миков,
мертвые -  там,  где  их  достали  Серегины  стрелы.  Поначалу  степняки
пытались подавить одинокого стрелка массированным  огнем,  но  из  этого
ничего не вышло. Слишком хорошая позиция была у Духарева, да  и  реакция
отменная. Так что все влетевшие в каменную щель стрелы шли исключительно
на пополнение  Серегиного  боекомплекта.  Плотный  обстрел  хорош  перед
атакой. Но атаковать степняки больше не рисковали.  Духарев  подозревал,
что большая часть их сейчас шарится по городку, а башню "держит" горстка
стрелков. Но даже  если  и  так,  все  равно  делать  вылазку  -  чистое
самоубийство.
   По крайней мере, до темноты.
   В теперешней же ситуации был один большой плюс: притаившиеся где-то в
городке Устах с ребятами. И один  большой  минус:  у  Сереги  оставалось
только  три  стрелы.  Три  отличные  стрелы  с   острыми   шилоподобными
наконечниками, одинаково хорошо прошивающими и кольчугу,  и  тегиляй,  и
жесткую кожу. Выдержать такой удар могла доска<Здесь под словом  "доска"
подразумевается стальная  пластина>  цельного  нагрудника,  зерцало  или
наборный пластинчатый панцырь вроде того, что  носил  Духарев.  Подобных
доспехов у печенегов не было, так что в случае попадания "мишень"  можно
было сразу вычеркивать из списка. Но три - это не тридцать.
   Эх, будь у Сереги побольше стрел, он  бы  устроил  степнякам  веселую
жизнь. Подпалить соломенную крышу - раз плюнуть. Подпалить - и бить все,
что зашевелится...
   Но пока огонь "играл" на стороне врага. Из дыры  в  потолке  сыпались
уголья, обращенная к морю стена башни исходила  жаром.  Из  щелей  между
каменными блоками сыпалась черная пыль.
   И жарища - как в хорошей сауне. Только в сауне не  сидят  в  воинском
прикиде.
   Сергей глотнул из фляги. Вода в ней тоже нагрелась. В Азии говорят: в
жару надо пить горячий чай, а не холодную воду. Какая разница? Все равно
выпитое тут же выходит испариной! Эх, сейчас бы бутылочку светлого  пива
прямо из холодильника! А лучше три! И самому - в холодильник!
   Зашуршало. По лесенке поднимался нурман.
   Влез, пристроился рядом, выглянул осторожно.
   Нурмана звали Халли.
   - Жарко, - сообщил он свежую новость.
   - Считай, что ты в бане, - отозвался  Духарев.  Баня  бы  нурману  не
помешала. Воняло от него хуже, чем от мокрого козла. Халли сплюнул.
   - То ваш словенский обычай,  -  буркнул  он.  Серега  ухмыльнулся.  В
народе говорят: "Полянин моется из ведра, кривич - из бочки, варяг  -  в
речке, а нурман - пивом изнутри". Но развивать тему Серега не стал.
   - Копченые-то где? - спросил Халли. - Не вижу. Отошли, что ли?
   - На крышах лежат, - ответил Духарев. - Мне не достать.
   Нурман покосился наверх, где еще  утром  располагался  "второй  этаж"
башни, а теперь имела место большая куча тлеющих углей. Да,  оттуда  все
крыши были бы - как на ладони. Но теперь  бывшая  деревянная  надстройка
годилась разве что для того, чтобы приготовить очень большой шашлык.
   - А твои - что? - спросил нурман.
   Сергей пожал плечами.
   Среди валявшихся на площади трупов его варягов  не  было.  Значит,  и
Гололоб и Мисюрок успели вовремя слинять.
   - Может, ушли?
   Духарев покачал головой.
   Хотелось верить, что Серегина команда притаились где-то в  городке  и
прикидывает, как выручить  командира.  Бросить-то  они  его  не  бросят,
Духарев не сомневался. А вот живы ли?..
   - За каким хреном вы их в город пустили? - спросил Духарев. - Заперли
бы ворота и отбивались всем миром.
   - Да... - Нурман вытер лоб влажным грязным рукавом. Лоб его  не  стал
от этого ни суше, ни чище. - Я оплошал. На бляху понадеялся.
   - Какую бляху?
   - Ханскую. Давай уж все по порядку расскажу...
   Киевский князь поставил Халли  командовать  дружиной  из  одиннадцати
гридней  и  шестнадцати  отроков  позапрошлой  весной.  По  договору   с
хузарским хаканом. А от печенегов была у Халли золотая бляха со  значком
большого хана Куркутэ.  Князь  дал.  Халли  показывал  бляху  степнякам,
прежде чем впустить в город. До сегодняшнего дня бляха срабатывала.
   Ромейская галера, красный корабль, который  Серега  видел  у  берега,
пришла в Таган вчера. Это была первая боевая галера,  посетившая  Таган.
До этого бывали только торговцы.
   Ромеи вели себя вежливо. Сделали подарки Халли и старшине,  попросили
разрешения взять воду, провиант. Пытались купить рабов - у них  половину
гребцов выкосила какая-то болезнь. Но рабов  на  продажу  в  городке  не
было. Полон сюда не везли,  а  чтобы  отдать  в  галерники  собственного
холопа, надо уж распоследней сволочью быть.
   А утречком прискакали печенеги. С полсотни. Халли показал им бляху, и
степняки заверили, что будут вести себя мирно. Большая часть отправилась
на базар. Покупали что нужно, выспрашивали торговцев про каких-то  хузар
с большими деньгами,  потом  пообщались  с  ромеями.  Будь  у  степняков
пленники, продали бы за хорошую сумму, но полона у печенегов на этот раз
не было...
   Халли подвело то, что за год он слишком привык полагаться на бляху. И
на договора, что Киев заключил с Царьградом.
   Печенеги напали внезапно. Все  люди  Халли,  которые  в  этот  момент
оказались вне башни,  были  побиты  в  момент.  А  вот  башня  оказалась
степнякам не по зубам. Дружинники затворились внутри,  понимая,  что  их
слишком мало, чтобы помочь горожанам. Да  и  наплевать,  честно  говоря,
было Халли на чернь.
   Ромеи получили гребцов, печенеги - золото ромеев и  небедный  городок
на разграбление. Остатки же дружины русов  могли  отсиживаться  в  башне
хоть месяц. Запасов хватало, а главное - в башне был колодец.
   Халли прикидывал: галера уйдет, степняки -  тоже.  И  тогда  он  даст
знать князю о бесчинстве. А князь, в  свою  очередь,  предъявит  счет  и
кесарю, и хану.
   Вероятно, о том же подумали и печенеги. А может, решили, что в  башне
спрятаны несметные сокровища.
   Поэтому грабеж степняки отложили на потом, а вместо этого пригнали  к
дверям башни нескольких мастеровых с  топорами.  Люди  Халли  попытались
пустить в  ход  луки,  но  стрелков,  равных  печенегам,  среди  них  не
осталось, поэтому попытка обернулась новыми потерями.
   Дверь в конце концов развалилась, и степняки ринулись в узкий проход,
образованный двумя поднимающимися к бойницам лестницами... И защитники в
два счета вышибли их обратно.
   Степняки истыкали стрелами щиты дружинников, но без толку.
   И тогда в игру вступили ромеи.
   Проклятая галера подошла поближе, несколько раз плюнула огнем...
   Результат Духарев видел.
   Халли, рассудив, что лучше погибнуть в бою, чем  поджариться  живьем,
вывел своих наружу, но печенеги, естественно, в честную схватку вступать
не стали, а принялись бить с седел...
   Понятие "погибнуть в бою" Халли  представлял  себе  несколько  иначе,
поэтому отступил обратно в башню. Печенеги, решив, что пятеро  уцелевших
- это не противник,  сделали  еще  одну  попытку  ворваться  внутрь.  Их
отбили, а защитников осталось четверо.
   Степняки оставили у башни небольшой отряд, чтобы не  дать  защитникам
ускользнуть, и занялись более увлекательным делом; грабежом.
   Вот тут и появились варяги.

Глава двадцать четвертая
В КОТОРОЙ ОПИСЫВАЕТСЯ ЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ ОТМОРОЖЕН НОСТИ, КОТОРЫЙ НАЗЫВАЕТСЯ ОТВАГОЙ

   - Значит, печенегов было с полсотни? - спросил Духарев.
   - Около того.
   - А ромеев?
   - Ромеев примерно столько же, но они драться не  будут,  -  проворчал
Халли. - За них золото дерется.
   - А если мы печенегов побьем, тогда как? Нурман засмеялся.  Если  это
хриплое карканье можно назвать смехом.
   Сергей покосился на него, но промолчал.
   - Ты вот что, варяг, - строго произнес нур-ман. -  Если  меня  раньше
убьют - я тебе свою жену поручаю. Убей ее! Чтоб этим не досталась.
   - Жену? - удивился Духарев. - Шутишь? Он даже башню оглядел, поискал,
где можно спрятать женщину.
   - Вон она. - Халли ткнул вниз грязным пальцем.
   Прямо под ними, прикрывшись щитами, стояли двое дружинников в шишаках
и усеянных бляшками куртках. До Сереги не сразу дошло, что нурман  имеет
в виду одного... тьфу!.. одну из них.
   Женщин в доспехах Духарев еще не встречал. И дело было даже не в том,
что полный доспех, да щит, да прочее весили килограммов тридцать, а то и
больше, а в том, что все это не просто носить надо, а  еще  и  уметь  со
всем этим железом управляться. А научиться этому  можно  было  только  в
дружине или  у  конкретного  мастера,  вроде  Рёреха.  Насколько  Сергей
разбирался в местном менталитете, ни один нормальный воин не  возьмет  в
ученики  женщину,  даже  не  женщину,  а  маленькую  девочку,  поскольку
обучение обычно начинали лет в семь-восемь, а то и раньше.
   - Это не я, - буркнул Халли, угадав, о чем думает Сергей.  -  Это  ее
отец в ратном деле наставлял. Сыновей у него не было, вот что. И  нечего
пялиться, понял? У тебя жена есть, варяг?
   - Есть, - кивнул Духарев. - В Полоцке оставил.
   Это прозвучало укором нурману, и тот стал еще мрачнее.
   - Ты, варяг, думай что хочешь,  -  проворчал  он,  -  а  просьбу  мою
исполни. Ежели меня убьют, позаботься о ней, как о своей позаботился бы.
Ну, обещаешь?
   - Да, - ответил Духарев. - Позабочусь. Если тебя убьют.
   - Ты Перуном своим поклянись! - потребовал Халли.  -  Поклянись,  что
примешь ее на свою честь, как собственную жену! Когда меня убьют.
   Сергей развернулся к нему...
   Кто-то из печенегов,  видно,  поймал  движение,  и  выпустил  стрелу.
Духарев дернулся в сторону, но стрела в бойницу не попала, расщепилась о
стену.
   - Слушай, нурман! - процедил Сергей. - Я тебе  обещал?  Обещал.  Мало
тебе моего слова?
   - Ладно, ладно, - Халли успокаивающе поднял ладони. - Хватит и этого.
Варяжское слово крепкое, то мне ведомо.
   - Вот именно! - Духарев не глядел на него, наблюдал за крышами.
   Нурман  посидел  еще  немного,  затем  полез  вниз.  Ясно  было,  что
поднимался он именно ради этой просьбы.
   Нелегко нурману просить о чем-то варяга. Да еще чужого варяга. Да еще
- зарезать собственную жену.
   Серега его понимал. Но не сочувствовал. Не будь нурман таким хреновым
командиром, не оказался бы в такой заднице. А сколько народу из-за  него
побило!
   "А я? - подумал Духарев. - Чем я лучше?  Привел  ребят  в  мышеловку.
Объехали бы стороной - все бы обошлось".
   Обошлось бы. Вот только надолго ли?
   Среди печенегов наметилось какое-то шевеление. Похоже, смена караула.
По поводу обеда, вероятно. А Духареву есть совсем не хотелось. От  жары,
наверное. И аппетит пропал, и некое разжижение мозгов наступило. То ли в
сон клонит, то ли еще куда-то...
   Так, в башне тоже смена стражи. Халли занял место одного из бойцов, а
боец отошел в сторонку... и присел на корточки. Так-так-так!  Теперь  мы
знаем, кто тут боец, а кто... боячка!
   Вероятно, от жары,  мысли  Сергея  зашкалило  в  область  иронической
фантастики.
   В сложившейся  ситуации  тут  же  отыскались  положительные  моменты.
Например, будь у  печенегов  гранатомет...  С  другой  стороны,  будь  у
Духарева рация, а  километрах  в  шестидесяти  -  небольшой  аэродром...
Мысленно представив, как пара вертушек поливает крыши из  всех  стволов,
Серега получил даже некоторое удовольствие.
   На площадку опять забрался Халли. Выглянул осторожно.
   - Тихо?
   - Угу.
   - Твоих не видать?
   - Пока нет.
   - Воды хочешь?
   - У меня еще есть.
   - На. Холодная, из колодца! - нурман  протянул  Духареву  собственную
флягу.
   Духарев машинально взял, глотнул. Кайф! Действительно, холодная...
   И тут он сообразил. И уставился на Халли.
   Прозрачно-голубые глаза  нурмана  глядели  очень  серьезно.  Еще  бы!
Нурман. Дал. Варягу. Свою. Воду.
   - Спасибо! - Духарев  протянул  флягу  хозяину,  и  тот  тоже  отпил,
завершая обряд.
   То есть все совсем серьезно. И  теперь,  по  их  нурманскому  обычаю,
Халли уже не имеет права выпустить Сергею кишки только на том основании,
что нурману приглянулся Серегин доспех.
   - Слушай, - сказал Духарев.  -  А  ромеи  не  могут  перетащить  свою
огнеметную машину на сушу?
   - А кто их знает, это отродье Локи? - пожал  плечами  нурман  -  Если
могут, то мы обязательно об этом узнаем - Он засмеялся. Потом предложил:
   - Спустись вниз, Серегей, - там прохладней. А я посторожу сверху.
   - А как у тебя с этим? - спросил Духарев, похлопав по спинке лука.
   -  Зайца  подстрелю,  -  сказал  Халли,  но  в  голосе  его  не  было
уверенности. Стрельба из лука никогда не была сильной стороной нурманов.
Сулицу метнуть - это да! А лук...
   - Лучше я сам, - сказал Сергей. - Стрел, видишь, почти  не  осталось.
Тут нурман оживился.
   - Сейчас я добуду тебе стрелы! - заявил он и, топоча сапогами, сбежал
вниз.
   "Черт! - подумал Духарев. - Сейчас учудит что-нибудь!"
   И точно.
   Спустя пару минут Халли протиснулся между своими и выбрался наружу. В
одной руке - меч, в другой - даже не щит, а какой-то мешок паршивый.
   - Эй, копченые! - взревел нурман по-славянски. -  Кто  -  на  честный
бой!
   Печенеги отреагировали мгновенно и именно так, как  мог  предположить
любой, кто их хоть  чуточку  знал:  тут  же  осыпали  наивного  храбреца
стрелами.
   Сергей со своего места не мог видеть, что происходит прямо под ним. И
большинство тех, кто стрелял, тоже были вне его сектора. Зато  он  очень
отчетливо слышал звяканье, с каким стрелы  бьются  о  железо.  И  еще  -
глухие удары - когда наконечники вонзаются в то, что помягче  металла  и
дерева.
   "Отморозок!" - сердито подумал он и тут увидел,  что  какой-то  особо
храбрый печенег на крыше, встав на колено, натягивает лук.
   "Храбрец" успел-таки  выстрелить,  но  только  один  раз.  Последний.
Серегина стрела воткнулась степняку в грудь и, вероятно, попала в кость,
потому что печенега опрокинуло на спину. Нормальный вариант. Это  только
в американских  вестернах  подстреленный  негодяй  картинно  наклоняется
вперед и так же картинно падает с крыши. Реально же что пуля, что стрела
лупят будь здоров. Серега не раз видел, как пущенная  из  хорошего  лука
стрела выносит всадника из седла.
   А стрельба между тем закончилась.
   - Эге-гей! - очень довольный Халли пританцовывал уже внутри  башни  и
тряс истыканным стрелами мешком. Вот тебе и отморозок! Молодец нурман!
   Через пару минут Халли уже карабкался наверх, к Духареву.
   - Ну, варяг? Вот так вот, варяг! Как тебе, а? - он высыпал  под  ноги
Сергею целую охапку стрел. Доволен, как ребенок, первый  раз  проехавший
на велосипеде.
   - У тебя кровь на ноге, -  заметил  Духарев,  перебирая  стрелы.  Те,
которые считал ненадежными, он откладывал отдельно.
   - Кровь? Да, кровь. Я же не  берсерк,  -  пренебрежительно  отозвался
Халли. - Пустяк. Уже не течет.
   Печенеги  совсем  притихли.  Гридни,  вернее  один  гридень  и   одна
нурманка, тоже расслабились: сидели на  земле,  подперев  щиты  копьями.
Будь это его воины, Сергей за  такую  халатность  в  несении  караульной
службы  дал  бы  хороший  втык.  Первая  же  стрела  опрокинет  подобную
конструкцию на раз. А вторая прикончит "конструктора".
   Но здесь командовал Халли. И  степняки  больше  не  стреляли.  Пляска
смерти, которую только что откаблучил нурман, вероятно, произвела на них
впечатление.
   В общем, жить можно. Если бы не жара.
   - Слушай, Халли, в колодце воды много?
   - Нам хватит.
   - А ополоснуться?
   - Хо! - оживился нурман. - Холодной водичкой? Давай! Ты  предложил  -
ты первый.
   На этот раз Духарев не стал  спрашивать,  хорошо  ли  нурман  владеет
луком. Быстренько сбежал вниз, быстренько скинул с себя  все,  зачерпнул
ведерко - и горстями, гостями... Вот это был кайф!
   Серега не сразу заметил, что  стал  объектом  пристального  внимания.
Нурманка и  не  представленный  Духареву  гридень  пялились  на  него  с
нескрываемой завистью.
   Духарев подмигнул нурманке, чумазой не меньше, чем  ее  муж,  натянул
рубаху, портки, подкольчужник и вылил на себя еще одно ведерко.  Доспехи
не проржавеют. Один умелец в  Переяславдге  покрыл  Серегины  панцырь  и
кольчугу хитрым оружейным лаком.
   После "купания" вновь возродился аппетит.
   - Снедь у вас где? - спросил он.
   Гридень кивнул на кожаную сумку. В сумке оказалась вяленая рыба, яйца
и относительно свежие лепешки.
   Набрав продуктов питания, Духарев полез на свой боевой пост.
   - Вторая смена, -  сказал  он  нурману.  Халли  спустился  вниз...  И
устроил яростную выволочку расслабившимся подчиненным. Затем добавил еще
кое-что по-нурмански, персонально для жены. Что именно, Серега не понял,
поскольку так и не научился  толком  разговаривать  на  языке  нурманов.
Способности к языкам у Духарева всегда были посредственными. Его  знания
старонорвежского  ограничивались  сотней  слов,  половина  которых  была
оскорбительного содержания.
   Из ответа нурманки он тоже не понял ничего, кроме дюжины ругательств,
адресованных, вне сомнения, мужу. Халли прорычал в  ответ  нечто  совсем
неуважительное об отце нурманки. Та не осталась в долгу.
   "Мать вашу!  -  сердито  подумал  Духарев.  -  Вот  только  семейного
скандала нам здесь не хватает!"
   Но гнев его улетучился, когда он вспомнил свою Сладу.  Вот  его  жена
никогда не устраивала сцен. Ну, почти никогда.  И  никогда  не  спорила,
если видела, что Сергей уже принял решение. Хотя (это Духарев должен был
признать) и он почти никогда ничего не предпринимал, не  посоветовавшись
со Сладой. Такой обычай среди варягов не  поощрялся,  но  даже  Серегины
друзья, включая и самого полоцкого  воеводу  Гудыма,  не  гнушались  при
случае поговорить с Серегиной женой.
   А внизу перепалка разгоралась. Голосок у  нурманки  оказался  зычный,
под стать мужнину, разве что позвончее. Интересно, что думают  печенеги,
слыша эти вопли?
   Внезапно раздался глухой удар, и звонкий голосок  нурманки  оборвался
на полуслове.
   Сергей глянул вниз,  опасаясь,  что  дискуссию  прервала  печенежская
стрела. Но все оказалось  благополучней.  Нурманка,  согнувшись,  ловила
ртом воздух, а Халли, отобрав у нее щит, занял место у входа. Тяжелая  у
него, однако, рука, если  вспомнить,  что  на  нурманке  -  пластинчатый
панцырь.
   Женщина отдышалась, но выражать протест не стала, а отошла к  колодцу
и начала снимать доспехи.
   Наверное,  Духареву  следовало  наблюдать  за  печенегами,  а  не  за
раздевающейся женщиной. Тем не менее он продолжал глазеть на нурманку. И
там было на что поглазеть,  особенно  когда  женщина  скинула  рубаху  и
мужские полотняные штаны. Будь волосы нурманки распущены,  они  прикрыли
бы большую часть прелестей, но ее белокурая грива была собрана  в  косу,
которую нурманка уложила вокруг головы - неплохая,  кстати,  амортизация
под шлем. У южан, наверное, научилась.
   Женщина  наклонилась,  чтобы  умыться.   Поза   донельзя   пикантная.
Духаревский организм тут же напомнил  хозяину,  что  тот  уже  и  забыл,
какова на ощупь женская попка.
   Духарев поспешно отвернулся к бойнице. Но через минуту не выдержал  и
опять поглядел вниз.
   Нурманка, пользуясь котелком,  поливала  белый,  как  свежее  молоко,
живот. И смотрела на Духарева. Поймав его  взгляд,  улыбнулась,  потерла
ладошкой между ног и сделала некий жест, при виде которого Серега тут же
отвернулся. Хотя, возможно, это была просто шутка.
   Охлажденное колодезной водой серое вещество мозга заработало  намного
лучше и вновь подбросило идею, которую, возможно, не все  жители  Тагана
одобрили бы. Но самому Сергею идея показалась достаточно интересной.
   - Халли! - крикнул он. - Принеси мне масло, тряпку и горящий уголек!
   Через минуту нурман доставил требуемое.
   - Что ты задумал?
   - Видишь вон тот большой дом? Это что? - спросил Духарев.
   - Постоялый двор. А чего?
   - А того, что на его крыше копченые.
   - Ну и что?
   - А то, что я хочу их еще немного подкоптить, - Духарев выбрал стрелу
с поврежденным наконечником, плотно намотал на  него  лоскут,  окунул  в
масло.
   - А город мой не загорит