аты  были  покрыты
белым полотном и уставлены  золотой  утварью.  Около  каждого  места  были
предусмотрительно обозначены имя и положение. Раф  провел  Кила  к  началу
стола, обозначенного их фамильными цветами, и дерзко  занял  место  своего
отца. Кил сел рядом  с  ним,  немедленно  запустив  обе  руки  в  блюдо  с
закусками.
   - Сейчас же перестань! - прошипел Раф.
   Его брат с недовольным видом выпустил пищу из рук:
   - Но я хочу есть!
   - Ты всегда хочешь есть. - Но, увидев обиженное лицо Кила, он смягчился
и наполнил его тарелку доверху. - Пока одна, - сказал он, вручая ее брату.
- Ешь медленно и наслаждайся вкусом.
   Хэррен не заботился о том, чтобы хоть  немного  подготовить  пасынка  к
королевской роли, уже давно решив, что  идиот  не  поддается  обучению.  В
конце концов. Кил будет всего лишь подставной фигурой.
   Последние  приглашенные  заняли  свои  места.   На   этой   нейтральной
территории беседы звучали вполне  дружески,  хотя  купцам  и  аристократам
почти нечего было сказать друг другу. Тишина воцарилась при звуке  фанфар,
возвестивших появление королевы Ксенары  в  сопровождении  своих  фрейлин.
Гэйлон  Рейссон  выступал  рядом  с  королевой,  одетый  в  алое  одеяние,
контрастировавшее с нежно-фиолетовым платьем его жены. Держа королеву  под
руку, он вызывающе оглядел  толпу.  Кольцо  на  его  пальце  на  мгновение
вспыхнуло голубым светом, и Кил остолбенел.
   - Я хочу кольцо! - прошептал он  с  вожделением.  -  Я  хочу  такой  же
камень, как этот!
   - Замолчи! - шикнул на него Раф.
   Встревоженный шепот пронесся по рядам.
   Джессмин держала в руке тот самый тяжелый эбонитовый  скипетр,  который
сломал руку Хэррену. Это сначала вызвало легкую суматоху,  но  она  подала
слугам знак внести блюда с яствами. Божественные запахи заворожили всех  в
зале, особенно Кила. Сначала  обносили  гостей,  чего  раньше  никогда  не
делалось. Внесли блюда с  целыми  молодыми  бычками,  начиненными  зайцем,
который в свою очередь был начинен куропаткой. Раф никогда не видел  таких
изысканных блюд при дворе старого короля, хотя раньше он никогда не  видел
коронационных торжеств. Роффо правил почти пятьдесят лет.
   Слуги разливали  лучшие  вина  -  виннамирские,  выдержанные  в  темных
подвалах, а в зале звучала приятная тихая музыка.  Наконец  и  королевский
стол был накрыт, и трапеза началась. Раф наполнял  тарелку  Кила  снова  и
снова, удивляясь его способности употребить  такое  количество  пищи,  при
этом не заболев. Себе самому он накладывал по чуть-чуть каждого блюда и ел
медленно. Однако вина были его слабостью, и  он  выпил  достаточно,  чтобы
прояснить голову и поднять настроение.
   Раф не обращал внимания на пристальные  злобные  взгляды  Стэфа  и  его
компании за соседним столом. Наконец подали десерт. Кил с  удовлетворением
оглядел тарелки, и вскоре его лицо и салфетка были вымазаны сладким соком.
Очередная рюмка  вина  помогла  Рафу  оправиться  от  смущения.  Они  были
наполовину братьями, связанными кровью, и Кил все же не мог быть иным, чем
он был.
   Королева начала принимать посетителей за своим столом.  Скудный  ручеек
просителей, желающих уступок или покровительства в обмен на свои  подарки.
Большинство были купцы, которые надеялись на снижение налогов  и  поднятие
своего статуса в  глазах  новой  королевы.  Ларго  Менсен,  переваливаясь,
подошел к королевской ложе. Он был мужчиной огромного роста  и  веса,  его
богатство и благосостояние были написаны на откормленных лицах его детей и
супруги. Торговая Компания Менсена была богатейшей и самой  влиятельной  в
стране.
   Богатство аристократии, напротив, состояло  в  драгоценностях,  богатой
одежде и  образованности.  Они  гордились  своими  стройными  мускулистыми
телами и живым интеллектом - все, кроме Кила, конечно,  который  с  трудом
держался на лошади, не говоря уже о фехтовании и стрельбе  из  лука.  "Мой
маленький купчонок", - любила говаривать его маменька.  Пощипывая  длинный
ус, Раф наблюдал за действиями Ларго Менсена.
   - Пойдем, - решил он, поспешно освободил брата от салфетки и как только
мог хорошо вытер ему лицо. - Пойдем знакомиться с королевой.
   Страх снова появился в голубых невыразительных глазах Кила:
   - Я не хочу!
   - Говорю тебе, что все будет  в  порядке.  Теперь  иди  один,  -  и  он
вытолкнул юношу вперед.
   Как только приблизился Раф, Менсен с  поклонами  удалился.  Раф  провел
Кила мимо длинной очереди купцов, игнорируя их злобные взгляды. В смятении
распорядитель забыл их представить.
   - Ваше величество, - начал юный Д'Гулар с глубоким поклоном.
   Резкий толчок локтя в бок заставил Кила вспомнить об этикете.
   Джессмин Д'Геррик распахнула свои светло-зеленые глаза:
   - Вы всегда так грубы, милорд?
   - Всегда, - парировал Раф. - Это одна из  многих  черт,  унаследованных
мной от отца.
   - А кто?..
   - Хэррен Д'Гулар.
   Сидевший  рядом  король  нахмурился,   но   выражение   лица   королевы
смягчилось:
   - Мне очень жаль...
   - Нет, нет, миледи, - Раф прервал ее. - Вы не должны  просить  прощения
за то, что сделали. Король Роффо раскроил бы  моему  отцу  голову  так  же
легко, как тыкву... если бы Хэррен осмелился говорить с ним в таком тоне.
   Королева опустила глаза в тарелку.
   - Благодарю вас, лорд Д'Гулар. Могу я что-нибудь сделать для вас?
   - Вы уже сделали для меня больше, чем вы  думаете,  -  Раф  усмехнулся,
затем согнал с лица улыбку. - Нет, наоборот, я хочу  кое-что  сделать  для
вас.  Остерегайтесь  Ларго  Менсена,   ваше   величество.   Этот   человек
конкурирует с торговой компанией и  использует  запрещенные  средства  для
своей победы. Он плут и лжец и недостоин вашего доверия.
   - Да? - иронично заметала Джессмин. - А вы, несомненно, достойны  моего
доверия...
   Раф покачал головой:
   - Нет. Ваше величество. Мне тоже нельзя доверять, как и остальным  моим
согражданам. Ложь и предательство находятся в воздухе, которым мы дышим. -
Он склонился к ней, понизив голос: - Прошу вас, мадам. Эта земля не  стоит
вашей жизни. Пусть разрушатся и погибнут эти дома и эти люди, но только не
вы.
   Король  Виннамира  предостерегающе  протянул  вперед  руку,  и   кольцо
вспыхнуло синим пламенем. Кил безотчетно подался вперед, расширив глаза.
   - Он не причинит вам вреда, - быстро проговорил Раф, опасаясь  взрывной
натуры короля. - Кил, не надо...
   - Какой красивый, - пробормотал его брат, не отрывая взгляда от  Камня.
Затем он вскинул глаза на Джессмин: - Ты тоже очень красивая!
   Он покраснел и опустил глаза.
   - Спасибо, - поблагодарила королева, наклоняясь, чтобы погладить  этого
большого ребенка по руке. - Как вас зовут?
   - Меня - Рэйфл, - ответил за обоих Раф, - а это - Кил,  наполовину  мой
брат... и ваш, миледи. Тот самый, которого мой отец  мечтает  посадить  на
трон вместо вас.
   Его ответ взволновал ее, но Джесс не подала вида.
   - Замечательно, что мы наконец-то встретились, - она улыбнулась Килу  с
неподдельной искренностью.
   - Я не хочу быть королем, - сказал Кил, уставившись круглыми глазами на
тяжелый скипетр, лежавший рядом с королевой. -  Я  хочу  быть  бароном.  -
Затем он признался: - Я не очень сильный.
   - Некоторые считают, что я тоже не очень сильная, - добавила Джессмин.
   Раф почувствовал скрытую боль в словах брата. Да, он был медлительным и
неуклюжим, но то, что он глубоко переживал  происходящее,  потрясло  Рафа.
Сегодня Кил показал, что он  способен  на  самые  разнообразные  эмоции  -
страх, радость, тревогу. Это  намного  превосходило  его  представление  о
Киле. Братья опять были вместе, и совсем ничего не значило, что Раф  вырос
и повзрослел, а Кил так и остался ребенком.
   Королева снова перевела взгляд на Рафа:
   - Благодарю за ваше предупреждение, милорд. А теперь могу я  что-нибудь
сделать для вас?
   - Я надеялся получить ваше позволение танцевать с леди Д'Лелан  сегодня
вечером, - попросил Раф, не успев придумать ничего другого. - Но, кажется,
ее нет здесь.
   Д'Гулар заметил, что лицо Гэйлона  Рейссона  еще  более  помрачнело,  и
удивился, почему. Но королева светло улыбнулась:
   - Сандаал не смогла присутствовать сегодня, но я  передам  ей,  что  вы
спрашивали о ней. Уверена, что ей будет приятно.
   Раф совершенно не был в этом уверен, но поклонился и повел Кила обратно
к своему столу. Обед продолжался до глубокой ночи. Ближе  к  концу  король
прошептал  что-то  на  ухо  королеве  и  покинул  зал.  Уже   основательно
напившийся Раф проследил взглядом, как тот  подошел  к  двери  и  исчез  в
темном коридоре.
   Кил уже спал, уронив голову на локоть, его  храп  был  едва  слышен  за
шумом голосов, и Раф позавидовал  этому  мирному  сну.  Союзники  Лэйна  и
Макалана все еще сидели на своих местах, не желая уходить  раньше  братьев
Д'Гулар, - и все это из-за  проклятого  Рафа,  который  торчал  здесь  так
долго. Конечно, его отцу сообщат обо всем этом, о дерзости младшего  сына,
о его конфиденциальной беседе с королевой.  Хэррен,  несомненно,  будет  в
ярости, но Рафу уже было все равно.


   Тейн проснулся в темной комнате и на мгновение вообразил серые каменные
стены вокруг него. Но ночь была слишком теплой, и  запахи  совсем  другие.
Занкос. Минутная боль от тоски по дому обожгла его. Все здесь были добры к
ним, и слуги и рабы говорили по-виннамирски,  хотя  Катина  обучила  Тейна
ксенарскому наречию еще по дороге сюда. Даже  маленький  Робин  общался  с
окружающим миром на забавной смеси двух языков.
   Принцы имели все, что они пожелают. Все, кроме свободы. С тех  пор  как
они приехали, уже более недели назад. Тейну не  было  позволено  навестить
свою ласонскую пони. Дэви  больше  не  приходил  к  нему,  хотя  ежедневно
приводили множество ксенарских детей, чтобы играть с принцами. Но принц  и
наследник больше не считал себя ребенком, и детская возня раздражала его.
   Ночной  бриз  донес  обрывок  отдаленной  мелодии.  Где-то  далеко,  за
запутанными коридорами  дворца,  взрослые  праздновали  мамину  коронацию.
Робину и Тейну позволили посмотреть саму  церемонию  с  резного  железного
балкончика  в  Палате  Совета.  Роза  рассказала  им,  что  Совет   раньше
использовался как театр, и в нем ставили пьесы. Кроме  бродячих  актерских
трупп,  виннамирцы  не  знали  других  развлечений.  Пьесы   были   чем-то
таинственным, о чем Тейн читал только в книгах.
   Тейн откинул простыню и сел на кровати.  Сквозь  окно  струился  лунный
свет,  превращая  знакомую  комнату  в  таинственную  пещеру,   населенную
неведомыми чудовищами. Робин заворочался в своей кроватке, и няня,  спящая
около колыбели Лилит, издала низкий стонущий звук,  от  которого  у  Тейна
побежали мурашки по коже. Сон окончательно  покинул  его,  но  валяться  в
постели, уставившись в  темноту,  не  представлялось  ему  привлекательным
занятием.
   На цыпочках он подкрался к двери в коридор и  приоткрыл  ее.  Здесь  по
стенам  мерцали  масляные  светильники,  и   музыка   доносилась   гораздо
явственнее. Красные плиты пола холодили его босые ноги. Тейн было пошел на
звук, но потом сообразил, что риск быть застигнутым и водворенным  обратно
в спальню  будет  гораздо  большим  вблизи  банкетного  зала;  поэтому  он
повернул в обратном направлении. Многочисленные темные коридоры и переходы
манили его. Этой ночью таинственный, неизведанный мир  дворца  принадлежал
только  ему.  Три  этажа  поднимались  ввысь,  один  меньше  другого,  под
высоченным сводом купола.
   Тейн вытащил ближайший светильник из подставки и направился  к  первому
лестничному  пролету  наверх.  Комнаты  наверху  были  еще  не  закончены,
завалены  всяческим  хламом  и  старой  штукатуркой.   Кое-где   в   углах
проглядывали черные обугленные стены - свидетельство могущества его  отца.
Но жители Ксенары, подобно муравьям у разрушенного жилища, были  неутомимы
в своем желании все восстановить и начать жизнь заново.
   Проходя вдоль следующего коридора, принц застыл, прислушиваясь.  Слабый
звук привлек его внимание. Возможно, мышиный писк. Плотная тишина охватила
его, и вместо праздничной музыки до  него  доносились  приглушенные  звуки
Занкоса снаружи дворцовых стен, одинокий удар корабельного колокола. Город
никогда не спит, как говорил Великий посланник.
   Еще один небольшой пролет  привел  Тейна  на  самый  верхний  этаж  под
открытый купол. Открывшийся отсюда вид поразил его. Занкос раскинулся  под
ним так близко, что казалось, к нему можно  было  прикоснуться  рукой.  За
освещенными окнами он видел женщин в ярких одеждах,  а  улицы  внизу  были
переполнены  празднично  одетыми  людьми.  Внутреннее  море,  пустынное  и
темное, простиралось на юге. Откуда-то слышалось  ржание  лошадей,  сонные
ночные звуки. Соджи была где-то среди них, и внезапно Тейн более чем когда
либо  захотел  оказаться  дома,  в  Каслкипе,  вместе  со  своими  старыми
товарищами и Дэви. Там его мама тоже  была  королевой,  но  там  она  была
счастлива.
   Принц и наследник Виннамира и Ксенары  перегнулся  через  металлические
перила и глубоко вдохнул  влажный  и  соленый  морской  воздух,  напоенный
ароматом ночного жасмина.  Великий  посланник  говорил,  что  однажды  это
королевство будет принадлежать ему.
   Сзади раздались торопливые, скользящие по плитам шаги. У Тейна даже  не
было времени оглянуться и увидеть своего преследователя.


   Гэйлон застал Дэви одного в его комнатах. Ничего не  изменилось.  Юноша
все так же лежал на кровати, стискивая в руке амулет, с лицом застывшим  и
пустым. За прошедшую неделю его щеки утратили свой свежий цвет, и день ото
дня он становился все бледней. Так он может проспать  всю  свою  жизнь,  и
король  Виннамира  ничем  не  мог  ему  помочь.  Почему  же  Сандаал   так
безжалостна к нему?
   Принадлежавшая Дэви "Книга Камней" все еще лежала в раскрытом  сундуке.
Золотое тиснение обложки было ручной работы, руны  вырезаны  тщательной  и
искусной рукой. Древний том, намного более древний, чем тот, который был у
короля.  Какой  странный  и  опасный  подарок  для  юноши,  мечтающего   о
колдовстве больше всего на свете. О, если бы только Дэви сперва  обратился
к Гэйлону! Впрочем, от сожалений сейчас не было никакого толка.
   Камень в руке короля засветился голубым светом, но не  его  собственные
эмоции были тому причиной. Он повернулся к неподвижно лежащему человеку на
кровати и заметил лазурное сияние, пробивающееся сквозь  стиснутые  пальцы
Дэви.
   - Дэви? - Гэйлон рухнул на колени около ложа, опасаясь даже поверить. -
Дэви...
   Невидящие глаза  герцога  распахнулись.  Потом  ужас  наполнил  их.  Он
попытался дотянуться до короля, но рука его бессильно упала на одеяло.
   - Тейн... - с трудом прошептал юноша. - Он упал откуда-то с высоты... Я
чувствую это. Он еще жив. Пока еще не поздно, его надо найти...  Принесите
его мне. - Он откинулся на подушки. - Я могу помочь... - От  слабости  его
слов почти не было слышно.
   В  страхе  Гэйлон  вскочил  на  ноги.   Тейн   ранен?   Дверь   комнаты
распахнулась, пропуская Сандаал с чайным  подносом  в  руках,  но  король,
оттолкнув ее, уже бежал по коридору, вызывая охрану.



12

   В растерянности король бросился к няньке.  Может  быть,  все  это  Дэви
только приснилось. Но если нет... Полдюжины солдат ворвались вместе с  ним
в детскую со страшным грохотом, разбудившим Лилит. Испуганный рев  девочки
разбудил няньку, которая в ужасе схватила ребенка и начала его убаюкивать.
Гэйлон бросился к ней:
   - Где Тейн?
   - Он спит, милорд.
   Женщина тряслась от страха в его руках, и Лилит снова подняла рев.
   - Его нет в кровати. Куда он мог пойти?
   Бэсси начала громко рыдать:
   - Я не знаю, милорд. Я ничего не знаю...
   Гэйлон в бешенстве оттолкнул ее и кинулся прочь из комнаты. Откуда-то с
высоты, сказал Дэви... Охрана с готовностью следовала за ним, не  понимая,
однако, причины беспокойства короля. В одном из внутренних двориков Гэйлон
обернулся к ним:
   - Мальчик может быть ранен... Принц Тейн... может, он упал с балкона...
- И он начал  вытаскивать  светильники  из  подставок.  -  Обыщите  каждый
закоулок дворца. Марш! - Король бросился к  одному  из  солдат:  -  Позови
лекаря. Наверное, он все  еще  на  банкете.  Ничего  не  говори  королеве.
Быстро!
   Солдаты по одному  брали  из  его  рук  светильники  и  растворялись  в
темноте. Гэйлон бежал  один,  сдерживая  биение  сердца  и  чувствуя,  как
леденящий ужас овладевает всем его существом.  Хоть  бы  это  был  сон,  о
всемогущие боги, только бы это был сон! Но он уже знал. Все коридоры  были
выложены  одной  и  той  же  монотонной  красной   плиткой,   напоминающей
кровоточащую  рану  в  белоснежном  мраморном   массиве   здания.   Каждый
затененный куст наводил на него панический ужас.
   - Милорд!
   Король обернулся на крик. Двое гвардейцев махали  ему  фонарями,  и  он
бросился назад тем же путем, прямо на конюшенный  двор.  Несколько  солдат
сгрудились около молоденького оливкового деревца, совсем рядом с дворцовой
стеной. При появлении Гэйлона они  медленно  расступились.  Нильс  Хэлдрик
стоял на коленях перед маленьким неподвижным телом. Он  поднял  на  короля
искаженное болью лицо:
   - Ваше величество...
   Гэйлон рухнул на колени перед телом сына.  В  свете  фонаря  он  увидел
искореженное тельце и кровь, сочащуюся на уже влажную землю.
   - Он?..
   - Еще жив, милорд, но это уже недолго, - прошептал лекарь. -  Простите,
но  смерть  неизбежна.  Из-за  повреждения  черепа  произошло   внутреннее
кровоизлияние.
   - Нет! - простонал Гэйлон, но сумел взять себя в руки. - Боль усилится,
если я возьму его на руки?
   - Он ничего не чувствует, милорд.
   Король прижал к груди искалеченное тельце так нежно, как только мог. Он
чувствовал, как грудь Тейна поднималась и опускалась, ощущал  его  быстрое
затрудненное дыхание и трепетание век. Кровь текла у него из  носа  и  изо
рта, и череп за левым ухом казался раскроенным каким-то  тупым  предметом.
Принц и наследник двух королевств умирал  у  него  на  руках.  Не  замечая
никого и ничего не видя из-за слез, Гэйлон нес сына во дворец.
   Когда он наконец добрался до комнаты Дэви, его алая  рубашка  была  вся
пропитана теплой кровью сына.  Белая  как  снег  Сандаал  встретила  их  в
дверях. Лежащий на кровати герцог медленно  повернул  к  входящим  бледное
лицо.
   - Ступай!  -  приказал  король  Сандаал,  еле  сдерживая  душившие  его
рыдания. - Приведи сюда королеву. - Он опустил ребенка на постель. -  Раны
слишком тяжелы, Дэви. Жизнь почти оставила его.
   Лицо Дэви исказила боль и злоба.
   - Положи его сюда ко мне. Живее!
   Когда это было сделано, герцог простер слабые дрожащие руки над головой
мальчика, погладил слипшиеся от крови волосы, закрыл ему глаза.  Камень  в
его амулете засветился ровным нежарким сиянием.
   Король отвернулся, не в силах смотреть. Это было бесполезно со  стороны
Дэви. До этого он испытывал свою власть на мелких ранах  и  незначительных
повреждениях. Такое целительство дорого обходилось  лекарю,  оно  истощало
его морально и физически. Раны Тейна были  слишком  велики,  их  исцеление
выходило за грани возможностей даже чародея. К тому  же  Гэйлон  уже  знал
ужасную цену попыткам возвратить любимое существо к жизни, вырвав  его  из
мирных сонных объятий смерти.
   Дверь распахнулась, и в комнату вбежала королева с застывшим выражением
смятения и страха на красивом усталом  лице.  Гэйлон  обнял  ее  за  плечи
испачканными в крови пальцами. Роза и Катина вошли вслед  за  королевой  и
тихо встали в углу.
   - Нильс сказал, что Тейн упал...
   - Да.
   - Я хочу видеть его! - королева попыталась освободиться от его объятий.
   - Моя любовь...
   - Нет! - королева стремительно вырвалась и подбежала к кровати.
   Неохотно король последовал за ней. Его жена не издала ни звука,  только
смотрела неотрывно на тело сына, одной рукой зажимая себе рот.  Но  что-то
уже изменилось. Гэйлон вгляде