рону  и
затрясла головой, но герцог быстро справился с ней. Снизу ему подали меч.
   - Милорд Тейн! - позвал Дэви, и принц немедленно появился из тумана. Он
тоже был верхом, и его белая лошадка в тумане казалась похожей на призрак.
   - Почему отец вызывает  нас  обратно  так  скоро?  -  спросил  мальчик,
подавляя зевок и деликатно прикрывая рот ладонью в теплой рукавице.
   В голосе принца Дэви послышалась тревога. В самом деле, в письме короля
не было ничего, кроме приказа возвращаться в Каслкип как можно скорее.  Он
поспешил рассеять беспокойство принца:
   - Без сомнения, причина  этого  как-то  связана  с  прибытием  Великого
посланника Ксенары. Если бы кто-то заболел или произошло несчастье, Гэйлон
обязательно написал бы об этом в депеше. Так что не волнуйся напрасно.
   Глянув на маленькую кобылу, герцог сменил тему:
   - Как она себя ведет?
   - Превосходно, - ответил принц с  оттенком  гордости.  -  Я  назвал  ее
Соджи.
   - Соджи... - повторил герцог и представил себе развевающуюся  по  ветру
серебристую гриву. - Хорошее имя.
   Повернувшись в седле, он стал вглядываться в туман.
   - Эй, вы, там! - крикнул он. - Скоро тронемся, Фитцуол?
   - Как только Тод попадет ногой в стремя, - донесся ответ.
   Впрочем, несколько минут спустя небольшой  отряд  всадников  и  вьючных
лошадей  пересек  внутренний  двор  замка  и  выехал  за  ворота.  Изрытая
колдобинами, редко используемая дорога должна была вывести их на  почтовый
тракт около Мидлтауна. Кристаль сразу припустила рысью, и Дэви чувствовал,
как обернутый в шелк Колдовской Камень стучит по его груди. Не было  такой
минуты,  когда  бы  он  не  ощущал  его  присутствия,  не  тянулся  к  его
могуществу. Да и в его восприятии уже произошли небольшие изменения.
   В последнее время весь мир вокруг него стал чище  и  ярче.  Все  краски
заиграли так, словно все вокруг было омыто  сильным  дождем,  а  в  ноздри
вползали необычайно сильные, но приятные запахи. Каждый звук,  даже  самый
тихий шорох, слышался отчетливо, и герцогу не  приходилось  гадать,  чтобы
определить его происхождение. Дэви чувствовал, что, даже несмотря на шелк,
который защищал его от Камня, между  ними  начинала  формироваться  связь,
которая навечно привязывает Камень к своему  обладателю  и  наоборот.  Эта
мысль, однако, не только обрадовала его, но и  повергла  в  страх.  Камень
жаждал обладать им так же сильно, как и он - Камнем.
   - Дэви?
   Герцог повернулся к неясно видимому в тумане  силуэту  принца,  который
ехал рядом с ним.
   - Да, ваше высочество?
   - С тобой все в порядке?
   - Безусловно. А что?
   - В последнее время ты почти не разговариваешь со мной. С тех  пор  как
король  Сорек  навестил  тебя,  ты   кажешься   постоянно...   усталым   и
озабоченным. Я подумал, уж не простудился ли ты.
   - Может быть.
   Дэви  заставил  себя  улыбнуться.  Дети  из  королевских   семей   рано
взрослели, и принц не был  исключением.  Иногда  он  вел  себя  совершенно
по-взрослому, гораздо серьезнее, чем взрослые вокруг него.
   - Тогда, как только мы вернемся в Каслкип, - повелительно сказал принц,
- ты должен будешь показаться Гиркану.
   - Безусловно, ваше высочество, - притворился герцог.
   Престарелый лекарь из Каслкипа со своими мерзкими настоями и неуклюжими
врачебными приемами был последним из всех,  кого  Дэви  стремился  увидеть
после возвращения.
   - И закутайся в плащ. Сейчас довольно холодно.
   - Хорошо, ваше высочество.
   Фитцуол позади него глухо хихикнул. Дэви неожиданно пришпорил  Кристаль
и заставил ее мчаться сквозь молочно-белый туман  скорой  рысью,  так  что
остальные были вынуждены последовать за ним. Приказ короля гласил  прибыть
как можно скорее, и если они поторопятся, то успеют добраться до Миллтауна
как раз вовремя,  чтобы  успеть  наскоро  перекусить,  пока  лошади  будут
отдыхать. Впрочем,  раздражительность  и  нетерпение  почти  не  отпускали
герцога. Все вокруг него представлялось ему лишь преградой на пути к  тому
единственному, чего он желал в настоящее время.
   Дэви гнал лошадь все вперед и вперед до тех пор,  пока  колени  его  не
заболели от постоянного понукания лошади. Один из  охранников,  Сил,  даже
начал недовольно ворчать. Можно было пустить лошадей галопом, но тогда они
утомились  бы  гораздо  быстрее,  чем  добрались  до  Миллтауна.  Как   ни
удивительно, но Тейн выдерживал скачку без малейшей жалобы,  хотя  тряская
рысь Соджи доставляла ему немалые неудобства.
   К середине утра горячее солнце выжгло  туман,  и  Тейн  первым  заметил
вдали  торчащие  над  деревьями  дымоходы  и  трубы  Миллтауна.  Это   был
единственный  морской  порт   Виннамира,   вытянувшийся   вдоль   морского
побережья. Дома здесь были бревенчатые, крепкие, да и народа жило  больше,
чем рядом с Каслкипом  в  Киптауне.  Прекрасное  твердое  дерево,  которое
обрабатывали многочисленные лесопилки города, экспортировалось  во  многие
южные  страны  западного  побережья  и  использовалось  в   основном   для
строительства кораблей. Мягкие и декоративные древесные породы  -  красное
дерево, кедр и ольха - шли на строительство домов и их внутреннюю отделку.
   На окраинах города их приветствовал  крепкий  запах  древесных  опилок,
гниющей рыбы и соленого морского воздуха. С тех пор как они в  первый  раз
проезжали через город, в гавани появилось  несколько  новых  кораблей.  По
странному совпадению все это были корабли из  Ксенары,  и  на  запруженных
народом улицах почти повсеместно звучала гортанная ксенарская речь.
   При виде толпы Дэви занервничал, и Фитцуол выехал вперед.
   - Дорогу! - громко кричал он. - Дорогу Рыжему Принцу!
   Чужеземцы, разинув рты, принялись глазеть на рыжего  мальчугана  верхом
на кремово-белой кобыле. Местные жители неловко  кланялись,  стиснутые  со
всех сторон  своими  соседями.  Как  и  следовало  ожидать,  в  нескольких
постоялых дворах, куда они подъехали сначала, не было  свободных  мест.  В
конце концов,  несмотря  на  полуденный  наплыв  посетителей,  им  удалось
остановиться в таверне "Приют моряка", где расторопный хозяин предложил им
комнату и стол, подав принцу  и  его  свите  вполне  приличную  еду.  Один
бедняга Тод остался без обеда, ибо его оставили присматривать за  лошадьми
и багажом.
   Густая похлебка  из  рыбы  и  моллюсков  не  вызвала  у  Дэви  приступа
аппетита. Шум и запах в переполненном зале стояли такие, что у него заныли
зубы. В прошлый приезд  он  нашел  Миллтаун  любопытным,  даже  экзотичным
городом, но теперь тревога не покидала его.
   - Вам следует поесть,  милорд,  -  сказал  рядом  с  ним  Тейн.  -  Нам
предстоит долгий путь.
   Герцог с трудом улыбнулся принцу:
   - То же самое я могу сказать и вашему высочеству.
   - Я просто не люблю рыбу. У нее вкус... очень рыбный, -  принц  сморщил
недовольную гримасу. - Вот если бы у них была оленина...
   Он отпил глоток своего разбавленного водой вина и продолжил:
   - Жду не дождусь, когда же мы наконец вернемся домой. Я  ужасно  скучаю
по ма и...
   Он оборвал  себя  на  полуслове  и  опустил  голову.  Щеки  его  слегка
покраснели.
   Фитцуол перегнулся к нему через стол и нравоучительно сказал:
   - Даже самый храбрый солдат скучает по дому, ваше высочество. Этого  не
надо стыдиться.
   Тейн повернулся,  и  на  мгновение  его  глаза  встретились  с  глазами
герцога. Дэви слегка вздрогнул, ибо ощутил и пережил острую тоску мальчика
по семье так, словно это была и его семья. Колдовской Камень на его  груди
немного нагрелся, разделяя его эмоции, которые в  этот  миг  стали  общими
эмоциями Дэви и сына Рыжего Короля-мага. Это была едва уловимая, но  очень
сильная магия.
   - Милорд Дэвин, - шепнул  вдруг  Фитцуол,  кивком  головы  указывая  на
соседний столик за спиной герцога,  за  которым  вдруг  раздались  громкие
гневные голоса.
   - Я думаю,  что  наш  обед  закончен,  -  так  же  тихо  ответил  Дэви,
протягивая  свой  кошелек  сержанту.  -  Заплатите  хозяину  и  догоняйте.
Встретимся снаружи. Не забудьте обед для Тода.
   Повернувшись  к  двум  другим  гвардейцам,  Гэйбу  и  Силу,  он  твердо
приказал:
   - Если начнется заварушка, не вздумайте полезть в драку.  Наша  главная
забота - безопасность принца.
   Он уже крепко держал Тейна за руку, помогая тому выбраться из-за стола,
однако все его внимание было направлено на ссорящихся.
   Это  были  два  крепких  моряка-ксенарца,  которые   казались   изрядно
подвыпившими, несмотря на относительно  ранний  час.  Принц  уже  выбрался
из-за стола, когда пьяные моряки пошли на абордаж. Все могло бы  кончиться
хорошо, если бы в драку не вмешался третий, видимо, их  приятель,  который
попытался разнять дерущихся. В награду за свои добрые намерения он получил
удар ножом в живот.
   Раненый отпрянул назад и, падая, врезался спиной в Дэви и принца.  Рука
Тейна выскользнула из пальцев  Дэви,  и  принц,  испугавшись,  метнулся  в
сторону, прямо к тому моряку, который сжимал  в  руке  окровавленный  нож.
Дэви, которого все еще соединяла  с  принцем  таинственная  связь,  ощутил
жгучую боль в своем собственном боку, когда кинжал моряка вонзился в  тело
Тейна. Внезапно внутри Дэви как будто что-то  сломалось,  он  почувствовал
холодную, расчетливую ярость, которая наполнила его  целиком  и  разбудила
Колдовской Камень даже в его шелковом  узелке.  Кинжал  в  кулаке  матроса
внезапно ожил и, вырвавшись из его руки, с глухим стуком вонзился в  стену
у него за спиной, причем лезвие вошло в дерево чуть не до половины.
   Герцог Госнийский выхватил меч  и  быстрым,  бессознательным  движением
отсек моряку руку  до  самого  локтя.  Только  ладонь  Фитцуола  на  плече
помешала ему пронзить незадачливого пьянчугу насквозь.
   - Принц! - выкрикнул в толпе сержант.
   К этому моменту все, кто находился в таверне, друзья или враги вопящего
матроса,  повытаскивали  свои  ножи.   Немногочисленная   толпа   наиболее
благоразумных завсегдатаев таверны сгрудилась у выхода. Хозяин  уже  давно
куда-то исчез. Дэви подхватил принца на руки и понес к дверям,  пока  трое
гвардейцев прокладывали ему дорогу рукоятками мечей.
   - Это сын короля Гэйлона! - проревел  Фитцуол,  заметив,  что  какой-то
ксенарский матрос собирается напасть  на  Дэви  с  его  ношей.  -  Держись
подальше, если ты еще не совсем спятил!
   Нападавший на мгновение замешкался. Дэви крепче прижал Тейна  к  груди,
чувствуя, как горячая кровь мальчика течет  по  руке.  Если  бы  они  хоть
немного  походили  на  принца  и  его  свиту,  этого  несчастья  могло  не
произойти. Какое безумие - останавливаться в подобном месте!
   Возле лошадей, привязанных в тени раскидистого  дуба  на  заднем  дворе
таверны, их дожидался перепуганный Тод.
   - В городе должен быть врач, - сообщил  Фитцуол,  который  был  так  же
бледен от беспокойства, как и Дэви.
   Тейн высвободился из рук герцога и закатал испачканную в крови  рубаху,
чтобы посмотреть на рану. Удар пришелся ему в бок на уровне пояса, но  так
близко к краю, что лезвие едва не  прошло  насквозь.  Несмотря  на  обилие
крови, рана была не смертельной.
   - Я умру? - испуганно, но без слез спросил принц.
   - Нет, - рассмеялся Тод. - Но у тебя останется огромный шрам.
   - В самом деле? - принц и наследник выглядел почти довольным.
   Фитцуол выпрямился.
   - Нарежь бинтов, Тод, и достань нашу склянку с корнем "Золотая печать",
- он потряс головой. - Не хотел бы я быть тем человеком,  который  доложит
королю, как мы чуть было  не  потеряли  его  первенца  в  пьяной  драке  в
таверне.
   - Будет немного щипать, милорд,  -  предупредил  Тод,  появляясь  из-за
вьючной лошади с пакетом бинтов и склянкой толченого корня.
   "Немного щипать" - это было слишком мягко сказано. Тейн, который до сих
пор  храбрился  и  стойко  переносил  боль,  не  выдержал  и  пронзительно
закричал, когда порошок  лекарственного  растения  посыпался  на  открытую
рану. Герцог страдал вместе с ним. К тому времени, когда боль успокоилась,
лицо мальчика было мокрым от слез. Дэви забинтовал рану широким полотняным
бинтом и завязал концы на животе, пока Фитцуол разыскивал в багаже  чистую
рубашку.
   Затем они отъехали от гостиницы, не  обращая  внимания  на  раздающиеся
изнутри вопли и треск мебели.
   - Ну что же, мы, по крайней  мере,  сэкономили  на  плате  за  обед,  -
фыркнул сержант, возвращая Дэви его кошелек.
   - И на мне, - угрюмо заметил оставшийся голодным Тод.
   - Я  сберег  немного  печенья,  -  отозвался  Сил,  передавая  товарищу
сверток.
   Теперь Тейн тоже ехал на  Кристаль,  сидя  на  седле  впереди  герцога,
который поддерживал его, а Тод тащил за собой в поводу Соджи. Дэви  больше
не гнал лошадь рысью, так как даже спокойный  шаг  причинял  принцу  боль.
Мальчик, однако, не жаловался. Когда боль становилась невыносимой, он лишь
прикусывал  губу,  но  молчал.  Теперь  они  не  могли  спешить,  выполняя
королевскую волю, но с этим ничего нельзя было поделать.
   - Что случилось с кинжалом?
   Вопрос принца заставил Дэви очнуться от его невеселых мыслей.
   - Я не знаю, - осторожно ответил герцог.
   - Но ты же видел его, не так ли? Видел, как он выскочил  из  руки  того
моряка?
   - Может быть, он просто метнул его.
   - Нет, - настаивал принц. - Я видел. Лезвие прямо выпрыгнуло у него  из
руки и само полетело к стене. Я видел это... как тебя  сейчас.  А  как  он
сможет быть моряком без руки?
   В этом последнем вопросе  Тейна  неожиданно  прозвучали  сострадание  и
забота о человеке, который чуть было не прикончил его.
   - Как-нибудь... - герцог отвернулся. - Мне очень жаль, ваше величество,
что вы видели это, и мы все сожалеем, что вы были ранены.  Король  доверил
мне вашу безопасность, а я не оправдал его доверия и подвел вас.
   - Нет, - пробормотал принц, прижимая ладонь к раненому боку. - Это была
не твоя вина. Но я же видел это, видел, как полетел кинжал!
   Когда Дэви не ответил, принц снова спросил:
   - Скажи, Дэви, это все... которое только что было - это приключение?
   - Думаю, что это можно назвать и так.
   - Ох... - Тейн запрокинул назад голову, чтобы взглянуть в лицо герцога,
и его губы уныло скривились. - Это оказалось вовсе не так интересно, как я
думал.


   Многочисленные работники, свободные и рабы, не покладая  рук  трудились
над восстановлением дворца и сада. После войны  от  всего  Занкоса  уцелел
только дворец  короля  Роффо,  однако  его  мраморные  стены  почернели  и
растрескались от огня Кингслэйера, а все внутреннее убранство - деревянные
панели и лепнина - все сгорело или раскрошилось.  Погибли  и  великолепные
террасные сады  с  их  плакучими  оливковыми  деревьями  и  вечноцветущими
цитрусовыми.
   На высокой каменной стене, окружавшей королевский  сад,  стоял  молодой
Раф Д'Гулар и смотрел, как упряжка лошадей волочет за собой  к  вырытой  в
земле яме взрослое оливковое дерево. Новые деревья привозились  из  Катая,
расположенного  на  востоке,  и  площадка  возле   дворца   уже   начинала
приобретать ухоженный вид. На реконструкцию  дворца  было  брошено  больше
пятисот человек, и работа шла своим чередом, даже несмотря на  суматоху  и
суету.
   - Ну, и как все это выглядит сверху? - крикнул кто-то с  земли,  и  Раф
посмотрел вниз.
   Это был новый дворцовый врач Нильс Хэлдрик. Он смотрел на Рафа, прикрыв
ладонью глаза от солнца.
   Хэлдрик  был  высоким,  изящным  мужчиной  в  вышитой  белой  тунике  и
сандалиях. Лицо его под шапкой густых темных кудрей всегда было безмятежно
спокойным. К своим обязанностям  он  должен  был  приступить,  как  только
Великий посланник вернется во дворец с королевской семьей.
   Раф пожал плечами:
   - Вид довольно приличный.
   С этими словами он перемахнул через ограждение стены и  спрыгнул  вниз,
гася чувствительный удар согнутыми коленями. Внизу пыли оказалось  намного
больше.
   - Будьте осторожны, милорд, не  то  вы  прикончите  моего  пациента,  -
дружелюбно проворчал Хэлдрик. - Позвольте-ка мне взглянуть на вашу руку.
   И прежде чем Раф успел возразить, врач взял его за кисть.
   Молодой аристократ почувствовал осторожные прикосновения пальцев  врача
к больным местам. Хэлдрик учился своему  искусству  в  далеких  странах  и
одинаково свободно пользовался как древним эзотерическим  знанием,  так  и
современной медициной и инструментами Ксенары.
   - Гм-мм, - сказал доктор раздумчиво. - Вы слишком много пьете вина, мой
друг. Старайтесь есть побольше рыбы и свежих фруктов и избегайте мяса.
   Выпустив руку Рафа, он предложил:
   - Давайте-ка отыщем такое место, где воздух немного посвежее.
   Молодой Д'Гулар покорно последовал за врачом,  ощущая  в  больной  руке
странное покалывание. По пути  через  площадку  им  приходилось  постоянно
огибать группы работников или пробираться прямо сквозь них.
   - Как красиво, - заметил Раф, рассматривая цветочные клумбы.  -  Однако
все усилия в конечном итоге могут  оказаться  направленными  лишь  на  то,
чтобы  доставить  удовольствие  моему  брату-недоумку,  в  жилах  которого
случайно оказалось несколько капель королевской крови.
   - Все может быть, - неопределенно отозвался Нильс. -  Кстати,  как  ваш
отец?
   Этот вопрос заставил Рафа горько рассмеяться.
   - Как всегда, - ответил он. - Он готов заплатить любую  цену,  лишь  бы
посадить  на  трон  Кила.  Эовин  Д'Ар  глупец,  если  хочет  посадить  на
ксенарский престол дочь Роффо. Если у нее осталось хоть  немного  здравого
смысла, она откажется.
   - Боюсь, она просто не сможет этого сделать. - Врач провел его во двор,
выложенный красной  плиткой.  -  А  вы,  Раф?  Какая  роль  во  всем  этом
принадлежит вам?
   - Смею заверить, что вам придется приложить гораздо больше  стараний  и
хитрости, чтобы выведать у меня секреты Хэррена.
   Нильс только рассмеялся в ответ:
   - Боюсь, что я не создан для интриг. Да и не за  секретами  я  охочусь.
Просто я заметил,  что  вы  постоянно  держитесь  в  стороне,  наблюдаете,
прислушиваетесь. Простое любопытство заставило меня задуматься,  на  какой
стороне вы стоите.
   - В настоящее время, - легко ответил Раф, - я стою на солнечной стороне
и хотел бы поскорее попасть в тень.
   - И все же?
   - Я по рождению и воспитанию принадлежу к роду Гуларов, мастер Хэлдрик.
   - Значит, сердцем вы на стороне отца?
   Раф отвернулся.
   - Я младший сын своего отца и не жду никакого  наследства.  Моего  отца
ничего больше не интересует, кроме его старшего сына,  который  наполовину
идиот, а наполовину - король.  Поэтому  можете  считать,  что  мое  сердце
принадлежит только мне одному.
   - В таком случае осмелюсь предположить, что истинная  королева  Ксенары
окажет вам поддержку и покровительство,  -  сказал  врач.  -  Ваше  знание
местных обычаев и отношений между кланами и  семьями  может  оказаться  ей
исключительно полезно.
   За разговором они вошли во  дворец  и  теперь  очутились  в  просторной
светлой комнате, которая некогда была Утренней  комнатой.  Ее  стены  были
заново оштукатурены и покрашены, и Раф сморщился от резкого запаха.
   - Нет, -  сказал  он,  прислушиваясь,  как  странно  звенит  в  пустоте
помещения его голос. - Как вы верно заметили, я  предпочитаю  смотреть  за
играми других.
   Раф повернулся, собираясь выйти.  Хэлдрик  не  последовал  за  ним,  он
только негромко сказал:
   - Пусть вас не удивит,  если  однажды  вы  обнаружите,  что  вас  давно
заставили вступить в игру.


   В этом году розы распустились удивительно рано, во всяком  случае,  так
утверждала королева. В Ксенаре розы цвели круглый год,  однако  никогда  и
нигде это зрелище не было столь красивым, как здесь, в Виннамире. Сандаал,
пробираясь  между  кустами  роз   с   плетеной   корзиной,   то   и   дело
останавливалась,  залюбовавшись  пышным  цветением  или   принюхиваясь   к
волшебным ароматам, и никак не  могла  решить,  какие  цветы  ей  срезать.
Катина  же,  одетая  в  платье,  которое  своим  оттенком  способно   было
соперничать с