из кибитки и  разгрузить  вещи.  Сандаал
отказалась от какой бы то ни  было  помощи  и  сама  понесла  единственный
узелок с одеждой и мандолину. Остальные сражались с непомерными  сундуками
сестер Д'Ял.
   Рыжебородый человек передал свою лошадь  мальчику-слуге  и  теперь  был
погружен  в  беседу  с  Великим  посланником.  Он  снял  перчатки,  и   на
указательном пальце его  правой  руки  сверкало  тяжелое  золотое  кольцо.
Внезапно Сандаал поняла, что этот лорд - не кто иной, как Гэйлон  Рейссон,
сам король-чародей Виннамира.  Она  почувствовала  отвращение,  когда  оба
собеседника, старый и молодой, повернулись и направились к женщинам.
   -  Ваше  величество,  -  произнес  посланник  своим  древним  скрипучим
голосом, - позвольте представить вам  леди  Катину  и  Розу  Д'Ял  и  леди
Сандаал Д'Лелан.
   Сестры в синих и зеленых длинных юбках присели в глубоком реверансе,  и
король любезно поцеловал каждой руку. Но руку  Сандаал  он  держал  дольше
прочих, вглядываясь карими глазами в лицо молодой южанки.
   - Д'Лелан?.. - мягко переспросил король.
   -  Да,  ваше  величество,  -  ответила  Сандаал  притворно  застенчиво;
несмотря на близкое родство, от прикосновения пальцев короля к ее коже  ей
становилось не по себе.
   - Вы, видимо, в родстве с Арлином Д'Леланом?
   Опустив глаза, девушка благоразумно  подавила  приступ  гнева,  который
вызвало произнесенное имя.
   - Он был моим братом.
   - Он был моим лучшим другом, - пробормотал Гэйлон Рейссон,  -  и  я  не
встречал человека более смелого и честного. Мои соболезнования столько лет
спустя - слабое утешение. Если  я  мог  бы  что-нибудь  для  вас  сделать,
достаточно попросить.
   - Благодарю вас, милорд.
   Сандаал в незамысловатой серой юбке присела в  реверансе,  а  король  с
посланником направились к конюшням.
   Гэйлон Рейссон мог сделать для нее только одно - умереть, и она  готова
была добиться этого любой ценой. Ничто другое не смогло бы облегчить  боль
и гнев последних семи лет. Одним ударом  своего  волшебного  меча.  Убийцы
Королей,  король  Виннамира  разрушил  Занкос,  столицу  Ксенары.  Сандаал
потеряла все - мать, братьев,  сестер,  дядей  и  теток...  и  удачу  рода
Д'Лелан.
   Только то, что она гостила у друзей в Катае, спасло молодую южанку.  Но
с тех пор жизнь ее была тяжела. В двенадцать лет она осталась сиротой  без
гроша и кочевала из одной катайской  семьи  в  другую,  везде  нежеланная.
Страна тем временем залечивала раны,  нанесенные  опустошительной  войной.
Она   ожесточилась   еще   ребенком,   но   верила,   что   справедливость
восторжествует. И теперь она должна восторжествовать. Она поклялась в этом
много лет назад.
   - Сандаал, хватит спать на ходу,  -  крикнула  со  двора  Роза.  Пришла
служанка показать им комнаты. Они прошли за ней в ворота.
   - Здесь просто ужасно, - шепотом произнесла Катина, когда  они  шли  по
коридорам замка.
   Сандаал кивнула. В воздухе пахло плесенью, а свечи почти не  рассеивали
мрак. Служанка провела  их  вверх  по  лестнице.  Высокие  амбразуры  окон
пропускали больше света, и наверху было даже  теплее.  В  солнечных  лучах
танцевали пылинки.
   - Ваши вещи принесут наверх, - сказала  пожилая  служанка,  приседая  в
реверансе и открывая дверь просторной гостиной. В очаге уже горел огонь. -
Ее величество решили, что вам будет лучше разместиться  втроем  в  больших
апартаментах, чем в отдельных комнатах.
   Леди Д'Лелан была недовольна. Ей до конца жизни хватило бы двух месяцев
езды в тесной кибитке с сестрами, но она не стала жаловаться и ответила:
   - Поблагодарите королеву. Это отлично подойдет.
   - Да, миледи, - служанка улыбнулась и пошла обратно  по  коридору,  где
уже звучали приближающиеся голоса.
   - Слава богу, - вздохнула Катина.
   Принесли часть сундуков. Взволнованные сестры начали выкладывать  вещи.
Сандаал вошла в меньшую из двух спален и закрыла за собой дверь. В спальне
была уютная библиотека. По углам во внешней стене размещались два  больших
окна, между ними - укромная ниша. Внизу,  под  окнами,  был  цветник,  уже
расцвели розы - красные, желтые, розовые.
   Быть  может,  Каслкип  был  грубой  постройкой,  но  жить  в  нем  было
достаточно приятно. Тени облаков скользили  по  пышной  зелени  лужаек,  и
Сандаал изо всех сил сопротивлялась обаянию этой тихой местности.  Она  не
должна забывать о своей цели.


   Когда четыре месяца назад  Гэйлон  Рейссон  получил  первое  письмо  от
Великого посланника, его стало одолевать беспокойство. Он понял, что  рано
или поздно его политические связи с Ксенарой должны возобновиться. Все  же
прошло семь долгих лет, и груз вины уже не так давил его.
   Эовин  Д'Ар  был  хитрой  старой  лисой,  его  письма   были   написаны
высокопарным причудливым слогом,  с  изворотами  и  выкрутасами,  которые,
казалось, не клонили  ни  к  чему  определенному.  Но  в  них  содержались
обещания прочного мира между двумя народами и предложение взаимной  дружбы
и помощи - во имя Джессмин, дочери короля  Роффо,  погибшего  в  последней
битве от руки Гэйлона.
   Гэйлон размышлял в одиночестве перед очагом в своих покоях, и в уме его
проносились   тягостные   картины...   воспоминания   о   причиненных   им
разрушениях, о погибших  друзьях...  внезапно  на  его  плечи  легли  руки
королевы. Она наклонилась и поцеловала его волосы.
   - Ты такой притихший,  -  заметила  жена.  -  Что  тебя  тревожит,  мой
господин?
   Гэйлон улыбнулся ей:
   - Великий посланник и его велеречивость. - Он резко сменил тему: -  Как
она ненавидит меня, должно быть...
   Королева,  стоя  за  его  спиной,  задумалась,  желая   понять,   какое
направление приняли его мысли.
   - Ты имеешь в виду леди Сандаал? Я сомневаюсь, чтобы она осталась у нас
при дворе. - Джессмин наклонилась, чтобы  поцеловать  его  в  щеку.  -  Ты
сделал то, что должен был сделать. Она вправе проклинать тебя  не  больше,
чем можно проклинать бурю за дождь и молнии. Пусть вина лежит на тех,  кто
виноват на самом деле - этот ужасный меч и Сезран, который выковал его.  И
мой отец, который начал войну.
   Гэйлон попытался последовать ее совету, но от воспоминаний было  тяжело
избавиться. Она знала его лучше, чем он знал  сам  себя,  и  только  в  ее
глазах он мог прочесть свое оправдание и примириться  с  прошлым.  За  эти
годы любовь Джессмин, ее нежный, вкрадчивый голос и неопровержимая  логика
принесли ему покой. Ужасные колдовские силы внутри него утихомирились.
   - Ты готова? - спросил Гэйлон.
   - Думаю, да, - вздохнула жена. - У нас так давно  не  было  официальных
обедов... и мои платья не годятся после родов.
   Король  обернулся  и  посмотрел  на  ее  милое  ненакрашенное  лицо   и
зеленоватые глаза. Узкая золотая диадема увенчивала ее медовые с рыжеватым
отливом волосы, вьющиеся локонами.  Она  выбрала  бледно-зеленое  атласное
платье с высоким  корсажем,  скрывающее  полноту,  налитые  молоком  груди
натягивали ткань.
   - Ты выглядишь прекрасно, - сказал Гэйлон, поднимаясь.  -  Ты  была  бы
прекрасна и в лохмотьях, моя милая.
   Молодая женщина поморщилась:
   - По меркам Ксенары я и есть в лохмотьях. - Она взяла его под  руку,  и
король проводил  ее  к  двери.  -  А  что  насчет  велеречивости  Великого
посланника?
   - Да так, ничего, - пробормотал король. - Только не  просто  о  мире  и
торговле он приехал говорить. Трон в Ксенаре пустует. Мы  с  тобой  знаем,
что он приехал за королевой для этого трона.
   Они прошли уже полпути, и Джессмин сказала без колебаний:
   - Тогда он приехал зря. Я довольна троном, который разделяю с тобой.
   Гэйлон почувствовал огромное облегчение. Мысль о том, что  она  покинет
его и уедет на юг, была невыносимой. Соблазн огромного богатства и  власти
над таким великим народом мог привлечь кого угодно,  только  не  Джессмин.
Нет, он всегда может полагаться на ее любовь.
   Когда они вошли в большой зал, все застыли и притихли. За столом сидела
всего дюжина человек, но были установлены подмостки,  и  столовые  приборы
были из лучшего дворцового серебра. Все присутствующие поклонились  королю
и королеве. Великий посланник и его фрейлины приблизились первыми.
   - Ваше величество, - сказал старик в длинной богатой одежде и сдержанно
поклонился Джессмин. - Я Эовин Д'Ар, миледи.  Великий  посланник  Ксенары.
Мне выпала великая честь представить вам  этих  юных  девушек,  присланных
прислуживать вашей особе.
   - Моей особе, - королева задумчиво посмотрела на дам. - Как  они  будут
мне прислуживать? Мои нужды весьма скромны.
   - Они будут вас развлекать. Они будут петь вам, читать стихи,  веселить
вас. Королева стоит всего этого.
   Сперва  были  представлены  сестры  Д'Ял,  они   присели   в   глубоком
почтительном реверансе, расправив широкие пестрые юбки. Но Гэйлон  не  мог
отвести глаз от Сандаал Д'Лелан.  На  ней  была  голубая  туника  с  очень
строгой юбкой без оборок, но все же очень милая. Казалось, Джессмин занята
ею больше всего.
   - Как благородно с вашей стороны, - прошептала королева юной девушке, -
служить двору, защищая который погиб ваш брат.
   Лицо Сандаал осталось безмятежным, но Гэйлон увидел, что  в  ее  темных
глаза промелькнула печаль, и это глубоко ранило его. Его лучший друг Арлин
Д'Лелан погиб от руки своего собственного короля.
   - Я очень любила своего брата,  -  тихо  ответила  леди  Д'Лелан,  -  и
поэтому я люблю всех, кого любил он.
   - Приступим к еде? - Гэйлон стряхнул с себя чувство вины и  подал  знак
слугам внести блюда.
   Сегодня  в  зале  играла  музыка,  несколько  музыкантов   с   лютнями,
барабанами и флейтами. Король, заняв место во главе  стола,  с  сожалением
подумал, что музыканты были еще молоды и неопытны. Подали  горячие  блюда,
и,  несмотря  на  плохую  музыку,  трапеза  оказалась  отменной.   Великий
посланник привез к виннамирскому двору много подарков, среди которых  были
экзотические специи, рис, мука и сладости.
   Виннамирцы уже не голодали, но их ежедневное меню  обычно  состояло  из
картофеля и мяса. Многие ксенарские блюда были поданы горячими с имбирем и
перцем. Гэйлон ощущал на себе холодный взгляд Сандаал, и впервые за  много
лет король выпил за ужином слишком много вина. Джессмин, сидевшая рядом  с
ним, сделала вид, что не обращает внимания.
   Великий посланник тоже наслаждался вином.
   - Это, - произнес он,  радостно  наполняя  чашу,  -  действует  на  мои
больные суставы гораздо лучше, чем чай из ивовой  коры.  К  сожалению,  от
старости нет средства... - Он придвинулся ближе к Гэйлону и усмехнулся:  -
Кроме смерти, конечно.
   Король сделал большой глоток из своей чаши.
   - Чтобы привезти нам продукты  и  насладиться  нашими  винами,  вам  не
стоило проделывать такой далекий путь.
   - Разумеется, сир. Это не светский визит, но политика  может  подождать
до утра. А сейчас, я  думаю,  лучше  наслаждаться  ужином.  Это  наилучшее
основание, на  котором  можно  построить  добрые  отношения  между  нашими
государствами.
   - Я могу сказать вам, - произнес Гэйлон, немного осоловевший от вина, -
что это не так.
   Морщинистое лицо Эовина расплылось в улыбке:
   - Неужели? Тем не  менее  я  не  хотел  бы  обсуждать  этот  вопрос  до
завтрашнего утра. Давайте попробуем барашка с пряностями. - Он сам положил
кусок барашка на тарелку короля: - Только осторожнее, он горячий.


   Глубокой ночью, когда все, кроме нескольких стражей уснули,  Дэви  взял
фонарь со свечой  и  стал  спускаться  по  каменным  ступеням,  ведущим  в
глубокие подвалы замка. За обедом принц  Бэнэк  поинтересовался  раной  на
руке герцога и поверил в его ложь,  но  Сорек,  хотя  и  молчал,  выглядел
обеспокоенным. Ожог продолжал болеть,  все  время  напоминая  о  талисмане
Орима, спрятанном в спальне. У Дэви был плохой  аппетит,  и  он  почти  не
обращал внимания на Тейна, который к концу трапезы стал безобразничать.
   Остаток дня плохо запомнился герцогу. Казалось, что он  будет  тянуться
вечно, но в  конце  концов  наступила  ночь.  Теперь,  стоя  на  последней
ступеньке, он высоко держал фонарь, стараясь сохранить равновесие  в  этом
темном, лишенном окон подземелье. Западная стена... Фонарь  дрожал  в  его
здоровой руке, и тени плясали перед ним. Странно, что этот подвал, хотя  и
весьма пыльный, был в гораздо лучшем состоянии,  чем  остальные  помещения
замка. Ненужная мебель  и  ящики  с  бумагами  и  одеждой  были  аккуратно
расставлены вокруг, и пыль покрывала все. Дэви оставлял  следы,  добираясь
до нужной стены.
   Десятая плита  была  прикрыта  фанерой.  Чтобы  отодвинуть  ее,  герцог
поставил фонарь, а затем осторожно счистил кинжалом грязь с  краев  камня.
Поддев кинжалом угол плиты, он поднял ее и отодвинул в  сторону.  Под  ней
было неглубокое, но широкое отверстие, которое  уходило  под  одиннадцатую
плиту. В этой выемке лежал второй свинцовый сундук.
   Дэви с трудом вытащил его. В этом сундучке не  было  замка,  и  он  был
тяжелее, чем сундучок в его комнате. Он положил  плиты  на  место.  Затем,
неловко подхватив свинцовый ящик, герцог  стал  нащупывать  обратный  путь
вверх по ступенькам и вдоль  по  длинному  коридору  в  свою  комнату.  Он
поставил сундучок на кровать, туда же, где раньше стоял  первый.  Дрожа  с
головы до ног, Дэви откинул крышку.
   Внутри  лежал  тяжелый  фолиант  "Книги   Камней".   Кожаная   обложка,
потрескавшаяся от времени, была окована  золотом  и  покрыта  неизвестными
знаками. Почти против своей воли  молодой  лорд  кончиками  пальцев  легко
прикоснулся к обложке. На этот раз не было обжигающей лютой  боли,  только
слабый колдовской  трепет  охватил  его,  искушая  открыть  Книгу.  Первая
страница была чистой, бумага осталась невероятно белой, несмотря на  века,
прошедшие со дня создания Книги.
   Дэви увидел, что вторая страница  была  испещрена  мелкими  рунами  без
знаков препинания и пробелов. Остальные страницы  были  такими  же,  тесно
покрытыми буквами так, что сквозь них не было видно бумаги. И все они были
совершенно непонятны для герцога. У Гэйлона Рейссона в библиотеке Каслкипа
хранилась  копия  этого  внушительного  тома,  но  никто  не   осмеливался
прикоснуться к ней. Даже Дэви, так стремящийся  постичь  искусство  магии,
никогда не прикасался к Книге и не заглядывал в нее.
   Сейчас он обладал своей собственной Книгой, но что толку было  в  этом?
Камень и  Книга  были  тесно  связаны.  Здесь  было  сокрыто  все  знание,
необходимое молодому чародею, чтобы овладеть Колдовским Камнем, и  все  же
Дэви не мог добраться до него. Он на минуту отложил Книгу и достал  из-под
кровати шкатулку с Камнем Орима. На этот раз он осторожно  вытащил  Камень
за золотую цепь, кончиками пальцев держась за застежку.
   Когда он поднес Камень к Книге, глубоко внутри талисмана засиял  слабый
синий свет. И чем ближе он подносил Камень, тем ярче становилось свечение,
пока яркая синяя вспышка не осветила страницу. В этом свете рунные  строки
расплылись, складываясь в понятные Дэви слова.
   "Пусть запомнит эти слова разум, который ищет подлинную силу".
   Он вгляделся в  строки  и  понял,  что  даже  в  переводе  они  слишком
таинственны для его ограниченного представления о магии.  Это  было  нечто
вроде заклинания, но совершенно бесполезного для него. Дэви наугад  открыл
Книгу где-то в середине и склонился над ней.
   "Если вы уже овладели Камнем,  то  Камень  принесет  великий  вред  или
смерть всякому, кто прикоснется к нему голыми руками.  Если  хозяин  Камня
умрет, в редких случаях Камень может признать человека той же  крови.  Это
должно происходить постепенно и с большими предосторожностями. Заверните и
обвяжите Камень шелком, и  пусть  он  находится  поблизости  от  человека,
который собирается стать его новым хозяином. Только тогда и по  прошествии
времени Камень, возможно, подчинится его приказаниям".
   Свеча озаряла каменные стены комнаты, и Дэви, дрожа,  перевел  дыхание.
Каким образом ему удалось найти именно тот отрывок, который ему был нужен,
среди сотен, возможно, тысяч страниц "Книги Камней"? Как бы  то  ни  было,
это произошло, и молодой  герцог  намеревался  воспользоваться  указаниями
Книги.
   Он отыскал в платяном шкафу шелковый  платок  и  осторожно  обернул  им
Камень Орима, затем крепко обвязал его ниткой. Так же осторожно  он  надел
на шею золотую цепь и спрятал  талисман  под  рубашкой.  Никто  не  должен
увидеть его. Никто не должен  узнать...  пока  он  не  овладеет  подлинной
силой.



3

   Официальная аудиенция была назначена на завтрашний вечер, а с утра  три
молодые фрейлины собрались у дверей в покои Джессмин. На  сей  раз  наряды
сестер были попроще,  но  все  равно  по  виннамирским  меркам  богатые  и
пестрые. Сандаал опять была одета в серое и держала в  руке  мандолину  из
блестящего эбонитового дерева, такую же  черную,  как  ее  длинные  прямые
волосы. У Катины и Розы были темно-русые кудри, из которых  они  соорудили
причудливые локоны, собрав их в узел.
   Служанка впустила девушек, и  те  вежливо  присели  в  реверансе  перед
королевой. Джессмин, улыбаясь, кивнула им:
   - Доброе утро, миледи.
   Она оставалась в кресле-качалке перед  огнем,  на  руках  у  нее  уютно
устроилась Лилит. Малышка только что поела и теперь погружалась в сон.
   - Доброе утро, ваше величество, - ответили дамы, потупив глаза.
   Впервые  Джессмин  ощутила,  что  стесняется  убогой  меблировки  своих
покоев. Гобелены выцвели, кисти обтрепались, серые, унылые каменные  стены
покрылись плесенью. Эти дамы происходили  из  зажиточных  семей.  Что  они
могут подумать?
   Королева продолжала мягко покачиваться в кресле  из  кленового  дерева,
разглядывая молодых женщин.
   - У меня раньше никогда не было фрейлин. -  Ее  взгляд  остановился  на
утонченном аристократическом лице Розы. - Я не знаю, что я  могла  бы  для
вас сделать.
   - Позвольте нам сделать кое-что для вас, миледи,  -  горячо  произнесла
младшая  сестра,  поразив  королеву  странным  ксенарским  акцентом.  -  Я
привезла томик стихов Нэпьера, чтобы почитать вам вслух, а Катина привезла
игры...
   - Нэпьер?
   - Новый поэт из Беньира - великий воин с чуткой душой сельского жителя.
Он - один из немногих, переживших войну с Виннамиром.
   Катина слегка толкнула сестру локтем.
   - Он очень популярен на юге. Все его стихи переведены на ксенарский. Мы
привезли вам много новых книг, ваше величество. И новую музыку тоже.
   Только Сандаал не принимала участия  в  разговоре.  Осторожно  поставив
мандолину на низкий диванчик, она пошла к очагу, чтобы принести  чайник  и
наполнить чашку королевы.
   -  И  сколько  времени  вы  намерены  прислуживать  мне?   -   спросила
позабавленная Джессмин.
   - Сколько вам будет угодно, миледи, - ответила Катина, выступая вперед.
- Вы позволите? - Она осторожно взяла ребенка из рук королевы, отнесла его
в колыбельку и укрыла  одеялом.  -  Что  бы  вам  хотелось  сегодня,  ваше
величество? Может быть, выйдем в сад  подышать  утренним  воздухом?  Может
быть, вы желаете вязать или вышивать?
   Джессмин покачала головой:
   - Сперва я хотела бы познакомиться с вами.  Сядьте.  Расскажите  мне  о
себе и своих семьях, и как вы решились приехать сюда.
   - Конечно, ваше величество, - сказала Катина и сделала знак  остальным,
чтобы те уселись.
   Старшая из сестер Д'Ял, казалось, была здесь  в  милости,  и  остальные
подчинялись ей, хотя для Джессмин было очевидно, что  Сандаал  делает  так
только потому, что сама этого хочет. Утро прошло быстро  и  приятно,  пока
Роза и Катина говорили на свою любимую тему - о самих себе. Потом служанка
принесла чай и  сдобу.  На  подносе  лежали  крохотные  сладкие  пирожные,
приготовленные личным поваром Великого посланника.
   Сандаал Д'Лелан избегала привлекать внимание к себе, поэтому  она  села
на  подоконнике,  тихонько  наигрывая  на  мандолине  чарующе   прекрасные
мелодии. Джессмин нашла, что каждая дама обворожительна по-своему.  Катине
бы