уться  к
спокойной жизни хозяина постоялого двора.
   Заметив упрямую морщину на лбу герцога, Гэйлон снова улыбнулся:
   - Вместе мы сумеем отыскать способ создать новое,  крепкое  государство
на развалинах старого... но это будет не сегодня. Начнем завтра, а сегодня
отдохнем. Итак, лорд Госни, ложитесь в постель и спите спокойно.
   - Слушаюсь, милорд, - Дэви вежливо поклонился  сначала  Гэйлону,  потом
Джессмин. - Миледи.
   Джессмин потянулась к нему и схватила юношу за руку.
   - Спасибо за то, что вы сумели защитить своего господина...  и  за  то,
что вы вернули его мне.
   Дэви молча опустил глаза. Несколько трудных  месяцев  оставили  на  нем
свой отпечаток, но не столь глубокий, как война.  На  лице  его  появилась
печаль, которой не суждено было никогда изгладиться с его юношеских  черт.
В зеленых глазах, чудесным образом исцеленных  совсем  недавно,  затаилась
боль, и хотя тонкие  губы  улыбались  Джессмин,  королева  молча  оплакала
смешливого,  озорного  мальчугана,  который  появился  на   пороге   замка
предыдущей зимой.
   Между тем герцог отвесил им еще один грациозный поклон и  повернулся  к
дверям. Джессмин смотрела ему вслед. Юноша держался прямо,  не  сутулился,
несмотря на очевидную усталость. Затем королева повернулась  к  Гэйлону  и
увидела, что король снова помрачнел.
   - Не думайте об этом, мой господин,  -  попросила  Джессмин  и  ласково
погладила Гэйлона по лбу. -  Сделай,  как  говорила  Миск.  Пусть  прошлое
проходит.
   - Если бы ты видела его глаза, ты поняла бы, почему я  не  могу  забыть
прошлого.
   - Чьи глаза?
   - Арлина. Он знал, что я должен применить Кингслэйер и что это означает
его смерть. Он понимал меня лучше других... - Гэйлон  скрипнул  зубами.  -
Именно Арлин помог мне решиться закончить войну во что  бы  то  ни  стало,
любой ценой, но я уверен, что в самый последний момент видел надежду в его
глазах. Вопреки всему он хотел жить. Он хотел, чтобы я спас его.
   В уголках глаз Гэйлона  появились  две  слезинки.  Очень  медленно  они
поползли вниз по щекам, оставляя мокрый след.
   - Он верил в меня, а я не оправдал его последней надежды.
   Горе  короля  доставляло  Джессмин  жестокие  страдания.   Она   хотела
заговорить, но некоторое время  не  могла  справиться  со  своим  голосом.
Наконец судорога отпустила горло, и Джессмин сказала:
   - Мой лорд, не думайте об этом. Прошу вас.
   - А что я сделал с тобой, Джесс? Твои родители погибли  от  моей  руки,
вся твоя семья уничтожена. Стоит мне закрыть глаза, и я  снова  вижу  море
огня, растекающегося по равнине. Пылает Занкос,  и  я  снова  слышу  крики
детей, которые горят заживо в домах... - Гэйлон  заговорил  гневно,  почти
яростно: - Я все еще вижу Арлина и Ринна. Их плоть плавится и горит...
   - Прекрати! - воскликнула Джессмин. - Если твоя боль станет  слабее  от
того, что ты посвятишь меня в свои воспоминания и чувства, то я с радостью
выслушаю тебя. Но я советую тебе подумать не о том, что ты  потерял,  а  о
том, что у тебя осталось!
   Королева схватила его руки и с силой прижала к своему животу.
   - У тебя есть сын, есть жена, есть твое королевство, хотя и  небольшое.
У тебя есть Дэви и Мартен, которые тоже сильно страдали во время войны, но
которые по-прежнему сильно тебя любят.  Они  не  винят  тебя  в  том,  что
случилось. Ты только что сказал герцогу, что построишь новый  Виннамир  на
развалинах старого. Так прекрати же обвинять себя и  займись  этим  важным
делом.
   Гэйлон закрыл глаза.
   - Разве может это быть так просто?
   - Нет, муж мой. Для тебя никогда и ничего не будет просто,  -  Джессмин
погладила его по щеке. - Но когда печаль и горе станут  слишком  тяжелыми,
чтобы нести их в одиночку, позволь мне разделить с тобой это бремя.
   Она наклонилась ближе и прошептала:
   - Когда ты вернулся, я поцеловала тебя, как и обещала. Но я сомневаюсь,
что ты это помнишь... Так позволь мне напомнить тебе еще раз...
   Сначала губы Гэйлона оставались неподатливыми и холодными, но затем  он
ответил на ее поцелуй, а его пальцы внезапно коснулись щеки Джессмин.
   - Любовь моя, - прошептал король. - Обними меня.
   Джессмин с радостью обняла его и прижала  к  себе,  стараясь  заставить
Гэйлона хотя бы на время позабыть о боли. Нет, ничто  больше  не  окажется
простым для Рыжего  Короля  и  для  его  королевы.  Джессмин  знала  почти
наверняка, что несчастья будут преследовать их на протяжение всей жизни, а
счастье будет, напротив,  бежать  от  них.  Вряд  ли  это  имело  какое-то
значение. Она сможет вынести все, что угодно, лишь бы они были вместе.



ЭПИЛОГ

   Долина Нижнего Вейлса использовалась как кладбище воинов на  протяжении
столетий, так было и теперь. Братские могилы были вырыты  прямо  в  полях,
чтобы тела убитых солдат могли питать урожаи, которые когда-то  питали  их
самих. Те, кто остался в живых, могли высечь имена  любимых  товарищей  на
каменных изгородях, служивших границами  полей,  и  Мартен,  вернувшись  в
долину, добавил к многочисленным надписям имена Арлина, Ринна и Керила.
   Между тем времена  года  сменяли  друг  друга  так,  словно  ничего  не
произошло, и за летом пришла осень, а за осенью наступила зима. В холодных
стенах Каслкипа королева  Виннамира  родила  крошечного  рыжего  мальчика.
Младенца  назвали  Тейн  в  честь  прадеда  нынешнего  короля,  и   Гэйлон
бесконечно радовался новому  члену  своей  семьи.  Его  тоска  в  основном
прошла, но воспоминания о погибших друзьях все еще мучили его. Несмотря на
частые приступы хандры, король сумел воодушевить свой народ, и вместе  они
принялись восстанавливать Виннамир из руин войны.
   А на высоком, поросшем травой холме на побережье Западного моря,  лежал
в руинах Сьюардский замок, разрушенный  какой-то  могучей  силой,  которая
оставила глубокую выжженную дыру в том месте, где стояло  жилище  Сезрана.
Только рыбаки из ближайшей  деревни  видели,  как  летней  ночью  медленно
поднимался в небо огромный огненный шар. Из него вдруг брызнули  в  разные
стороны  разноцветные  острые  лучи,  и  шар  метнулся  ввысь  с  огромной
скоростью. Вскоре он превратился лишь в крошечное пятнышко света,  которое
тут же затерялось среди множества ярких звезд.



   Лэйна Дин Джеймс.
   Книга камней

   -----------------------------------------------------------------------
   L.Dean James. Book of Stones (1993) ("Sorceror's Stone" #3).
   М., "Терра", 1997. Пер. - В.Гришечкин, О.Воронина.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 10 November 2000
   -----------------------------------------------------------------------

                                           Моим дочерям, Шеннон и Джессике


ПРОЛОГ

   Эовин Д'Ар, Великий посланник Ксенары, сидел  у  костра  сгорбившись  и
глубоко засунув в рукава одежды огрубевшие  руки  с  узловатыми  пальцами.
Мерзлый ночной воздух растревожил его ревматизм и вызвал боль в  суставах,
стоящая у его ног чашка с чаем из ивовой коры приносила  мало  облегчения.
Теперь холод поселился в самой глубине его тела, и, казалось, самое жаркое
пламя не могло его согреть. У старости есть недостаток:  она  разрушает  и
ум, и тело.
   - Сэр, еще чаю?
   Д'Ар поглядел на услужливое лицо молодого ксенарского солдата.
   - Нет, спасибо, мне хватит.
   - Может быть, еще что-нибудь...
   - Нет, нет, все в порядке. - Эовин отослал  юношу  и  следил,  как  тот
возвращается к своим товарищам у одного из лагерных  костров,  разведенных
около кибиток.
   Сидри, сорок лет служивший ему верой и правдой, умер прошлым  летом,  и
Эовин, утомленный годами и опечаленный потерей, так  и  не  нашел  никого,
достойного занять его место.  Небольшой  отряд  солдат  заботился  о  нем,
насколько это было  в  их  силах,  испытывая  благоговейный  трепет  перед
персоной Великого посланника. Они раздражали его.  Эовин  терпеть  не  мог
общества военных. Они редко думали и говорили о чем-нибудь, кроме  оружия,
лошадей или игры в кости.
   - О Сидри, - пробормотал Эовин, задумчиво глядя в огонь, - как  мне  не
хватает наших с тобой философских споров; они, по крайней мере,  согревали
мою душу.
   Морозный сухой ветер ерошил его  мягкие  седые  волосы.  Дым  раздражал
глаза и горло, и Эовин поднял голову.  Осколок  луны,  повисший  в  густой
паутине звезд, сверкал высоко над ним. Как великолепна весенняя  ночь!  За
время своей долгой службы Ксенарскому дворцу Великий Посланник побывал  во
многих странах и видел много чудесного, но ничто  не  могло  сравниться  с
этим пустынным небом, простиравшимся на восток до далекого горизонта.
   Серые горы возвышались прямо за его спиной, в свете  звезд  были  видны
лишь их темные силуэты. Высокие горные хребты задерживали облака,  несущие
сладостный дождь с Западного моря,  похищая  у  лесов  и  долин  Виннамира
драгоценную влагу и не оставляя ничего этой сухой, жаждущей земле.
   О, какой прекрасной и свободной страной был Виннамир  в  кольце  гор  и
скалистых берегов! Ксенара давно жаждала заполучить  богатства  крохотного
королевства, и если бы горы и скалы не  охраняли  Виннамир  от  вторжения,
гигантская империя поглотила бы  его  много  веков  назад.  Кровавые  годы
противостояния всякий раз сменялись временами  неспокойного  мира.  Сейчас
мир был окончательно установлен. Эовин  снова  уставился  в  огонь,  кусая
тонкие губы.
   Семь лет назад в очередной войне  победил  Виннамир,  хотя  обе  страны
жестоко  пострадали.  В  разгар  отчаянной  битвы   за   морской   пролив,
разделяющий  две  враждующие  страны,   Гэйлон   Рейссон,   король-чародей
Виннамира, совершил нечто ужасное.  Он  поднял  проклятый  волшебный  меч.
Убийцу Королей, и перебил больше полумиллиона человек - не только огромную
армию Ксенары, но и всех жителей Занкоса, столицы. Ксенары.
   При воспоминании об  этом  злодействе  у  Великого  посланника  сжалось
сердце. После  своей  ужасной  победы  Гэйлон  Рейссон  вернулся  домой  с
немногочисленным отрядом, уцелевшим в битве, и с тех пор о  нем  мало  что
было слышно. Люди Ксенары ждали в постоянном страхе, что  месть  Виннамира
опять обрушится на них. Но этого не случилось. В  конце  концов  некоторые
осмелились поверить, что зловещий меч Орима уничтожен.
   Какова бы ни была правда,  оставалось  фактом,  что  Рыжий  Король  был
убийцей, жестоким и хладнокровным, и Эовин сейчас был вынужден отправиться
ко двору этого человека в надежде спасти свое королевство. Ему было стыдно
при мысли, что придется просить о милости, но после разрушения  Занкоса  и
гибели королевского дома Геррика род  короля  Роффо  почти  прервался.  Из
прямых наследников оставалась только дочь короля, Джессмин,  которая  была
женой Гэйлона и королевой Виннамира.
   На трон Ксенары претендовали многочисленные  побочные  отпрыски.  Южное
королевство выдержало войну только благодаря  своим  огромным  размерам  и
близости к Внутреннему морю. Нация зажиточных купцов  и  торговцев  выжила
благодаря широким торговым связям,  и  сейчас  торговля  продолжалась.  Но
теперь остатки купеческих семей жестоко соперничали  друг  с  другом  и  с
аристократией  за  влияние  на  трон  и  парламент.  В  конце  концов  все
претенденты на корону были уничтожены.
   Но ситуация ухудшалась  с  каждым  днем,  и  Эовин,  восьмидесятилетний
старик, давно отошедший от дел, считал  себя  обязанным  отдать  последний
долг погибшему королю. Любой ценой он должен был убедить Джессмин Д'Геррик
вернуться в страну, где она родилась, и занять трон  Ксенары.  Только  она
могла примирить враждующие группировки, - но отпустит  ли  Гэйлон  Рейссон
свою  жену?  В  брачном  контракте  были  определенные  пункты,   дававшие
посланнику кое-какие надежды.
   Давным-давно Эовин видел молодую дочь  Роффо  во  время  переговоров  с
узурпатором Виннамира Люсьеном Д'Салэнгом. Тогда принцесса,  обрученная  с
королем Люсьеном, казалась болезненной и вялой, совсем не похожей на главу
государства. Более четырех веков в Ксенаре не било правящей королевы, и  в
последний  раз  такое  правление  принесло  несчастья.  Но  это  не  имело
значения. Если Джессмин или ее ребенок окажутся умственно или эмоционально
неполноценными, Эовин окружит их  мудрыми  советниками.  Дом  Геррика,  на
котором держалась Ксенара, не должен погибнуть.
   Эовин взглянул поверх костра, привлеченный звуками  приятного  женского
смеха, доносившимися из ближайшей кибитки.  Вдоль  деревянной  перегородки
скользнула высокая тень, тяжелая шелковая занавесь приподнялась,  выпустив
наружу луч света.
   - Эй, там! - сердито крикнул посланник. - Убирайся отсюда!
   Занавесь упала, и он услышал торопливые шаги,  удаляющиеся  в  темноту,
туда, где паслись кони. Нельзя доверять этим  проклятым  солдатам,  но,  с
другой стороны, искушение было велико. Кроме  прочих  подарков  -  богатых
одежд, специй, изысканных яств, - посланник вез ко  двору  Виннамира  трех
молодых знатных женщин из ксенарского города Катай.  Эовин  надеялся,  что
грация и придворные манеры этих фрейлин напомнят королеве  Джессмин  о  ее
ксенарском наследстве и обязанностях перед погибшим отцом, королем Роффо.
   Снова раздался смех, и дверь кибитки  распахнулась.  Девятнадцатилетняя
Сандаал Д'Лелан, младшая из трех дам, переступила через  высокий  порог  и
осторожно ступила на землю. Ее тяжелый  плащ  зацепился  за  угол,  и  она
потянула его, чтобы высвободиться.  Эовин  с  любопытством  наблюдал,  как
девушка молча ищет место возле огня.  Ее  тонкая  рука  держала  небольшую
круглобокую мандолину из позолоченного эбенового дерева.
   - Поздновато для музыки, миледи, - произнес посланник. - И холодновато.
   -  Мне  надоела  пустопорожняя  болтовня,  -  резко  ответила  Сандаал,
поглаживая длинными пальцами блестящее черное дерево мандолины.
   Ее распущенные волосы цвета  вороньего  крыла  спадали  ниже  талии,  а
темные глаза таинственно светились в пламени костра. Женщины  вообще  были
загадкой для Великого посланника, но Сандаал  Д'Лелан  он  совсем  не  мог
понять. Она была тревожно-красива, высока, но тонка в кости, почти хрупка,
и  все  же  в  ней  чувствовалась  невероятная  для  ее  возраста  сила  и
смышленость. Когда-нибудь выйдет замуж за какого-нибудь богатого дворянина
и станет важной персоной. Но сейчас она была всего лишь знатной обнищавшей
аристократкой,  потерявшей  всю  семью  и  наследство,  когда  Занкос  был
разорен.
   Сначала Эовин считал  ее  неподходящей  для  роли  фрейлины:  она  была
чересчур  откровенной,  даже  до  враждебности,  -  но  все  же  в  чем-то
привлекательной. Позже, после многочисленных бесед со вкрадчивой дамой  из
Катая, посланник с радостью остановил на ней свой выбор. По крайней  мере,
она скрашивала долгое путешествие.
   Сандаал начала играть, устремив взгляд внутрь себя. Струны были сделаны
не из сухожилий, а из стали, и каждый  раз,  когда  она  ударяла  по  ним,
сильная и чистая нота вылетала и растворялась в  ночи.  Ее  мягкий  голос,
плывущий за скорбной мелодией, был столь же прекрасен:

   По доброму приказу короля
   Навек с любовью распростился я,
   И ждет меня далекая земля.
   По доброму приказу короля
   Пришлось с родными распрощаться мне,
   Чтоб умереть в неведомой войне.

   Когда зазвучала  печальная  баллада.  Великий  посланник  снова  поднял
взгляд к звездам. Музыка Сандаал всегда заставляла его сердце сжиматься от
боли. Ее подруги, Катина и Роза Д'Ял, пели о  своих  девических  мечтах  и
надеждах на верную любовь и замужество, но песни  леди  Д'Лелан  неизменно
говорили об утратах и отчаянии.
   Даже шумные игроки в  кости  возле  соседнего  костра  приумолкли.  Все
солдаты прислушивались к словам старинного припева:

   В дальние страны я уезжаю,
   Я уезжаю, любовь моя.
   Я уезжаю и покидаю
   Все, что любил в этой жизни я.

   Отзвенела  последняя  нога,   и   наступила   долгая   тишина,   только
потрескивали костры.
   Вдруг из темноты раздался мужской голос:
   - Сыграй-ка нам что-нибудь веселенькое, красотка!
   Для солдата было верхом дерзости обращаться к даме в таком тоне.  Эовин
встретился глазами с Сандаал и слегка кивнул. Уголок ее рта дернулся,  она
вскинула голову, что предвещало злую  выходку.  Раздался  первый  мажорный
аккорд.
   На второй разухабистой строчке солдаты уже валились  от  смеха.  Старик
плотнее завернулся в плащ и  поежился.  В  словах  песни  не  было  ничего
откровенного,  но  зато  было  столько  двусмысленностей  и   непристойных
намеков, что Великий посланник, старый завсегдатай кабаков,  почувствовал,
что краснеет. Из дверей кибитки выглянули два  девичьих  личика  с  широко
раскрытыми от возмущения и неожиданности глазами.
   Песня закончилась  под  одобрительные  выкрики  солдат,  но,  когда  ее
попросили спеть еще песенку, Эовин проворчал:
   - Достаточно. - Он наклонился к Сандаал: - Я надеялся, что привезу к ее
величеству высокородную леди... а не девку из таверны.
   - Вот как?! - Девушка встала, расправив складки  длинной  юбки,  черные
волосы струились по ее плечам. - Не бойтесь, милорд. Я не разочарую вас.



1

   Комната в северо-западном крыле замка Госни была тесная и темная,  окна
в ней предназначались  скорее  для  лучников,  чем  для  счетовода.  Дэвин
Дэринсон, молодой герцог Госнийский, прищурившись, вглядывался  в  списки,
лежавшие на столе, и старался не обращать  внимания  на  ребенка,  который
носился кругами вокруг него. Это было непосильной задачей. Мерцающее пламя
свечи в конце концов погасло.
   - Милорд, прошу вас!.. - раздраженно произнес герцог.
   Тейн остановился, запыхавшись.
   - Мне надоело! Я хочу идти гулять. Сейчас же! - Хотя  приказ  был,  вне
сомнения, королевский,  шестилетнего  мальчишку  в  потрепанной  одежде  и
рваных ботинках вряд ли можно было  принять  за  наследника  виннамирского
трона. Но и платье Дэви было не лучше, так  что  он  тоже  не  походил  на
герцога.
   - Я пообещал королю выполнить эти расчеты.
   - Ты бы лучше нанял чиновника, - заявил мальчик.
   Дэви проворчал:
   - Я не могу себе этого позволить.
   Так же как и многого другого... Это были тяжелые времена для  лордов  и
простолюдинов в стране, которая и так была достаточно бедна.  Семь  долгих
лет Виннамир страдал от последствий войны, от голода и  лишений.  Но  этот
год мог стать переломным - если погода будет хорошей. Дети, чьи отцы  ушли
на битву и никогда не вернулись,  наконец  достигли  зрелости.  Эта  весна
обещала богатый урожай и много молодых, сильных рук, чтобы убрать его.  Но
ничто не могло заменить утерянные знания и мастерство погибших фермеров  и
ремесленников, которые передали бы своим сыновьям отцы, возвратись  они  с
войны.
   - Опять дождь собирается! -  воскликнул  Тейн,  нарушив  ход  невеселых
раздумий герцога, и тот поднял голову. Мальчик  перегнулся  через  толстый
скошенный подоконник.  В  мрачном  замке  Госни  никогда  не  пользовались
стеклами, хотя некогда в оконные  проемы  вставляли  промасленную  бумагу.
Крошечные ломкие обрывки до сих пор цеплялись за раму.
   - Отойдите от окна, милорд, - предупредил  Дэви.  Оконные  проемы  были
узкие, но не настолько, чтобы маленький принц не мог выпасть  и  разбиться
насмерть.  Тейн,  более  рассудительный,  чем  обычно,  с  громким  стуком
спрыгнул обратно на деревянный пол. Из дырки в его левом  ботинке  выбился
кончик носка, и мальчик наклонился, чтобы затолкать его обратно. Затем его
ярко-голубые  глаза  забегали  по  скучной  тесной  комнатке   в   поисках
чего-нибудь занимательного. Не в первый раз Дэви пожалел, что взял ребенка
с собой, - но отказать мальчику было почти так же невозможно, как пытаться
не замечать  его.  Энергичный,  напористый  и  умный  не  по  годам  принц
Виннамира был почти на голову выше любого своего сверстника.  Он  пошел  в
дедушку по отцовской линии - такие же медно-рыжие волосы и глубокие  синие
глаза; а худощавость и длинные конечности  обещали,  что  когда-нибудь  он
вырастет таким же великано