ефные мышцы очертили тело  Конана  четким  силуэтом.  Девушки  уже  не
смеялись. Они  смотрели  на  Конана  с  плохо  скрываемым  восхищением,  к
которому примешивались нотки почтения и даже страха.
     Раз! Конан с хрястом вырвал  обломок  бамбукового  ствола.  Еще  один
мощный  рывок  -  и  путь  был  свободен.  Киммериец  покинул  клетку   и,
распрямившись во весь свой гигантский рост, скрестил на груди руки.
     Из толпы вышла  женщина.  Она  была  весьма  хороша  собой.  Среднего
возраста, лицо чуть смуглое, правильное,  с  ослепительно  белыми  зубами.
Длинные пушистые ресницы прятали изумруды  смелых  глаз.  Фигура  ее  была
пропорциональной, если не считать того, что  одна  грудь  казалась  меньше
другой. Этого, впрочем, Конан не мог утверждать с абсолютной уверенностью,
так как на незнакомке был длинный, ниспадавший свободными складками хитон.
     - Добро пожаловать, король Конан, в нашу страну! - произнесла женщина
по-гиркански с едва заметным акцентом. При этом  она  слегка  поклонилась,
разведя в стороны руки так, что стали хорошо видны украшавшие ее  запястья
браслеты с огромными малиновыми гранатами.
     Услышав,  на  каком  языке  произнесено  приветствие,  Конан   слегка
озадаченно  огляделся.  Местность,  где  он   находился,   совершенно   не
напоминала Гирканию с ее  выжженными  степями  и  мертвыми  плоскогорьями.
Здесь,  напротив,  было  буйство  растительности,   переливающейся   всеми
оттенками  зеленого,  красного  и   желтого   цветов.   Влажная   сочность
окружавшего поляну леса заставляла думать, что он очутился  в  Вендии  или
тропических лесах Куша.
     - Не очень вежливый способ приглашать в гости, - заметил Конан вместо
ответного приветствия.
     - У нас свои понятия о вежливости, - холодно сообщила  незнакомка.  -
Скажи спасибо, что я не велела расстрелять тебя из луков.
     Только сейчас  киммериец  заметил,  что  точно  напротив  него  стоит
шеренга из двадцати девушек,  вооруженных  небольшими  луками.  Конан  мог
поклясться, что эти девицы не смогут даже толком натянуть тетиву.  Будь  у
него доспехи, он бы вмиг раскидал этих дамочек  по  ближайшим  кустам.  Но
лезть на стрелы голой грудью и с голыми  руками  чистое  безумие,  поэтому
Конан сдержался от усмешки и сказал:
     - Я вижу, ты знаешь мое имя. Так назови мне свое.
     Собеседница ослепительно улыбнулась.
     - Меня зовут Сомрис.  Я  царица  амазонок.  -  Это  заявление  слегка
изумило Конана, но он не подал виду. - Мы намеревались внести тебя в Аржум
в клетке, подвешенной между двумя ани, но уж коли ты  сумел  освободиться,
вызвал наше восхищение, я  разрешаю  тебе  войти  в  город  гостем,  а  не
пленником.
     - Очень мило с твоей стороны, - заметил Конан. - Не проявит ли царица
еще одну любезность, вернув гостю его одежду?
     На какое-то мгновение Сомрис задумалась, а потом промолвила:
     - Тебе вернут штаны и сапоги. В знак моего особого расположения.
     По  ее  знаку  одна  из  девушек   принесла   и   подала   киммерийцу
вышеназванные предметы одежды. Облачаясь, Конан не мог не отметить, что  у
его хозяек весьма странное  понятие  о  форме  выражения  благосклонности.
Знатный гость, да и просто воин или путешественник, прибывший в  Тарантию,
мог в первый же день попросить себе одежду из королевских  складов.  Когда
Конан решил ввести эту традицию, многие вельможи кричали, что это ничем не
оправданное расточительство.  Однако  время  доказало  несомненную  пользу
этого нововведения.  Подчеркнуто  ласково  относясь  к  иноземным  гостям,
Аквилония поднимала свой престиж. Одетые в дармовую одежду  иностранцы  на
каждом углу  прославляли  щедрость  аквилонского  короля,  многие  из  них
становились его верными слугами.
     Но Конан не собирался входить в чужой  монастырь  со  своим  уставом.
Крепко утянув кожаный пояс, он подошел к царице.
     - Готов следовать за вашим величеством.
     Высокая по сравнению со своими спутницами, Сомрис была на голову ниже
гиганта киммерийца. Она внимательно оглядела покрытый  упругими  желваками
мускулов торс и тихо усмехнулась своим мыслям. Затем хлопнула в ладоши.
     - Подвести ко мне ани.
     Из лесной чащи вышел еще один яфант. На его  спине  была  прикреплена
ремнями небольшая, изготовленная из дерева кабинка,  перед  которой  сидел
погонщик. Это был первый мужчина, увиденный  Конаном  в  стране  амазонок.
Худой, словно тростниковый стебель, с небрежно  обритой  головой,  он  был
облачен лишь в узкую набедренную повязку. Вид у него был весьма жалкий.
     Повинуясь знаку погонщика,  яфант  преклонил  перед  царицей  колено.
Сомрис  не  сразу  залезла  на  спину  животного.  Немного  подумав,   она
обернулась к киммерийцу.
     - Я не могу позволить тебе ехать на ани. Это против наших обычаев. Но
принимая во внимание, что у себя на родине ты занимал высокое положение, я
разрешаю тебе ехать рядом с моим ани на лошади.
     Конан отнюдь не горел желанием карабкаться на спину гиганта.  Поэтому
он вежливо поблагодарил царицу, запрыгнул  на  подведенную  ему  лошадь  и
пустил ее шагом рядом с неспешно идущим по дороге яфантом.
     Процессия  выстроилась  согласно  строгому  церемониалу.  Впереди  на
невысоких быстрых коньках  скакала  группа  девушек,  вооруженных  луками.
Будто опасаясь нападения, они внимательно осматривали местность. Некоторые
из всадниц то и дело оборачивались, бросая на Конана любопытные взгляды.
     Следом за авангардом двигался яфант, на котором сидела царица.  Конан
скакал  слева  от  двухвостого  гиганта.  Его  окружала  группа   девушек,
вооруженных короткими мечами, больше  смахивающими  на  кухонные  вертела.
Правда,  рукоятки  этих  "вертелов"  были  украшены  яфантовой  костью   и
драгоценными камнями. Далее неспешно двигались еще два ани, но погонщиками
на них были девушки. На спине одного из животных была приторочена плетеная
корзина. Конан подозревал, что в ней лежат его доспехи и меч. За  яфантами
скакали на лошадях остальные девушки.  Часть  их  была  вооружена  луками,
мечами или короткими  копьями,  некоторые  вели  на  тонких  медных  цепях
небольших пардусов.
     Дорога, по которой они двигались, пролегала сквозь густой лес,  очень
похожий на вендийские джунгли. Но Конан был уже твердо уверен, что он не в
Вендии.
     Покачиваясь  на  лошади  под  бдительными  взглядами   охранниц,   он
вспоминал что ему известно  об  Амазоне  -  державе  женщин-воительниц.  А
известно ему было совсем немного. Давным-давно плавая на корсарском  судне
Белит, он слышал рассказы одного из моряков,  которому,  если  верить  его
клятвам, удалось побывать в Амазоне. Моряк рассказывал, что  этой  страной
правят жестокие  женщины,  подвергающий  мужчин  страшным  и  унизительным
пыткам. Он поведал о ритуальных убийствах захваченных в  плен  моряков,  о
жертвоприношениях кровавой  богине  новорожденных  мальчиков,  об  оргиях,
заканчивающихся  каннибальскими  трапезами.  Эти  истории   были   слишком
фантастичны, чтобы поверить в них.
     Еще раз киммериец слышал о  стране  амазонок  от  негра-каннибала  из
Дарфара. Когда тот рассказывал о своем пребывании в Амазоне,  его  толстые
руки, погубившие не один десяток жизней, мелко дрожали.
     Последний рассказ об этой загадочной стране Конану  довелось  слушать
совсем  недавно.  Его  дворец  посетил  бежавший  с   Черного   континента
жрец-миссионер, возмечтавший обратить дикие племена в приверженцев Митры.
     Жрец не собирался посещать лежащий на самом  краю  мира  Амазон.  Его
планы не шли дальше Дарфара и Кешана. Но судьбе было угодно  распорядиться
иначе. Во время путешествия в столицу Кешана Кешию караван, к которому  он
присоединился,  подвергся  нападению  разбойников  из  черных  королевств.
Большинство захваченных в плен путников были  тут  же  умерщвлены,  однако
жреца оставили в живых, как он понял позднее, из-за белого цвета кожи.
     Разбойники обменяли жреца на мешочек золотого песка. Так он  оказался
в рабстве у  амазонок.  Несчастному  пришлось  претерпеть  немало  мук,  о
которых жрец рассказывал не слишком охотно,  прежде  чем  он  и  еще  двое
невольников сумели убежать в Зимбабве, а затем через  Иранистан,  Туран  и
Котх вернуться в западные королевства.
     Конан со стыдом вспомнил, что посмеялся над рассказом жреца,  хотя  и
приказал одарить его серебряной цепью.
     Теперь  легенда,  в   которую   он   упорно   отказывался   поверить,
превратилась в реальность.
     Издалека донесся рев труб. Конан поднял голову и прищурил  глаза.  Из
джунглей, словно по волшебству, появились сложенные из  белого  известняка
стены. Это был единственный город Амазона Аржум.


     Город был невелик и грязен. У киммерийца создалось  впечатление,  что
весь он  состоит  из  вытянутых  каменных  домов,  весьма  смахивающих  на
казармы, жалких лачуг и многочисленных  конюшен  и  яфантариев.  Конан  не
заметил ни одного кабака, ни одного  дома  с  красным  фонарем.  Это  было
вполне объяснимо. Ведь кабаки и бордели существуют для мужчин, а последние
не пользовались в этом городе почетом.
     В Аржуме с высоко поднятой головой ходили лишь  женщины.  И  мужчины,
приученные смотреть в землю, с немалым изумлением взирали на голубоглазого
великана, гордо восседавшего на стройном рыжеватом жеребце.
     Небольшой дворец царицы  Амазона  не  шел  ни  в  какое  сравнение  с
величественными хоромами аквилонского короля в Тарантии.  Стены  его  были
сложены из  мягкого  розового  туфа,  крыша  выстлана  обычной  черепицей.
Внутренняя отделка покоев также была весьма скромной.  Здесь  не  было  ни
массивных мраморных колонн, ни серебряных ваз,  ни  статуй  из  электрона.
Внимание царя привлекли лишь залы, отделанные черным  деревом,  но  оно  в
этих краях росло в  изобилии  и  не  представляло  особой  ценности,  как,
скажем,  в  Аквилонии  или  Немедии.  Кроме  того   определенный   интерес
представляли  изящные  каменные  статуи,  созданные  скорей  всего  руками
невольника из Офира.
     Тотчас по прибытию во дворец Конана  отвели  в  небольшую  комнату  и
объявили,  что  он  должен  дожидаться  воли  царицы.  Киммериец  не  стал
протестовать, понимая, что это бессмысленно. Он  забрался  с  сапогами  на
устланное тигровыми шкурами ложе и  стал  насвистывать  веселый  мотивчик,
подхваченный  им  некогда  у  пиратов  черного  побережья.  При  этом   он
размышлял, что за сила  забросила  его  в  лежащее  на  самом  краю  земли
государство.
     Королю были известны лишь два колдуна, чья  магия  могла  переместить
человека в пространстве. Это были Пелиас,  который  помог  Конану  одолеть
могущественного  Тзота-ланти,  и  Хадрат,  овладевший  волшебным   камнем,
известным как сердце  Аримана.  Но  Пелиас  был  добрым  союзником  короля
Аквилонии, а Хадрат, по слухам, отошел от дел. По крайней мере у  него  не
было причин, чтобы доставить Конану крупные неприятности. Значит, появился
еще один маг, владеющий тайным искусством Стигии или Ахерона.
     Думы киммерийца прервал легкий стук в дверь. Вошел слуга -  невысокий
человечек с восточными чертами лица и обритой головой. Он  поставил  перед
королем поднос с едой и собрался было уйти.
     - Эй! - окликнул  его  Конан,  хватая  за  тощий  локоть.  -  В  этом
королевстве мода на убогую одежду?
     Слуга, как и другие мужчины, виденные киммерийцем, был облачен лишь в
узкую набедренную повязку.
     Человечек затрясся. Он покорно стоял на  месте,  понимая,  что  не  в
силах вырваться из могучих рук гиганта, но не говорил ни слова.
     - Ты глухой?
     Понял или не понял слуга суть вопроса,  но  он  отрицательно  покачал
головой. В этот миг в комнату заглянула одна  из  охранниц,  обеспокоенная
слишком долгим отсутствием посыльного. Не говоря ни слова  она  подошла  к
человечку и наградила его могучим  подзатыльником.  Тот  не  удержался  на
ногах и со всего маха ударился в стену. Женщина занесла  руку  для  нового
удара, но Конан перехватил ее за кисть.
     - Ты что, ополоумела?
     Стражница попыталась освободиться, но с таким же успехом  можно  было
попробовать вырвать вековой дуб, выросший на  камнях  Асгарда.  Тогда  она
позвала на помощь.  На  ее  крик  прибежали  пять  или  шесть  воинственно
настроенных девиц, тут же направивших на  киммерийца  луки.  Тот  неохотно
отпустил пленницу.
     - Запомни! - веско произнесла она, обретя свободу. - Ферул никогда не
должен прикасаться к госпоже без ее разрешения. За ослушание смерть!
     Киммериец пожал могучими плечами и послал девиц в путешествие за море
Вилайет. В его стране  относились  к  женщинам  с  должным  почтением,  но
никогда  не  переступали  в  нем  разумных   границ.   Охранницы   заметно
оскорбились, но препираться не стали. Награждая слугу тычками,  они  вышли
из комнаты, оставив варвара в одиночестве.
     Теперь Конан мог уделить внимание трапезе, которая оказалась сносной,
хотя и не столь обильной, как у него дома. Здесь  были  здоровенный  кусок
мяса,  сыр,  плоская  лепешка  и  кувшин  вполне  приличного  пива.  Конан
проглотил все это в считанные мгновения. Затем он вновь устроился на  ложе
и приготовился продолжить изучение паутин на потолке.
     Однако не успел он досчитать до трех, как  в  комнату  вошла  молодая
девушка.  Она  отличалась  от  прочих  нежными  чертами  лица  и  стройной
девственной фигуркой. В ее серых глазах проскальзывала беззащитность,  что
так привлекает сильных мужчин. Рассматривая чуть зардевшееся  от  смущения
лицо, Конан подумал, что не прочь потолковать с ней о звездах где-нибудь в
укромном уголке.
     - Меня зовут Опонта, - тоненьким  голоском  произнесла  гостья.  -  Я
спутница царицы Сомрис. Я пришла передать тебе приглашение царицы  явиться
на пир.
     - Лучше бы ты передала мне  свое  приглашение,  -  заявил  киммериец,
чувствуя как молодой огонь заиграл в его жилах.  -  А  вообще-то  у  вашей
царицы довольно странные манеры - сначала  накормить  гостя,  а  уж  потом
звать его на пир. Хорошо, что мой желудок рассчитан  по  крайней  мере  на
пять трапез, подобных той, которую я съел только что.
     Девушка отрицательно покачала очаровательной головкой.
     - Ты приглашен на пир не для того, чтобы есть. Это противоречит нашим
обычаям. Царица и так нарушила их, позвав тебя. Ты не сможешь  попробовать
ни одного блюда.
     - Что же я в таком случае буду делать? - изумился Конан.
     - Сидеть и беседовать с царицей.
     -  И  смотреть  на  то,  как  вы  набиваете   свои   животы!   Ну   и
гостеприимство! Не пойду!
     Амазонка  подошла  к  Конану  и  положила  руку  на  его  плечо.  Она
рассчитывала, что жест получится властным, но он вышел скорее ласковым.
     - Тогда тебя поведут силой.
     Киммериец представил как толпа красоток тщится сдвинуть его с места и
расхохотался.
     - Ты что? - подозрительно спросила девушка.
     - Да нет, ничего. - Конан вытер загорелой рукой выступившие от  смеха
слезы. Затем он с откровенным вожделением посмотрел на Опонту. -  Пожалуй,
я пойду на ваш пир, но только в том случае,  если  получу  приглашение  от
тебя.
     Явно польщенная подобным вниманием, девушка улыбнулась.
     - Это невозможно. Я никто. Я не имею права  пригласить  на  пир  даже
подругу, не говоря уже о мужчине.
     - А я и не требую от тебя официального приглашения. Достаточно,  если
ты скажешь, что будешь рада видеть меня на этом пиру.
     - И все? - Девушка улыбнулась. - Извольте. Я буду очень  рада  видеть
тебя на нашем пиру. Ты удовлетворен?
     - Вполне. - Конан спрыгнул с ложа. - Идем, моя королева!
     Для начала он попытался слегка обнять девушку,  но  та  стремительно,
словно испугавшись, отшатнулась.  Недовольно  ворча  на  местные  порядки,
король двинулся вслед за провожатой.
     Они прошли через несколько покоев, поднялись по  резной  лестнице  на
следующий этаж и оказались в большом помещении, подготовленном для пира.
     За окнами была уже ночь, поэтому трапезную залу освещали  факелы,  во
множестве  укрепленные  на  каменных  стенах.  Царица  сидела   во   главе
подковообразного стола. На ней было роскошное синее платье, руки  украшали
массивные золотые браслеты, голова  была  увенчана  драгоценной  диадемой.
Конан с удивлением отметил, что рядом с ней сидит  мужчина.  Темный  плащ,
чисто выскобленное умное лицо свидетельствовали  о  том,  что  он,  скорее
всего,  из  жреческого  сословия.  При  появлении   Конана   царица   чуть
приподнялась с кресла и указала гостю  на  место  рядом  с  собой.  Опонта
встала за спиной повелительницы.
     Конан занял отведенное ему кресло, жалобно пискнувшее под его могучим
телом. Сомрис с любопытством посмотрела на короля и хлопнула в ладоши. Пир
начался.
     У входа в  залу  появился  облаченный  в  некое  подобие  стигийского
фартука распорядитель. По его знаку слуги-мужчины, среди  которых  были  и
белые, и  даже  несколько  кхитайцев,  внесли  большие  медные  подносы  с
яствами. Здесь были мясные и рыбные  блюда,  диковинные  плоды,  сладости.
Гвоздем программы  было  неведомое  киммерийцу  животное,  смахивающее  на
небольшого свинообразного быка. Искусные повара приготовили  его  целиком,
нафаршировав освобожденное от внутренностей чрево тушками мелких  грызунов
и тропическими фруктами.
     Царица подняла наполненный вином кубок и предложила тост за  здоровье
гостя, короля Аквилонии. Опонта не обманула. Ни Ковану,  ни  сидевшему  по
другую руку от царицы жрецу вина не налили. Подобный прием  не  понравился
киммерийцу, но он промолчал.
     Амазонки тем временем разгулялись  вовсю.  В  умении  пить  они  мало
уступали аквилонскому или немедийскому рыцарству, явно превосходя слабых в
этом отношении жителей Котха и Стигии. Они вливали в  свои  глотки  полные
кубки вина, заедая выпитое здоровенными кусками мяса и рыбы. Сомрис ела  и
пила умереннее, время от  времени  бросая  взгляды  на  Конана.  Киммериец
выглядел невозмутимым. Скрестив на  груди  могучие  руки,  он  бесстрастно
глядел на разгорающуюся вакханалию.
     Как он и ожидал, вскоре пирующие были поголовно пьяны.  Две  плотного
телосложения  девицы  пытались  выяснить  между  собой  отношения,  третья
намеревалась разнять их с помощью ножа, остальные громко требовали  музыки
и развлечений. Сомрис обернулась к Опонте и что-то шепотом  приказала  ей.
Кивнув, девушке вышла за дверь.
     Вскоре  она  привела  группу  мужчин,  тащивших  с  собой   барабаны,
различные трубы и дудки, а также странные  инструменты,  подобных  которым
киммериец никогда не видел. Основу их составляла полая изнутри  деревянная
емкость  с  отверстием  посередине.  Сбоку  к   емкости   была   приделана
выструганная из дерева планка с натянутыми жилами. Когда  пальцы  касались
этих жил, инструмент издавал своеобразный, очень мелодичный звук.
     Повинуясь жесту царицы, музыканты начали играть.  Мелодия  напоминала
вендийскую. Под тихие  звуки  флейт  на  середину  залы  выскользнули  два
смуглолицых юноши. Они были совершенно наги, если не считать  браслетов  и
серебряного  обруча  на  поясе.  Извиваясь  гибкими  телами,  они   начали
страстный, граничащий с непристойностью танец, подобный тем, что танцевали
в Хоршемиже бесстыжие  котхийки.  Амазонки  смотрели  на  юношей  с  плохо
скрываемым вожделением. Конан яростно сплюнул и  тут  же  поймал  на  себе
насмешливый взгляд царицы.
     Киммериец рассвирепел. Эта женщина явно испытывала его  терпение.  Но
достаточно. Хватит терпеть  издевательства  и  унижения,  которым  в  лице
аквилонского короля подвергается весь  род  мужской.  Взяв  бокал  царицы,
варвар демонстративно медленно поднес его к губам. Он еще  пил,  а  музыка
уже затихла. Амазонки точно по команде повернули головы к Конану. Глаза их
налились бешеной кровью.
     - Смерть ему! Смерть святотатцу! - завизжали сразу  несколько  девиц.
Пирующие повскакали со своих  мест  и  бросились  к  киммерийцу.  Началась
суматоха.  Слуги  и  музыкант