требовалось    использовать
деэнергезирующее поле, - но оставлял в  оборонительном  контуре  пробоину,
через которую улетучивалась жизненная суть плазмоэнергетического существа.
     Гекатонхейры и боги уже обменялись с титанами первыми ударами,  когда
Зевс приказал:
     - Арес!
     Проорав воинственный клич, Арес собрался двинуть вперед послушное его
воле войско, но в этот миг в события вмешалась Афо. Пока  восставшие  боги
бились с Громовержцем и его союзниками, она оставалась  незамеченной,  так
как помнила, о чем говорило или не говорило ей СУЩЕСТВО на горе Каллидром.
Афо лишь отважилась тайком освободить  Геру,  но  не  помогла  ни  ей,  ни
Гадесу, ни Эроту, хотя ей было ужасно жаль бедного мальчугана. Теперь  же,
после появления и последовавшей  за  тем  страшной  смерти  Прометея,  она
решила,  что  настал  ее  черед.  Афродита  отважно  вышла  из-за  кресла,
служившего ей убежищем, и прокричала,  перекрыв  звонким  голоском  грохот
чудовищной битвы:
     - Арес, вспомни о своей клятве!
     Бог войны немедленно обернулся к ней.
     - Я помню!
     - Прикажи героям обратить оружие против Громовержца!
     Никто не помнил случая, чтобы Арес чему-либо  удивлялся.  Он  остался
бесстрастен и в этот миг. И еще он остался верен  своей  клятве.  Иначе  и
быть не могло. Ведь он был воин и знал, что такое честь. Он не присягал на
верность Зевсу, зато клялся Афо. Указав рукой на  Громовержца,  бог  войны
приказал героям:
     - А ну-ка, парни, схватите его!
     Он кричал эти слова не раз своим псам,  спуская  их  на  медведя  или
барса. Он крикнул их и в этот, последний раз, потому  что  в  тот  же  миг
ужасные щупальца Зевса обвили его тело и выпили из него всю энергию.  Арес
исчез точно так же, как Пан, но он сделал свое дело. Герои получили приказ
напасть на Громовержца, и ничто теперь  не  могло  остановить  их.  Бряцая
блестящими доспехами, они  устремились  по  ступеням  к  трону.  Здесь  их
встретили порядком растерявшиеся Олимпийцы, которые уже давно  запутались,
за кого и почему они бьются.  В  полную  силу  сражались  с  героями  лишь
Артемида, Аполлон и  преисполненная  воинственным  духом  Афина.  Посейдон
более защищался, чем  нападал,  прикрывая  силовым  щитом  бесчувственного
Гадеса. Это было удивительно - прежде владыка моря  никогда  не  испытывал
особой приязни  к  властелину  тьмы,  опасность  сблизила  их.  Совершенно
прекратил битву Гефест, безучастно наблюдавший за боем, прислонясь  спиной
к одной из колонн. Лишь время от времени он вскидывал руку и сбивал с  ног
героя, чье копье уже было готово вонзиться в живот одного из Олимпийцев.
     Не принимал участия в битве и Громовержец, почти сразу исчезнувший из
залы. ПОЧТИ СРАЗУ, потому что за время этого "почти" он выдержал бой, едва
не стоивший ему жизни.
     Поступок Афо спутал планы Зевса. Впрочем, их путали в этот  день  все
кому не лень: Пан, бунтовщики-Олимпийцы, вырвавшиеся на свободу  титаны  и
вот теперь Афо и герои, - так что Громовержец смирился с  происходящим.  К
тому же сам факт, что герои сражались на стороне титанов,  был  не  более,
чем мелкой неприязнью. При первой  удобной  возможности  Зевс  намеревался
парализовать их сознание и  вернуть  героев  в  подземелье  Тартара.  Куда
опаснее были титаны, в коих таилась мощь,  истинные  размеры  которой  они
пока до конца не осознали. И потому  Зевс  решил  расправиться  сначала  с
ними. Замедлив  время  настолько,  что  движения  сражающихся  стали  едва
заметны, а энергетические сгустки, которыми они обменивались, превратились
в лениво раскручивающуюся паутину, Громовержец покинул тронное  возвышение
и напал на титанов. Те были увлечены борьбой с  гекатонхейрами,  и  потому
Зевс успел высосать своими щупальцами энергию из двоих врагов - Менетия  и
его старшего сына, - прежде, чем прочие заподозрили неладное. Крон оставил
в покое оглушенного и искалеченного им Бриарея  и  обратил  свой  взор  на
Громовержца. Зевс почувствовал, что его враг тоже замедляет мгновения.  Он
рванулся к нему, намереваясь пронзить оборонительный контур титана  своими
страшными щупальцами, но не успел. Крон замедлил  ход  времени  настолько,
что  сравнялся  в  скорости  движений  с   царем   Олимпийцев.   Мгновенно
удлинившиеся руки титана отбили  выпад  щупалец,  а  затем  что  есть  сил
вцепились в  оборонительный  контур  Громовержца.  Тот  перекачал  в  свою
оболочку часть внутренней энергии, и Крона  отбросило  в  сторону.  Однако
титан не успокоился. Он увеличил мощь рук и вновь атаковал.  При  этом  от
Крона исходили дышащие жаром волны, принадлежащие явно  не  ему,  а  иной,
неведомой силе, с которой Зевс впервые столкнулся  несколько  дней  назад,
когда пытался создать новых артефактов. Плазмоэнергетические  поля  в  тот
раз  не  подчинились  ему,  отвечая  на   волевые   импульсы   Громовержца
пружинистыми горячими толчками. Зевс тогда  мысленно  окрестил  неведомого
противника Огненной силой. Вот и сейчас он был почти уверен, что  в  руках
Крона переливается  Огненная  сила,  потому  что  собственные  возможности
титана не позволяли ему развить такую мощь.
     Какое-то время враги ожесточенно  боролись,  пуская  в  ход  то  свои
чудовищные конечности, то защитные поля, затем Крон изловчился и  обхватил
Зевса за шею. Хотя она и была  в  этот  миг  лишь  частью  оборонительного
контура, Зевс не назвал бы это  ощущение  приятным.  Мир  вдруг  запестрел
черными мушками, сознание начало раздваиваться, являя на  своих  задворках
радужные картины диковинных городов и планет. Это было очень  опасно,  так
как означало, что Громовержец теряет контроль над своим мозгом. Подобное в
последний раз случалось с ним давно-давно в мире восьмикрылых ящеров, один
из которых имел ледяную сущность. Не отвлеки внимание Крона Гий,  случайно
наступивший ему на ногу, и это мгновение могло бы  стать  для  Громовержца
последним. Почувствовав на своей стопе тяжесть огромного тела, титан охнул
и потерял равновесие. Зевс воспользовался этим и выскочил из  объятий  его
чудовищных рук, каждая из которых теперь не уступала  в  обхвате  колонне,
что поддерживали свод. Почувствовав  себя  свободным.  Громовержец  ударил
врага в область живота, где оборонительный контур был ослаблен  чрезмерным
переливанием энергии в руки.  Крон  охнул  и  согнулся.  Зевс  размахнулся
вновь, метя в голову. Но титан каким-то чудом перехватил этот ужасной силы
удар  и  заключил  силовое  щупальце  Олимпийца  меж  набухшими   энергией
пальцами. Ощущение было такое,  будто  разлетаются  кости.  Зевс  едва  не
заорал от боли и свернул покалеченное щупальце, перекачав энергию в  руки.
Желая  ошеломить  врага,  он  одновременно  выпустил  из  тела  с  десяток
мечевидных когтей, вонзив их в оборонительный контур Крона. Тот не обратил
на этот маневр совершенно никакого внимания и  продолжал  наращивать  мощь
своих передних конечностей. Зевс тщетно пытался вырваться из его объятий.
     В это не слишком приятное мгновение Громовержец  почувствовал  легкий
укол в области поясницы. Это Аякс Оилид подобрался к нему сзади и  норовил
вогнать меж ребер остроконечное копье.  Сумей  он  сделать  это,  и  Зевсу
пришлось бы отказаться от своей энергоформы, что сделало б его уязвимым не
только перед  Кроном,  но  даже  перед  любым  второстепенным  демоном.  К
счастью, Аякс двигался в рамках обычного времени, и у Громовержца  нашлось
несколько мгновений на то, чтобы ударить обидчика спешно выращенной рукой.
Аякс отлетел в сторону. Но пока Зевс разбирался  с  ним,  чудовищные  руки
подобрались почти к самой шее Олимпийца. Громовержец  принялся  наращивать
оборонительный контур, но  его  энергетические  возможности  были  уже  на
исходе. Огненная сила, соединенная  с  энергией  Крона,  превосходила  его
мощь. Тогда Зевс ускорил время - так сильно, как только мог.  Почувствовав
это, Крон принялся делать то же самое. Хотя он неплохо научился  управлять
временем, но все-таки в этом умении он уступал своему  противнику.  Вскоре
титан уже не успевал за стремительными движениями Громовержца, и тогда тот
принялся рвать его оборонительный  контур  когтями.  Какое-то  время  Крон
терпеливо переносил боль, но  затем  не  выдержал  и  начал  хвататься  за
мерзкие наросты, терзающие его плоть. Зевсу только это и требовалось. Пока
Крон ломал один за другим  чудовищные  когти  и  пытался  укротить  время,
Громовержец освободился от его объятий. Он взбежал на тронное  возвышение,
откуда  в  последний  раз  окинул  взглядом  поле  битвы,   которая   явно
складывалась не в свою пользу. Герои фактически одолели противостоящих  им
богов, лишив их большей части энергии. Титаны были близки  к  тому,  чтобы
расправиться с гекатонхейрами. Кроме Бриарея был уже повержен и заключен в
энергетические оковы Котт. Сражался лишь один Гий, отбивавший атаки  сразу
пятерых врагов. У Зевса мелькнула мысль помочь преданному артефакту, но он
тут  же  отбросил  ее,  увидев,  что  Крон  спешит  к  нему,   намереваясь
возобновить поединок. Не дожидаясь, пока титан подбежит к подножию  трона,
Олимпиец нажал на потайной рычаг и прыгнул в отворившийся в полу лаз. Едва
его ноги коснулись подземного дна, как мраморная  плита  стала  на  место.
Ловушка захлопнулась.


     Это был великолепный план -  избавиться  от  всех  артефактов  разом.
Артефакт хорош всем, кроме одного - рано или поздно он обретает личностные
черты и выходит из-под контроля.  Многое  зависит  от  психоэнергетической
инверсии. Если артефакт задуман как абсолютный  защитник  с  максимальными
потенциальными  возможностями,   он   беспрекословно   повинуется   своему
создателю очень долгий срок, хотя точно определить  его  продолжительность
невозможно - это могут быть годы, могут  -  века.  Но  затем  его  следует
нейтрализовать и создать новый, иначе может произойти необратимая реакция,
и артефакт взбунтуется. Справиться с  освободившимся  от  психозависимости
артефактом высшей категории очень непростая  задача  даже  для  Создателя.
Борьба с титанами в свое время настолько утомила Громовержца, что  он  был
вынужден на целый световой день удалиться в Безмолвный  мир  и  зализывать
там полученные в схватке раны. С тех пор Зевс  предпочитал  иметь  дело  с
менее  устойчивыми  артефактами,  которых  можно  было  разрушить  простым
усилием воли и чья мощь не достигала и сотой  доли  мощи  сотворившего  их
демиурга. Даже если б они восстали все разом, он  без  особого  труда  мог
справиться с ними. Однако Громовержец никогда не  отбрасывал  возможности,
что ему придется иметь дело с  артефактами  или  иными  силами,  чья  мощь
превосходит его энергетический потенциал. Потому-то мрамор Тронной залы  и
был испещрен золотой паутиной. Пять караванов с Востока, доверху  груженые
желтым песком, были доставлены к  Белой  Сфере.  Здесь  песок  расплавили,
мягкий металл прогнали через специальное устройство, из которого  выходила
тончайшая, едва  видимая  человеческому  глазу  проволока,  которой  потом
пронизали стены, потолок и пол дворца. Мириады контактов  были  сведены  в
несколько кабелей, соединенных с деэнергизатором, способным выпить энергию
разом из пятисот артефактов, подобных тем, что сражались сейчас в  Тронной
зале.
     Захлопнув плиту потайного люка, Зевс  тем  самым  привел  в  действие
систему блокировки. Теперь артефакты не могли  покинуть  залу,  оставалось
лишь включить деэнергизатор.
     Подземный ход вывел Зевса  в  священную  рощу.  Уже  стемнело.  Между
деревьями мелькали желтыми огоньками глаза  волков,  пришедших  на  помощь
Аресу. Разбросав злобно воющих хищников силовыми  щупальцами,  Громовержец
расчистил себе дорогу к Белой Сфере. Сочно чмокнула дверь, отрезая владыку
Олимпа от внешнего мира. Зевс  со  вздохом  облегчения  упал  в  кресло  и
бессильно опустил руки. Поединок  с  Кроном  утомил  его.  Титан  оказался
невероятно силен. Зевс не помнил, когда он в последний  раз  имел  дело  с
таким могучим противником. Это  было  давно.  Давно...  Зевс  расслабился,
чувствуя, как силы возвращаются к нему. Затем он представил, как артефакты
тщетно  пытаются  сокрушить  энергетическими  вихрями  стены  ловушки,   и
усмехнулся. Те, кому приходилось иметь дело  с  Громовержцем,  знали,  что
сильнейшей его стороной является умение нанести  удар  в  тот  миг,  когда
врагу уже кажется, что он победил. Тот, кто сидел сейчас в кресле и прятал
в бороду жестокую улыбку, всегда наносил удар последним. Он уже  уничтожил
по крайней мере двадцать миров, осмелившихся противостоять его воле, и  ни
разу не испытал при этом ни жалости, ни угрызений совести. То, что  должно
было исчезнуть сейчас, даже не было миром - так, игрушка, созданная скорей
из-за глупого тщеславия иметь под рукой могущественных слуг. Он совершенно
не жалел этих напыщенных артефактов,  разве  что  Афо...  Зевс  задумался.
Афо... Он совсем позабыл о ней. Эту глупышку ему было немного  жаль,  хотя
она и заварила кашу, которую ему приходилось сейчас  расхлебывать.  Но  он
был не в состоянии вытащить Афо из Тронной залы, не подвергнув себя  риску
нового поединка с Кроном. Да и стоило ли это делать? Женщин  нужно  менять
чуть реже, чем нижнее белье. Он создаст себе новую. И придумает новое имя.
А вот облик непременно будет прежний. Облик  он  не  изменит  ни  за  что.
Сильная рука опустилась на панель управления, указательный палец  коснулся
небольшой  синей  кнопки.  Процесс  деэнергизации  начался.  В  этот   миг
артефакты уже кричали от боли и страха, чувствуя,  как  в  тело  впиваются
невидимые огненные острия, жадно выпивающие жизненную суть. Зевс  взглянул
на шкалу энергонакопителя. Стрелка качнулась и медленно двинулась  вправо.
Когда она достигнет зеленой  отметки,  последний  артефакт  испустит  дух.
Времени было еще достаточно, и Громовержец включил систему связи.
     - Командор вызывает Гумия!
     Ему пришлось повторить эту  фразу  трижды,  прежде  чем  из  динамика
долетел чей-то голос. Но он был совершенно не похож на  хрипловатый  говор
атланта Гумия. Это был... Это был...
     - Великий Разум! - хрипло выдавил Зевс. - Неужели? Это ты, Леда?
     Да, это и вправду была она. И этого не могло быть.
     - Но ведь ты умерла! Я все эти годы считал, что ты умерла!
     Конечно же он сказал глупость. Она жива! Мертвецы встают из могил?  О
чем она? Жива! Но почему? Русий не мог солгать или ошибиться!
     - Но как ты сумела ускользнуть от него?!
     Ее ответ нельзя было назвать ласковым. Но она  была  права,  подобные
вопросы были неуместны, особенно сейчас. Каждый из них имел право на  свои
маленькие тайны. Главное - она жива. И он  не  будет  больше  ее  об  этом
спрашивать.
     - Хорошо. - Командор помолчал, приводя в порядок смятенные  мысли.  -
Что ты делаешь у Гумия?
     Она была давно рядом с ним. Командор так  и  предполагал.  Ведь  Леда
всегда с легкостью меняла мужчин, манипулируя ими в собственных интересах.
Хотя о чем он? Ведь прошло  столько  лет.  Женщина  не  в  состоянии  быть
столько времени одна. А тем более прекрасная  Леда.  Быть  может,  она  не
слишком нуждалась в любви, но ей всегда требовалось обожание, она не могла
жить, не видя вожделеющих мужских взглядов. Но все же где она была? И  кто
ее спас? И почему она до сих пор жива? Ведь Гумий,  сколько  Командор  его
помнил, всегда был цепным псом того, кто ныне именовал себя Ахурамаздой, а
в иные мгновенья - Ариманом.
     - Но Русий?
     Ну конечно же, как он сам не догадался, сыну ничего не было  известно
о том, что она жива, иначе он непременно сделал все, чтобы  отправить  эту
женщину в ад, где, если говорить честно, ей было самое место. Вряд  ли  на
этой земле была ненависть, более  сильная,  чем  ненависть  Русия  к  этой
девушке, причинившей ему столько страданий.  И  Гумий  прекрасно  знал  об
этом.
     - Будь осторожна! Гумий может предать!
     Она засмеялась, и смех этот было  нетрудно  объяснить.  Да,  она  как
всегда права - никто никогда не смог бы предать эту женщину, настолько  ее
очарование затягивало мужчин в свои тенета. Леда! Она была способна свести
с ума. О, Леда! И зачем ты только вернулась в жизнь Командора. Ты, чье имя
- Любовь, ты, которую не  сможет  предать  даже  эрентшианец,  никогда  не
задумавшийся над тем, что есть любовь, ни над тем, что есть предательство.
Раз ситуация требовала отречься от кого-либо, он с легкостью делал это. Но
предать Леду...
     - Нет! - горячо воскликнул Командор и добавил уже шепотом:
     - Нет.
     Она  вновь  засмеялась.   Какой   голос!   Словно   звон   серебряных
колокольчиков. Нет, скорее этот смех схож с грозным пением весеннего вихря
- свежего и разрушительного. Как она прекрасна. Даже один смех.  Как  смел
он совсем недавно сравнивать эту женщину с халтурно созданным  артефактом,
имеющим в переизбытке лишь одно сладострастие! Как смел! Леда  же  соткана
из буйных чувств - любви, ярости, коварства,  жестокости,  ума.  И  совсем
немного доброты. Совсем немного, иначе  она  перестала  бы  быть  Ледой  и
превратилась в заурядную девицу с хорошей фигуркой и симпатичным  личиком.
Каких мириады. А так  она  оставалась  прежней  Ледой,  тот,  что  сгубила
Атлантиду. Командор чувствовал это по голосу -  уверенному,  насмешливому,
переливающемуся сотнями звонких оттенков, столь любимому им голосу. О  чем
она спросила? Что-то насчет Гумия. Наверно, хотел  ли  он  переговорить  с
Гумием. Какое это имеет значение? Хотя не стоит, чтобы  Леда  поняла  это.
Она не уважает тех, кто тонет в любовной  патоке.  Любви  нужно  сдаваться
целиком, но не забывая при этом, что любовное  безумие  не  может  длиться
вечно. Потому:
     - Да, позови его. Я хочу узнать, как идут дела.
     Она сказала, что Гумия нет.  Любовное  помрачение  оставило  сознание
Командора, уступив место гневу.
     - Как он посмел! В самый решающий момент!
     Отбыл на Восток? Проблемы  у  Русия?  Надо  бы  связаться  с  Русием.
Впрочем, какое это имеет значение? Особенно когда  рядом  Леда.  Он  может
очутиться  в  ее  шатре  через  несколько  мгновений.  И  обнять   ее.   И
прикоснуться губами к ложбинке между шеей  и  высокой  грудью.  Интересно,
сильно ли она постарела? Голос у нее остался такой же молодой  и  звонкий,
как прежде. И так же сводит с ума. А кожа, как и прежде, горьковато пахнет
миндалем. Проблемы у Русия... Командор вздрогнул и  посмотрел  на  стрелку
деэнергизатора, которая неуклонно ползла  к  зеленой  отметке.  Ему  вдруг
показалось, что стрелка качнулась в обратную  сторону.  Показалось.  Итак,
проблемы у Русия. Быть может,  это  даже  очень  неплохо,  если  он  вдруг
завязнет в борьбе со своими артефактами. Тогда у  него,  Командора,  будет
время, чтобы спрятать Леду.
     - Странное совпадение, -  машинально  заметил  Командор,  чтобы  хоть
что-то сказать. - У меня тоже.
     Она не поняла, что он подразумевает под "тоже", и Командор пояснил:
     - Проблемы. Взбунтовались артефакты, созданные мной во второй  период
творения, и каким-то образом вырвались на свободу те, что были заключены в
пара-ловушку.
     У Русия, судя по тому, что  знала  Леда,  все  обстояло  куда  проще.
Бунтовали демоны  и  прочая  мелкая  нечисть.  Он  предостерегал  сына  от
создания  эфемерных  артефактов.  Конечно,  они  превосходят   обычных   в
мобильности, но уж очень неустойчив  у  них  внутренний  контур.  Энергия,
помноженная на коварство. Русий  не  послушался  и  в  результате  получил
пятьдесят Кеельсее. Хотя нет, Кеельсее, пожалуй, коварней.  А  вдруг  Леда
права и кто-то приложил здесь свою руку? Например,  тот  же  Кеельсее.  За
последнее время Командор не раз нападал на след коварного номарха,  но  он
каждый  раз  необъяснимым   способом   ускользал,   истребляя   при   этом
приставленных  к  нему  соглядатаев.  В  последний  раз  он  избавился  от
подземного  демона.  Неужели  Кеельсее  и  впрямь  научился   использовать
паракосмическую энергию и теперь оказывает влияние  на