то как огонь. Огонь  не  добрый  и  не
злой, он может помочь тебе и принести вред.  С  огнем  надо  обращаться  с
осторожностью,  нужно  учиться  контролировать   пламя,   чтобы   оно   не
превратилось из искры в лесной пожар. То же самое относится и к Камню.
   - Так научи меня! Покажи мне,  как  обращаться  с  Камнем,  -  умоляюще
проговорил Гэйлон.
   - Не могу, - просто сказал ему Дэрин.
   - Но почему?
   Дэрин отвернулся.
   - Потому что я боюсь.
   - Нет! - воскликнул Гэйлон. - Ты ничего не боишься.
   Дэрин покачал головой.
   - Только глупец ничего не боится, Гэйлон.
   Но принц не хотел слышать его. Он знал Дэрина  слишком  хорошо.  Герцог
повергал врагов во прах мечом и завоевывал души своей лютней.
   Предвидя следующие слова принца, Дэрин поспешно сказал:
   - Как ты думаешь, почему я так мало и так  неуверенно  пользуюсь  своим
Камнем?
   - Не знаю, - обиженно проворчал принц.
   - Потому что боюсь. Я тоже когда-то посетил  волшебную  страну  сна,  и
искушение остаться там, как  и  у  тебя,  было  необыкновенно  сильным,  я
едва-едва сумел победить его. Но ты и представить себе не можешь, как  это
тяжело - беспомощно стоять рядом и смотреть, как кто-то, кого  ты  любишь,
тает и чахнет. Я был уверен, что у тебя есть Камень, но я не смог  разжать
твоих пальцев, но даже если бы я смог, я не должен был бы забирать  его  у
тебя. Если бы я сделал это, ты никогда бы не вернулся.
   Гэйлон снова представил себе угольно-черное небо над желтой равниной  и
вспомнил беззаботную радость, которую довелось ему испытать там.
   - Что бы ты сделал, если бы я решил остаться там?
   - Похоронил бы тебя. Со временем тело умирает.  Многие  погибли  именно
так. Ты выбрал себе тяжелый и опасный путь, Гэйлон Рейссон. Вот уже тысячу
лет никто из королей этой страны не осмеливался пойти этим путем.
   - Я могу сделать это, Дэрин, могу! Позволь мне  попробовать,  -  Гэйлон
смотрел на герцога, и тот снова отвернулся.
   - Я не могу учить тебя, но могу отвести к тому, кто в силах сделать это
гораздо лучше, - сказал он, не глядя на  мальчика.  -  Но  я  сделаю  это,
только если ты  поклянешься  мне  не  пользоваться  Камнем  ни  при  каких
обстоятельствах, пока мы не попадем туда.
   - Я клянусь, - быстро и с жадностью сказал Гэйлон.
   Дэрин повернулся к мальчику, и Гэйлон увидел, что  лицо  герцога  стало
жестким и суровым:
   - Если ты не сдержишь своего слова, нашей дружбе  конец.  Я  немедленно
оставлю тебя и уеду не оглядываясь. В этом я клянусь тебе.
   Заметив промелькнувший в глазах Гэйлона страх, Дэрин  остался  доволен.
Гэйлон обладал сильной волей, но был дерзок и горд, а путешествие к  замку
Сезрана, стоявшему  на  берегу  моря,  заняло  бы  немало  времени,  и  на
протяжении  всего  этого  пути  мальчику  придется  держать  в  узде  свое
любопытство. Но это было необходимо.
   А Сезран? Что скажет Сезран? Дэрин  почувствовал,  как  страх  коснулся
сердца  холодной  рукой,  и  ему  потребовалось  несколько  секунд,  чтобы
справиться с этим чувством.



10

   Нанкус возвратился в Каслкип с четырьмя оставшимися в живых солдатами и
с телом Роми. Не обращая  внимания  на  вопросительные  взгляды  солдат  в
казармах  стражи,  он   отдал   распоряжения   относительно   подробностей
похоронного обряда и отправился  в  свою  комнатку,  чтобы  переодеться  и
сменить повязку. Он  сам  перевязал  рану  гораздо  менее  удачно,  однако
отказался от предложения своего молоденького  слуги  пригласить  врача.  К
Гиркану можно было уже не обращаться.
   Рана его загноилась - спасибо грязному кинжалу мальчишки! -  и  Нанкус,
лишенный внимательной заботы  Роми,  девять  дней  провалялся  в  бреду  в
Ривербенде, страдая от приступов лихорадки. Его люди  настаивали  на  том,
чтобы похоронить всех убитых в этом маленьком городке, но ни в забытьи, ни
в бреду Нанкус не соглашался оставить Роми в этом захолустном местечке, не
желая, чтобы его друг лежал возле дороги в общей и  безымянной  солдатской
могиле.
   Позаботившись о ране, Нанкус прямо из казармы направился в  апартаменты
Фейдира.  Эту  встречу  он  не  стал   бы   откладывать   ни   при   каких
обстоятельствах, хотя ему никогда не доставляло особой радости докладывать
о неудаче. В коридоре ему повстречался один из слуг посланника. Часовые  у
дверей церемонно салютовали капитану,  подняв  предплечья  правых  рук  на
уровень глаз в знак того, что они слепы и уязвимы. Нанкус  не  ответил  на
приветствие; он никогда и никому не позволял распоряжаться своей жизнью.
   Молодой слуга низко  поклонился  капитану,  придержав  его  за  локоть,
отворил тяжелую дверь и юркнул внутрь.  Капитан  слышал  из-за  двери  его
звонкий голосок:
   - Господин посол Д'Салэнг! К вам капитан вашей стражи Нанкус.
   Словечко "вашей" больно укололо Нанкуса, хотя это была правда. Войдя  в
комнату вслед за слугой, он быстро огляделся  по  сторонам,  замечая,  как
расставлена мебель, где находятся драпировки и окна, а затем  остановился,
повернувшись спиной к единственной голой стене.
   - Ваше превосходительство, - Нанкус коротко кивнул  высокому  человеку,
встававшему из-за стола.
   Это был высший знак уважения для капитана, и он редко к  кому  проявлял
столь высокую почтительность.  Несмотря  на  то  что  Фейдир  Д'Салэнг  не
принадлежал к военному сословию, Нанкус разглядел  в  нем  проницательного
политика, холодного и расчетливого человека, который  заслуживал  уважения
капитана. Сам капитан когда-то служил посланнику в Занкосе,  исполняя  для
него одну работу,  связанную  с  убийством  какого-то  высокопоставленного
чиновника, и обнаружил, что шпионская сеть Фейдира была  такой  же  хорошо
законспирированной и разветвленной, как и у короля  южан  Роффо,  если  не
лучше. Фейдиру он был согласен служить, но только ему, а  вовсе  не  этому
его недоношенному щенку-племяннику, который мнит себя королем.
   Ни быстрый взгляд вокруг, ни кивок, ни позиция, которую  занял  Нанкус,
не укрылись от внимательного взгляда Фейдира. Заметил он также и  то,  что
капитан нисколько его не боится.  Открытая  демонстрация  Фейдиром  своего
колдовского могущества не смутила капитана. Нанкус знал себе цену, так  же
как и сам Фейдир.
   - Кайли, ты свободен, - напыщенно приказал Фейдир слуге.
   Мальчик  низко  поклонился  и  пятясь  выбрался  из  комнаты.   Капитан
почувствовал легкий приступ раздражения, которое всегда вызывали в нем все
эти униженно кланяющиеся, раболепствующие существа. По его  мнению,  самый
незначительный из слуг должен был обладать сильным характером  и  чувством
собственного достоинства.
   - Итак, капитан, - заговорил Фейдир, наливая в бокалы  вино,  -  я  уже
знаю, что вы вернулись  с  пустыми  руками.  Есть  ли,  по  крайней  мере,
какие-ни будь новости?
   Нанкус принял бокал, но пить не стал.
   - У меня полно новостей, но ни одной приятной, - сказал он осторожно.
   - Продолжай, - потребовал Фейдир задумчиво глядя на капитана.
   - Мы схватили Дэрина Эмилсона на почтовой  дороге,  на  расстоянии  дня
пути от Ривербенда, однако впоследствии ему удалось бежать. Из  двенадцати
человек  моего  отряда  в  живых  осталось  только  четверо...  -  Капитан
помолчал. - Герцогу помог бежать мальчишка, который путешествовал вместе с
ним.
   - Мальчишка?
   - Да, милорд. Он назвал себя Гэйлоном Рейссоном и заявил нам, что он  -
законный король страны.
   Лицо Фейдира оставалось бесстрастным, однако Нанкус заметил, что тонкие
пальцы мага крепче ухватились за ножку бокала.
   - Ты предупредил своих людей, чтобы они не болтали об этом?
   - Разумеется, милорд, под угрозой смерти.
   - Тогда расскажи мне подробнее.
   Фейдир отвернулся. Даже ему не доставляло удовольствия  вглядываться  в
изуродованное безносое лицо, столь похожее на череп.
   Нанкус подробно и обстоятельно рассказал Фейдиру обо всем,  начиная  со
странного происшествия в гостинице накануне сражения и заканчивая допросом
кузнеца из Ривербенда, не умолчав о катастрофе, которая привела  к  гибели
большей половины отряда. При этом  капитан  не  жаловался  и  не  старался
переложить вину ни на чьи плечи. Фейдир слушал  его  со  все  возрастающим
гневом, к тому же нехорошие предчувствия не оставляли его. Люсьен! Это его
тупоголовый  племянник  был  виноват  во  всем.  Он  оказался  неспособным
прикончить даже десятилетнего мальчишку!
   - Кузнец, конечно, ничего не сказал, прежде чем умереть?
   - Нет, милорд, хотя мы приложили все наше умение и были  настойчивы.  Я
уверен, что он на самом деле ничего не знал о планах герцога.
   - И куда теперь Госни повез принца? - Фейдир подошел к окну и обернулся
на капитана.
   - Не могу сказать.
   - Но  ты,  должно  быть,  много  думал  об  этом,  -  сказал  посланник
напряженным  голосом.  Камень  на  его   груди   замерцал,   выдавая   его
раздражение.
   - Господин, ваши соображения будут, безусловно, лучше моих, но  я  могу
вам сказать, как бы я поступил, будь я герцогом Госни.
   - И?..
   - Я бы отвез мальчишку на север, в Ласонию, и попросил бы там  убежища.
Потом я стал бы распространять слухи о том, что принц жив... надеясь найти
поддержку у королевств к югу от Ксенары. Может быть, мне даже  удалось  бы
убедить короля Роффо объявить войну незаконному владыке Виннамира.
   - Торговые династии никогда не допустят этого, - резко возразил Фейдир.
- Пока Люсьен на троне, их доходы превысят все мыслимые пределы.
   Нанкус хитро улыбнулся.
   - Но они могут согласиться, если Госни пообещает  уважать  и  исполнять
все торговые соглашения, которые были с ними заключены.
   Фейдир устремил взгляд на свой собственный нетронутый бокал. На  скулах
у него заиграли желваки.
   - Когда ты видел герцога и мальчишку в последний раз?
   - Больше двух недель назад. Однако мне кажется, милорд, что, в каком бы
направлении они ни пошли, они вынуждены будут  двигаться  очень  медленно.
Они больше не осмелятся пользоваться дорогами. Во всех городах и  деревнях
объявлено о награде.
   - Как твоя рана, капитан?
   - Все зажило, милорд, - солгал Нанкус.
   - Тогда на рассвете ты покинешь замок и отправишься к северной границе.
Поспеши, возьми с собой любых людей, которые тебе необходимы. Ты  отвезешь
королю Ласонии послание, которое я напишу ночью. Вручишь его Сореку лично.
   - Да, милорд. Каков будет ваш  приказ  относительно  принца,  если  его
поймают?
   - Ты сразу все понял и решил правильно, Нанкус.  Мальчишку  прикончить,
Госни доставить мне.
   Нанкус кивнул, и Фейдир заметил в его холодных глазах мрачную радость.
   - Кроме того, капитан...
   - Да, милорд?
   - Я хочу, чтобы новость о твоем открытии ни  в  коем  случае  не  стала
известна королю. Те четверо солдат, что вернулись с тобой, должны умереть.
   Если Нанкус и колебался, то он превосходно это скрыл.  Коротким  кивком
он подтвердил, что понял.
   - Как прикажете, милорд.
   - А теперь оставь меня, - распорядился Фейдир, - мне нужно работать.
   Нанкус вышел.
   Некоторое время Фейдир в негодовании расхаживал по комнате. Его ярость,
направленная на Люсьена,  оказавшегося  таким  самонадеянным  простофилей,
умерялась лишь сознанием того, что Госни был жив. В  конце  концов  Фейдир
уселся за стол и достал из ящика бумагу и  письменные  принадлежности.  За
сегодняшнюю ночь ему было нужно написать не одно,  а  несколько  посланий,
чтобы разослать их завтра же утром. Одно из них Нанкус отвезет  на  север,
но Фейдир не хотел испытывать судьбу.  Преданные  ему  люди  на  юге  тоже
должны быть наготове, по крайней мере до тех пор,  пока  гавань  в  заливе
Полной Луны, поблизости от которой располагался замок Госни, закрыта из-за
зимних штормов. Госни вместе с мальчишкой  мог  отправиться  на  побережье
Внутреннего моря и оттуда добраться морским путем до берегов какого-нибудь
королевства, в котором с симпатией  отнеслись  бы  к  наследнику  престола
Виннамира. Именно на юге у него было больше всего шансов снарядить  армию,
чтобы попытаться вернуть принцу его корону.
   Размышляя таким образом, Фейдир снова пришел к  заключению,  что  принц
должен умереть, а Госни - изловлен любой ценой. Всего несколько дней назад
он нашел наконец ссылку на Наследие Орима в "Книге Камней". Перевод  этого
фрагмента крепко засел у него в голове:

   "В этом столетии Рыжие Короли получили два  ужасных  дара.  Первым  был
Меч, загадку которого надлежало  хранить  в  тайне.  Вторым  был  Знак,  с
помощью которого Рыжий Король должен был помнить о том, что и он  смертен.
Знак этот нужен был и для того, чтобы Король знал, когда переложить оружие
из левой руки в правую. И добрая правая рука должна  владеть  Наследием  в
надежде, что попадет оно в руки следующего Рыжего Короля, когда взойдет он
на трон. Так должно это быть до тех пор, пока не коснется Кингслэйера рука
короля, и тогда Меч узнает своего Хозяина по Камню, которым он владеет".

   Госни и были "доброй правой рукой" царствующей  династии  Рейссонов,  и
Рейс, чувствуя приближение смерти,  должен  был  передать  Наследие  Орима
Дэрину. Герцог довольно хитро  спрятал  Меч,  ибо  Фейдир  разобрал  покои
герцога буквально  по  камешку,  но  так  ничего  и  не  нашел.  Столь  же
тщательный, хотя и скрытный обыск всего замка также ничего не дал Фейдиру.
Гораздо проще было  принудить  самого  Госни  раскрыть,  куда  он  спрятал
Кингслэйер.  Посланник  не  сомневался,   что   сумеет   заставить   Госни
заговорить. И тогда Кингслэйер  будет  принадлежать  ему  вместе  со  всем
остальным, что может дать обладание столь могущественным предметом.
   Итак, депеши. Необходимо сосредоточиться на сегодняшнем, чтобы выиграть
все в будущем. Однако странная мысль  не  давала  покоя  Фейдиру.  Кое-что
случилось с ним в ту  самую  ночь,  когда  он  отыскал  в  "Книге  Камней"
упоминание о легендарном оружии. Он, как всегда, работал  в  библиотеке  и
вдруг почувствовал, что кто-то стоит за спиной. Когда  он  задул  свечу  и
пробудил свой Камень, ему почудился в углу комнаты неясный  силуэт,  слабо
очерченный в воздухе голубоватым сиянием  обладателя  Камня.  Фейдир  знал
наверняка, что это Спящий отправился в  путешествие,  чтобы,  может  быть,
никогда не проснуться, однако силуэт был очень маленьким,  больше  подходя
ребенку лет десяти или одиннадцати.  Он  попытался  изловить  призрак,  но
неудачно, и вот - до сих пор ломал голову  над  тем,  какое  значение  это
могло иметь. Кто явился к нему таким странным способом и зачем?
   Депеши! Фейдир заставил себя сосредоточиться на  бумаге,  взял  в  руку
стило и  быстро  забегал  им  из  стороны  в  сторону,  заполняя  страницу
аккуратными по форме и лаконичными по содержанию строчками. Ему необходимо
было убедить короля Ласонии Сорека помочь Нанкусу, а заодно намекнуть, что
всякая помощь бежавшим от правосудия  короля  Люсьена  повлечет  за  собой
немедленные и грозные последствия.


   -  Старый  колдун-то?  Да,  он  все  еще  живет  здесь.  А  почему   вы
спрашиваете? - Родди, старый рыбак, хитрым узлом завязал нитку, при помощи
которой он чинил рваную  сеть,  и  перекусил  ее  острыми  зубами  -  теми
немногими, что еще оставались у него во  рту.  Отвлекшись  от  работы,  он
покосился на мужчину и  мальчика,  замерших  возле  своих  лошадей.  Рыбак
постоянно щурился, отчасти из-за  плохого  зрения,  отчасти  по  привычке,
целыми днями находясь в море и глядя  на  солнечные  блики  в  неспокойной
воде.
   - Есть кто-нибудь в деревне, кто позаботился  бы  о  наших  лошадях?  -
спросил Дэрин. - Мы, правда, не можем много заплатить, но все-таки.
   С этими словами герцог погладил Эмбер по  бархатной  морде,  и  кобыла,
громко пришлепнув губами, лизнула огромным  языком  его  соленую  от  пота
руку.
   - Я думаю, мальчонка вдовы Мэтсон будет очень рад поухаживать за  ними.
Он пасет в нашей деревне коз и хорошо знает, чего надо всякой животине.  А
зачем?
   Гэйлон ясно видел написанное  на  лице  старого  рыбака  любопытство  и
подумал, что не будет большого вреда, если он ответит.
   - Мы некоторое время пробудем в Сьюардском замке, - сказал он,  слишком
поздно заметив, как Дэрин предостерегающе качнул головой.
   Родди снова смерил их взглядом. "Знатные господа, -  понял  он,  -  но,
судя  по  поношенной  одежде  и  исхудалым  лицам,  переживают  не  лучшие
времена". Обычно он старался не разговаривать  с  чужими,  но  сейчас  ему
показалось, что предупредить пришельцев необходимо.
   - Вы что, сбрендили? Туда даже близко нельзя подходить.
   - Спасибо, - быстро сказал Дэрин.
   - Почему? - удивился Гэйлон.
   - Он не любит простых смертных, таких как ты и я,  парень,  -  объяснил
Родди, заметно оживившись. - А может, наоборот, любит. Он жрет их. Убивает
насмерть и сжирает. Только кости белеются на солнышке вокруг всего  замка.
Вот какая судьба ждет всех, кто идет в Сьюардский замок.
   И Родди довольно кивнул, заметив,  как  глаза  мальчика  расширились  в
тревоге.
   - Где нам найти вдову? - перебил Дэрин.
   - Ступайте за мной, - Родди  отложил  сеть.  -  Гораздо  проще  отвести
самому, чем объяснять. Вот сюда...
   Рыбак повел их по грязной улочке рыбачьего  поселка,  затем  свернул  в
проулок между покосившимися хижинами.
   - Вы ведь не собираетесь туда на самом  деле,  верно?  Говорю  вам,  он
повысосет мозги из ваших косточек и выкинет на лужайку.
   Дэрин сурово взглянул на старика.
   - Он не ест мяса, ни человечьего и никакого другого.
   - А ты-то откуда знаешь, незнакомец? Я-то видел эти косточки, да!
   Родди остановился, указывая на хибару сложенную из плавника  и  кое-где
обмазанную глиной, располагавшуюся в самом конце хорошо утоптанной тропки.
Затем он развернулся и побрел прочь, качая головой и  продолжая  бормотать
себе под нос.
   Гэйлон долго смотрел ему вслед, наблюдая за тем, как Родди ковыляет  по
улочке,  тщательно  обходя  лужи.  Над  поселком  кружили  чайки,  оглашая
окрестности скрипучим, жалобным криком.
   - Гэйлон? - позвал его Дэрин от дверей убогой хижины, и мальчик побежал
за ним.


   - Это и есть Сьюардский замок? - с трепетом спросил Гэйлон.
   Дэрин, стоя рядом с мальчиком на  широкой  травянистой  лужайке,  долго
молчал. Поздний бриз приносил с океанских просторов сырую прохладу и играл
полами его плаща.
   - Он снова надстраивал его, - задумчиво проговорил он наконец, и в тоне
его прозвучал холодок дурного предчувствия.
   Выстроенный из известняка и серого гранита, расположенный  на  высоком,
круглящемся холме, одинокий и массивный,  он  напоминал  какую-то  мрачную
тварь, свернувшуюся клубком и задремавшую на неярком зимнем солнце. Гэйлон
вовсе не был уверен, что ему хочется будить эту тварь. Замок не походил ни
на  одну  из  построек,  созданную  человеческими  руками,  которые  принц
когда-либо видел, а по мере того как они поднимались к нему  по  петляющей
тропинке, замок столь же произвольно менял  свои  очертания,  сколь  легко
менялось направление их движения.
   Наконец они оказались перед его  западным  фасадом.  Отсюда  замок  был
похож на дракона с покатыми плечами и длинным  хвостом  с  шипами,  плотно
прижатым  к  туловищу.  Гэйлон  припомнил,  что  с   другой   стороны   он
представлялся ему огромным каменным львом, собравшимся  перед  прыжком.  С
каждым шагом, который приближал  их  к  воротам,  внутри  путешественников
нарастали беспокойство и томление духа.
   Дэрин еще раньше посмеялся над страшными рыбацкими сказками,  продолжая
настаивать, что никакой опасности нет, однако все его  поведение  говорило
об обратном. Стоя  рядом  со  своими  узелками,  которые  они  опустили  в
невысокую траву, герцог, казалось, собирал все  свои  силы,  обертывая  их
вокруг себя, словно накидку. Расстегнув плащ, он аккуратно положил его  на
лужайку рядом с лютней, а затем опустился на  одно  колено,  так  что  его
глаза очутились на одном уровне с глазами Гэйлона.
   - Гэйлон, тебе придется подождать здесь.
   Гэйлон  едва  заметно  вздрогнул  от