ы,  опасаясь  как  бы  пьяные  валькирии   не
разделались заодно и с ними, разбегались во все стороны.  Жрец  пискнул  и
юркнул под стол. Туда последовала и царица Сомрис,  решившая  не  искушать
судьбу.
     Конана все это лишь развеселило. Он не собирался  всерьез  драться  с
полупьяными девицами, подступавшими к  нему  с  ножами.  Слегка  охнув  от
натуги, киммериец поднял массивный, обитый бронзой стол  и  бросил  его  в
гущу амазонок. Количество нападавших сократилось по крайней мере вдвое. Не
менее десяти женщин оказались  на  полу  с  переломанными  конечностями  и
пробитыми черепами, многие другие при проявлении  столь  невероятной  силы
мгновенно  протрезвели  и  отступились  от  варвара.  Но  около   двадцати
озверелых вакханок продолжали лезть на него, намереваясь проткнуть гиганта
ножами.
     Тогда Конан взялся  за  кресло,  на  котором  прежде  сидела  царица.
Покрытое золотом и драгоценными камнями, оно весило немногим  меньше,  чем
стол, однако варвар орудовал им с поразительной легкостью. Движение  влево
и три амазонки повалились  на  пол  с  разбитыми  черепами,  затем  кресло
полетело   направо,   повергнув   еще   двух.   Смеясь,    Конан    вертел
импровизированным оружием перед собою,  прорубая  целые  просеки  в  рядах
нападавших.
     Наконец до амазонок дошло, что  своими  короткими  мечами  они  не  в
состоянии причинить вред гиганту-киммерийцу. Несколько  девушек  бросились
из залы с намерением принести луки, но в этот момент  на  сцене  появилось
новое лицо.
     То была женщина. Но женщина, каких Конан еще никогда  не  видел.  Она
была невероятно огромна, превосходя ростом даже киммерийца. Ее руки и ноги
походили на столбообразные конечности яфантов, отвратительное жирное  лицо
было  похоже  на  жестокую  маску.  Всем  своим  обличьем  она  напоминала
гориллообразного  душегуба-шемита,  с  которым  Конану  пришлось   однажды
вступить в смертельный бой в  Замбуле.  Лишь  огромная,  словно  половинка
гигантского арбуза грудь свидетельствовала о том,  что  перед  киммерийцем
все же женщина.
     Растолкав спешащих за помощью девушек, она подошла к столу.  Глубокие
жутковато-черные глаза обежали хаос свалки, затем ощупали Конана.  Зычный,
подобный львиному рыку голос всколыхнул воздух.
     - Что здесь происходит?
     Сомрис поспешно  поднялась  с  пола,  оправила  одежду  и  попыталась
принять величественный вид.
     - Все в порядке, Горгия.
     Чудовище бросило на царицу тяжелый взгляд.
     - Я вижу, какой тут порядок. Кто этот человек?
     - Конан, король Аквилонии, - ответила Сомрис.
     - Как он очутился здесь?
     - Он мой гость.
     - Разве тебе не известно, Сомрис, что мужчинам  запрещено  появляться
на терсиях!
     Сомрис так и взвилась.
     - Ты не имеешь права указывать мне, Горгия!
     В гневе царица потеряла былое величие и стала похожа  на  разъяренную
кошку. Женщина-чудовище осталась спокойна.
     - Насколько я понимаю, все это сотворил твой гость, Сомрис?
     Горгия  повела  рукой,  указывая  на  беспорядочные   груды   тел   и
исковерканной мебели. Отовсюду неслись приглушенные  стоны.  Некоторые  из
пострадавших амазонок пытались подняться и тут же с криком падали на пол.
     - Чужеземец перебил половину кларин, - продолжала гигантская женщина.
- Он заслуживает смерти.
     Одна из раненых амазонок пожаловалась:
     - Он осмелился осквернить священное вино.
     - Смерть ему! - воскликнула Горгия.
     - Смерть! Смерть! - поддержали  сразу  несколько  голосов.  Некоторые
амазонки, словно забыв о колоссальной силе гостя, стали вновь приближаться
к нему, угрожая ножами. Конан казался совершенно  спокойным.  Лишь  слегка
побелевшие  пальцы,  крепко  вцепившиеся  в  ножку  кресла,  выдавали  его
напряжение.
     - Нет! - истерически закричала Сомрис. - Если ему и суждено  умереть,
то это произойдет по моей воле. Я сама решу какую казнь ему  уготовить.  И
не смей, Горгия, лезть в мои дела! Возвращайся в лес. Там твое место!
     Гигантша ничего не ответила. Она лишь взглянула на Сомрис,  затем  на
Конана. И было в ее глазах нечто такое, что Конан  понял  -  их  пути  еще
пересекутся.


     Как и следовало ожидать, Конану  пришлось  сменить  свою  комнату  на
менее просторную и менее светлую. И с крепкими  запорами.  Он  не  пытался
сопротивляться, когда царица приказала  взять  его  под  стражу,  так  как
чувствовал, что Сомрис на его стороне.
     Стражницы отвели киммерийца в расположенную в подвалах дворца тюрьму.
Перед тем как захлопнулась медная дверь, чья-то заботливая  рука  вбросила
под его ноги теплый меховой плащ. Конан поблагодарил  неведомого  друга  и
улегся на узкую деревянную скамью, подложив под себя одну половинку  плаща
и укрывшись другой.
     Однако пробыть в одиночестве ему пришлось недолго. Вскоре загрохотали
засовы и в камеру втолкнули жреца, что присутствовал вместе с  Конаном  на
пиру. На этот раз он был без греческого плаща. Всю его  одежду  составляла
крохотная набедренная повязка, совершенно не прикрывавшая  сытую  задницу.
Жрец был явно оскорблен тем как с ним обращаются. Погрозив  захлопнувшейся
двери кулаком, он пробормотал:
     - Кастрированные свиньи!
     После этого он нерешительно осмотрелся. Ложе в камере было лишь одно.
Жрец  не  слишком  понравился  Конану,  но   повинуясь   чувству   мужской
солидарности киммериец освободил часть скамьи и жестом указал товарищу  по
несчастью, что он может присесть.
     - Благодарю, - пробормотал жрец, бесцеремонно накидывая на плечи край
конанова плаща. - Меня зовут Кхар Уба. Я жрец Черного Ормазда и состою  на
службе у этих идиоток.
     - Черный Ормазд? - удивился Конан.
     Сколько он помнил могущественный бог туранцев и  иранистанцев  Ормазд
неизменно изображался на настенных росписях в белых  одеждах.  Черным  был
цвет Аримана.
     - Да, Черный Ормазд, - подтвердил жрец. - Его мало знают  в  западных
странах, но это чрезвычайно могучий бог.
     В душу Конана закралось легкое подозрение.
     - А скажи, он может сотворить огонь?
     - Раз плюнуть! - Жрец действительно плюнул  на  ладонь  и  его  слюна
занялась розоватым пламенем.
     - А вызвать демона?
     - Можно. Но демон нам не поможет. Эти длинноволосые твари отобрали  у
меня перстень. Без него демон не будет выполнять моих приказаний.
     - А перенести нас в другое место? - продолжил допрос киммериец.
     - Проще простого. Но...
     Конан не стал  слушать  до  конца,  что  же  мешает  им  очутиться  в
королевском дворце в  Тарантии.  Вместо  этого  он  смачно  стукнул  жреца
ладонью в ухо. Тот отлетел в противоположный угол камеры  и  впечатался  в
стену.
     - Так это ты, скотина, перенес меня в Амазон!
     Жрец и не подумал отпираться.
     - Допустим, я. Только зачем драться? Я ведь могу и ответить.
     - Попробуй! - предложил Конан, складывая пальцы в здоровенный кулак.
     Если у жреца и были планы наградить  Конана  оплеухой,  рожденной  из
воздуха, то он тут же от них отказался. Поднявшись на ноги Кхар Уба как ни
в чем не бывало подсел к киммерийцу.
     - Ну извини. - Безволосое лицо жреца состроилось в гримаску,  которая
должна была выражать сожаление. - Ты сам виноват. Слава о  твоих  подвигах
дошла до Сомрис. Проклятая баба пристала ко  мне:  подай  ей  аквилонского
короля. Я не мог ей отказать.
     - Как это у тебя получилось?
     Жрец махнул рукой.
     -  Это  несложно.  Я  использовал   перекосы   в   гиперпространстве.
Специальное молекулярное облако, настроенное  на  твой  генетический  код,
локализовало тебя магнитными сенсорами и доставило в Амазон. Ты должен был
попасть прямо во дворец Сомрис, но что-то  замкнуло  нескольких  магнитных
контактов и из-за изменения траекторий ты перенесся чуть дальше на юг.
     - Это верно был меч моего гвардейца Вентейма, - сказал Конан, который
не понял и десятой части того, о чем говорил маг.
     - Может быть. Хорошо, что я следил  за  тобой  по  энергокомпасу.  Мы
обнаружили тебя находящимся в весьма занятной ситуации. - Жрец оживился. -
Ты лежал без сознания под здоровенным баобабом, а сидевшие на нем  павианы
собирались нагадить тебе на голову. Кларины отогнали обезьян  и  заключили
тебя в клетку, намереваясь торжественно ввезти в  город.  Но  ты  оказался
молодцом. Честно  говоря,  не  ожидал.  Какая  силища!  А  ведь  тебе  уже
шестьдесят.
     - Так много? - Конан усмехнулся. - А я  и  не  знал.  Чертов  маг!  -
Киммериец вновь рассвирепел и схватил Кхар  Убу  за  жилистую  шею.  -  Ты
должен отправить меня обратно!
     - В данный момент это невозможно! - заверещал  жрец.  -  У  меня  нет
перстня  Черного  Ормазда,  а  лишь  один  он  может  создать  перекосы  в
гиперпространстве.
     - Где же он? - грозно спросил киммериец. Меховая  накидка  сползла  с
его плеч, обнажив огромный, покрытый множеством шрамов, торс. Кхар Уба  со
страхом смотрел на разъяренного великана.
     - Я же тебе сказал: у меня его  отняли.  Полагаю,  он  попал  в  руки
Сомрис или Горгии.
     Конан чуть ослабил хватку.
     - Ты имеешь в виду ту симпатичную дамочку, что появилась  на  пиру  в
столь неподходящий момент? Не хотел бы повстречаться с такой  на  узенькой
дорожке. И как бесцеремонно она обошлась с царицей!
     - Это вполне естественно. Ведь они родные сестры.
     - Сестры? - В голосе Конана прозвучало крайнее удивление. - Что же  в
таком случае у них были за матери?
     - Мать была вполне нормальной. Царица Юлла. Я ее знал. А вот  отцы...
Отцы в Амазоне - особое дело. Как правило, ни одна амазонка не знает имени
своего отца. Случай с Сомрис - исключение. Ее зачал знаменитый пират-кушит
Мандас, чью  галеру  занесло  течениями  к  этим  берегам.  Большую  часть
обессиленной от долгого блуждания по морю  команды  амазонки  перебили,  а
тех, что были покрепче, оставили, чтобы использовать для продолжения рода.
Среди них был и Мандас. Рассказывают, он был крупным и  сильным  мужчиной.
Именно такие нужны царицам. С его помощью Юлла зачала  Сомрис.  А  Мандасу
повезло. Вскоре после этого он был  убит  разбойничавшими  в  окрестностях
Аржума дарфарскими каннибалами.
     С точки зрения Конана в словах Кхар У бы было  мало  логики,  да  еще
скорей всего съеденному, и вдруг повезло! Но он не стал  перебивать  мага,
рассчитывая узнать от него как можно больше.
     - Так вот, Мандас был отцом Сомрис. Об отце  Горгии  предпочитают  не
говорить. Это случилось через несколько лет после рождения Сомрис. Однажды
во время охоты царица Юлла заблудилась в лесу. Нашли  ее  лишь  через  три
дня. Царица была без сознания. Тело ее было в синяках и ссадинах. А  через
какое-то время выяснилось, что она беременна.
     Юлла так никому и не рассказала, что случилось  с  ней  в  тот  день.
Бедняжка слегка помешалась  в  уме.  Прошел  целый  год,  прежде  чем  она
почувствовала предродовые схватки. После долгих мучений царица разрешилась
от бремени девочкой и тут же умерла. Ребенок был ужасен. Почти два фута  в
длину он весил впятеро больше, чем обычный младенец. Тело его было покрыто
густыми волосами, а на голове... Об этом лучше не вспоминать. Но это  была
девочка, а законы мазона запрещают предавать девочек смерти.  Поэтому  она
осталась жить. А благодаря ей остался жить и я, так как амазонки не  знали
более искусного. лекаря, чем Кхар Уба. С помощью заклинаний я удалил с  ее
тела волосы,  выпрямил  звероподобные  конечности.  Безграничное  терпение
помогло мне развить ее интеллект. Но я не смог замедлить ее роста. Что  из
этого вышло, ты видел. Ее громадные размеры и нечеловеческая  сила  пугали
амазонок, особенно ставшую царицей Сомрис. В конце  концов  она  приказала
сестре удалиться из Аржума и жить в роще за городом. Так и повелось. С тех
пор Горгия живет в пещере среди вековых деревьев и лишь изредка появляется
в городе. Она пользуется известной популярностью среди значительной  части
кларин.
     - Кларины. Ты уже дважды  употребил  это  слово.  Кто  они  такие?  -
спросил Конан.
     - Так называют приближенных Сомрис, которые бок о бок сопровождают ее
на охоте, а на войне командуют отрядами. Их  отличает  от  прочих  зеленая
полоса на подоле туники. Всего кларин насчитывается около  семидесяти,  но
сегодня ты поубавил их число. Пятерым уже шьют саваны, еще шесть  вряд  ли
когда сядут в седло.
     -  Сами  напросились,  -  пробурчал  Конан,   чувствуя   определенную
неловкость оттого, что поднял руку на женщин.  -  С  чего  это  вдруг  они
набросились на человека, решившего выпить стакан вина?
     Жрец всплеснул руками и зачастил:
     - Разве тебя не предупреждали? Согласно  традициям  Амазона  ни  один
мужчина не может присутствовать на терсии - священной трапезе амазонок. Но
здесь  еще  допускаются  исключения.  А  вот  другое  правило  соблюдается
неукоснительно. Ни один мужчина, если он все  же  допущен  на  терсию,  не
может прикоснуться к пище или вину.
     - И что же произойдет, если он нарушит этот обычай?
     - Его оскопят, а затем заживо сожгут на костре.
     Конан невольно поперхнулся.
     - Ну со мной этот номер не пройдет. Я все-таки король!
     - То, что ты король, не играет никакой роли. Но в остальном ты  прав.
Тебе вряд ли грозит опасность быть оскопленным. По  крайней  мере  сейчас.
Царица Сомрис имеет на тебя определенные виды. Ведь у нее еще нет детей...
     На лице киммерийца появилась широкая ухмылка.
     - Хотя мне еще не приходилось выступать в роли  племенного  быка,  но
эту просьбу царицы, если она, конечно, последует, я, пожалуй, не  откажусь
выполнить. Тем  более,  что  сын  Конана  вполне  достоин  занять  престол
Амазона...
     В этот миг заскрипела дверь и появились четыре вооруженные стражницы.
Одна из них быстро произнесла:
     - Конан-киммериец, следуй за нами.
     Варвар направился к двери, а маг пробормотал ему вслед:
     - Не сын. Дочь. Мальчиков в этой стране сжигают!
     С лязгом задвинулись запоры.


     Конан не слышал последних  слов  Кхар  Убы.  В  сопровождении  отряда
охранниц он шел  по  подземной  галерее,  которая  вела,  как  предполагал
киммериец, прямо в покои царицы. У него в королевском  дворце  в  Тарантии
была точно такая же. Построенная еще при короле Нумедидесе, она  позволяла
попасть из спальни прямо в застенок.
     Он не ошибся. Стражницы остановились у окованной  позеленевшей  медью
двери. Командовавшая ими кларина предупредила киммерийца:
     - Не вздумай выкинуть какую-нибудь шутку - причинить зло  царице  или
бежать. Учти, ее покои, да и весь  дворец  окружены  отрядами  воительниц.
Если понадеешься на свою звериную  силу,  то  знай  -  у  нас  отравленные
стрелы!
     Конан, которому  приключения  вернули  хорошее  настроение,  развязно
потрепал девушку по щеке.
     - Я это запомню, крошка. А как тебя кстати зовут?
     Кларина отшатнулась в сторону и процедила:
     - Не смей прикасаться ко мне, грязный ферул!
     Но король, перелюбивший на своем веку  немало  женщин,  заметил,  что
гнев ее  во  многом  напускной,  а  на  деле  амазонке  приятно,  что  она
привлекала внимание этого могучего воина.
     Помахав на Прощанье девушкам  рукой  Конан  толкнул  дверь  и  прошел
внутрь. Поначалу он попал в небольшое помещение,  здорово  смахивающее  на
предбанник. Здесь стояли на посту две кларины. При появлении  Конана  одна
из них распахнула  дверь  в  следующую  комнату,  откуда  пахнуло  сладким
запахом белья и женского тела.
     Спальня Сомрис отличалась изысканностью отделки,  свидетельствовавшей
о хорошем вкусе царицы  амазонок.  Размеры  ее  были  невелики,  но  здесь
уместилось все, что могло потребоваться хозяйке или ее гостю. Добрую треть
спальни занимала огромная кровать с балдахином. Очертания  ее  терялись  в
облаке воздушной кисеи, мягко окутывавшей окованные серебром бока. Кровать
стояла на двенадцати ножках, вырезанных в форме обезьяньих лап.  Сбоку  от
кровати располагалась ширма, а рядом с ней золоченый столик,  заставленный
блюдами и кувшинами, узрев которые, Конан перестал интересоваться  прочими
предметами обстановки. Проверив содержимое кувшинов  на  запах,  киммериец
выбрал один из них и не ошибся - то было красное  вино,  особенно  любимое
им. Истомленный жаждой Конан припал к этому сосуду и поставил его на место
лишь после того, как последние капли вина исчезли в  варварски  ненасытной
глотке.
     И лишь сейчас киммериец увидел царицу. Увлеченный поглощением вина он
не успел заметить откуда она взялась - из-за ширмы или из другой  комнаты.
Впрочем, это было совершенно неважно. Взгляд Сомрис был красноречив.
     - Однако ты пьешь... - протянула она.
     - И еще ем, - сообщил киммериец. - А иногда, когда я  выпью  и  поем,
меня тянет к женщине.
     - Надеюсь.
     Сомрис провела рукой по  облаченному  в  тончайшую  шелковую  рубашку
телу. От шеи  до  бедра,  продемонстрировав  сладострастный  изгиб  талии.
Киммериец вновь отметил, что с левой грудью у амазонок не все в порядке.
     - Полагаю, что могу поесть или я не  должен  прикасаться  к  еде  без
разрешения женщины? - вызывающе спросил варвар.
     - Я разрешаю, - мгновенно ответила амазонка.
     Конан хмыкнул и принялся за еду. Наблюдая за тем, как киммериец жадно
насыщается, царица в волнении гладила свое тело руками.
     - Если твой любовный аппетит хотя бы вполовину  сравним  с  аппетитом
телесным, эта ночь обещает мне бездну  наслаждений,  -  как  бы  про  себя
заметила амазонка. Конан не посчитал нужным ответить на  ее  слова,  зная,
что  куда  сильнее  в  деле,  нежели  в  разговоре.  Царица  тем  временем
возбуждалась все более. Облизав чувственные губы языком, она сказала:
     - На этом ложе  до  тебя  побывали  многие.  Некоторые  из  них  были
достаточно  приятны,  но  ни  один  не  смог  подарить  мне  то   неземное
наслаждение, которое зовется любовью.  Когда  Кхар  Уба  рассказал  мне  о
великом воине Конане, я поначалу сомневалась. Ведь маг не таил,  что  тебе
уже за шестьдесят. А что такое мужчина в шестьдесят? Он уже немощен. Он не
может ни поднять меча, ни любить женщину. Но Кхар Уба сказал мне,  что  ты
совершенно другой, что даже в столь преклонном возрасте ты сможешь одолеть
в схватке десятерых мужей и утолить любовную страсть самой пылкой женщины.
Он столь много рассказывал мне о  твоих  подвигах,  что  я  поверила  ему.
Поверила и приказала доставить тебя в Аржум. И, похоже, я не ошиблась.
     - Откуда Кхар Уба узнал обо мне? - поинтересовался Конан.
     - Он рассказывал, что прежде долго жил  в  гиборийских  странах,  где
много слышал  о  подвигах  киммерийца  Конана.  Долгими  вечерами,  а  они
особенно долги, когда рядом нет достойного мужчины, он рассказывал  мне  о
твоих приключениях. Я наизусть помню эти рассказы: как ты  был  пиратом  и
вожаком мунганов, как ты служил в гвардии  Турана  и  командовал  гвардией
царицы Тарамис, как ты захватил трон Аквилонии и  сумел  отстоять  его  от
происков враждебных тебе королей и могущественных волшебников.
     Киммериец грозно нахмурил брови.
     - Так значит Кхар Уба сам предложил тебе похитить аквилонского короля
и доставить его в Амазон?
     - Да, это была его идея.
     - Проклятый лжец! А он заявил мне, что повиновался твоему приказу.
     Сомрис не стала отрицать и этого, не замечая, что  противоречит  сама
себе.
     - Да, он поступил так по моей воле.
     И тут Конану пришла в голову удивительная мысль. Он даже на мгновение
прекратил жевать.
     - Скажи мне, царица, если  Кхар  Уба  столь  могущественный  маг,  то
почему он служит тебе?
     - Я сама не раз задавалась этим вопросом, - нахмурив лоб,  промолвила
Сомрис. Он утверждает, что прогневал Черного Ормазда  и  в  наказание  бог
приказал ему тридцать лет выполнять все повеления царицы амазонок.
     - Странное наказание, - пробормотал Конан.
     Царица подошла к нему и коснулась рукой мускулистой груди.
     - Тебе не кажется, что мы тратим слишком много времени