЕЦ-ТО ПРИВОДИТСЯ В СООТВЕТСТВИЕ СО ЗДЕШНИМИ НОРМАМИ

   Денег, заработанных вчера, новой семье Сереги хватило бы  на  годовой
прокорм. Так подсчитал Мыш. И еще оставалось. Вот  с  этим  "оставалось"
они  отправились  на  рынок.  Спустя  час  Серега   перестал   выглядеть
оборванцем. По местным меркам. Ему купили  удобные  свободные  штаны  со
шнурочком и крючками, на которые можно было повесить, к примеру, кошель.
Это, видно, для того,  чтобы  постороннему  человеку  удобней  было  его
снять, ведь из кармана тащить - не всегда сподручно. Да и не  додумались
до карманов местные портняжки. Мыш, впрочем, объяснил брату:  понимающие
люди   носят   кошель   не   снаружи,   а   изнутри,   в   штанах.    За
веревочкой-гашником. Толково. Жаль  -  доставать  неудобно.  Еще  Сереге
купили рубаху с замысловатой красной вышивкой. Вышивка, как  выяснилось,
не просто украшение, а оберег, которому предназначено защищать Серегу от
стрелы и огня. А вот от борца да кулачного бойца  нужен  особый  оберег,
заявил торговец, который, как выяснилось, присутствовал и  на  вчерашнем
ристалище (проиграл половину нурманской марки), и в первый  день,  когда
Серега побил Сычка. Особый оберег у  торговца,  ясное  дело,  имелся.  И
стоил пустячок. Полгривны. Учитывая, что гривна и марка были примерно  в
одном  весе  -  граммов  двести  серебра,  торговец,   вероятно,   решил
компенсировать вчерашний проигрыш. Не вышло.
   - Вот мой оберег! - заявил Духарев, показав кулак.
   Кулак у  Сереги  был  поменьше,  чем,  например,  у  Сычка.  Но  зато
пользоваться им Духарев умел не в пример  лучше.  Торговец  это  знал  и
больше не настаивал.
   Вышли из лавочки вполне довольные. Особенно Мыш,  который  торговался
отчаянно и на каждой вещи ухитрялся скинуть самое малое треть стоимости.
   С рынка отправились за город, к  кузнецу.  Мыш  заявил,  что  дешевле
купить прямо в кузне, чем на торжке. Тем более кузнец, или, как  говорил
Мыш, - коваль, - дружил когда-то с Мышовым отцом.
   Кузнечный двор был тот, мимо которого Серега проезжал в первый день с
Гораздовыми  приказчиками.  Кузнец,  мускулистый  мужик   в   прожженном
фартуке,  особого  восторга  не  выразил.  Флегматично  кивнул,   выбрал
заготовку, махнул Духареву, чтоб стал к мехам. Серега сначала не  понял,
как с этой штуковиной обращаться, помог Мыш. Заготовку раскалили,  затем
принялись  обстукивать  молотами:  мастер  -  средним,  а   подмастерье,
широкогрудый и длиннорукий, как горилла, - насаженной на рукоять  чушкой
в полпуда весом. Грохот, искры... Ничего интересного.  Серега  вышел  во
двор, где еще двое подмастерьев  подковывали  коня.  Один  держал  ногу,
второй загонял гвозди прямо в живое копыто.  Серега  раньше  никогда  не
видел, как подковывают лошадей, на миг  представил,  как  ему  самому  в
кость вбивают железный гвоздище... Но  коню,  похоже,  было  не  больно.
Хозяин держал животное за узду и успокаивающе охлопывал.
   Лязг молотков стих. Кузнец вышел во  двор,  вынес,  держа  в  клещах,
новенький нож, сунул в бочку с водой, подождал, вытянул, оглядел, кивнул
удовлетворенно,
   Через полчаса Сереге был вручен уже  насаженный  на  рукоять,  вполне
приличный нож длиной сантиметров тридцать. У  основания  клинка  имелось
крохотное клеймо - кружок с рожками.
   Серега махнул пару раз обновкой - вроде  нормально.  Держать  удобно.
Работать ножом Духарева учили. Не так чтобы очень, но порезать  жилы  не
очень крутому противнику он мог бы. И попасть в столб с десяти  шагов  -
тоже. Столб имелся. Серега метнул. Попал, не опозорился.
   Мыш расплатился, и они отправились обратно в городок. Нож Духарев нес
в руке.
   - Ножны Чифаня даст, - заявил Мыш.
   Прожив  на  новом   месте   почти   неделю,   Духарев   уже   неплохо
ориентировался. Правда, только на левом берегу. На правом,  в  выселках,
он еще не бывал. Только когда плавал от берега к берегу.
   Малый Торжок занимал стратегически удобную позицию. На холме. В  этом
был наверняка еще один плюс.  Во  время  весенних  разливов  Сулейка  не
подмывала городских стен.
   Городок был сплошь деревянный - от внешних стен до детинца-кремля.  В
стене - двое ворот. Главные и поменьше. Пройти весь городок из  конца  в
конец можно было минут за пятнадцать. А состоял он именно  из  "концов".
По ремеслам. А концы, в свою очередь, - из дворов, тоже огороженных и по
сути - крепостей, только маленьких. Большой крепостью  был  кремль.  Он,
как узнал Духарев, мог при необходимости вместить всех жителей города  и
выселок. Вместить-то мог, но пришлось бы тесниться.  Впрочем,  это  мало
кого смущало. Жить захочешь -  потеснишься!  Общественные  припасы  тоже
хранились в кремле. На случай  осады  -  и  у  княжьего  наместника  под
присмотром!
   Городские  площади  -  вечевая   и   рыночная   -   располагались   в
непосредственной близости о