.

     Ч. Дарвин в своем бессмертном труде "Происхождение видов" писал:

     "У   животных   усиленное   упражнение    или    неупражнение   органов
обнаруживается более резкими последствиями: ...значительное и наследственное
развитие вымени  у  коров и коз  в тех  странах, где этих животных  доят,  в
сравнении  с  теми  же органами  этих  животных в  других  странах  по  всей
вероятности есть другой пример последствий упражнения органа".

     Коллектив  колхоза  "Караваево" и колхозники  передовых племенных  ферм
начали  свою  работу по  усовершенствованию  скота,  имея  в  первоначальном
племенном  ядре  самые  высокие показатели  продуктивности  --  2500-4000 кг
молока. Пришли же к показателям 4800-6300 кг молока по лучшим стадам. Лучшие
родоначальницы стад имели максимальные  удои  4500-5400 кг молока, а  теперь
имеется много десятков коров с удоями 10-14 тысяч кг молока, а  порой  свыше
16 тысяч кг молока.

     Вся  эта   многолетняя  работа  подтверждает,  что  никакого  закона  о
неизменности наследственных свойств и задатков не существует.

     Есть  еще  один   момент,  который  необходимо  здесь  осветить.  Когда
формальных генетиков  на основании  многочисленных фактов проводишь в тупик,
они выставляют  такой  "аргумент"  --  ладно,  признаем,  что  действительно
произошли изменения, они даже разительны, но знаете, все же эти изменения не
есть результат  воздействия внешних условий, они имелись  в  скрытом  виде в
наследственных задатках,  в первоначальном генофонде,  они собственно вами и
"вскрыты".  Этим только и  объясняются  эти изменения,  а поэтому здесь вами
собственно  ничего  нового  не создано. Самым типичным представителем  таких
рассуждений является профессор Тимирязевской академии Кисловский, который на
протяжении  5-6 лет нам доказывал  и  сейчас  еще продолжает доказывать, что
никакой  новой  породы  не создано, был швицкий  скот, он остался швицким, а
если вы улучшили его, то можно его назвать улучшенным швицким.

     Тов. Кисловский в своем гневе дошел даже до того, что создателей породы
предлагал привлечь  к  ответственности. Вот, товарищи, один из тех уродливых
выводов, к которым приводила и приводит  реакционная теория о неизменяемости
и  вечности наследственных  свойств,  и, вместе с  тем, это наглядный пример
того,  как морганисты-менделисты нам,  практическим работникам, "помогают" в
нашей трудной и сложной работе.

     Порода и результаты многолетних трудов  коллектива работников совхоза и
передовиков-колхозников   были   признаны  лишь   только  после  энергичного
вмешательства в это дело А.  И.  Козлова, П. П. Лобанова, С. Ф. Демидова, Е.
М.  Чекменева  и,   наконец,  Андрея  Андреевича  Андреева.  Из  ученых   же
животноводов один только Е. Ф. Лискун поддержал нас.

     Если   бы  не  вмешательство   указанных  товарищей,  то  такое  важное
государственное  дело было  бы провалено и  тем самым лишено  той  громадной
поддержки и внимания,  которые  являются  важнейшим условием  для творческой
работы миллионов передовиков сельского хозяйства.

     Вернемся     к    существу     вопроса.     Становясь    на     позиции
морганистов-менделистов,  надо,  очевидно, предполагать, что когда-то предки
наших коров имели действительно большие наследственные  задатки  --  порядка
15-16 тысяч кг молока, 800-900 кг живого  веса, вес вымени коров 20-25 кг  и
т.  д. Детальное изучение  генеалогии  нашего стада в  течение сорокалетнего
периода ничего этого не подтвердило, да и не могло подтвердить.  Стало быть,
речь может итти о более давних временах. Приходится предполагать, что  много
тысяч  лет  назад молочный  скот  возник  каким-то  образом с  определенными
задатками наследственности,  которые  нами  сейчас  "вскрыты".  Спрашивается
тогда, кто  же и когда "вложил" эти гены и наследственные задатки в душу или
тело  наших  коров?  Кому  нужны  были  такие  высокие  удои  и  вес,  какая
историческая,  естественная или биологическая целесообразность диктовала или
вызывала необходимость суточного удоя коровы,  например,  в 50-60 кг молока?
Совершенно бесспорно, что для  существования и  развития потомства (теленка)
нужно было  всего лишь  200-250 л молока, в  день  не  более  3-5 л.  Чем же
объяснить присутствие генов-носителей продуктивности 15-18 тысяч кг молока в
год, 50-60 кг в день? Могло ли вообще такое животное когда-либо существовать
хоть  сколько-нибудь  продолжительное время? Безусловно нет. По своему весу,
по форме, объему и весу вымени  такое животное лишено  возможности не только
быстрого бега, но  и  относительно медленного передвижения.  Одно только это
обстоятельство  сделало  бы его  прекрасной  и легкой добычей даже для самых
малосильных и малоэнергичных хищных зверей.

     Абсурдность   такого  предположения  и   утверждения   очевидна.   Ясно
совершенно,  что  современная  молочная  корова  есть результат  исторически
длительного процесса, результат человеческого труда.  И  все, что связано  с
повышением   продуктивности   животных,  есть  результат   систематического,
упорного, многовекового воздействия на организм коровы со стороны человека.

     Мы в  своей многолетней  работе,  которая  принесла нам немало успехов,
постоянно    руководствовались    и   руководствуемся    учением    великого
преобразователя  природы И.  В. Мичурина и  его лучшего  продолжателя Т.  Д.
Лысенко. Мы  руководствовались указаниями великих ученых-новаторов в области
животноводства  М. Ф.  Иванова  и  П.  Н.  Кулешова.  "Корма и кормление, --
говорил  М.  Ф. Иванов, --  оказывают  гораздо  большее влияние  на организм
животного, чем природа и происхождение".

     П.   Н.  Кулешов  по  вопросу  усовершенствования   мясной  и  молочной
продуктивности  животных  писал: "...можно  с  уверенностью  сказать,  что в
развитии двух видов полезной производительности внешние влияния играли более
значительную роль, чем  искусственный подбор.  Образование мясных и молочных
пород   скота  возможно  только  в  том   случае,  если   животные  окружены
соответствующими  условиями,  из  которых  наибольшее значение  имеют  корм,
климат и упражнение  органов" (проф. П.  Н. Кулешов, Теоретические работы по
племенному животноводству, изд. 1947 г., стр. 56).

     И  далее П.  Н.  Кулешов говорит, что можно путем подбора  и спаривания
соответствующих  пар закрепить полезные признаки и  создавать новую  породу,
"...но  без  соответствующего  кормления и  упражнения  органов  -- эта цель
совершенно недостижима" (там же).

     Таким   образом,   мы   видим,   что  внешние   факторы   и  внутренние
наследственные   свойства   организмов   являются   непосредственно  взаимно
связанными между собой и составляют единство противоположностей. Сегодняшние
наследственные   качества   данного   вида,   особи   являются   результатом
многолетних, постепенных качественных изменений,  вызванных влиянием внешней
среды.  Те  изменения, которые  носят  характер  физиологического  изменения
функций  отдельных  клеток,  структур  клеток,  отдельных  органов  и  целой
системы,  цепи органов, становятся присущими,  органически необходимыми  для
данного  организма   и  вида  и  поэтому  изменяют   наследственную  природу
животного.  Эти  изменения,  накопляясь,  осаждаясь,  постепенно,  иной  раз
совершенно незаметно для простого глаза, из поколения  в поколение обогащают
наследственную природу, содержание, сущность настоящего вида, сорта, породы.

     В свою очередь наследственные свойства в новых, последующих  поколениях
проявляются  в  такой  степени,  в какой они в  прошлом  сумели закрепиться,
благодаря  воздействию тех условий, в которых они возникали и развивались, и
тех условий, которые они находят в последующих поколениях. Поэтому работа по
усовершенствованию  пород  и  сортов   требует  такой  организации,  которая
обеспечивает непрерывное, все возрастающее воздействие соответствующей среды
в тесном сочетании с непрерывным, умелым, творческим отбором и подбором пар.

     Пару слов  о  Ламарке.  Нас  часто пытаются  обвинить  в  ламаркизме  и
неоламаркизме.  Морганисты-менделисты, обвиняя нас в ламаркизме, не замечают
того,  что Ламарк  неопровержимо  против них, когда он  совершенно правильно
говорит о влиянии  внешних условий  на  развитие  растительных организмов. А
там, где  Ламарк пытается от  этого совершенно правильного  положения отойти
для объяснения эволюции и формообразований животных организмов, он целиком и
полностью находится  на идеалистических  позициях. Все  суждения и положения
Вейсмана, Моргана, Менделя и других о  половой клетке,  о ее специфичности и
неизменности, о мутационных явлениях, явлениях автогенеза и  т. д., по  сути
дела есть  не  что  иное,  как  некоторые  абсурдные,  антинаучные положения
Ламарка, которые  он пытался  применить к  животным организмам.  "Внутреннее
стремление", которым Ламарк пытался  объяснить формообразование и развитие в
мире  животных,  по  существу,  и  служит   основной  для   теории  мутаций,
автогенеза,  автономности  и  специфичности  половой клетки в  ее стремлении
оставаться вечно неизменной.

     Разница в этом вопросе  между Ламарком  и моргано-менделистами только в
том, что, по Ламарку, эти "стремления" у животных  приводили к изменчивости,
а у морганистов это "стремление", по существу, имеется в половой клетке  и у
растений и  у  животных, что  и  обеспечивает их  неизменяемость,  вечность.
Поэтому  мы  на  Ламарка смотрим  так, что  это в наших  руках  палка о двух
концах,  надо  этой  палкой  нам  наносить удары  по  формальным  генетикам,
используя  соответствующие   концы  этой   палки  целесообразно  и  довольно
основательно.

     Формальные   генетики  нанесли  нам  колоссальный  вред,  они  пытаются
обезоруживать  миллионы  передовиков   сельского  хозяйства,  которые  своим
беззаветным  трудом  день  и  ночь, не  покладая  рук,  неустанно  творчески
трудятся и создают богатства для нашей Родины.

     Мы сейчас должны окончательно и бесповоротно развенчать эту антинаучную
и реакционную теорию, и  пока мы не усилим наши "внешние воздействия" на умы
наших противников и  не создадим  для них "соответствующие  условия  среды",
нам,  их,  конечно, не переделать. Я  совершенно уверен, что, руководствуясь
единственно   правильной  теорией   Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина   и   той
колоссальной  заботой, которой  окружает людей науки  гениальный  Сталин, мы
безусловно справимся с этой задачей. (Аплодисменты.)


     Академик П. П. Лобанов. Слово предоставляется академику М. Б. Митину.


     Академик   М.    Б.   Митин.   Товарищи!   Общее   собрание    Академии
сельскохозяйственных  наук  имени  В. И.  Ленина подводит  итоги многолетней
борьбы  двух  направлений в  биологической  науке  нашей  страны. Эта борьба
направлений имеет  большое жизненное значение и затрагивает коренные вопросы
биологической   науки.  Речь  идет  о  том,  двигать   ли  творчески  вперед
биологическую  науку  и  вооружать  практиков  земледелия  и  животноводства
могучими,  научными, действенными  методами  для дальнейшего  подъема нашего
социалистического  сельского   хозяйства,  или  же  заниматься  бесплодными,
антинаучными, схоластическими "исследованиями", не только не дающими  ничего
нашей  стране  и  нашему  государству,  но  и   дезориентирующими  практиков
сельского хозяйства. Речь идет о том,  развивать  ли  дальше наше советское,
последовательно   материалистическое,   мичуринское  направление  в   науке,
обогатившее  биологическую теорию открытиями величайшего масштаба и значения
и знаменующее собой качественно новый  шаг вперед в теории  эволюции, или же
раболепно   следовать  антинаучным,  идеалистическим  концепциям  буржуазных
иностранных "авторитетов", в корне подмывающих теорию эволюции.

     Прослеживая  научную  работу,  литературу,   практические   результаты,
дискуссии и выступления  борющихся между собой представителей  биологической
науки, можно со всей очевидностью установить, что у нас  сформировались два,
в  корне  противоположных  друг  другу, направления.  Одно  из них по  праву
называется   мичуринским    --    по    имени   его   создателя,    великого
естествоиспытателя,   преобразователя   природы   И.  В.   Мичурина;  другое
направление    --   реакционно-идеалистическое,    менделевско-моргановское,
основателями которого являются буржуазные ученые Вейсман, Мендель, Морган.

     Мичуринское  направление основывается в своей методологии  на принципах
диалектического  материализма,  творчески   развивает  эволюционную   теорию
Дарвина, отбрасывая  при  этом  односторонние, ошибочные  и  устаревшие  его
положения.   Это   направление  тесно  связано   с   жизнью,   с   практикой
социалистического  сельского  хозяйства,  успешно  работает  над  улучшением
старых  и созданием новых  сортов растений  и  пород  животных,  плодотворно
двигает вперед биологическую  науку, является в подлинном смысле этого слова
народным  направлением,  осуществляя  повседневную живую связь с  колхозами,
опытными станциями, селекционерами, агрономами, передовыми колхозниками.

     Менделевско-моргановское направление в биологии, наоборот, продолжает и
развивает  насквозь  идеалистическое  и  метафизическое  учение  Вейсмана  о
принципиальной   разнице   между   бессмертным,   непрерывно  продолжающимся
"веществом  наследственности"  и так  называемой смертной "сомой". Какими бы
оговорками      в      отношении     учения      Вейсмана      представители
менделевско-моргановского направления у нас ни обставляли свои высказывания,
по  сути дела,  их  творческим фундаментом, их исходной теоретической  базой
является  вейсманизм,  это  реакционное,  исключающее  активное  воздействие
человека  на  направленное  изменение растительных  и  животных  организмов,
полностью обанкротившееся учение.

     Представители   менделевско-моргановского  направления   оперируют   на
протяжении многих лет бесплодными кабинетными опытами, оторванными от жизни,
от   потребностей  народа   и  социалистического   строительства.   Это   --
антинародное направление в науке.

     К  каким  отвратительным  уродствам  приводит  это  направление,  здесь
продемонстрировал в своем докладе Т. Д. Лысенко, приведя  в качестве примера
исследования  Дубинина  относительно влияния Великой  Отечественной войны на
хромосомный аппарат плодовых мушек.

     Дубинин   достоин   того,   чтобы   стать  нарицательным   именем   для
характеристики  отрыва  науки   от  жизни,  для  характеристики  антинаучных
теоретических исследований, лженаучности менделевско-моргановской формальной
генетики, которая толкает на подобного рода "исследования".

     Менделизм-морганизм,   как   определенное    буржуазное    течение    в
биологической науке, возник в Западной Европе и в Америке в конце прошлого и
в начале нашего века.

     Представители   менделевско-моргановского   направления   --    Морган,
Иогансен, Де-Фриз и др. -- все выводы своих исследований направили на борьбу
против  Дарвина,  его  эволюционного  учения,  против  теории  естественного
отбора.   Дальнейшее  распространение  менделизма-морганизма  служит   явным
подтверждением того,  что  это направление в  биологии  всем  своим  острием
направлено против теории эволюции, против самой идеи развития природы.

     Если  в  основу   своего   учения  Дарвин   положил   идею  непрерывной
изменяемости   живой  природы,  то   менделисты-морганисты  в  основу  своих
исследований положили изыскание "аргументов"  о неизменности  наследственных
свойств  живых  организмов. Утверждение  же  о неизменяемости наследственных
свойств  организмов логически ведет  к представлениям о неизменяемости живой
природы в целом.

     Это  антидарвиновское,  антиэволюционное учение получило свое выражение
также и  в  нашей  биологической  науке. Как  известно,  одним  из  активных
пропагандистов  менделизма-морганизма у  нас,  в конце 20-х годов,  выступал
профессор Ю. А. Филипченко. Он писал следующее:

     "...учение  об изменчивости  и вся современная генетика, частью которой
оно  является,  отнюдь   не  связаны  неразрывным  образом  с   эволюционным
учением...  генетик может  спокойно  разрабатывать  свою  область,  даже  не
вспоминая  об эволюции... вполне мыслима и позиция... генетика,  являющегося
глубоким агностиком в вопросах эволюции" (Ю. А.  Филипченко,  Изменчивость и
методы ее изучения, 1929 г., изд. 4, стр. 249-250).

     "...эволюционная  теория,  --  писал  он,  всегда была  и  будет только
гипотезой, ибо превращение видов не относится к числу явлений, которые можно
наблюдать воочию" (там же, стр. 250).

     По  мнению того же  Филипченко, все  говорит "в  пользу  автогенеза  --
развития под влиянием каких-то внутренних сил, заложенных в самих организмах
(Ю. А. Филипченко, Эволюционная идея в биологии, 1926 г., стр. 202).

     Таковы    были    взгляды    одного    из    активных    представителей
менделевско-моргановского направления у нас.

     В  качестве другого ярого защитника вейсманизма и автогенеза выступал у
нас также (евгенист и проповедник расовых теорий в биологии) профессор Н. К.
Кольцов.  Исходя  из  теории  автогенеза  и  "чистых наследственных  линий",
профессор  Кольцов   преподносил  в   своих   писаниях   под  флагом   науки
реакционнейший  и сумасшедший  бред. Так, он  писал:  "Те, кто делал историю
Европы,  принадлежат  к немногим наследственным  линиям, и эти  линии  тесно
связаны между собой кровным родством" (Н. К. Кольцов, Генеалогия  Ч. Дарвина
и И. Ф. Гальтона. Русский евгенический журнал, т.  I,  вып. 1, ГИЗ, 1922 г.,
стр. 69).

     Теория  Вейсмана-Менделя-Моргана  получила  также выражение  в  работах
Серебровского,  Дубинина,  Жебрака   и  ныне   разрабатывается   в   работах
Шмальгаузена.  "Труды"  академика  Шмальгаузена  в настоящее время  являются
центральными работами, представляющими  и выражающими  менделизм-морганизм у
нас на современном этапе.

     Иногда представители формальной генетики  обижаются, когда их  называют
менделистами-морганистами. Они говорят,  что  они не полностью последователи
Менделя и  Моргана, что они, видите ли, в  таких-то  статьях  и  на таких-то
собраниях  сделали  такие-то и такие-то  оговорки.  Но  как  быть,  если сам
академик Шмальгаузен в  своей последней работе "Факторы эволюции" (1946  г.)
пишет: "Мутация  есть всегда новоприобретение организма,  а модификация есть
некоторая  надстройка  --  вариант  существующей  уже  организации.  Мутация
передается  потомству в строго закономерном порядке. Эти закономерности были
вскрыты  Г. Менделем.  Они были в основном подтверждены и  подверглись очень
глубокому анализу  в современной генетике (в  особенности -- в  школе  Т. Г.
Моргана)".

     Мы видим, таким  образом, что академик Шмальгаузен ссылается на Менделя
и  Моргана, как на  главные  авторитеты, раскрывшие основные  закономерности
мутационных изменений.

     Несмотря  на  многочисленные оговорки,  которые  можно  найти  в книгах
Шмальгаузена,  его концепция, его  основная точка зрения,  изложенная в ряде
его работ  и,  в  особенности, в  книге  "Факторы  эволюции",  воспроизводит
автогенетическую вейсманистскую концепцию  в биологии. В качестве важнейшего
понятия, призванного объяснить основы  эволюции, им устанавливается  понятие
"субстрата филогенеза".

     Так  как задачей  филогении  является,  как известно,  открытие законов
природы, по которым возникают и  развиваются различные виды организмов,  то,
естественно,  что   "субстрат  филогении"  и  является   основным  носителем
наследственности.

     Приведу  некоторые  высказывания  автора   книги   "Факторы  эволюции".
Академик Шмальгаузен пишет:

     "...ядерные структуры  являются специфическим субстратом филогенеза,  в
котором фиксируются все  наследственные изменения, т. е. все изменения нормы
реакций,  в том