ный  медный  панцирь,  на  голове  красовался
массивный шлем. Стоя  на  корме  своего  судна,  она  смотрела  в  сторону
Сиеннесия и, когда тот встречался с ней взглядом, язвительно улыбалась.
     Они были давние знакомцы. Однажды Белый Тигр вознамерился взять судно
Артемиссии  на  абордаж  и  получил  отпор,  какого  не   ожидал.   Меткие
галикарнасские лучники порядком сократили число  пиратов,  одна  из  стрел
вонзилась в бедро Сиеннесия  и  его  эпактрида  была  вынуждена  спасаться
бегством. Воинственная тиранша  долго  гналась  за  киликийским  кораблем,
выкрикивая оскорбления. Теперь им предстояло сражаться бок о бок.
     Киликиец поморщился. Не  от  того,  что  его  раздражали  насмешливые
взгляды Артемиссии. Просто порыв ветра донес запах благовоний - это  жрецы
воскурили  фимиам,  ублажая  Ахурамазду,  -   а   Сиеннесий   не   выносил
искусственной вони.
     Становилось все светлее. Берег оживал. Скакали всадники  в  блестящих
доспехах,  строилась  в  колонну  заспанная  пехота.  Неподалеку  рокотали
барабаны, над  водой  разносились  взвизгивания  -  это  авлеты  [авлет  -
флейтист на корабле, задающий темп  гребли]  проверяли  сохранность  своих
флейт.
     Наконец, эфир расцветился солнечными лучами. Они упали на воду, и она
заискрилась. Но мгновением раньше за холмом, на котором расположились царь
и  свита,  взревели  трубы,  возвестившие  о   появлении   светлого   лика
Ахурамазды. Звук этот достиг кораблей одновременно с первым лучом.
     По этому сигналу откинулся парчовый полог  царского  шатра.  Воины  и
вельможи пали ниц, приветствуя своего повелителя.  Облаченный  в  парадные
одежды царь подошел к жертвеннику и, сложив руки, вознес  горячую  молитву
Ахурамазде.
     - Прославлю благомыслием, благословием  и  благодеянием  благомыслие,
благословие и  благодеяние.  Предаюсь  всему  благомыслию,  благословию  и
благодеянию и отрекаюсь от всего зломыслия, злословия и злодеяния. Приношу
вам, Бессмертные Святые, молитву и хвалу мыслью и словом, делом и силой  и
тела своего жизнь.
     Сиеннесий отчетливо видел, как шевелятся темно-красные,  подкрашенные
соком свеклы, губы Ксеркса.
     Жрецы разожгли пред алтарем костер из чистых  миртовых  веток.  Огонь
был светел и почти не давал дыма. Взяв из рук Артабана чашу с  драгоценным
соком хаомы, царь торжественно  вылил  содержимое  на  огонь.  Тот  слегка
поблек, но затем языки пламени взметнулись  еще  выше.  Ахурамазда  принял
жертву, переход должен быть удачен.
     Но следовало ублажить и богов  соленой  воды,  которые  с  виду  были
благосклонны, но в душе могли затаить обиду на царя, приказавшего наказать
море. Поддерживаемый под обе руки евнухами царь  неторопливо  спустился  с
холма, размахнулся и бросил в воду золотую чашу. За ней последовал меч  из
превосходной индской стали. Вода  чуть  взволновалась,  но  тут  же  стала
зеркально гладкой.  Боги  пролива  приняли  искупительную  жертву.  Ксеркс
поклонился воде.
     Вновь запели трубы, и великая армия начала переправу.  Первым  ступил
на  западный  берег  Ксеркс,  самолично  управлявший   четверкой   лошадей
Ахурамазды. За ним шла свита и первая тысяча.  А  затем  на  мосты  хлынул
нескончаемый поток воинов. Их было так много, что переправа  длилась  семь
дней. Их было так много, что хазарапат приказал подгонять замедляющих  шаг
бичами. Их было так много, что не  выдерживали  крепчайшие  тиковые  доски
настила.
     Минуло семь дней, и тьма опустилась на  землю  Запада.  Тьма,  идущая
вслед за просыпающимся солнцем.
     Тьма.



                         ЭПИЛОГ. УСТАМИ ЗОРОАСТРА

                                     Дорого искупается - быть бессмертным:
                                     За это умирают не один раз при жизни.
                                                      Ф.Ницше, "Эссе Номо"

     Думал  ли  мало  кому   известный   тогда   отставной   преподаватель
Базельского университета Фридрих Ницше, садясь в феврале 1883 года за стол
в небольшом домике близ Рапалло, что всего через  какие-то  шесть  месяцев
суждено родиться бессмертному "Заратустре", может  быть,  самому  великому
философскому  труду,  какой  только   знает   человечество;   труду,   где
переплелись музыка и поэзия, порожденная совершенством человеческой  мысли
философия  и  изысканнейший  литературный  стиль.  Наверно,  нет.  Как  не
догадывался и о том,  что  созданный  его  пером  философ-поэт  Заратустра
возродит интерес к древней религии, крохотные островки которой  оставались
лишь кое-где на нагорьях Ирана и в Индии.
     Реанимированный Ницше Заратустра  вдруг  стал  необычайно  популярен.
Цивилизованный мир внезапно открыл для себя мудреца и пророка, по  глубине
мысли и  силе  убеждения  не  уступающего,  а  порой  и  превосходящего  и
ветхозаветного Моисея, и Христа, и Мухаммеда. Стало  ясно  -  и  это  было
откровением - что религия древних ариев-иранцев  является  праосновой  для
множества прочих религий, в  том  числе  и  мировых,  таких  как  иудаизм,
христианство, ислам. И интерес к зороастризму  возрос  еще  более.  Именно
тогда ученые всерьез занялись исследованием личности реального Заратустры,
столь схожего и столь разного с Заратустрой Ницше.
     О историческом Заратустре известно крайне мало.  Признается,  что  он
реально существовал - по крайней мере это подвергается сомнению в  меньшей
степени,  нежели  существование  Моисея  или  Христа,  -  но   определение
хронологических рамок жизни пророка вызывает немало  споров.  Пехлевийская
[т.е. относящаяся  к  эпохе  Сасанидов]  хронология  относит  время  жизни
Заратустры к 7-6 векам до нашей эры, "за 258 лет до Искандера". (Речь идет
о Александре Македонском). Согласно античным источникам  маг  и  волшебник
Зороастр жил позже, вплоть до 5 века до нашей эры,  являясь  современником
Дария и даже Ксеркса. Большинство ученых-востоковедов считают,  что  время
жизни Заратустры относится скорее к 11-10 векам до нашей эры.
     Древние  признавали  Зороастра  величайшим   волшебником.   В   эпоху
средневековья  к  его  помощи  взывали  алхимики  и  колдуны.  С  приходом
Просвещения о Заратустре забыли и вспомнили лишь тогда, когда Ницше вложил
в уста арийского пророка проповедь во славу сверхчеловека.
     Тайное и явное Заратустры погребено  под  пирамидой  времени.  Мы  не
имеем письменных свидетельств о жизненных  перипетиях  арийского  пророка,
подобных тем, что знаем о Моисее, Христе и уже тем более Мухаммеде.  Дошли
лишь легенды, одна из которых свидетельствует, что родители пророка, как и
прочие иранцы, были кочевниками, почему и дали своему сыну имя Заратустра,
что означает Староверблюдный. Другая легенда сообщает, что  при  появлении
на  свет  младенец  Заратустра  рассмеялся.  Это   происшествие   поразило
воображение кочевников. Впервые новорожденный приветствовал  суровый  мир,
грозящий ему неисчислимыми бедами и опасностями, не плачем, а смехом.
     Став взрослым,  Заратустра  избрал  судьбу  проповедника.  Его  речи,
независимый характер, фанатизм, присущий пророкам,  редко  приходились  по
нраву племенным  царькам,  и  потому  Заратустра  много  лет  бродяжничал,
гонимый отовсюду, покуда не нашел пристанища  у  царя  Виштаспы,  ставшего
ревностным приверженцем новой веры. При дворе  этого  царя  пророк  провел
остаток жизни, проповедуя свое учение среди кочевников. Но даже здесь  его
не оставляли в покое враги, которых за долгие годы  странствий  Заратустра
успел нажить немало. Один из них, жрец иного  учения,  проник  во  дворец,
подкрался к Заратустре во время молитвы  и  поразил  его  ножом  в  спину.
Согласно легенде пророку было тогда семьдесят семь лет.
     Вот, собственно, и все, что мы знаем  об  этом  загадочном  человеке.
Куда меньше, нежели о других пророках. К  счастью,  проповеди  Заратустры,
сохраненные для потомков в "Авесте",  позволяют  судить  как  о  характере
пророка, так и о сути его учения.
     Подобно  множеству  других   диких   народов   древние   арии   имели
политеистическую религию со множеством божеств, каждое из которых обладало
собственными функциями.  Заратустра,  понимавший,  что  в  условиях  степи
сильным может быть  лишь  тот,  кто  поклоняется  единому  началу,  низвел
племенных богов до уровня третьестепенных, поставив  над  ними  бога-царя,
"создателя жизни плотской", повелителя всего живого и неживого. Новый  бог
был наречен Ахурамаздой, что означает "Господь Мудрость". И возникла  вера
горячих сердцем номадов, идущая из чрева дикой степи. Варварская, могучая,
ненасытная, не признающая компромиссов, не знающая жалости  и  милосердия.
Но сначала было Время.
     Все имеет свое начало. Кто создал мир? Откуда взялись  боги  и  люди?
Заратустра  нашел  ответы  на  эти  вопросы,  решив  проблему  не  в  духе
мессианских религий, а скорей  в  соответствии  с  гностическими  учениями
Запада. Изначально было ничто. Правда, в зороастризме оно не столь безлико
и аморфно. Оно имеет облик и  имя.  Это  Эрван,  бог  времени,  адекватный
изначальной Вечности. Эрван сотворил мир, точнее протомир, разделив  ничто
на добро и зло. Он собирался сотворить лишь  добро,  но  Вечность  склонна
ошибаться. Вместе с Ахурамаздой, светлым началом, бездонное чрево Вечности
покинул и Ариман, злой дух.
     Космогония зороастризма предельно проста,  что  в  целом  свойственно
мессианским религиям, придающим большое значение моральным постулатам.
     Разделив мир на добро и зло, Эрван  исчез.  Вечность  исполнила  свою
роль и уступила место исчислимому  времени.  Пришел  черед  творить  детям
Эрвана, и они начали свое  сотворение  мира.  Точнее,  творил  Ахурамазда;
Ариман  мешал  ему,  без  особого,  поначалу,  успеха.  Ахурамазда  создал
материальный мир, наполнив его  чистыми  растениями,  животными,  а  также
людьми и  добрыми  божествами,  среди  которых  следует  упомянуть  Митру,
Веретрагну, Аши, Тиштрию. Кроме того он создал шесть  Бессмертных  святых,
образующих вместе с Ахурамаздой "семерку единосущных".  То  был  архаичный
мир, счастливый и непритязательный, подобный иудохристаанскому  Эдему  или
Эллинистическому Золотому Веку. Природа была чиста, животные -  доверчивы,
люди - наивны. Этот период получил наименование "Творения".
     Но, как и подобает злобному существу, Ариман рано или  поздно  должен
был показать свой нрав. И он показал его,  как  только  понял,  что  добро
овладевает душой человека. Ну чем не змей-искуситель!  Правда,  действовал
бог зла куда менее изощренно, чем его библейский товарищ. Он просто взял и
создал в противовес светозарному воинству Ахурамазды свою  черную  рать  -
всевозможных дэвов, этих  зороастрийских  чертей,  играющих  на  слабостях
человека, а также отвратительных, злобных, грязных животных и растения. То
был второй период существования мира, когда он разделился на две половинки
-  доброди  зло.  Этот  период  был  назван  "Смешение".   Он   охватывает
сознательную историю человечества.
     "Смешение" будет длиться три тысячи лет, после чего на  землю  придут
три  Спасителя,  сыновья  Заратустры.  Они  искоренят  зло   и   воскресят
благоверных. Этот обновленный мир будет существовать  в  третьем  периоде,
названном Заратустрой "Разделением".
     Если сравнить концепцию мирового устройства зороастризма с иудейским,
христианским и мусульманским аналогами, то можно обнаружить немало  схожих
черт. Прежде всего  бросается  в  глаза  очень  четкая,  логическая  схема
зороастрийской  концепции.  Несмотря  на   определенную   запутанность   и
трудность понимания текстов Авесты в них невозможно  найти  принципиальных
противоречий. Иная картина наблюдается в остальных  мессианских  религиях.
Даже при беглом ознакомлении с  Талмудом,  Библией  или  Кораном  нетрудно
заметить  довольно  серьезные  несоответствия,   наличие   которых   можно
объяснить лишь тем, что они явно были заимствованы. Откуда? - Из Авесты.
     В отличие от прочих религий в зороастризме выступают два  демиурга  -
Ахурамазда и Ариман.  Так  как  Ариман  создает  зло,  чье  предназначенье
разрушать, функции  созидающего  творца  принадлежат  Ахурамазде.  Кто  он
такой. Господь Мудрость? - Абстрактное божество, подобное Яхве или Аллаху,
некое неоформленно-сознательное начало, направляющее мировой порядок. Но в
отличие от  иных  монобожеств  Ахурамазда  не  вмешивается  в  дела  людей
собственноручно.  Он,  равно   как   и   Ариман,   строго   придерживается
своеобразному договору - не навязывать людям доброй или злой воли.  Борясь
со злом, Ахурамазда поражает его не  собственными  руками,  подобно  Яхве,
Христу или Аллаху. Он не повергает в бегство вражеские армии и не посылает
огненную кару на согрешившие племена.  Вместо  этого  Ахурамазда  наделяет
верующих в него силой, помогающей одолеть зло.  Таким  образом  он  отдает
активное начало в руки людей, а сам лишь наблюдает за их деятельностью.
     Все мировые религии имеют однозначную традицию: добро - богово, зло -
от человека: "Что постигло тебя  из  хорошего,  то  -  от  Аллаха,  а  что
постигло  из  дурного,  то  -  от  самого  себя"  (Коран,  4.41).   Иногда
первотворцем зла "назначается" некий полубог - не человек, и не бог, но по
сути своей ближе к человеку,  так  как  обладает  страстями.  Это  Дьявол,
Сатана, Иблис, Бес, Вельзевул и т.п. Как  правило,  это  падший  ангел  из
числа ближайших слуг бога, осмелившийся  противостоять  своему  Хозяину  и
объявленный за  то  злодеем.  Это  своего  рода  бунтарь,  причем  бунтарь
нечаянный, так как, выступая против бога, задумывал не революционный бунт,
а мелкую фронду. Он слаб и зависим.  Даже  помощников  своих  он  поначалу
вербует не самостоятельно. Их подбрасывает  хозяин,  очищающий  небеса  от
всякого рода ангельского хлама. По своим возможностям Дьявол много  слабее
верховного бога и существует он лишь по  милости  последнего,  как  своего
рода пугало для неразумных людей. Спарринг-партнер, превращающий  обрыдлое
существование в некое  подобие  захватывающей  игры.  По  сути  своей  это
"патрон" зла ближе к человеку, нежели к богу, в нем слишком много земного,
физического, в то время как бог неопределенное  космическое  начало,  дух.
Этим лишний раз подчеркивается, что аура доброты исходит  от  бога  и  его
верных  слуг,  а  зло  -  от  человека,  неверующего  в  этого  бога   или
преступающего заповеди, данные им. Пусть даже  этот  человек  -  ангел  во
плоти, но если он не верует, от него исходит зло.  Человечество  объявлено
изначально порочным. В то же время у него отнимается всякая инициатива  на
добро, так как оно исходит лишь от бога.
     Иное дело Зороастризм, единственная из  мировых  религий,  уравнявшая
добро и зло. Ариман равен своему доброму  брату  во  зле.  Он  располагает
армией,  лично  сотворенной.  И  роль  его  чрезвычайно   велика.   Ариман
освобождает  человека  от  первородного  греха.   Ведь   все   монорелигии
утверждают, что люди греховны уже самим  фактом  появления  на  свет.  Тем
самым человек  ставится  в  пренеприятное  положение.  Он  вынужден  вечно
оправдываться перед богом, замаливать  несуществующие  грехи.  Бог  хорош,
человек плох. Как удобно быть хорошим. Как ужасно быть плохим. Зороастризм
поступает намного порядочней.  Согласно  ему  человек  изначально  подобен
чистому  листу  бумаги,  на  котором  Ахурамазда  и  Ариман  выводят  свои
письмена. Создается некий паритет добра  и  зла,  привнесенный  свыше.  На
человеке нет первородного греха, ему не в чем  оправдываться.  Но  зато  в
будущем он не сможет свалить ответственность за всю грязь  своей  души  на
Дьявола, посетившего его в материнском лоне. Ведь каким стать - добрым или
злым - зависело лишь  от  него.  Он  может  служить  добру  и  прославлять
Ахурамазду, или же его злые дела будут  петь  гимн  Ариману.  Божественный
близнец отдает человеческую судьбу в руки человека. Бери ее  и  крои,  как
подскажет тебе твоя совесть. И в зависимости от итогов жизни твоей и будет
тебе награда - либо небесные сады Ахурамазды, либо вечная  мука  в  черной
обители Аримана. Человек собственными руками творит линию своей  жизни.  И
если ее пергамент исписали  письмена  Аримана,  то  в  этом  вина  данного
человека, а не первородного греха, за который  несет  ответственность  все
человечество. И невозможно пожаловаться на судьбу, ведь ты сам творец ее.
     Вольно или невольно зороастризм становит человека на грань творца. Об
этом не говорится прямо. Формально человек зависит от божества, фактически
он вправе творить собственную судьбу  деяниями  и  помыслами,  раскрашивая
пергамент  души  черными  или  белыми  письменами.  Рок  не  довлеет   над
человеком. Он хозяин собственной судьбы  и  вправе  распоряжаться  ею  как
угодно. Выбор человека не зависит от божественной воли. В этом  величайшая
заслуга зороастризма!
     Несколько слов о том, как сосуществуют  Ариман  и  Ахурамазда.  Между
братьями, как и положено в подобной ситуации, идет вечная борьба,  верх  в
которой не в силах одержать ни один, ни другой.  Парадоксально,  верховные
боги монорелигий, собственноручно сотворившие противовес  в  лице  злобных
сил, подчеркнуто уважительно, даже  с  определенной  долей  подобострастия
относятся к своим противникам. Еще бы! Как иначе удержать в узде  склонных
к греху людей, как не пугая их байками о Дьяволе и прочих князьях тьмы,  и
посмертных мучениях в аду. Ахурамазда, для которого зло - равная  половина
мира, до неприличия пренебрежителен к воинству Аримана.
     Вернемся к тому, о чем уже немного говорили. Как связан зороастризм с
прочими мессианскими религиями? Что у  них  общего?  Каковы  истоки  этого
общего?
     Сопоставляя авесту  с  Талмудом,  Библией  и  Кораном  можно  сделать
однозначный вывод:  очень  многие  положения  зороастризма,  такие  как  о
божественном  суде,  рае  и  аде,  посмертном   воздаянии   и   наказании,
воскресении,  приходе   мессии,   последнем   или   страшном   суде   были
позаимствованы у зороастризма более  поздними  мессианскими  вероучениями.
При  этом  данные  положения  были  подвергнуты   обработке,   значительно
обеднившей их содержание.
     Понятие о божественном суде над человеком присутствует в  подавляющем
большинстве религий. Есть оно и  у  зороастрийцев.  После  смерти  -  она,
кстати, представлялась последователям Заратустры в  облике  отвратительной
трупной мухи, прилетающей с севера - каждый  должен  пройти  через  высший
суд, определяющий посмертный удел усопшего. Покинувшая тело душа  идет  по
небесному мосту возмездия Чинквате, а  бог  справедливости  Рашну  выносит
свой приговор. Если добрые дела и помыслы умершего превосходят число злых,
то мост будет широк и крепок, и прекрасная женщина возьмет  праведника  за
руку и введет его в Огороженный сад ("пара-дайз").  Если  же  человек  при
жизни служил Ариману, то мост станет тоньше лезвия  меча  и  душа  с  воем
провалится в бездну царства Аримана, где ее ожидают ужасные муки.  Чем  не
мусульманский высший суд, где праведника проводят через мост гурии?  И  не
христианское чистилище, где вместо моста возмездия ждет бдительный  цербер
апостол Петр!
     Рай зороастрийцев по восточному поэтичен. Это не джанна  мусульман  -
"Но не даровано это никому, кроме тех, которые терпели..."; он не  обещает
молочных и винных рек, и ласок  вечно  девственных  гурий.  Но  это  и  не
христианский  эдем  с  его  унылым  благочестием.   Пара-дайз   напоминает
сладостное  воспоминание  о  Золотом  Веке,  где   земли   обильны,   реки
полноводны, кони стремительны,  стрелы  не  знают  промаха,  а  человек  -
страданий и боли. Это сказочный сон счастья и изобилия, столь нечастых для
кочевника-ария  при  жизни.  Пара-дайз   -   сильных   людей,   охотников,
скотоводов, воинов - служителей добра. Право  попасть  сюда  завоевывается
мечом и луком, но не смирением. Это рай воинов, Валгалла степных викингов.
Правда, кроме пара-дайза есть еще  и  ад,  где  души  п