нуры выглянул мишка. Закосо-лапил к ним,  гремя  цепью.
Серега взялся было за рогатину, но прикинул, что длины цепи  до  них  не
хватит, и успокоился.
   - Где все?  -  спросил  варяг,  спешиваясь.  Духарев  последовал  его
примеру.
   - Дык праздник! - удивилась бабка. - Где народ -  там  и  волохи.  На
требище. Здеся токо я, старая, да вон дурень. А это кто с тобой?
   - Ученик.
   - Ой как! И никак из кривичей? - Бабка прищурилась... И вдруг свирепо
замахнулась клюкой:
   - Сгинь! Сгинь! Кыш отселя, злая сила!
   Серега еле успел увернуться - едва палкой по голове не схлопотал.
   - Взбесилась, ведьма старая? - поинтересовался он.
   - Хорошо ты, Шорка, гостей привечаешь! - захохотал варяг.
   - От таких гостей  мясо  слезет  с  костей!  -  сварливо  проскрипела
старуха, описывая клюкой замысловатые кривые. Пальцы ее  свободной  руки
при этом сплетались и расплетались, образуя хитрые фигуры.
   Справа от них мишка мощно скреб землю. Видно,  рассчитывал  подтянуть
ее к себе вместе с лосиной тушей.
   Старуха вдруг села на снег и часто задышала. :
   - Че, не выходит? - ехидно поинтересовался варяг. - Ты, старая, лучше
подумай малость: стану ль я с кромешником по лесу раскатывать?
   - Дык видно ж! - обиженно заявила старуха и надсадно раскашлялась.
   - Да что тебе видно, осине корявой! -  в  сердцах  буркнул  Рёрех.  -
Давай в дом веди да кашей корми. А дурню  своему  вели  баню  растопить,
понятно?
   -  Чего  ж  непонятного.  -  Бабка,  кряхтя,  поднялась   со   снега,
отряхнулась. - Обычай знаю. Токо ежели ты кромешника привел, Медогар  тя
в барсука обернет. Не, не в барсука, в росомаху.  Она  к  твоей  природе
ближе будет! - Старуха хихикнула и заковыляла в дом. А Рёрех  с  Серегой
двинулись к конюшне. Судя по тому, как хорошо  варяг  ориентировался  на
здешнем подворье, был он тут далеко не впервые.

Глава двадцать вторая
БАНЬКА

   Рёрех и Духарев валялись на деревянных лавках, завернувшись в льняные
простыни, поочередно черпали ковшом из  кадушки  холодный  ядреный  квас
(Серега предпочел бы пиво, но и квасок был хорош) и вели неспешные  речи
на  банные  темы.  Начали  с  веничков   (Рёрех   отдавал   предпочтение
можжевеловым и дубовым), а затем как-то незаметно перешли на сакральное.
До сих пор Серега считал, что хорошенько попариться полезно для здоровья
и приятно для организма,  ну  и,  разумеется,  пивка  попить  в  хорошей
компании, поболтать о том о сем... И тут Духарев  с  крайним  удивлением
узнал,  что  варяг  придает  простому  "помыться-попариться"  ну  просто
мистическое значение, а парную рассматривает  едва  ли  не  как  вход  в
преисподнюю. И каждому элементарному действию,  вроде  "поддать  парку",
придается некий особенный символический смысл. Вот бы удивились Серегины
питерские кореша!
   Варяг поучал, Серега слушал вполуха, расслаблялся и думал о том,  что
не худо  бы  пожрать,  но  вставать  лениво.  Рёрех  отпарил  его  очень
качественно. Ежели человек может в две руки мечами махать, так неужто  с
вениками не управится? Но Духарев тоже в грязь лицом  не  ударил  и  так
прошелся по дубленой варяговой шкуре, что  у  того  даже  многочисленные
шрамы побагровели.
   - ...Не слушаешь!  -  констатировал  Рёрех,  с  презрением  глядя  на
ученика. - А зря. Только и будет в тебе умения, что  железом  рубить  да
весло ворочать. Никогда те с таким понятием своим хирдом не водить!
   Варяг уселся, взял свой протез, собираясь приспособить на место.
   - Чем водить? - удивился Духарев.
   - Хирдом, дурная голова. Так нурманы ватажку воинскую называют.
   - Так я ж не нурман, - резонно заметил Духарев.
   Тук!  -  деревянное  основание  протеза  больно  хлопнуло  Серегу  по
макушке.
   Духарев подскочил, потирая ушибленное место, с  опаской  поглядел  на
наставника.
   Варяг ухмыльнулся.
   - Однако, кость, - заметил он. - Я думал: деревяха.
   - Шутки у тебя... - пробормотал Духарев и  потянулся  за  одеждой.  -
Кормить нас будут?
   - А ты понюхай, - предложил варяг. Серега  понюхал,  но  нос  его  не
уловил ничего съестного.
   - Горе с тобой, - сказал варяг. -  Мясом  жареным  пахнет.  Не  иначе
лосенка твоего пекут.
   - Тогда хорошо, - кивнул Серега и нацепил цепочку с крестиком.
   - Ты б его лучше спрятал, - посоветовал варяг. - Мне-то без  разницы,
но многие тут вас, христиан, не любят.
   - Да? - переспросил Духарев. - Ну так это их трудности.
   - А если сам Волох обидится?
   Серега поглядел на варяга: серьезно говорит или так, испытывает?
   Изуродованное лицо старика было непроницаемо.
   - Ну, не знаю, - Духарев пожал плечами. - Если я  крест  сниму,  я  ж
христианином быть не перестану. Неужели твой Волох без крестика  во  мне
христианина не признает? А уж с людьми я  как-нибудь  разберусь.  Твоими
науками.
   - Даже не вздумай! - строго сказал варяг.  -  Только  попробуй  здесь
кровь пролить, дурень тупоголовый!
   - А что будет?
   - Смерть тебе будет! - отрезал Рёрех. - Волох  только  одну  кровавую
жертву принять может, а за иное - по башке да под лед.
   - Ага...  Понял,  -  пробормотал  Серега.  А  через  некоторое  время
спросил:
   - Рёрех, а о какой кровавой жертве ты говорил? Варяг ухмыльнулся;
   - Придет время - узнаешь. Если повезет.

Глава двадцать третья
КАРНАВАЛ ПО-ВОЛОХОВСКИ

   Они вернулись, когда белое зимнее солнышко прошло три четверти своего
дневного пути. Ввалились  во  двор  шумной  толпой,  с  воплями,  ревом,
улюлюканьем. Их было так много, что на подворье  сразу  стало  тесно,  а
перепуганный мишка смылся в свою здоровенную будку и выглядывал оттуда с
большой опаской. Гремели барабаны, трещали тре-Щотки, гудели, свистели и
мычали дудки, бренчали и звякали бубны,  успешно  соперничая  с  зычными
глотками.
   Признаться, Духарев, вышедший во  двор  вместе  с  наставником,  даже
слегка  обалдел,  увидев  эдакое  нашествие  невиданных  зверей.  Он  на
какое-то время решил, что это нахлынула армия лесной нечисти: всяких там
леших и кикимор, о которых так занимательно рассказывал Рёрех. И  только
приглядевшись, убедился, что это не лешие, не гориллы и даже не медведи,
а просто толпа людей, обряженных в меха  и  шкуры,  навесивших  на  себя
всякие  финтифлюшки  и  размахивающих   совершенно   уж   невообразимыми
предметами.  Например,  один  здоровенный  мужик  в  оленьей  шкуре  был
счастливым обладателем загнутого мамонтового бивня килограммов на сорок,
не меньше. Мужик приплясывал и вертелся. Выставляя бивень  перед  собой,
мужик активно изображал из себя секс-символ.
   "Если он уронит  его  на  ногу,  экстаз  ему  обеспечен!"  -  подумал
Духарев. И тут его внимание переключилось на более интересные персонажи.
Например, на нечто очень и очень аппетитное, с круглой розовой попкой  и
другими интересными детальками, не  менее  увлекательными.  Это  "нечто"
вертелось и подпрыгивало перед самым крыльцом  с  такой  быстротой,  что
меховая  одежка  разлеталась  в  стороны.   Время   от   времени   нечто
приостанавливалось  в  очень  пикантной  позе,  в  которой  под  меховым
прикрытием оказывалось то, что обычно доступно взгляду, а то,  что,  как
правило, спрятано от посторонних  глаз,  наоборот,  щедро  подставлялось
нежарким солнечным лучам и куда более горячему и  пылкому  взору  Сереги
Ду-харева.  Истосковавшийся  организм  Сереги  немедленно  отреагировал,
причем не ограничился слюноотделением и повлажневшими ладошками.
   - Иди, попляши, попляши! - гаркнул варяг, сопроводив слова энергичным
толчком в спину, от которого Духарев  слетел  с  крыльца,  воткнулся  во
что-то меховое, обхватил это что-то и убедился, что под мехом спряталась
парочка гладеньких и теплых зверьков...
   - И-и-и-и! - ликующе взвизгнула их счастливая обладательница, длинные
светлые волосы которой смешались с кудлатым париком из конского  волоса,
взвизгнула, уткнулась головой в утоптанный снег и  дернула  Духарева  за
то, что Серега абы кому дергать не позволял.  От  неожиданности  Духарев
выпустил блондиночку, та перекувыркнулась через голову - мелькнули голые
ляжки и то, что между ними, - и, еще раз взвизгнув, смешалась с  прочими
танцорами.  Серега  слегка  опешил,  но  толпа  уже   захлестнула   его,
завертела. Кто-то  сунул  Духареву  в  руку  желтый  бычий  рог,  кто-то
нахлобучил на макушку нечто вроде огромного вороньего гнезда. Все вокруг
бренчало и трещало, выло и визжало.
   "Ах ты мать твою! - подумал Духарев. - Гулять так  гулять!"  Испустил
могучий клик  "боевого  динозавра"  и  завертелся,  запрыгал  еще  шибче
прочих, поскольку был сыт, свеж и силен. Эт-то  было  кла-ассно!  Супер!
Улет! Серега был весел и пьян в дугу, хотя даже кружки пива не выпил. Он
неистовствовал, как нажравшийся "эксти" дискофил. Но он  был  круче!  Он
был такой крутой, что земля под ногами была как  батут,  а  руки  -  как
лопасти турбины. Бычий рог он где-то потерял - ну и хрен с  ним.  Серега
хватал тех, кто подворачивался под руку, и швырял вверх. Некоторых потом
ловил, некоторых ловить забывал, но  они  все  равно  падали  на  мягкую
кучу-ма-лу, которая образовалась вокруг. А потом в эту кучу  затянули  и
Серегу, и как-то так вышло, что уже через секунду Духарев  оказался  без
штанов и прочего и ворочался, голый, на жестком меху, пока не подмял под
себя какую-то ведьмочку с размалеванной черным и красным мордочкой...  А
затем ведьмочка красно-черная  куда-то  сгинула,  и  Серега  окунулся  в
прелести рыженькой, как лисенок...

***

   - Значит, это твой ученик. -  Медогар,  больший  волох,  здоровенный,
почти Серегиного роста,  с  бородищей,  заплетенной  в  косы,  и  такими
блестящими живыми глазами, что впору шестнадцатилетней  девчонке,  а  не
седеющему мужичине.
   - Мой, - кивнул Рёрех.
   - Хорош, - отметил волох и подмигнул Духареву. - Слыхал я,  Шорка  тя
палкой со двора гнала?
   Серега оглянулся на варяга. Рёрех только ухмыльнулся.
   - Было дело, - признал Духарев.
   - За что - знаешь? Серега пожал плечами.
   - Может, головкой слабая? - предположил он.
   - Ишь каков! - сказал не то с одобрением, не то с осуждением Медогар,
обернувшись к Рёреху. - Что ты хочешь для него, ведун?
   - Хочу знать, - строго произнес варяг.
   - Ты - ведун, - заметил волох.
   - Я не вижу, - с ощутимым недовольством сказал Рёрех.
   - Что дашь?
   - А чего тебе надо?
   Медогар усмехнулся и снова подмигнул Духареву.
   - Моему твой ученик люб, - сказал волох. - Не полон он здесь. Как ты.
А жизни в нем - поболе, чем у тебя.
   - Я старый, - бесстрастно произнес Рёрех.
   - Поболе, чем у молодых, хоть и не  наш  он,  -  заметил  Медогар.  -
Равных ему я днесь не видал. Что скажешь?
   - Я вижу! - с упором ответил Рёрех. - Что ты хочешь?
   - Крови его хочу.
   "Ну вот, приехали!" - забеспокоился Духарев.
   -  Мало  тебе  той  крови?  -  Варяг  усмехнулся.  Он  и   не   думал
протестовать: похоже, вампирьи устремления волоха не  вызвали  у  Рёреха
протеста.
   - Чистой  крови  хочу!  -  заявил  волох.  -  Дашь  -  попрошу  моего
приподнять завесу. Не дашь... - Волох нахмурился.
   - Что тогда? - с ухмылкой осведомился варяг.  Грозный  взгляд  волоха
его нисколько не испугал.
   - Тогда будете гостями у нас три дня. А потом  идите  своей  дорогой.
Вражды между нами нет.
   - Добро, - кивнул Рёрех. - Будет тебе чистая кровь. Он у меня  парень
крепкий.

Глава двадцать четвертая
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

   Все  попытки  Духарева  вызнать  что-то   о   предстоящей   процедуре
разбивались  о   глухую   стену   молчания.   Варяг,   услышав   вопрос,
демонстративно отворачивался. У Сереги даже  появилась  мысль:  свалить,
пока еще не поздно. Но он не  очень-то  представлял,  как  это  сделать.
Оружия у него не было. Гостеприимный дом, где их с  Рёрехом  разместили,
представлял из себя один большой сарай со столами, лавками, тремя печами
и целой прорвой всякого народу. Рёрех был единственным  варягом  в  этом
разномастном сборище. Но воины тут были, хоть и не варяги, и без оружия,
но вполне узнаваемые. Если бы Серега твердо решил удрать, может, ему это
и удалось бы. Но он, как учили, сначала прикидывал и присматривался:  не
бежать же в одной рубашке да на своих двоих. Эдак, по зимнему времени, и
лыжи  отбросить  можно.   В   общем,   пока   Духарев   прикидывал,   да
приглядывался, да, совершенно уж ни к чему, пытался угадать,  с  кем  из
этих веселых девчонок да бабенок он успел перепихнуться  на  шкурах  под
зимним солнышком, время ушло. В гостевом доме появились три внушительных
волоха в волчьих шьсурах и решительно двинулись сквозь толчею  к  Сереге
Духареву.
   - Пошли, - скомандовал  тот,  что  постарше,  с  бородой  и  волосами
чистейшего белого цвета.
   - Иди, - сказал Рёрех. И Серега пошел. Повели его в баню.
   - Да я мытый!  -  попытался  протестовать  Духарев,  но  протест  был
отклонен. Единственное, что смог  сделать  Серега,  это  стянуть  с  шеи
крестик и спрятать его в кармашек сапога. На всякий случай.
   После бани Духареву был устроен  медицинский  осмотр.  В  медкомиссию
вошли три волоха и бабка Шорка. Обследовали  его  тщательно;  обстукали,
общупали, даже обнюхали, убедились, что ни паршой, ни геморроем  Духарев
не  страдает,  дотошно  изучили  каждый  шрам  и  потертость...   Особое
недовольство вызвало состояние Серегиных  зубов.  А  ведь  он,  наивный,
считал, что зубы у него отличные. Всего полдюжины пломб.
   В общем, складывалось такое ощущение  что  его  собираются  в  космос
отправить, а ве кровь пустить. Хотя, может,  Медогар  велел  подчиненным
удостовериться, что Серегина кровь действительно чистая.
   Последней в дело вступила  Шорка.  Попрыгала  около  голого  Духарева
эдаким колченогим гномом, пощипала что-то из воздуха вокруг Сереги и под
конец изловчилась и тюкнула его палкой по затылку.  Духарев  с  огромным
удовольствием отобрал бы у нее палку и поломал об  колено.  Лучшб  -  об
бабкино. Но не посмел. Уж с больно  важным  видом  наблюдали  волохи  за
Шоркиными манипуляциями: кивали, обменивались  непонятными  замечаниями.
Один к одному:  комиссия  патологоанатомов,  наблюдающая  за  проводящим
вскрытие коллегой.
   Когда Серегу в чем  мать  родила  вывели  во  двор,  там  уже  начало
темнеть. У крыльца стояли крытые  сани  с  упряжкой...  из  двух  лосей.
Серегу сунули внутрь, дали заячье одеяло, чтоб  не  замерз,  зашнуровали
вход - и тронулись.
   Окна в повозке отсутствовали, но, судя по звукам, эскорт  у  Духарева
был не маленький.
   Ехали долго, Серега даже вздремнуть успел.
   Возок остановился, заднюю стенку  расшнуровали,  и  Серега  вылез  на
свет. Вернее, во тьму, потому что была ночь.
   Вокруг было много людей и почти столько же факелов. У трех  опекающих
Духарева волохов факелов не было.
   Сереге жестами показали, куда идти, и он пошел,  очень  надеясь,  что
идти недалеко. К долгим  переходам  босиком  по  снегу  Духарев  был  не
приучен.
   Серегины надежды отчасти оправдались. Пару минут они  карабкались  на
поросшую соснами горку, а потом остановились... У входа в пещеру.
   "Так, - подумал изрядно подмерзший  Духарев.  -  Сначала  в  "моржи",
потом в спелеологи".
   - Да иду я1 - недовольно сказал Серега  подтолкнувшему  его  в  спину
волоху.
   Тот скроил недовольную  рожу  и  приложил  палец  к  губам.  Дескать,
подопытному говорить не положено.
   Под землей было теплей, но не  настолько,  чтобы  удалось  согреться.
Большая часть эскорта осталась снаружи, но  когда  Серега,  спускавшийся
вслед за двумя волохами по узкому коридору, оглянулся, то увидел  позади
длинную цепочку огней - и получил палкой по шее: не оборачивайся.
   Целью путешествия оказалась низкая  пещера  с  озерцом  в  центре.  В
пещере пованивало. Вроде бы тухлыми яйцами. Сереге дали понять, что  ему
следует влезть в озерцо.
   "Накаркал! - подумал Духарев. - Посвящение в "моржи-спелеологи"".
   Его ждал приятный сюрприз. Вода  оказалась  горячей.  Градусов  сорок
пять. Воняло, кстати, именно от воды.
   Сопровождающие выстроились вокруг и по знаку  волоха,  который  "пас"
Духарева, занялись  вокальными  вариациями  на  звериную  тему:  завыли,
заревели, загоготали... В общем, как  Серегины  питерские  кореша  после
пятичасовой пьянки: громко, заунывно, слов не понять... Зато дружно!
   Выпить дали только Духареву.  Волох-опекун  время  от  времени  совал
Сереге в рот горлышко кожаного бурдюка.  Внутри  бурдюка  был  нелюбимый
Духаревым мед, так густо насыщенный травами, что горечь полностью забила
сладость.
   Бурдюк был здоровый, литров на пять, и когда Серегу наконец  извлекли
из "ванны", от этих пяти литров не осталось и половины, а подземный  мир
вокруг Сереги кружился и качался, как после полутора бутылок водки.
   "И с чего это я так окосел?" - подумал Серега.
   Но настроение было оптимистичное.
   Два волоха взяли Духарева под белы руки и повели дальше. В  следующую
пещеру, пошире и повыше первой.
   Главным   украшением   этого   помещения   был    здоровенный    идол
ржаво-красного цвета. Идол  изображал  сидящего  дядьку,  наклонившегося
вперед, упиравшегося ладонями в колени растопыренных ног. Рожа у  дядьки
была грубая и малопривлекательная, бородища струилась по груди и  животу
до самых первичных половых признаков, которые резчик  изобразил  с  куда
большим тщанием, чем ид олову физиономию.
   - А! - сказал идолу веселый Духарев. - Здорово, дед! Ты кто такой?  -
И с пьяной фамильярностью полез похлопать деревянного дядьку по  мужским
достоинствам.
   - Не смей! - Резной посох уперся в живот, и Серега увидел Медогара.
   - И ты тут? - удивился Духарев. - А ты что здесь делаешь?
   Серегу подхватили и оттянули назад. Он не возражал.
   - Нормально, пацаны, - пробормотал он. - Я вас всех люблю...
   Четверо волохов принесли откуда-то квадратный помост и разместили меж
пяток идола. Помост представлял из себя дощатую платформу,  закрепленную
на четырех столбиках. Поверх платформы был расстелен белый войлок, а  на
войлоке... привязанная за руки и за  ноги,  лежала  на  спине  маленькая
девчушка лет одиннадцати.
   Серега с полминуты глазел  на  нее,  пытаясь  сосредоточиться,  потом
повернулся к Медогару.
   - Слушай, - сказал он. - Ее-то зачем принесли?  Ты  вроде  мне  кровь
пускать собрался, я так понял?
   Медогар покачал головой:
   - Она - твоя, человек с половиной души. Она дана тебе, чтобы ты  взял
ее и смешал свое семя с ее чистой кровью,
   До Сереги дошло не сразу. Но  когда  дошло,  половина  хмеля  тут  же
выветрилась из башки.
   - Ты что, дед, охренел? - спросил он. - Ей же еще года три минимум  в
куклы играть.
   - Она готова, - не пытаясь скрыть  нетерпения,  произнес  Медогар.  -
Приступай!
   - Да пошел ты в жопу, козел бородатый! - разъярился Духарев. -  Я  не
садист, понял! И детей ие поганю! Понял, козлина?
   Наверное, главный волох не ожидал от Сереги  такого  фортеля,  потому
что он был настолько обескуражен, что на несколько  секунд  утратил  дар
речи. Но  его  подчиненные  действовали  решительнее.  На  горло  Сереге
накинули удавку, рванули в разные стороны...
   - Нет! - взревел Медогар. - НЕ СМЕТЬ! ОТПУСТИТЬ ЕГО!
   Ремни ослабели, и Духарев сорвал с шеи петлю.
   Он  оглянулся,  прикидывая,  как  половчее  выхватить  у  кого-нибудь
посох...
   Медогар шагнул вперед и положил ладонь на грудь Духарева.
   - Я понял тебя, - произнес он без  гнева.  -  Твои  помыслы  достойны
уважения, но ты ошибаешься. Это чистое дитя  богов  уже  уронило  первую
кровь. Поверь, она жаждет близости с тобой! Это - честь для  вас  обоих!
Присмотрись к ней... - Он взял Серегу за локоть и подвел к помосту.
   Наверное, волох был прав: малышка созрела для взрослых игр. Наверное,
она была симпатичная: беленькая, кожа гладкая, животик...
   Наверное, зря он возмутился. У них свои обычаи, и это все-таки лучше,
чем перерезанное горло.
   - А можно ее хотя бы отвязать? - попросил Духарев.
   - Нельзя, - спокойно ответил Медогар. - Возьми ее.
   Сер