- Я не могу оставить вас, сир, - пробормотал Дэви, чувствуя,  как  Ринн
железной хваткой стискивает его руки. - Я  должен  был  попытаться  спасти
Арлина. Я... - Острая боль заставила его прикусить язык.
   Солнце медленно клонилось к  закату,  и  в  предгорьях  залегли  первые
вечерние тени. Сквозь лязг мечей и треск доспехов стала слышна  мелодия  -
не низкий и грозный вибрирующий гул Кингслэйера, а согласный хор множества
голосов, выводивший высокие, гармоничные  звуки.  Это  была  песнь  жрецов
Мезона. Заслышав этот звук, Гэйлон  замер,  приподняв  руки,  перемазанные
кровью герцога.
   - Это там, сир, - Ринн указал на юг, где находилась тропа.
   В небо медленно поднималось  еще  одно  зеленое  облако.  На  этот  раз
изумрудный  огонь  плыл  в  воздухе  гораздо  выше,  чем  раньше.   Гэйлон
чувствовал, что на этот раз Божественный Огонь не таил в  себе  опасности;
это был вызов, маяк, на свет которого  он  должен  спешить,  как  мотылек,
который торопится сгинуть в пламени свечи. Гэйлон чувствовал, что на земле
под этим зеленым облаком он найдет Арлина и встретит что-то еще...
   Он резко встал и быстро подошел ко взмыленному гнедому Дэви, поймав его
за волочащийся повод.
   -  Защищайте  герцога,  -  коротко  бросил  он  двум  своим  товарищам,
вскакивая в седло и протягивая руку к Мартену.
   Эрл подал ему меч, но на лице его отражалось сомнение.
   - Милорд, прошу вас... Наша главная обязанность - ваша безопасность.
   - Ваша главная и единственная обязанность - подчиняться мне! -  отрезал
Гэйлон, принимая меч левой рукой,  чтобы  не  дать  ему  соприкоснуться  с
Камнем и подчинить себя злой воле Орима... пока.
   - Что бы ни случилось, пусть Дэви останется цел  и  невредим.  Отвезите
его обратно в Каслкип к Джессмин.
   - Нет! - сумел крикнуть Дэви и, побелев от боли, встал на ноги. - Вы не
можете отправить меня, сир!
   Ринн подхватил его под локоть, так  как  Дэви  покачнулся.  Гэйлон,  не
слушая мольбу Дэви, дал шпоры гнедому. Усталый конь повиновался  неохотно,
однако король умелой рукой направил его на  юг,  используя  все  свободные
места, какие ему только удавалось отыскать  среди  сражающихся.  Несколько
раз он прибег к Наследию Орима, обороняясь от солдат противника, но всякий
раз он держал Кингслэйер в левой руке.
   Самые ожесточенные схватки кипели на ровном  пространстве  дороги  и  в
непосредственной близости от нее, и король направил коня к подножьям  гор,
так как именно там ему было проехать легче всего. Взбираясь по тропе, он в
первый раз получил возможность увидеть всю битву целиком.
   В истоптанной,  пожелтевшей  от  солнца  траве,  размахивая  сверкающим
оружием, кружили вокруг друг друга группы людей, то и дело сходясь в  бою.
Их яростные крики и предсмертный хрип  звучали  странным  контрапунктом  к
мелодичной песне жрецов. Тела павших устилали землю. Ксенарцы и виннамирцы
были грудами навалены друг на друга в местах особенно яростных схваток,  а
остальные плавали в больших кровавых лужах, слабо шевелясь в агонии.
   Зрелище смерти и страданий заставило Гэйлона вздрогнуть от  отвращения.
Это он стал причиной гибели стольких людей,  и  кровавая  бойня  была  еще
далека от завершения. Колдовской Камень горел на его пальце  ровным  синим
огнем, в то время как зеленое пламя Мезона звало  его  в  ущелье  Морского
прохода, где царили почти мертвая тишина и покой.
   Тишина  была  действительно  мертвой.  В  узком  каменном  каньоне   не
шевелилось ничто живое. Мертвые  тела  в  лужах  свернувшейся  крови  были
беспорядочно разбросаны по всей ширине каменистой тропы,  на  которую  уже
легла густая тень. Конь Гэйлона, вынужденный то и дело  переступать  через
изрубленные или  обожженные  трупы,  всякий  раз  пугался  и  шарахался  в
сторону, но король безжалостно пришпоривал его, торопясь поскорее  достичь
южного конца Морского прохода, ибо он уже видел там ожидающего его  короля
Роффо верхом на белом коне и в блестящих доспехах, но без шлема.  Рядом  с
ним стояли на земле носилки, к которым был привязан Арлин.
   Жрецы Мезона тоже были на месте. Они стояли полукругом за спиной Роффо,
негромко  выпевая  свой  волшебный  мотив,  и  облако   изумрудно-зеленого
Божественного Огня как  привязанное  трепетало  высоко  над  их  головами.
Старшего жреца, который обнаружил Гэйлона в храме, среди них не было.
   - Эй, Рыжий Король! - прогудел Роффо. Его глубокий и зычный голос  эхом
отразился от стен ущелья, разом заглушив и звуки битвы, которая кипела  за
спиной Гэйлона, и пение жрецов.
   - Роффо!
   Гэйлон  остановил  гнедого  немного  не  доезжая  до  короля   Ксенары.
Кингслэйер он положил поперек на луку седла.
   Обнаженный меч и не слишком вежливое приветствие не понравились старому
королю. Он ухмыльнулся и сказал:
   - Что-то нас не слишком радушно встречают в этот кровавый день.
   - Я что-то не вижу на вас крови, сир.
   - Давай-давай, - неожиданно резким тоном заговорил Роффо. - Покончим  с
этим сейчас. Внизу на равнине ожидает еще один огромный отряд. Твоя  армия
отчаянно сражалась, но война проиграна. Сложи оружие и сдавайся  -  только
этим ты спасешь тех из виннамирцев, что еще остаются в живых.
   - Почему я?
   Гэйлон  заметил,  что  лицо  Роффо  покрылось  крупными  каплями  пота,
несмотря на то что в тени, где он стоял,  было  весьма  прохладно,  в  том
числе и из-за подувшего с моря прохладного ветра.
   - Не будь глупцом, мальчишка! За сколько еще смертей  ты  хочешь  нести
ответственность? Если ты  возьмешь  в  руки  Наследие  Орима,  то  будущие
поколения проклянут тебя во сто крат сильнее, чем Черного Короля, -  Роффо
вздернул свои многочисленные подбородки. - Кроме  того,  на  оружии  также
лежит проклятье. В любом случае твоя гибель неизбежна. Предай  же  себя  в
руки милостивых жрецов Мезона и позволь им  завершить  твои  страдания  ко
всеобщему благу.
   На губах Гэйлона возникла кривая улыбка.
   - Разве можно отказаться от такого любезного предложения?
   Привязанный к носилкам Арлин Д'Лелан медленно открыл глаза  и  повернул
голову. Старый король услышал, что пленник пошевельнулся, и глянул  в  его
сторону.
   - Его ты тоже спасешь. Я готов поклясться в этом.
   - Нет, - с трудом проговорил Арлин хриплым голосом. - Он лжет, сир.
   - Ни минуты в этом не сомневался, - заметил Гэйлон.
   Роффо налился пунцовой краской, однако не попытался опровергнуть  столь
дерзкого обвинения. По сторонам его округлого лица пот тек уже  настоящими
ручьями. Гэйлон с тяжелым сердцем обернулся к Арлину:
   - Что я сделал с тобой, друг мой?! Что я сделал с Виннамиром...
   - Покончите с этим сейчас,  милорд...  Возьмите  в  руки  Кингслэйер  и
прикончите нас всех... - молодой южанин истратил все свои силы и замолчал.
   Лицо Роффо стало белым, как полотно:
   - Этот человек бредит. Сам не знает что говорит...
   - Знает, - Гэйлон посмотрел на жрецов, которые продолжали петь, стоя за
спиной Роффо. - Где твой верховный жрец, старик? Я уверен, ему  тоже  есть
что сказать.
   Толстые щеки и подбородок Роффо заходили ходуном, и он в испуге закатил
глаза.
   - Тек обещал мне... что не будет никакой опасности, пока я стою рядом с
Д'Леланом...
   - Но сам Тек при этом предпочел стоять в другом месте, - заметил Гэйлон
сходя с коня. - Но от Кингслэйера не может спрятаться даже он.
   Рыжий Король осторожно обвил пальцами  рукоять  старинного  меча.  Лишь
только его перстень коснулся  оружия,  в  середине  гарды  вспыхнул  ярким
светом Звездный камень и во все стороны брызнули острые разноцветные лучи.
Древний меч пробудился к жизни, и Колдовской Камень  Гэйлона  засверкал  в
ответ ослепительно-ярким голубым огнем.
   За спиной Гэйлона раздался вскрик, и король узнал голос Дэви. Но это не
имело больше никакого значения. Кингслэйер завибрировал,  загудел,  и  это
была уже не песнь, а  симфония  невиданной  мощи,  в  которой  растворился
король. Музыка звезд звучала все громче, окутывая его снаружи  и  заполняя
изнутри.
   Перед глазами Гэйлона возникла мерцающая фигура чернобородого  человека
в темных длинных  одеждах.  На  спутанных  черных  кудрях  лежала  тяжелая
золотая корона. Безумный  Орим.  Призрак  поднял  вытянутую  руку,  пальцы
которой заканчивались отросшими, загнутыми ногтями.
   - Используй мое знание! Позволь мне помочь! -  воззвал  Черный  Король,
заглушая музыку Кингслэйера. - Я прошу только одно - дай мне снова ожить в
тебе! Вместе мы сумеем победить этот мир и сделаем его нашим!
   За спиной Орима ветвилась темень, и в  ней  Гэйлон  разглядел  картины,
которым было без малого тысяча  лет  -  Виннамир  в  огне.  Леса  гибли  в
пожарищах, города лежали в  руинах,  жители  гибли  сотнями.  Такова  была
власть,  которую  сулил  Орим,  однако  древняя  локальная  катастрофа  не
произвела на Гэйлона впечатления. Он отвернулся.
   - Выслушай меня, - вторгался  в  уши  навязчивый,  тревожный  голос.  -
Кингелэйер должен убить своего хозяина. Только мне по силам  спасти  тебя.
Только я могу помочь тебе избежать судьбы, которая постигла меня самого.
   - Сгинь, старый дурак! - Гэйлон пустил в свое тело энергию меча, и  она
запульсировала в нем могучим потоком. - У тебя нет ничего из того,  что  я
хочу!
   Меч рванулся в его руках, и лицо  Орима,  искаженное  судорогой  гнева,
исчезло.
   Невидящим взглядом Гэйлон уставился туда, где  заканчивалось  ущелье  и
тени уступали яркому еще свету долгого дня. Почему он так долго  отказывал
себе в том, чтобы взять  меч  в  руки?  Почему?  Его  внутреннее  видение,
получив неожиданную свободу, заработало в полную силу, и многие вещи стали
видны отчетливо и предельно ясно. Он понял, как  ничтожно  человечество  и
как велика Вселенная. Он понял, что каждая секунда в потоке времени значит
столь же мало, сколь мало значат многие и  многие  жизни  по  сравнению  с
вечностью. По велению судьбы Камень и Меч стали одним целым,  и  он  знал,
что иначе просто не могло быть.
   А симфония Кингслэйера не затихала ни на минуту.  Его  мелодия  звучала
так пронзительно, что уши короля заболели, однако он не замечал этой боли.
Время остановило свой бег, и разум Гэйлона заполнили бесчисленные варианты
возможного будущего. Он видел голые и безлесные  холмы  Виннамира,  но  не
пожар был тому причиной. Деревья были вырублены людьми, и в долинах  вдоль
рек вознеслись огромные города.  Цивилизация  проникала  во  все  укромные
уголки его страны, и повсюду земля умирала, а воздух становился  дымным  и
спертым.
   Затем перед внутренним взором Гэйлона возникла иная  картина.  Каменные
города сменили деревянные  постройки,  а  по  каменным  дорогам  понеслись
машины. Машины побольше летали в небе между облаками. Ослепительный  белый
огонь сравнивал с землей горы и города, а с неба сыпался и  сыпался  белый
как снег раскаленный пепел, навсегда укрывая собой мертвую землю.
   Гэйлон медленно плыл высоко над землей,  но  он  был  не  один  в  этой
вышине. Люди научились строить свои города среди звезд в ночном небе, и их
дома свободно висели в пустоте.  В  черном  холодном  пространстве  лениво
вращались серебристо-серые, сверкающие огнями гигантские колеса и бочки, в
которых жили животные и люди, и в их медленном танце  были  достоинство  и
красота.
   Одна за другой  проносились  перед  глазами  Гэйлона  подобные  картины
вероятного будущего, однако все они заканчивались грандиозной катастрофой,
либо природной, либо такой, причиной которой послужил сам человек.  Гэйлон
уже знал, что в грядущих столетиях появится оружие даже более мощное,  чем
Кингслэйер, однако сейчас в его руках был именно легендарный меч, и он мог
использовать его так, как ему заблагорассудится.
   Усилием воли  король  подчинил  себе  Кингслэйер,  и  картины  будущего
пропали. По сверкающему лезвию меча метнулся голубой огонь; ярко  вспыхнув
на острие клинка, он вернулся обратно к рукояти. Пронзительный голос  меча
превратился  в  низкое  и  мощное  гудение,  и  тело  Гэйлона   отозвалось
восторженной дрожью.
   Только однажды, в подземелье своего замка, довелось  Гэйлону  выпустить
на волю могучую  силу  меча.  Теперь  поток  энергии,  подобно  извилистой
голубой молнии ударил прямо в небо и немедленно вернулся к  земле.  Меч  в
руках Гэйлона вторил разряду оглушительным треском, а  он  снова  направил
его вверх. На этот раз молния прошила изумрудно-зеленую тучу Божественного
Огня, которая все еще висела над головами жрецов.
   Жаркое пламя пролилось  сверху  на  мезонитов.  Гэйлон  с  бесстрастным
интересом наблюдал за тем, как жрецы бросились  врассыпную.  Белая  лошадь
короля Роффо испуганно попятилась назад, а потом резко прыгнула в сторону,
оставив седока в тяжелых доспехах  беспомощно  барахтаться  на  каменистой
тропе. Привязанный к носилкам Арлин не мог  укрыться  и  только  закричал,
когда на него посыпался горящий мусор.
   Гэйлон нахмурился. На мгновение его озаботили страдания, которые он мог
причинить южанину, однако это была слабость, которая сразу прошла.  Он  не
знал ни жалости, ни сострадания.  В  длинный  день  летнего  солнцестояния
светило склонялось к западу безумно  медленно,  а  пустота  разума  сулила
великие откровения. Гэйлон Рейссон стоял выше законов, начертанных  богами
и выдуманных людьми!
   За  гудением  Кингслэйера,  за   ощущением   безграничного   могущества
продолжал что-то нашептывать  Орим.  Его  жестокая,  застрявшая  в  памяти
поколений сущность вечно будет цепляться  за  меч,  обретя  таким  образом
подобие бессмертия. И Кингслэйер пел Гэйлону  так,  как  когда-то  он  пел
Черному Королю.
   Горячий сухой ветер принес далекий удар  грома,  слово  тысячи  голосов
крикнули что-то  недружно  и  рассогласование.  Снова  зазвучала  мелодия,
негромкая, но приятная и немного таинственная. Мезониты  присоединились  к
последнему отряду войск Роффо, и теперь  эта  армия  ринулась  к  Морскому
проходу по склонам Серых гор, чтобы привести в исполнение волю Мезона.
   Исполненная жажды крови скороговорка Орима вдруг затихла.


   Арлин, страдая от боли, беспомощно смотрел на Гэйлона.  Что  бы  он  ни
воображал себе о возможностях легендарного  Кингслэйера,  действительность
во много раз превосходила самые безумные предположения и фантазии. Гэйлон,
преобразившийся и окруженный золотисто-голубой  аурой  света,  держал  меч
Орима высоко над головой, и пульсация сверхмогучих энергий сотрясала скалы
до самого основания.
   - Помогите! - прохныкал совсем рядом Роффо.
   В своих полированных блестящих доспехах король Ксенары был  беспомощен,
как перевернутая черепаха. Белая лошадь умчалась от него  так  же  быстро,
как и жрецы.
   За спиной Гэйлона на тропе появились солдаты, шедшие со стороны Нижнего
Вейлса. В этой толпе смешались и друзья и  враги,  привлеченные  вспышками
голубого света и биением энергии колдовского меча. Впереди всех верхом  на
взмыленной лошади, добытой у ксенарского копейщика,  мчался  Дэви  -  юный
герцог Госнийский. Он соскочил с седла еще до того, как конь  остановился,
и пробежал остававшиеся несколько шагов нетвердой рысью.
   - Нет! - закричал Арлин во всю силу  своих  легких,  но  его  никто  не
услышал.
   Дэви схватил Гэйлона за запястье, но  король  посмотрел  на  него  так,
словно видел впервые. Герцог потянул короля за руку, и Гэйлон одним резким
движением отшвырнул юношу далеко в сторону. Мимо Гэйлона с  ножом  в  руке
промчался Ринн, направляясь к Арлину.
   - Назад! Дурак! Назад! - прохрипел Арлин, но  Ринн  то  ли  не  услышал
предупреждения, то ли не обратил на него внимания.
   Тонкое короткое лезвие рассекло  веревки  сперва  на  лодыжках  Арлина,
затем на запястьях. Арлин успел увидеть, как Дэви пытается встать на  ноги
за спиной Гэйлона, когда Рыжий  Король  широко  взмахнул  мечом,  направив
острие к южному концу ущелья,  куда  вливались  первые  шеренги  последних
батальонов Роффо. Ринн попытался помочь Арлину  встать,  но  было  слишком
поздно.
   - Мой храбрый, неразумный друг... - успел  прошептать  Арлин  Ринну  за
мгновение до того, как Гэйлон нанес первый удар Кингслэйером.
   Раздался жуткий грохот. Казалось,  земля  содрогнулась  и  ушла  у  них
из-под ног. Затем волна золотисто-голубого раскаленного  пламени  ринулась
вперед, сметая все на своем пути. Арлину показалось, что последний приступ
мучительной боли длится целую вечность и никак не закончится.



19

   Из кончика меча выплеснулся тяжелый жидкий огонь, плотный и сверкающий,
словно   пламя,   из   которого   сделаны   звезды.   Стремительная   река
расплавленного света ринулась вдоль ущелья к его южному концу, и все, кого
коснулись волны бушующего пламени, умирали  с  отчаянными  воплями.  Плоть
человеческих тел плавилась как воск и стекала с костей.
   Рыжий Король видел, как огненная стихия смела Роффо, поглотила Арлина и
Ринна, но не чувствовал ничего - ни  радости,  ни  сожаления.  Даже  голос
Орима затих. Осталась  лишь  симфония  меча,  в  которой  Камень  исполнял
заглавную партию. Шелковистое пламя, словно вырвавшееся  из  недр  солнца,
плескалось  у  каменных  стен  ущелья,  облизывало  и  плавило   камни   и
возвращалось обратно в главный поток.
   Ксенарские войска обратились в бегство, однако они оказались заперты  в
ущелье теми, кто шел сзади. Золотисто-голубой  искрящийся  поток  поглотил
их, и громкий вопль ужаса и мучительной боли, исторгшийся одновременно  из
многих глоток, поколебал внутреннее безмятежное  спокойствие  Гэйлона.  Он
очнулся  и  резко  отступил  назад,  пытаясь  вернуть  себе  контроль  над
Кингслэйером.
   Напоенный сразу  множеством  смертей  Кингслэйер  подчинился.  Он  стал
тяжелым, и Гэйлон опустил его острием  вниз.  Сходная  тяжесть  сковала  и
члены Рыжего Короля, однако безумный огонь все  еще  кипел  в  его  крови.
Языки света в последний раз мигнули и погасли, огненная  река  исчезла,  и
король  ясным  и  трезвым  взглядом  окинул  поле  битвы.  Скелет   короля
возглавлял  армию  скелетов,  разбросанных  в  разных   позах   по   всему
пространству тропы. Все мясо с костей было сорвано, а все доспехи и оружие
застывали на камнях лужицами расплавленного металла.
   Меч - Наследие Орима - успокоение гудел в его руках,  ожидая  пока  его
господин не разбудит его снова. "Скоро! - пообещал мечу  Гэйлон.  -  Очень
скоро!"
   И почувствовал, как в  его  сознание  снова  вторглась  неистовая  душа
Орима. На Ксенарской равнине было еще немало солдат Роффо, и многие из них
должны будут встретить смерть, прежде чем король остановится.
   - Сир...
   Гэйлон медленно повернулся  и  еще  медленнее  сосредоточился  на  лице
герцога Госнийского, на котором смешались вместе слезы и кровь.
   - Вы победили, милорд. Виннамир спасен. Люди Роффо бегут.  -  Дрожащие,
осторожные пальцы юноши легко коснулись  запястья  короля.  Голос  герцога
вкрадчиво произнес: - Позвольте мне взять  меч,  сир.  Он  вам  больше  не
пригодится. Я сумею надежно сохранить Наследие.
   Раздавшийся внезапно громкий, невеселый смех  эхом  отразился  от  стен
ущелья и так же резко оборвался.
   - Оставь его, парень!
   Дэви оглядел каменные уступы у себя над головой  и  заметил  высоко  на
восточной стене маленького старика в черно-синей свободной  накидке.  Дэви
сразу узнал острый подбородок,  высокие  скулы  и  длинные  седые  волосы,
которые трепетали на  ветру,  -  Сезран,  брат-близнец  Миск  и  создатель
Кингслэйера.
   - Оставь его, не трогай. Он далеко еще не закончил! -  снова  выкрикнул
маг.
   - Нет! - крикнул в ответ Дэви, так неловко  повернувшись,  что  рана  в
плече снова заболела. И  снова  он  попытался  привлечь  к  себе  внимание
Гэйлона, умоляя его: - Милорд, прошу вас, вы уже все сделали. Отдайте  мне
меч.
   - Он ни за что не расстанется с подобным могуществом, - снова крикнул с
высоты Сезран. - Ты слишком многого от него хочешь, Дэвин Дэринсон. Гэйлон
уже принес свои жертвы задолго до того, как село сегодняшнее солнце. Беги,
парень, спасайся,  пока  мо