и истине, ни науке. Любой метод
стареет тогда, когда  появляется новый, лучший.  Например, летние посадки на
юге всегда будут улучшать породные качества картофеля.

     На самом  же деле в отношении менделизма  дело  обстоит проще.  С точки
зрения  практической полезности  пустота была  в  прошлом,  есть  пустота  в
настоящем и очевидна такая же пустота менделизма в будущем.

     Что    касается    сортов,     которые     ныне     присваивают    себе
менделисты-морганисты, то о пути  их  возникновения правильно сказал в  свое
время профессор С. И. Жегалов.  Он писал, что эти сорта  могли быть получены
только  путем  отбора, а последний  производится только на  основании твердо
установленного  факта существования  большого числа  мелких форм  среди всех
самоопылителей, в том числе и пшеницы. Метод аналитической селекции, которым
выведены   эти   сорта,   заключает   Жегалов,   делает   понятным  афоризм,
приписываемый Жордану: "Чтобы получить новый сорт, необходимо предварительно
им обладать". Наши лучшие селекционные сорта -- результат отбора  из местных
крестьянских  сортов. Наша страна воздает  должное селекционерам,  проведшим
отбор. Но менделизм-морганизм  в  их  работе  не играл  никакой  роли. Можно
только  отметить,  что благодаря  менделизму-морганизму  у  нас  одно  время
местные сорта  были  заброшены. Только вмешательство  в  это  дело партии  и
правительства предотвратило полную гибель местных сортов.

     Будучи  не в силах  возражать против  мичуринской  критики по существу,
защитники менделизма-морганизма в последние годы часто говорят о том, что их
зажимает Лысенко, что с Лысенко нельзя дискуссировать. В докладе  Президента
по этому поводу  дан исчерпывающий  ответ. Морганисты всеми силами старались
задержать развитие мичуринского учения. Они не давали  хода молодым  научным
работникам,   в   прошлом   стоявшим   на   позициях   хромосомной    теории
наследственности,  но,  под давлением  полученных  в  экспериментах  фактов,
приходившим  к  согласию  с тем  или  иным  принципом  мичуринского  учения.
Особенно отличался в этом отношении профессор Н. П. Дубинин.

     Так,  например, он не  жалел сил для того,  чтобы опорочить  докторскую
диссертацию Н.  И. Нуждина (1944 г.). Почему это  было ему нужно? Да потому,
что некоторые опыты Н. И. Нуждина,  поставленные  с дрозофилой  (излюбленным
морганистами объектом), опровергали менделизм-морганизм и говорили  в пользу
принципов мичуринского учения. С этим Дубинин никак  уже не мог примириться.
На заседании ученого совета, где Н. И. Нуждин  защищал свою диссертацию,  Н.
П. Дубинин дошел до  того, что заявил: пусть диссертант  снимет  главу,  где
идет речь о неугодных  ему  (Дубинину) фактах,  и  тогда  он  готов коренным
образом  пересмотреть свой отзыв  о  диссертации.  Иными  словами  --  пусть
диссертант отречется от фактов, говорящих против менделизма-морганизма, и я,
Дубинин, буду стоять за присуждение Нуждину докторской степени. Такой  прием
борьбы достоин только морганистов, а не истинных ученых.

     От  морганистов часто можно  слышать, что с академиком  Лысенко  нельзя
дискуссировать, что  он  "зажимает"  критиков.  В  нашей стране  мичуринское
направление в агробиологической науке стояло и стоит для морганистов поперек
дороги.   В  свете  действенности   мичуринского  учения  особенно  очевидна
бесплодность морганизма, поэтому морганисты и кричат о зажиме.

     С    приходом     академика     Лысенко    во    Всесоюзную    академию
сельскохозяйственных  наук имени В. И.  Ленина там начал осуществляться один
из великих принципов науки.

     К. А. Тимирязев  выразил  существо  этого  принципа следующими словами:
"Работать для науки --  писать для  народа".  Т.  Д. Лысенко последовательно
проводит в  жизнь  этот научный принцип.  Но  он  его  дополняет  еще  более
действенным ленинским принципом. Ленин в свое время замечал, что  конкретный
анализ конкретной ситуации -- душа диалектики.

     У  Т. Д. Лысенко, у мичуринцев  все исследования  подчинены решению той
или  иной  важной практической  задачи.  На  этой  основе растет  и  крепнет
мичуринское учение.

     Живое  дело  --  враг  формализма. В  свете  живого  мичуринского дела,
крепнущего в  нашей стране, особо  стала  очевидной схоластика,  метафизика,
бесплодность  морганизма. Это  и  оказалось зажимом для  морганистов. Они не
хотят заняться живым делом, которое  быстро бы  излечило их  от  формализма.
Исследование  же никчемных вопросов, вроде тех,  что интересуют Дубинина и о
чем шла речь в докладе Президента, только усугубляет формализм.

     Наука -- живой  организм, которым развивается  истина, говорил  в  свое
время Герцен. Советская наука -- тем более живой организм, потому что она --
наука  народа.  И  этот  живой,  здоровый организм  сумеет  освободиться  от
мертвящего, реакционного вейсманизма.

     Свидетельство   тому   --  настоящая  сессия  Академии,   носящей   имя
бессмертного  Ленина,   Академии,  оберегаемой  отеческой  заботой  великого
Сталина. (Аплодисменты.)


     Академик П. П. Лобанов. Слово имеет академик И. И. Презент.


     Академик  И.   И.  Презент.  Уважаемые  товарищи  академики!  Уважаемое
собрание! Уважаемый товарищ Президент!

     На  настоящей сессии подводятся итоги  тому, к чему пришла, куда идет и
по каким путям пойдет дальше биологическая наука. Подводимые на сессии итоги
путей  биологической науки  отнюдь не исчерпываются лишь небольшим  отрезком
времени.  По  существу здесь  поставлен  и, я смею быть  уверен,  нашел свое
разрешение вопрос о больших путях биологической науки на протяжении многих и
многих десятилетий.

     В  докладе  нашего  Президента  академика  Т. Д.  Лысенко дано  широкое
полотно  положения  в биологической  науке,  и  в  этой  связи есть  резон в
нескольких словах прежде всего  бросить ретроспективно взгляд  на пройденный
биологической наукой путь.

     Если  посмотреть на прошлую историю  биологической  науки в  России, то
бросаются  в  глаза  исключительно   сильные  материалистические  тенденции,
которые в ней имели место. Этому есть специфические причины,  и  объясняется
это тем, что именно в России было столь сильно влияние великих просветителей
и  революционных демократов Герцена, Белинского, Чернышевского, Добролюбова,
Писарева, которые подготовили общественное  мнение России таким образом, что
передовая интеллигенция быстро и легко восприняла наиболее передовое в  свое
время учение, созданное великим Дарвином.

     Следует еще отметить, что  анализ трудов таких крупных  русских ученых,
как, например, Северцова и Бекетова, показывает, что эти ученые собственными
трудами и открытиями предуготовили передовых  ученых России к  восприятию, и
притом  критическому восприятию,  дарвиновского  учения. С первых  же  шагов
освоения дарвиновского учения передовые русские  ученые  предприняли очистку
этого учения от известных плевел, которые в нем действительно имели место.

     Чрезвычайно характерно, что великие русские биологи, даже неспециалисты
в области  генетики, не обходили коренного  вопроса  биологической  науки  о
наследовании  приобретаемых  свойств   и  давали  этому  вопросу  правильное
решение. Такой ученый, как И. М. Сеченов, работавший, казалось бы, в далекой
от  генетике  области  --  физиологии,  ставил  и  правильно   разрешал  это
кардинальный вопрос, стоящий в центре внимания и нашей сессии:

     "Дальнейшим  фактором в  преемственности  эволюции  животного организма
является, как известно, наследственности -- способность передавать потомству
видоизменения, приобретенные в течение индивидуальной жизни... эта  черта...
подчинена  общим   условиям  эволюции:  накопление   в   преемственном  ряду
видоизменений, приобретенных в  разбивку  отдельными членами  ряда,  хотя  и
достигается   только   вмешательством  наследственности,   но   переходит  в
действительность  только при условии продолжения тех видоизменяющих явлений,
которыми обусловлено уклонение от первоначальной формы. Степень и  прочность
видоизменения стоят всегда в  прямом отношении с продолжительностью действия
видоизмененных  внешних влияний (или условий  существования), или с тем, как
часто  они  повторяются..."   (И.  М.  Сеченов,  Элементы  мысли.   Собрание
сочинений, том II, отд. I, 1908 г., стр. 287).

     Не  генетик,  не  специалист в  области  генетики, но  поистине великий
ученый  материалист,  как  мы  видим,  правильно решает  коренной  вопрос  о
преемственности,  о наследуемости  индивидуально  приобретаемых,  в связи  с
условиями  жизни, уклонений. Сеченов за наследование приобретаемых  свойств.
Сеченов за связь наследуемых уклонений с условиями существования. Сеченов за
увеличение силы наследственности в зависимости от продолжительности действия
видоизмененных внешних условий.

     И как печально, по сравнению  с тем, что читаешь у Сеченова, слышать от
нашего советского  ученого академика  Немчинова, тоже,  правда, не генетика,
работающего   в  области   статистики,  однако   являющегося   руководителем
Тимирязевской сельскохозяйственной академии, что он  отстаивает идею особого
наследственного    вещества,    идею,    которая    является   основной    в
менделизме-морганизме  (вейсманизма). Именно эту  основу  основ  вейсманизма
считает нужным защищать академик Немчинов.

     В   настоящее   время   окончательно   определился   водораздел   между
менделевско-моргановским (вейсманистским) направлением и противоположным ему
мичуринским направлением. В этой связи чрезвычайно важно рассмотреть имевшие
место здесь на сессии и за ее пределами попытки найти русло примирения  этих
двух направлений. Возможно ли это?

     Нужно сказать, что линия "примирения",  пожалуй, возможна. Но для этого
надо  морганистам   и  тем,  кто  им  симпатизирует,  и  тем,  кто  пытается
"статистически" как-то их оправдать (смех в зале),  отказаться от признания,
что  есть  две  истории, из  которых одна,  филогенетическая, независима  от
другой -- от истории индивидуального развития организма, и  что последняя ни
в какой степени  не определяет первую.  Надо отказаться от  утверждения, что
развитие пород и сортов  ни в  какой  степени  не определяется особенностями
образа жизни  и особенностями условий развития индивидуума.  Надо отказаться
от  ложной  идеи  особого  "вещества  наследственности",  обладающего  своей
особенной  и  независимой  от  тела  сущностью,  в  отношении  которого  все
остальное  тело   является  индиферентным,  не  влияющим   со  специфическим
эффектом.  Надо  отказаться  от  положения,  что  гамета является  чистой  и
сохраняет  свою чистоту в  неприкосновенности от влияний, идущих  со стороны
тела и условий его жизни. Надо отказаться от того,  чтобы считать мифическое
"наследственное вещество"  состоящим из отдельных  изолированных  элементов,
локализованных  в  этом  веществе,  могущих лишь  временно  суммироваться  и
перемещаться,  сохраняя  при этом свою  собственную, полную  неизменности  и
независимость друг от друга.

     Короче говоря,  для  того,  чтобы морганисты могли быть  "примирены"  с
мичуринским  учением,   морганистам  надо  отказаться  от  всех  до  единого
теоретических  положений  этого  ложного учения.  Ни в  какое  другое  русло
примирения мичуринская наука, мичуринская биология не даст себя вовлечь. Это
не  удастся тем,  кто пытается  фальсифицировать  самое  мичуринское учение,
чтобы  перекрасить,  подтасовать  это прогрессивное  учение под  реакционный
морганизм  и  затем  провозглашать   себя   принадлежащими   к  мичуринскому
направлению.

     Сейчас  у нас в стране открытых и  откровенных морганистов остается уже
немного.  Для  этого  действительно,  может  быть,   надо  быть   дубиниными
(аплодисменты),  и  если меня спросят,  кто представляет в  настоящее  время
наибольшую опасность для расцвета мичуринского учения, -- Дубинин ли, Жебрак
и иже с ними,  -- я отвечу: нет, наиболее вредоносными для мичуринского деля
в     данное     время     являются      протаскивающие     антимичуринские,
вейсманистско-морганистские взгляды под видом симпатий к Мичурину, люди типа
Завадовского и Алиханяна.

     Голоса. Правильно!

     И. И. Презент.  Я и позволю себе прежде всего  разобрать  имевшие место
здесь на сессии и вне ее попытки подделать мичуринское учение под морганизм,
попытки,  которые  делаются, например,  Алиханяном.  Прием,  к  которому  он
прибегает,  не  оригинален  и  заключается  в  следующем.  Мичурин воевал  с
Греллем.  Грелль был  за  влияние  подвоя  на привой, Мичурин  же был против
Грелля. Следовательно, заключает Алиханян, Мичурин был против влияния привоя
на подвой, против вегетативной гибридизации.

     Уважаемый "новомичуринец"  тов. Алиханян!  Вы  допускаете  элементарную
логическую  ошибку,  не  столь  уж  трудно  замечаемую,  чтобы  вам  удалось
протащить ее незамеченной. Вы хотите уверить слушателей и читателей, что раз
И.  В.  Мичурин был против  греллевского влияния подвоя на привой, значит он
был вообще против всякого влияния подвоя на  привой. По  существу  вы хотите
кого-то  уверить  в  том, что раз все птицы двуноги, значит все  двуногие --
птицы. Но  ведь есть же еще и  человек. Ваша логика обращения  и обращение с
логикой не пройдут, тов. Алиханян! Сию, с позволения сказать, "логику" мы не
пропустим в ворота мичуринского учения.

     Для  того  чтобы  обосновать   как-либо   свое   чудовищное   искажение
мичуринских воззрений, Алиханян ссылается на критику  Мичуриным высказываний
последователя   Грелля  Черабаева.  Повторим   вслед   за   Алиханяном   это
высказывание Мичурина и разберемся в нем.

     "Я  никак  не пойму, наконец,  -- писал Мичурин, -- почему  редакция не
нашла нужным  сделать  какое-либо  замечание  на статью Черабаева о  влиянии
подвоя  на привитый сорт. Вникните,  пожалуйста, ведь в  ней что-то уж очень
несообразное. По его мнению, подвой почему-то влияет решительно на все части
привитого  на  него  сорта:  на   рост,  на  плодоношение,  на  побеги,   на
выносливость и,  наконец,  на  формировку  семени,  -- и  вдруг  неожиданное
исключение, то на качество плода этого влияния он не признает. Воля ваша, --
с этим трудно согласиться.  Тем более, что на деле-то выходит не так" (И. В.
Мичурин, Соч., т. I, стр. 143).

     Как же выходит, по Мичурину, на деле?

     Каждому  мало-мальски знакомому  с  мичуринскими работами известно, что
Мичурин положил начало  своей теории тем, что открыл принципиальное различие
между  молодым, еще только проходящим свой  цикл развития, сеянцем, и старым
многократно плодоносившим растением с уже  устоявшимися  свойствами. Молодое
растение  в  большой  степени,  в  отличие  от  многократно  плодоносившего,
способно, по  Мичурину, поддаваться всякого  рода влияниям, в том числе и со
стороны  подвоя или привоя. Мичурин после своего  открытия  повел  борьбу не
против влияния  привоя  на подвой и подвоя на  привой, а  против греллевских
неверных установок, не различавших молодое  и  старое растения и полагавших,
что всякое растение и всякая его часть одинаково подвержены влиянию привоя и
подвоя,  независимо  от того, будет ли объект воздействия  моложе  по своему
развитию к плодоношению в сравнении с прививаемым ему другим  сортом. Это --
коренная ошибка  Грелля,  вследствие  которой он  так и не смог  осуществить
вегетативную гибридизацию. Мичурин же, открыв  причины неудач Грелля, открыл
закон взаимовлияния  привоя и  подвоя,  одновременно тем самым создав основу
для  теории  развития  растения.  И когда Мичурин читал  у  Грелля или же  у
Черабаева, что, по их мнению, при взаимопрививке старых сортов, все свойства
видоизменялись, а качество плода при этом оставалось неизменным,  то Мичурин
не мог  не  протестовать.  Ведь одно  из двух:  или же давно  и  многократно
плодоносящее дерево старого сорта никакого влияния не претерпит  от прививки
его на молодой сеянец, или  же, если прививается  молодое  дерево  на  корни
старого,  многократно плодоносившего  дерева,  то  молодой  сеянец претерпит
изменения  также и по качеству  своих  плодов.  На  этой  основе  Мичурин  и
разработал целую систему  вегетативной гибридизации, в том числе  и  систему
менторов. И в результате  достигнутых блестящих успехов Мичурин подвел итоги
своим многочисленнейшим работам по вегетативной гибридизации:

     "Вопрос  о несомненной возможности  вегетативных  гибридов, -- заключал
Мичурин, -- считаю достаточно исчерпанным" (И. В. Мичурин, Соч., т.  I, стр.
277).

     Кого же думал тов. Алиханян ввести в заблуждение в данной аудитории? Уж
не упустил  ли он из  виду,  что он  находится не на конференции Московского
университета,  где подобного  рода  его речь  могла  быть  встречена  весьма
сочувственно и где Алиханян мог бы таким образом  стяжать себе лавры знатока
мичуринского  учения и опровергателя Лысенко. Но здесь,  в данной аудитории,
на  сессии Сельскохозяйственной  академии выступление Алиханяна  может  быть
расценено или как вопиющая безграмотность, или же как простая  фальсификация
мичуринского учения.

     Я  склонен расценивать выступление  Алиханяна, повторившее его недавнее
"ломоносовское чтение", как повторную попытку фальсификации мичуринских идей
в  угоду  менделизму-морганизму.  Данная  попытка  --  попытка  с  негодными
средствами,  так  как непонятно, кого думал Алиханян ввести в  заблуждение в
данной аудитории,  где  собрались люди,  сделавшие  учение Мичурина  рабочим
методом своих исследований.

     Учитывая новую обстановку, антимичуринцы  ныне пытаются самого Мичурина
превратить  в антимичуринца, пытаются Мичурина превратить  в менделиста. Как
это делается?  Эта  операция  производится следующим  образом.  Раскрывается
первый том мичуринских работ, где Мичурин излагает свои  принципы и методы и
оглашается следующее место:

     "При  исследовании  применения  закона  Менделя  в   деле  гибридизации
культурных  сортов  плодовых  растений  рекомендую  для начала  ограничиться
наблюдением наследственной  передачи одного из двух признаков, как это имело
место у самого Менделя в его работах  с горохом. Я нахожу  особенно полезным
указать несколько  самых лучших и  во всех  отношениях показательных  опытов
гибридизации...  Для  выполнения  таких  показательных   гибридизаций  и  на
основании  своих  работ советую  пользоваться  следующими парами:  из яблонь
Malus  Niedzwetzkiana  будет хорош  как мужской производитель,  а в качестве
женского можно указать на один  из следующих  культурных  сортов: Анис и его
разновидности,  Коричное,  Кандиль  синап,  Челеби" и т. д. Дав рекомендации
сортов  яблонь  для  показательной гибридизации,  Мичурин  отмечает:  "Здесь
большая   возможность  приложения  всей  схемы  менделевского   подсчета  на
основании всего комплекса признаков каждого гибрида"  (И. В. Мичурин,  Соч.,
т. I, стр. 343-344).

     Приводя эти слова Мичурина, наши  менделисты  и  заявляют: Вот, видите,
сам Мичурин  говорит, что есть  большая возможность  приложения  всей  схемы
менделевского  подсчета  со  всем  статистическим  аппаратом,  приводящим  в
умиление некоторых  наших  статистиков.  Разве  не  ясно,  что  Мичурин  был
менделистом?

     Однако  наши  менделисты-морганисты рассчитывают на излишне  доверчивых
людей. Внимательное изучение  всех работ Мичурина показывает, что Мичурин  в
приведенном  высказывании  имеет  в  виду  противоположное  тому,   что  ему
приписывают  менделисты. Мичурин советует, имея  в виду педагогические цели,
провести  скрещивание  таких  пар,  которые  бесспорно убедят  каждого,  кто
способен считаться с фактами, что менделевская схема никчемна.

     В 1914-1915 гг.  в саду Мичурина  заплодоносили  гибриды от скрещивания
известной яблони  Антоновки с  яблоней Недзвецкого, у  которой все органы --
кора, листья и  т. д. -- красного цвета. Плодоношения этих  гибридов