созданием сортов, от того, что писал в свое время А. Р. Жебрак.

     Я  ограничусь  только  этими  тремя  примерами,  число  которых   можно
значительно  расширить. Это показывает,  что если  в начале дискуссии  легко
было вести  спор в  общей,  а  порой  и в издевательской  форме,  то  сейчас
положение резко изменилось.

     Развитие мичуринского учения, а также правильно намеченный путь  борьбы
-- экспериментальное  решение спорных вопросов --  явились одной  из причин,
толкнувших  формальных  генетиков  от  метода  дискуссии  к приемам  борьбы.
Мичуринское направление указывает путь прогресса всей генетической науке.

     Сами  формальные  генетики  накапливают  все больше  и  больше  фактов,
которые уже не могут быть,  без серьезной  натяжки, уложены в их собственные
схоластические  построения,  приводимые  в  учебниках  генетики  в  качестве
"непреложных"   истин.   К  числу   этих   теорий  относится   теория  гена,
изменчивость, менделизм и т. п.

     В связи с этим я хотел  остановиться на  двух  вопросах,  а именно,  на
проблеме   изменчивости   и  проблеме   гена.   Нет  сомнений   в  том,  что
принципиальная разделяющая линия между  формальными генетиками и мичуринцами
лежит в понимании природы наследственной  изменчивости. Мичуринцы исходят из
признания единства внешнего  и внутреннего. Только на основе противоречивого
единства  внешнего  и  внутреннего  в  изменчивости,  внешнее,  переходя  во
внутреннее, становится основой развития. Исходя из этого генетики-мичуринцы,
ставя  перед собой задачу управления  изменчивостью, идут по пути управления
процессом  развития,  а  не  по   пути  отыскания  специфически  действующих
мутагенных факторов. Для противной  стороны развитие органического мира идет
не  на  основе  единства  внешнего  и  внутреннего.  У  них  внешнее  всегда
противостоит  внутреннему,  они считают,  что  между  внешним  и  внутренним
существует только механическая связь, но не  диалектическое единство.  Среда
рассматривается  лишь  как  фактор, способный ускорить  мутационный процесс,
вполне  нормально  протекающий  и  без  влияния  среды по  своим  внутренним
причинам.

     До  1927  г.  в  генетике  беспредельно  господствовало   самое  грубое
автогенетическое представление  об  изменчивости.  Считалось, что ген нельзя
изменить никаким  внешним воздействием.  Некоторые  генетики утверждали, что
ген можно сжечь, можно отравить, но изменить его нельзя.

     Работами покойного Филиппова, а затем в 1927  г. работами Меллера  было
показано, что путем индуцированного воздействия ген можно изменить, получить
наследственное изменение, мутацию.

     Значение  этих работ  заключалось  в том, что они  сняли  грубую  форму
автогенеза, но не сняли автогенетической теории. В рентгеномутациях генетики
усмотрели прототип  всей наследственной изменчивости  и сделали  вывод,  что
внешние  условия не  вызывают  наследственной  изменчивости, а лишь ускоряют
мутационный процесс.

     В   1929  г.  Дубинин  писал:  "Влияние  этих   воздействий  совершенно
неспецифично,  и  получаются  самые разнообразные наследственные  изменения.
Мутационный  процесс  ускоряется, но сохраняет все черты  нормально  идущего
процесса".   То   же  он  повторил  в  1937  г.:  "Изменить  общую  скорость
мутационного  процесса  оказалось  очень  трудно,  и лишь в 1927 г.  Меллер,
используя  x-лучи,  показал,   что  внешние  факторы  в  состоянии  ускорить
мутационный процесс".

     Как  видите,  во всех  случаях  речь  идет  о невозможности  даже таким
сильным  фактором,  как  рентген, получить изменения  наследственности. Речь
идет лишь об ускорении постепенно протекающего мутационного процесса.

     Однако   исследования   последнего  времени  показали   всю   нелепость
утверждений, что внешняя среда не вызывает специфических изменений.

     Я  специально  остановился на  таких  факторах внешней  среды,  которые
относятся к категориям абиологических факторов.

     Исследования,  проведенные  за  последнее  время,  показали,  что  даже
рентген обладает определенной спецификой, в  смысле его  влияния  на процесс
изменчивости.  Наследственные  изменения,  возникающие  под  влиянием  таких
сильно  действующих факторов  среды,  как рентген,  ультрафиолет,  различные
химикалии,   все  же   имеют  свою   специфику.   Специфичность   протекания
мутационного  процесса возрастает  многократно  в естественных  условиях,  в
связи с огромным многообразием  форм  воздействия на самых  разных  этапах и
стадиях жизни организма.

     Специфичность   воздействия   перечисленных    выше   факторов    столь
определенна, что формальные генетики начинают рассматривать их как овладение
процессом направленной изменчивости. Так, Н. И. Шапиро пишет: "Подводя итоги
разделу  работ,  посвященных  направленному   получению  определенного  типа
мутаций, можно с удовлетворением констатировать большие успехи на этом пути.
Уже   к  настоящему  времени  вскрыт  целый  ряд  существенных  особенностей
механизма  возникновения  мутаций,  и на  основе  знания  этих  особенностей
разработаны  эффективные методы направленного  получения определенного  типа
мутаций". Речь идет не о получении наследственных изменений при воспитании в
определенных условиях  среды, -- речь  идет о воздействии такими  факторами,
как  рентген  и ультрафиолет.  Следовательно, даже на основании этих  данных
нельзя  больше  говорить  о неспецифичности  воздействия. Нельзя  оспаривать
направленную изменчивость  и  получение  направленных изменений  даже тогда,
когда воздействуют  на  организм такими  абиологическими  факторами,  какими
являются  рентген  или  ультрафиолет.  Однако  работы в области изменчивости
пошли дальше. Всем хорошо известны результаты, полученные Айвори. Его работы
сделаны  настолько  чисто  в генетическом отношении,  что  не  нашлось  даже
охотников оспаривать его исследования.

     В  1918-1924 гг. Гюнер  и  Смис выполнили  свои впоследствии нашумевшие
опыты по наследственному изменению дефектов глазного  хрусталика.  Они брали
глазной   хрусталик  кролика,  растирали   в   физиологическом   растворе  и
иммунизировали  им  курицу.  Затем  брали  кровь  курицы  и  впрыскивали  ее
сукрольной  крольчихе. В  результате  получали потомство с дефектом глазного
хрусталика. Эти опыты приводятся  во всех  учебниках  как пример  ошибочных,
ламаркистских опытов, которые не состоятельны. При  повторении недавно этого
опыта    американским   исследователем   Хайдом,   полностью   подтвердились
результаты, полученные Гюнером и Смисом.  Об этом  сообщил известный генетик
Стертевант.

     Тов.  Беленький  уже приводил здесь результаты опытов, проведенных им в
том  же  направлении,  что  и  опыты  Броун-Секара.  Сейчас  в  генетической
литературе вы уже не встретите отрицательного отношения к этим опытам. Опыты
Броун-Секара,  которые так же  нашумели,  как и опыты Гюнера и Смиса, сейчас
принимаются   в  генетике  как  научно  обоснованные  и  вполне  допустимые.
Следовательно,  речь идет не о  направленных изменениях просто, речь идет об
адэкватных направленных изменениях. Разрешите по этому  поводу процитировать
еще  одно место  из  работы  Шапиро:  "Признание возможности  для  отдельных
случаев  адэкватности в изменении  генов  и  признаков  не противоречит всем
достижениям  современного  учения о  наследственности  и  в  первую  очередь
хромосомной теории".

     А  ведь  еще  во время  дискуссии  в  редакции  журнала  "Под  знаменем
марксизма" профессор Дубинин  говорил об адэкватности  следующее:  "Я считаю
необходимым здесь сказать, что  тот путь,  на который встал академик Лысенко
-- получение адэкватно направленных изменений через перевоспитание растений,
-- мы считаем ошибочным".  Адэкватная изменчивость являлась  тем жупелом, на
котором хотели  играть генетики.  Как резко  изменилось  положение  в  самой
генетике  -- формальная генетика не дает уже  базы для  продолжения  научной
дискуссии нашим генетикам-формалистам. Возьмите вопрос с проблемой  гена. Не
буду останавливаться на критической части  проблемы. Всем известно,  что это
одна из самых метафизических областей генетики. Но сейчас с проблемой гена в
самой генетике не  все  благополучно. На протяжении  последнего  десятилетия
такие крупнейшие  генетики, как Гольдшмидт, ведут критику проблемы гена. Для
примера приведу ряд его высказываний: "Ряд наблюдений показывает, что генных
мутаций не  существует,  поэтому  нет генов"..,  "теория  зародышевой плазмы
полностью  порывает  с   концепцией  гена   как   самостоятельной  единицы".
Гольдшмидт, автор "количественной теории гена", сейчас вынужден, под напором
фактических  данных,  ставить  под  сомнение   ген.  Критикуя  теорию  гена,
Гольдшмидт  допускает  много  ошибок, -- это  понятно, потому  что он  ведет
критику с самых грубых механистических позиций.

     Как   реагировали  наши  генетики  на   критику   гена,  которую  ведет
Гольдшмидт?  Вместо того  чтобы использовать  то рациональное зерно, которое
имеется в этой критике,  и повести собственную  надлежащую критику как гена,
так и Гольдшмидта, наши генетики стали на защиту гена от Гольдшмидта.

     Тов. Алиханян в 1947  г. в своей работе писал: "Отрицание генов привело
Гольдшмидта  к  отрицанию роли  наследственной изменчивости  в  эволюции. Он
целиком отрицает дарвиновский принцип постепенного развития..."

     Тов. Алиханян нас  пугает, что при  отрицании гена обязательно угрожает
опасность скатиться в антидарвинизм.

     Точно предчувствуя, что появится такая критика,  как критика Алиханяна,
Гольдшмидт написал, что  он  встал на позицию антидарвинизма не потому,  что
отказался  от  гена, но что еще в двадцатых годах, т. е.  когда он  стоял на
классических позициях теории гена, он отрицал дарвинизм.

     Два примера,  приведенных  из  области  изменчивости  и проблемы  гена,
показывают,  что  генетики   силой  вещей  все  больше  и  больше  вынуждены
становиться на  позиции мичуринской генетики,  правда, не формулируя это как
мичуринскую  генетику.  Они  пытаются объяснить  все  эти явления иначе,  но
объективные факты природы, от которых они не в состоянии отойти, показывают,
что  мичуринский  путь --  это  единственно правильный  путь.  "Мы  являемся
свидетелями  того,  что  взгляды многих генетиков  во  всем мире  постепенно
начинают  изменяться, благодаря чему  многие принципы, казавшиеся  несколько
лет назад  неизменными законами, теперь в лучшем случае  рассматриваются как
некоторое приближение или чрезмерное обобщение". Приведенная цитата взята не
из  работы  генетика-мичуринца. Ее  написал  в  1945  г.  Худсон,  правильно
оценивший положение в самой формальной генетике.

     Вот  где  кроются причины,  почему  вместо научной дискуссии формальные
генетики  перешли на позиции  групповщины, на позиции  открытой  борьбы. Чем
скорее с этим  будет покончено, чем скорее  генетики перейдут на мичуринские
позиции, тем успешнее  будет развиваться подлинная  научная  генетика  и тем
быстрее  мы,  ученые,  выполним  те задачи,  которые  поставлены  перед нами
партией, правительством и лично товарищем Сталиным. (Аплодисменты.)


     Академик  П.  П.   Лобанов.  Слово  предоставляется  профессору  Н.  М.
Сисакяну.


     Профессор  Н. М.  Сисакян  (член-корреспондент Академии наук  Армянской
ССР). Товарищи!  Академик  Трофим  Денисович  Лысенко  в своем  докладе  дал
глубокий   анализ   современного  состояния  биологии.   Те   принципиальные
установки,  которые  были  развиты в  докладе  Т. Д.  Лысенко, имеют  прямое
отношение  не  только к  биологии, но  и  к  другим отраслям естествознания.
Мичуринские  идеи, изложенные Т. Д.  Лысенко,  правильны, прогрессивны.  Они
близки,   родственны   нам,  советским   биохимикам,  ученикам   выдающегося
представителя советской науки -- академика А. Н. Баха.

     Для нас, представителей  советской биохимической школы, особую ценность
представляют  указания Т. Д.  Лысенко  на глубокую связь, которая существует
между  изменчивостью,   наследственностью   и  процессами   обмена   веществ
(характером и типом обмена в организмах).

     Заслуга школы  Баха и  Опарина заключается в  том,  что  в работах этой
школы  впервые  ферменты  стали мощным  орудием изучения  обмена  веществ  и
управления ферментативными  процессами  при переработке сырья, растительного
или животного происхождения. До работ Баха, Опарина  и их  учеников действие
ферментов изучалось  на их растворах, искусственно выделенных из разрушенных
растительных или  животных тканей. Полученные таким  путем  данные, конечно,
представляют   ценность  для   установления  химической  природы  ферментов,
изучения  кинетики  ферментативного   действия,  а  также  для  исследования
активности ферментов в автолитических смесях.

     Но  эти данные не могут дать представление  о  работе ферментов в живой
клетке, где мы  имеем гораздо  более сложные  условия, чем  в автолитических
смесях, в  разрушенных, убитых тканях.  Для  биолога  ферменты  представляют
громадный интерес не только сами по себе, но, по образному выражению Алексея
Николаевича Баха, и как ключ к познанию химизма жизненных явлений.

     Касаясь  непосредственных причин,  вызывающих  колебания ферментативной
активности  животного  организма, А.  Н. Бах 25  лет  тому назад писал,  что
изменчивость  в действии ферментов  можно  объяснить только с  точки  зрения
непостоянства  концентрации ферментов  или  же  изменения их  активности,  в
известные моменты, -- под влиянием тех или иных условий.

     Исходя  из представлений Мичурина и Лысенко и основываясь на  принципах
биохимической школы А. Н.  Баха, нами, в Институте биохимии имени А. Н. Баха
Академии  наук  СССР,  были  предприняты  исследования,  которые  привели  к
установлению  целого   ряда  новых  фактов,  свидетельствующих  о   глубоких
переменах в биохимической деятельности организмов  под влиянием яровизации и
вегетативной гибридизации.

     Еще в  1936 г. нам удалось установить связь, что, при яровизации  семян
по методу Т. Д. Лысенко, в вегетирующих растениях  возникают коренные сдвиги
биохимического характера.

     В  данной  серии  опытов  перед  нами  стояла   задача  --   проследить
происходящие под влиянием  яровизации  изменения  процессов  ферментативного
образования и распада сахарозы в живой клетке.

     Опыты  с  озимой пшеницей  Украинка показали,  что  у неяровизированных
растений  процесс   ферментативного  образования  сахарозы  превалирует  над
процессом гидролиза, распада этого вещества. В яровизированных  же растениях
мы  наблюдаем  диаметрально  противоположную   картину.  Процесс  яровизации
обусловливает  смещение ферментативного равновесия  в живых листьях растения
-- в сторону гидролиза.

     Впрочем,  необходимо  отметить,  что  высокая  продуктивность  растения
связана с преобладанием гидролитических реакций в его вегетирующих органах.

     Следует указать, что при яровизации изменяется не только направленность
ферментативного  образования  сахарозы,  но и баланс  растворенных  сахаров.
Яровизация приводит к увеличению количества моносахаридов.

     Для полноты  и  достоверности  суждения  о  полученных результатах,  мы
провели опыты,  аналогичные вышеописанным, на различных сортах  хлопчатника,
растения,  отличного от  пшеницы как по своей  природе,  так и  по факторам,
нужным для прохождения стадии яровизации.  Результаты опытов  с хлопчатником
полностью  подтвердили данные,  полученные  нами  в  опытах  с  пшеницей.  У
хлопчатника, так же как и у пшеницы, яровизация обусловливает коренной сдвиг
в направленности процессов ферментативного образования и распада сахарозы.

     Наши исследования действия ферментов в живой растительной  клетке,  под
влиянием яровизации, привели к следующим основным выводам.

     Яровизация   семян   коренным   образом   сдвигает  соотношение   между
ферментативным   синтезом  и  гидролизом  веществ  в  растении.   В  листьях
яровизированных  растений резко  повышается процесс  ферментативного распада
веществ.

     В результате этого при яровизации понижается отношение между синтезом и
гидролизом сахарозы. Следует отметить, что и в естественном состоянии у этих
растений скороспелость связана с  преобладанием гидролитической  способности
фермента.

     Необходимо указать,  что  соотношение  между  синтезом  и гидролизом  в
растительных тканях  является довольно характерным  видовым признаком,  хотя
оно  и  изменяется  закономерно в жизненном  цикле растения. Однако сдвиги в
биохимической деятельности растений в результате яровизации носят совершенно
иной  характер, чем те, которые  мы получаем, воздействуя,  например, эфиром
или обезвоживая, намачивая и т. д. живые ткани.

     В  указанных  случаях  мы   получаем   изменения  местного,  локального
характера. Изменения  эти носят  характер обратимости и,  после  снятия этих
воздействий, исчезают,  не  оставляя  никаких  следов  в  последующей  жизни
организма. При яровизации же сдвиги,  возникшие в биохимической деятельности
растения,  имеют  необратимый  характер  и  сохраняются в  последующем  ходе
развития организма.

     Для  большей  ясности   я   хотел  остановиться   здесь  еще  на  одном
существенном факте. При сравнении озимых и  яровых форм пшеницы академику А.
И. Опарину удалось показать, что озимые всегда характеризуются более высоким
отношением  ферментативного   синтеза  к  гидролизу,   т.  е.  относительным
преобладанием  синтетического  направления  реакции  над  гидролитическим. У
яровых же  это отношение  сдвинуто в сторону гидролиза. При яровизации семян
озимых  растений соотношение между  синтезом и гидролизом  в них  смещается,
приближаясь   к  типу,   обычному  для  яровых  растений,  причем  вызванный
яровизацией  сдвиг  ферментативного равновесия, как  это было показано нами,
сохраняется в растениях до конца вегетации.

     Придавая огромное  значение внешней  среде в смысле  ее  влияния на ход
развития  гибридного  сеянца и на  качество выводимого сорта, И. В. Мичурин,
как известно, считал метод ментора наиболее сильным средством воздействия на
стадийно молодые организмы.

     Работы, проведенные нами  совместно с Б. А. Рубиным, с целью  выяснения
биохимической деятельности организмов, возникающей под влиянием вегетативной
гибридизации, привели к установлению определенных закономерностей.

     Мы стремились выяснить, отражается ли на  активности ферментов стадийно
молодого  привоя его прививка в крону стадийно старого дерева, т. е. связана
ли  эта активность с природой ментора.  Для изучения  данного вопроса  мы, с
любезного   согласия   С.   И.   Исаева,  использовали  результаты   опытов,
проводившихся  в  отделе   селекции  Центрального  научно-исследовательского
института имени И. В. Мичурина в гор. Мичуринске.

     Эти исследования  показали, что  прививка в крону  ментора  вызывает, в
большинстве  случаев,  весьма  резкие   сдвиги  в  активности  окислительных
ферментов  привитого  стадийно  молодого организма,  причем направление этих
изменений  определяется  природой  самого  ментора.  Поздние  сорта  яблони,
используемые в качестве ментора, как правило,  вызывали повышение активности
пероксидазы  сеянца, тогда  как  прививка  его в  крону раннего сорта обычно
приводила к снижению этой активности. Так, например, в  гибридной комбинации
Грушовка/Бельфлер-китайка,  судя  по показателям пероксидазы,  часть сеянцев
уклоняется   в  сторону  Бельфлер-китайки,  а  часть   в  сторону  Грушовки.
Аналогичные изменения были установлены нами и у других гибридных комбинаций.

     Подобного же типа картину мы наблюдали и в другой серии опытов, когда в
крону  менторов окулировались глазки, взятые от гибридных сеянцев. Нами было
показано,  что  поздние  сорта имеют  более  активную  пероксидазу  и  менее
активную инвертазу. Оказалось,