мокаемые
костюмы, так как, по мере того как  становилось  все  светлее,  промозглый
туман превратился в мелкий, но частый дождь,  который  каплями  сбегал  по
блестящим плащам, превращаясь в ручейки, стекающие по спинам коней.
   Выехав из города, отряд пересек  южный  приток  Великой  реки,  выбивая
копытами коней барабанную дробь на толстых бревнах  моста.  На  протяжении
недолгой жизни Гэйлона  этот  мост  перестраивали  уже  дважды.  Это  была
тяжелая, массивная конструкция, которая - во всяком случае, так казалось -
крепко и уверенно стояла над бурными водами, однако и река славилась своим
капризным нравом, и потому тот же самый  мост,  в  целости  и  сохранности
простоявший лет двадцать, мог быть снесен половодьем и  два,  и  три  раза
подряд. Тем не менее потребовался бы гораздо более  сильный  дождь,  чтобы
река вспенилась и затопила свои крутые берега. Во всяком случае, пока  она
смиренно катила свои воды по извилистому руслу, чтобы встретиться со своей
северной сестрой и вместе влиться в Великую реку.
   Как ни мелок и слаб был сегодняшний дождь,  его,  однако,  хватило  для
того, чтобы главная дорога, ведущая на  запад,  превратилась  в  зловонную
черную жижу, так что король и его спутники  вынуждены  были  ехать  шагом.
Гэйлон отправился в это  путешествие  верхом  на  Кэти,  крошечной  гнедой
кобылке с черными пятнами, тонкокостной  и  изящной  от  головы  до  самых
копыт. Среди ее предков наверняка были горные  пони,  ибо  за  исключением
размеров она была точной копией  Эмбер.  Принц  сам  обучал  ее  и  весьма
гордился своими успехами, однако в последний раз он ездил  на  ней  верхом
больше недели назад, и теперь маленькая лошадь снова демонстрировала  свой
норов: и там, где остальные лошади двигались длинными и  плавными  шагами,
Кэти норовила пройтись тряской рысью или встать на дыбы. Закусывая  удила,
она с размаху опускала на землю  передние  копыта  и  забрызгивала  своего
седока и всех остальных жидкой грязью.
   Гэйлон выбрал Кэти вскоре после отъезда Дэрина именно  благодаря  тому,
что она очень напоминала ему Эмбер. Каждый день, выводя кобылу на прогулку
и занимаясь с ней, используя приемы, которые показывал  ему  Дэрин,  принц
думал о том, как будет доволен его успехами герцог, когда  вернется.  Дни,
однако, складывались в недели, недели - в месяцы, а месяцы в конце  концов
превратились  в  годы,  однако  от  Дэрина  не  было   никаких   известий.
Впоследствии,  когда  дружба  принца  с  Люсьеном  окрепла,  Гэйлон   стал
чувствовать по отношению к Дэрину нечто вроде обиды, а невинные на  первый
взгляд замечания Люсьена лишь бередили рану и подливали  масла  в  тлеющее
пламя его гнева.
   Напряженно выпрямившись и сжав губы в мрачной  гримасе,  Гэйлон  правил
своей кобылой, пробиравшейся  через  настоящее  болото.  Кэти  то  и  дело
выдергивала  из  грязи  копыта  и  с  громким   всплеском   опускала   их,
расплескивая по сторонам раскисшую  почву.  Ненароком  оглянувшись,  принц
заметил, что Дэрин не отрывает от него внимательного взгляда, хотя все это
время герцог ехал по правую  руку  от  короля,  с  почтительным  вниманием
прислушиваясь к монологу монарха.
   Некоторое время спустя герцог придержал Эмбер и, подъехав к Кэти сбоку,
внезапно  схватил  ее  под  уздцы,  пригибая  ее  голову  к  земле.   Кэти
попятилась, упираясь в землю напряженными передними ногами  и  дрожа  всем
телом с такой силой, что зубы Гэйлона громко застучали друг о друга. Принц
с трудом удерживался от того, чтобы не натянуть повод или не  дать  кобыле
отведать шпор - это только ухудшило бы ситуацию.
   - Побольше отпускай поводья, - посоветовал Дэрин Гэйлону.
   Принц не мог разглядеть его лица под низко надвинутым капюшоном  и  мог
только догадываться, какие чувства написаны на нем  сейчас,  однако  голос
герцога звучал тихо и вполне дружелюбно.
   - Когда она рвется вперед, сначала слегка натяни повод, а потом отпусти
совсем. Скоро она поймет, чего ты  от  нее  хочешь.  Твоя  кобыла  отлично
держится, но, задирая ей голову,  ты  только  сильнее  ее  нервируешь.  Не
думаю, чтобы вам обоим это доставляло удовольствие... -  с  этими  словами
Дэрин догнал короля и снова поехал рядом с ним.
   Гэйлон почувствовал, как краснеет. Он был благодарен дождю  и  широкому
капюшону за то, что никто этого не  видел.  Неловкость,  однако,  довольно
быстро сменилась гневом. Дэрин не  обратил  внимания  на  его  успехи,  не
похвалил его - только отметил случайную оплошность.  В  этот  момент  Кэти
сильно тряхнула головой и  рванулась  вперед,  словно  провоцируя  Гэйлона
прибегнуть к вожжам. Принц непроизвольно последовал совету герцога  и  тут
же забыл о своем гневе. Присоветованный герцогом прием  свершил  настоящее
чудо, так как кобыла с радостью подчинилась.
   Отъехав на расстояние нескольких лиг  к  югу  от  Киптауна,  кавалькада
свернула с главной дороги и двинулась по узкой лесной тропе, петлявшей  по
склонам поросшего деревьями холма. Эта тропа и вела к  охотничьему  домику
короля. Здесь они вынуждены были ехать гуськом, зато  под  копытами  коней
вместо размокшей глины оказалась  плотная,  переплетенная  корнями  лесная
дорожка. Кэти совершенно успокоилась и важно шагала вслед за Реми,  рослым
жеребцом короля, и хотя она все так же грызла мундштук, однако  вперед  не
рвалась и не нарушала строя.
   Лесная тропа была усыпана свежеопавшими дубовыми и кленовыми  листьями,
а с простирающихся над головами путешественников ветвей продолжала  капать
вода, хотя дождь уже перестал. Воздух потеплел, и влажные запахи  позднего
лета слились в один сладкий, головокружительный  аромат.  Один  за  другим
всадники скидывали с плеч тяжелые плащи. То, что первый дождь пролился так
поздно, было неудивительно  -  такое  случалось  и  раньше.  Отрадно  было
другое: сегодняшний дождь закончил долгий и сухой  период  времени,  когда
одна-единственная искра могла привести к катастрофе для всей  страны,  ибо
большая  часть  ее  территории  была  покрыта  лесистыми  холмами.  Жители
Виннамира наверняка были рады дождю, и  всадники  поднимались  по  склонам
холмов в самом добром расположении духа.  Даже  Гэйлон  неожиданно  поймал
себя на том, что улыбается непристойным шуткам,  которыми  перебрасывались
гвардейцы, хотя соль некоторых из них была выше  его  понимания.  И  принц
мысленно завязал узелок на память, чтобы не позабыть  спросить  у  отца  о
том, что осталось  непонятым,  если  только  ему  удастся  застать  короля
одного.


   В  ожидании  обеда  король,  Дэрин  и  Гэйлон  собрались   в   гостиной
охотничьего домика. Освободившись от забрызганных грязью дорожных одеяний,
снова чистые и опрятные,  они  расположились  возле  огромного  камина,  в
котором жарко пылали поленья, коротая время за бокалом  горячего  вина  со
специями. Гэйлон праздно бродил из угла в угол,  чувствуя  себя  позабытым
старшими. Отец, растопырив локти, устроился в грубом кресле  из  дерева  и
кожи с любимой книгой в руках, укрыв нижнюю часть тела  клетчатым  пледом.
Дэрин уселся в самом дальнем углу комнаты, куда его загнал жар от  камина,
и  сидел  там  неподвижно,  прикрыв  глаза.  Отсветы  пламени  плясали  на
отшлифованных и оглаженных лаком деревянных панелях стен.
   Охотничий  домик  был  выстроен  из  толстых  сосновых  бревен,  слегка
обтесанных и уложенных в сруб.  Изнутри  помещения  были  отделаны  гладко
оструганными панелями из кедра, красного дерева и тиса. Повсюду на  стенах
были развешаны охотничьи  трофеи  -  начиная  от  рогов  молодого  лося  и
заканчивая облезлым чучелом  барса,  которое,  изогнувшись  в  причудливой
атакующей позиции, скалило желтые клыки прямо перед входом. Барс был очень
стар. Гэйлон был уверен, что его добыл на охоте один из  его  прапращуров.
Чучело было изготовлено не очень  умело,  да  и  время  брало  свое.  Барс
совершенно облысел,  однако  ни  один  из  королей  Виннамира  не  решался
выкинуть его и тем оскорбить славную память предка,  передавая  редкостный
трофей по наследству своему преемнику. Очевидно, в свое  время  и  Гэйлону
предстояло решать эту же проблему, и  в  ожидании  этого  момента  некогда
грозный хищник продолжал беспомощно, бесконечно и безнадежно скалиться  на
входные двери.
   Гэйлон в очередной раз  пересек  комнату,  со  скучающим  видом  трогая
пальцем то один, то другой трофей и наслаждаясь ощущением, которое вызывал
в пальцах пыльный, жесткий мех.  Краешком  глаза  он  заметил,  как  Дэрин
подошел  к  круглому  дубовому  столику,  установленному  в  самом  центре
комнаты. Висящая  над  столом  масляная  лампа  заливала  его  поверхность
дрожащим  оранжевым  светом,  и  Гэйлон  удивленно  смотрел,  как   герцог
устанавливает  на  этой  поверхности  доску  для  игры  в  ферье  -  игры,
напоминающей нарды. Король, лишь  слегка  заинтересованный,  на  мгновение
приподнял голову и снова углубился в книгу.
   Кто-то из владык Джинлара - страны, расположенной далеко на  юге,  края
гораздо более богатого и  благополучного,  чем  Виннамир,  -  прислал  эту
забаву в подарок прадеду  короля  Рейса.  Игральная  доска  была  обтянута
изнутри тончайшим войлоком, а фишки из слоновой кости  окаймлены  золотом.
Сам ящичек был вырезан из твердого  черного  дерева,  выложенного  другими
породами  дерева  самых  разных  цветов  и  оттенков  -   от   белого   до
темно-красного, - так что искусная инкрустация образовывала на поверхности
сложные  спиральные  узоры.  При  взгляде  на  нее  очень  скоро  начинало
казаться, что спираль закручивается в обратном направлении.  Была  ли  это
магия или простой обман зрения - этого он не знал. Если  это  была  магия,
то, конечно, - очень древняя магия.
   Тем временем  Дэрин  разложил  на  столе  игральную  доску,  с  легкими
щелчками расставил по местам фишки и поставил рядом деревянный стаканчик с
костями. Гэйлон поймал  себя  на  том,  что  как  зачарованный  следит  за
уверенными движениями тонких пальцев герцога. Дэрин поднял голову.
   - Не хочешь сыграть партию?
   Принц подошел к столу, стараясь  придать  лицу  равнодушное  выражение.
Король тоже поднял голову на звук голоса герцога и  внимательно  посмотрел
на  сына.  От  его  проницательного  взгляда  не   укрылось   мечтательное
выражение, промелькнувшее в ореховых глазах Гэйлона, когда он нежно провел
пальцем вдоль кромки драгоценной доски. Его легкая  сутулость,  рассеянный
взгляд и вкрадчивые манеры - все вместе очень напомнило королю Люсьена, но
то,  что  в  молодом  южанине  всего  лишь  раздражало,  было   совершенно
невыносимо в десятилетнем ребенке.
   - Пожалуй, нет, - наконец ответил Гэйлон.
   Дэрин запустил руку в кожаный кошелек, висевший у  него  на  поясе,  и,
зажав в кулаке какой-то предмет, со стуком опустил его на стол.
   - Тогда - ставка! - воскликнул Дэрин, убирая руку.
   Даже в слабом свете масляной лампы на столе сверкнул,  рассыпая  тысячи
зеленых, алых, голубых и золотистых  искр,  небольшой  драгоценный  камень
овальной формы. Гэйлон невольно потянулся к нему рукой и осторожно покатал
камень в ладони. Маленький камень плеснул ему в лицо целой радугой  цвета,
заключенной в самой сердцевине кристалла.
   - Что это?
   Дэрин понимающе усмехнулся.
   - Это огненный опал из великой пустыни Нороу, расположенной к западу от
Ксенары. Рассказывают, будто они растут там прямо из песка, словно  цветы,
которые ожидают, что их вот-вот сорвут. Я купил  этот  камень  в  Занкосе.
Огненные опалы  действительно  очень  красивы,  хотя  ценятся  не  слишком
дорого. Это мягкий камень, и его нетрудно обрабатывать... Итак?
   Гэйлон все еще не в силах был отвести свой взгляд от камня.
   - Боюсь, что  мне  нечего  поставить,  -  пробормотал  он  с  искренним
сожалением.
   - У наследного принца ничего нет? - Дэрин подмигнул Рейсу.
   - Подожди!
   Гэйлон  принялся  высыпать   на   стол   содержимое   карманов.   Среди
откровенного хлама попадались и настоящие сокровища: коренной  зуб  оленя,
выковырянный из найденной по дороге  старой  челюсти,  половинка  сладкого
печенья с изюмом, кусок бечевки и длинное белое птичье перо с  пятнышками,
чудесным образом не переломившееся в кармане.
   Дэрин выбрал перо.
   - Это подойдет. Стало быть, ты ставишь?
   Принц было снова уперся, прекрасно понимая, что тут затевается какая-то
другая игра, но ему очень хотелось иметь этот камень. Желание  было  таким
сильным, что он кивнул головой и уселся за стол напротив герцога.
   - Решено.
   Оба бросили кости, чтобы выяснить, кто начинает. Гэйлон набрал  большую
сумму.
   - Мне обычно везет, - предупредил он Дэрина, выбирая  черные  фишки.  -
Можно быть превосходным игроком и все-таки проиграть, если твой  противник
слишком часто выбрасывает по две шестерки.
   - Это верно, - согласился Дэрин.
   - А ты никогда не пользуешься своим волшебством? - как бы между  прочим
поинтересовался принц, делая свой первый ход.
   Дэрин поднял голову:
   - Для чего?
   - Чтобы жульничать. Заставлять кости падать так, как тебе нужно.
   - Ну... - осторожно  заметил  герцог,  тряся  стаканчик  с  костями,  -
считается, что честный человек носит свой Камень таким образом, чтобы  все
его видели. Можешь смотреть на мой. Если он начнет светиться, тогда...
   Он метнул  кости,  и  переменчивое  счастье  игрока  подарило  ему  две
шестерки. Герцог состроил Гэйлону гримасу, и принц расхохотался.
   Это оказалась единственная пара, которую Дэрин выбросил  за  всю  игру.
Гэйлон выиграл. С жадностью  покосившись  на  свой  приз,  он  великодушно
предложил:
   - Мы могли бы разыграть камень в двух или в трех играх.
   - Боюсь, уже нет времени, - донесся от  дверей  голос  Тило.  -  Сейчас
подадут обед.
   - Превосходно, - заметил Рейс, высвобождая из  кресла  свою  долговязую
фигуру, - я умираю от голода.
   Дэрин вложил камень в руку Гэйлона.
   - Возьми, ты выиграл его честно.
   Обрадованный своей новой игрушкой, принц взял опал с собой в  обеденную
залу. Дэрин задержался в дверях, чтобы пропустить короля вперед,  и  Рейс,
выходя, незаметным движением пожал ему плечо.
   На  обед  подали  жаркое  из  кролика  -  вполне  подходящая  пища  для
охотников, хотя и подавали его в серебряной посуде. Почти моментально Тило
снова появился в комнате с дымящейся тарелкой в руках.
   - Это приготовила Кетти, - объявил он, ставя тарелку на  стол  рядом  с
герцогом. - Она знает, как сильно герцог любит острые южные блюда.
   Это было мясо молодого барашка, приправленное  соусом  кэрри,  и  когда
Тило стал накладывать его в тарелку герцога, по комнате поплыл  дразнящий,
острый аромат. Дэрин откусил кусочек, наслаждаясь экзотическим  вкусом,  и
спустя несколько мгновений в горле  его  запылал  пожар.  Герцог  моргнул,
стряхивая с ресниц выступившие слезы, и улыбнулся.
   - Превосходно! - заметил он. - Вы непременно должны попробовать.
   Рейс покачал головой.
   - Спасибо, но мне как-то не нравится прикладывать к  языку  раскаленное
железо. Никогда не понимал людей, которые добровольно сжигают себе рот, да
и желудок тоже.
   - Я хочу попробовать, - отважно кивнул Гэйлон. Ему, однако,  достаточно
было просто взять в рот немного острой пищи, чтобы понять, что  больше  он
не хочет. Из глаз брызнули слезы, и из носа немедленно  потекло,  и  принц
торопливо сделал несколько глотков воды, чтобы потушить обжигающее  пламя,
опалившее гортань. Вода, однако, не помогла.
   - Съешь немного хлеба, - подсказал герцог. - Не могу понять, почему эта
пища кажется вам столь острой. В Катае готовят цыпленка  с  мякотью  ореха
чил - это такое кушанье, что язык чернеет и сворачивается в трубочку.  Вот
это действительно _острое_ блюдо.
   Но и сам он дважды опустошил свой кубок  с  вином,  и  Тило  снова  его
наполнил, понимающе улыбаясь.
   Разговор за  столом  свернул  на  тему  предстоящей  охоты,  и  господа
принялись строить планы на завтра. Для начала они  собирались  поохотиться
на оленя, передвигаясь по лесу пешком и не отходя  далеко  от  охотничьего
домика. Прошедший  утром  дождь  намочил  опавшую  листву,  что  позволяло
неслышно подкрадываться к добыче и обещало превосходные результаты.  В  их
распоряжении была целая неделя, и можно было не торопиться, распорядившись
этим  временем  как  будет  угодно.  Некоторое  время  компания  посвятила
приятному спору о том,  какое  оружие  выбрать,  какие  луки  лучше  всего
подходят для какой дичи, а также обсудила достоинства и  недостатки  новых
мечей.
   В середине  обеда  герцог  внезапно  притих.  Голова  у  него  начинала
кружиться, но он приписал это действию  вина.  Между  тем  окружающий  мир
перед глазами завертелся сильнее, и к горлу подступила тошнота.
   - Простите, сир, - сказал он, вставая из-за стола, - я думаю,  что  мне
нужно прилечь. С вашего позволения...
   - Разумеется, - с беспокойством  согласился  Рейс.  -  С  тобой  все  в
порядке, Дэрин? Ты выглядишь немного бледным.
   - Наверное, я съел что-то не то, - криво улыбаясь, пробормотал Дэрин.
   Рейс улыбнулся.
   - Прислать Тило, чтобы он помог тебе?  Я  думаю,  он  сумеет  подыскать
порошки для желудка.
   - Нет, благодарю. Немного свежего воздуха - это все, в чем я нуждаюсь.
   - Тогда ступай и отдохни как следует. Скоро и мы  отправимся  спать,  -
король потрепал сына по руке. - Завтра снова придется вставать рано.
   Дэрин поднялся, и ему даже удалось изобразить вежливый  поклон,  прежде
чем он покинул обеденную залу.
   - Спокойной ночи, - запоздало крикнул ему вслед Гэйлон.
   Снаружи стемнело, и легкий морозец сковал землю.  Небо  прояснилось,  и
сверкающие звезды протянулись через небосвод широкою полосой. Но Дэрин  не
замечал всей этой красоты. Он дважды споткнулся и чуть не упал, прежде чем
отыскал во дворе помойную яму и шест, схватившись за который, он  согнулся
пополам, и его вырвало. Никогда  еще  его  желудок  не  протестовал  столь
бурно. Его скручивало с такой невероятной силой, что Дэрин даже испугался.
   Наконец все кончилось. Некоторое время он стоял неподвижно, ожидая пока
слабость вернется к нему, но она не возвращалась, хотя, несмотря на холод,
лоб его покрылся обильной испариной. Во рту герцог ощущал  кислый  привкус
вина.
   Вскоре ему  показалось,  что  тошнота  прошла,  сменившись  необычайной
ясностью мысли и ощущением  полного  выздоровления.  Выпрямившись,  герцог
некоторое время любовался, как клубится в морозном  воздухе  его  дыхание,
пока ночная прохлада остужала его пылающие щеки. Возвращаясь в  домик,  он
чувствовал запах пихтовых  шишек  и  слушал,  как  хрустит  под  башмаками
замерзшая трава.
   Оказавшись в темном коридоре, он  сразу  увидел  дверь  своей  комнаты,
которая стояла открытой. Устало привалившись к косяку, Дэрин  вздохнул.  В
очаге весело пылали дрова, и Дэрин попытался усесться перед ним в  кресло,
однако ему показалось, что он пока не способен на это героическое  усилие.
Оттолкнувшись от косяка, он попытался сделать несколько шагов, лишь слегка
удивившись тому, что ноги его сгибаются сразу в нескольких местах,  словно
они вдруг обрели добавочные суставы. Толстые доски пола - казалось  ему  -
прогибались под его шагами, плавно раскачиваясь, и герцог  снова  чуть  не
упал, в последний момент  нашарив  рукой  спинку  кресла.  Слабость  вновь
накатила на него, и герцог отстранение подумал  о  том,  что  сейчас  его,
наверное, снова стошнит. На сей раз ему нечего было терять, однако  мощные
сокращения пустого желудка и пищевода  заставили  его  согнуться  чуть  не
пополам, а спазмы сотрясали его тело  с  такой  силой,  что  мышцы  живота
заболели от напряжения. Ему потребовалось довольно много времени -  он  не
знал сколько, - чтобы собраться с силами и все-таки сесть в кресло.  Очень
хотелось закрыть глаза и  уснуть,  однако  пламя  пылающих  в  очаге  дров
загипнотизировало его, и герцог продолжал неотрывно глядеть  на  пляшущие,
оранжевые языки.
   В комнату ворвался холодный ветер с улицы, пламя свечей заколебал